ноябрь, 1934 год

Недерверт, Нидерланды

Стук в дверь казался очень громким в полной тишине дома. Темноволосая девочка, до этого разглядывающая крупные хлопья первого снега за окном, тут же вскочила.

На этой неделе обещал приехать папа. И стучать сюда некому, кроме него. Трикси это точно знала, а потому с заливистым смехом рванула к пыльной тумбе на лестнице. Девочка пряталась в неё каждый раз, зная, что папа долго будет ходить по двухэтажному дому, разводя руками в поисках ненаглядной дочки.

Она ловко залезла внутрь, стараясь не чихнуть от скопившейся пыли. А затем раздался привычный лязг замка: эльфийка Кинн открыла входную дверь. Маленькая Трикси, поправив чёрные длинные волосы, уже приготовилась зажать рот ладошкой, чтобы не засмеяться в самый неподходящий момент, как услышала непривычные постукивания трости и чужой ледяной голос.

— Вот ты где, Кинн? Отец говорил, что отдал тебя хорошей знакомой… — Трикси не видела незнакомца, но его тембр голоса звучал отталкивающе. — Собственно, мне всё равно. Приведи сюда девчонку.

— Юную госпожу? — пискнула Кинн. До этого Трикси ни разу не слышала, чтобы эльфийка была так напугана.

Девочка слегка приоткрыла дверцу и подползла к перилам лестницы, чтобы увидеть говорящих в холле. Мужчина был молод и хорошо одет: явно новая мантия, которую Трикси видела в последних журналах о моде волшебного мира. Его чёрные волосы были уложены, а в правой руке находилась волшебная палочка с серебристой рукоятью.

— Девчонку, на которую отец умудрился переписать оба дома! — громко ответил мужчина.

Трикси плохо представляла, что значит «переписать» и тем более не знала о каких домах идёт речь. Но Кинн, кажется, всё поняла.

— Господин Корентин запретил вам приближаться к госпоже Беатрис, так? — эльфийка говорила быстро, но голос предательски дрожал, выдавая страх перед явившимся молодым мужчиной.

— Теперь отец мёртв, и у этой девчонки из всех людей на планете остался лишь я.

Трикси уж было опешила от услышанного, но быстро взяла себя в руки. Она не собиралась верить словам гостя. Такого не могло быть. Папа обязательно бы вернулся, показал бы действие новых заклинаний и восхитился, чему успела научиться Трикси. Незнакомца непременно нужно уличить во лжи, а затем выставить из дома. Девочка встала и начала медленно спускаться вниз по лестнице.

— Господин Нарсис, вы уверены в том, что господин Корентин мёртв? — неуверенно ответила Кинн. И тут Трикси услышала знакомое имя, которое папа не раз произносил в этом доме.

Нарсис был её старшим братом, живущим в Великобритании. Решительным, но не очень вежливым. А ещё в школьное время являлся старостой факультета и Хогвартса — школы волшебства. Папа показывал его фотографии с выпуска и из детства. Папа говорил, что Нарс и Трикси похожи не только чёрными как смоль волосами и голубыми глазами, но и некоторыми чертами характера, привычками.

Разве брат может просто так, как о самой простой в мире вещи, сказать о смерти отца. Важного для обоих человека. Наверняка, он просто ошибается или неудачно шутит.

— Папа не мог умереть! — воскликнула Трикси, так и не дав мужчине ответить на вопрос эльфийки.

— Завтра как раз похороны, на которых ты, как законная наследница, обязательно выступишь, — бросил Нарсис. В его глазах не промелькнула даже искра сочувствия. Тем более он не кинулся обнимать Трикси, как делал это папа.

— А я говорю, папа не умер! — топнула ножкой девочка, чувствуя, как по щекам катятся горячие слёзы. Осознание ситуации приходило постепенно, и она в свои восемь мыслила, как взрослый человек, который сталкивается с чем-либо лоб в лоб, а не глупо бежит. Только почему так сложно было смириться с правдивостью новости.

— Ты глупая, да? Его больше нет, а ты — собирайся со мной! — Нарсис прикрикнул, взгляд голубых глаз демонстрировал неподдельную ярость.

Беатрис опустила голову, продолжая плакать. Она не сдвинулась с места, чтобы начать сборы.

— Ты глухая? — снова тот же холодный голос. Трикси подумала, что Нарсис так сильно злится, потому что тоже не может пережить горе утраты близкого человека. Отец говорил, что и взрослым нужна поддержка.

— Я сейчас, брат, — протараторила Беатрис и тут же бросилась к себе в комнату наверх.

Ей показалось, что Нарсису не понравилось такое обращение, но скорее всего только показалось. Папа говорил, что брат любит её, потому что они — семья, потому что иначе и быть не может.

Платьев у Трикси почти не было. Она любила бегать по саду, лазить по деревьям, игнорируя порванную одежду. Папа наказывал Кинн выбрасывать всё старое и сам привозил новое.

В приличном виде было три платья, самые любимые, которые Трикси старалась лишний раз не надевать: лимонно-жёлтое, светло-голубое и розовое. Ещё было серое, повседневное, в каком девочка ходила только дома.

Она взяла все три платья с вешалок и, водрузив на плечо, отправилась вниз, где её ждал брат.

— Не надейся, ты сюда больше не вернёшься, потому возьми сразу всё, — молодой мужчина по-хозяйски сидел на диване, рассматривая не то ли пламя камина, не то ли собственную трость с серебристой змеей, раскрывающей пасть.

— Почему не вернусь? — Трикси пару раз глупо хлопнула глазами, продолжая сжимать в охапке три любимых платья. Куда ей ещё ехать, как не домой.

— Останешься пока в Лондоне, так будет проще оформить опеку, — скривился Нарс. Он даже не смотрел на сестру во время разговора. — Кинн, засунь её вещи в мешок быстро.

Трикси не знала, что такое опека, но если брат ей предлагал остановиться в своём доме, то это звучало неплохо. Значит, Нарсису она небезразлична.

Кинн быстро, как умели только домовые эльфы, схватила вещи девочки и почти сразу материализовалась перед ней с упакованным свёртком.

— Я с вами, господин? — пропищала она, уставившись на мужчину.

Тот хмыкнул и отрицательно качнул головой:

— Отец тебя сюда привёз, здесь и сиди.

— Но я не могу без Кинн, — тут же возмутилась Трикси. Разве она могла бросить эльфийку, с которой провела вместе столько времени.

Холодный взгляд брата говорил сам за себя. Как Нарс сказал, так и будет, мнение Трикси здесь никому не интересно. Эльфийка полностью поникла, но девочка подошла к брату и продолжила:

— Я не брошу Кинн.

— Ты её и не бросаешь, без тебя ей будет житься намного легче, — Нарсис улыбнулся, но его взгляд так и не потеплел. Он тратил все силы, чтобы убедить сестру в собственной правоте.

— Лучше это как? — замерла Беатрис. — Я сделаю так, как захочет Кинн, потому что уважаю её мнение.

Брат и сестра одновременно бросили взгляд на эльфийку, и Трикси видела, как та неуверенно мнётся.

— Госпожа Беатрис, ваш брат прав, я останусь здесь…

— Точно? — с сомнением переспросила девочка. В ответ последовал утвердительный кивок. 

Так восьмилетняя Беатрис Лестрейндж потеряла сразу двух близких в один день — любимого отца и верную Кинн.

Трикси слышала много рассказов о Лондоне от папы, но никогда здесь не была. Этот город казался ей похожим на свой родной или, в крайнем случае, на Амстердам, о котором она слышала от Кинн. Девочка представляла себе цветные домики, дружелюбных местных и хорошую ясную погоду. Но реальность оказалась совсем иной.

Нарс грубо схватил её за руку, предварительно всучив девочке свёрток с тремя платьями. Потом Трикси почувствовала резкий толчок и едва ли не свалилась на землю. Удержалась она лишь благодаря обратному порыву ветра, от которого стало холодно даже в тёплой мантии, и руке Нарсиса.

— Это Лондон? — спросила на всякий случай Беатрис, оглядывая мрачные четырёхэтажные дома. Переулок, где они очутились был тупиковым — заканчивался мусорными контейнерами. Нижние окна домов были плотно зашторены, на некоторых стёклах виднелись трещины. Доносились крики, ругань и, кажется, звон посуды.

Нарсис промолчал, лишь дёрнул Трикси за руку и потащил к концу переулка. Эта улица выглядела куда приличнее, но всё ещё пугала девочку. Она резко отскочила и попыталась спрятаться за брата, когда мужчина в растянутой одежде с крыльца на улицу бросил стеклянную бутылку с криком:

— Убирайтесь отсюда, богачи-неженки!

Потом были ещё два переулка, но их Трикси почти не запомнила, так как они с Нарсисом шли достаточно быстро. Следующей показалась улица с одинаковыми белыми домами. Все трёхэтажные с аккуратными газонами под окнами. Около некоторых стояли маггловские аппараты для передвижения. Заканчивалась эта улица странно. На повороте явно не хватало углового дома для симметрии и соблюдения логики постройки.

Там, конечно, могли сделать площадку для мусорных контейнеров или установить детские качели, но вместо недостающего дома находился большой фонтан. При том к фонтану даже не удосужились сделать дорожку. Газон, посреди большой самый простой фонтан и ничего более.

Нарсис остановился напротив фонтана и, взмахнув палочкой, что-то произнёс. Беатрис внимательно смотрела перед собой, ожидая какие-то изменения, но ничего не происходило, а брат всё больше хмурился.

— Адрес дома Грин-лэйн, восемьдесят три, — сквозь зубы проговорил Нарс. — Скажи это вслух, но шепотом.

— Грин-лэйн, восемьдесят три, — послушно повторила Трикси.

Земля тотчас задрожала, заставив девочку ещё сильнее вцепиться в руку брата. По самому краю газона в воздухе начали прорисовываться очертания мощных кованых ворот с причудливыми узорами и гербами. Фонтан раскололся пополам и разъезжался в стороны, открывая выложенную крупной плиткой аккуратную дорожку к особняку.

Сам особняк появился из воздуха, как и ворота. Он был высотой в пять этажей, тёмно-серым с чёрными оконными рамами и чёрными перилами вдоль лестницы на просторную веранду. На веранде стояли деревянные стулья, тоже чёрные, с вырезанными на спинке гербами, и длинный лакированный стол. По краям входной двери располагались мощные узоры из серебра, а наверху разместился уже знакомый герб.

— Это видим только мы? — спросила Беатрикс, оглядываясь по сторонам. — Кажется, папа рассказывал про такое заклятие.

— Только ты видишь, — раздражённо ответил Нарсис. — Но это необходимо исправить.

— Почему?

— Ты же не хочешь, чтобы вся остальная семья спала на улице, ведь так? — ответил брат всё же улыбаясь, и, дождавшись кивка, продолжил. — Я дам тебе свою палочку, и тебе нужно будет мне сказать полный адрес дома, начиная со страны. Но сначала…

Нарсис кончиком палочки коснулся себя, а потом и макушки Трикси. Она почувствовала, как по её телу разливается приятный холод.

— Это что? — спросила девочка.

— Сделал нас невидимыми, чтобы магглы ничего не заподозрили, а теперь держи палочку.

Беатрис снова послушалась. Палочку в руки она уже брала, но никогда не испытывала себя в магии.

— Говори адрес.

— Великобритания, Лондон, Грин-лэйн, восемьдесят три, — как можно чётче выговорила Трикси, глядя Нарсису в глаза. Она была бы уверена на все сто, что ничего не произошло, если бы не короткий отблеск света, вырвавшийся из палочки всего на долю секунды.

Брат, довольный результатом, выхватил палочку обратно и взмахнул ей, снимая с них обоих чары невидимости.

— Теперь иди в дом. Твой четвёртый этаж, скажи эльфу показать тебе комнату. Утром похороны.

Девочка опустила голову. Умер родной для них обоих человек, но неужели брат не проведёт с ней время вечером и даже не посидит за чашечкой чая, как делал это папа.

— А ты…

— А у меня дела, будь готова завтра утром к моему приходу.

Беатрис даже не успела ничего спросить. Брат исчез, оставив её совершенно одну в незнакомом месте.

Особняк был почти в точности таким, как его описывал отец. Мрачный, с кучей разных портретов по обеим стенам, люди на которых перешептывались и внимательно изучали только что прибывшую родственницу. Беатрис тоже внимательно смотрела на них, пока молчаливый домовой эльф, отказавшийся назвать своё имя, вёл её по коридорам дома.

Выделенная комната оказалось большой, тёмной и неуютной. Даже окна, которые выходили на двор соседнего дома с тёплым светом внутри, не могли изменить ситуацию. На шкафах, старом диване и подоконниках лежал толстый слой пыли. Чёрный плотный балдахин над высокой двуспальной кроватью выглядел старым и достаточно отталкивающим, чтобы восьмилетняя девочка предпочла отойти от него на приличное расстояние и судорожно вздохнуть. В тот же момент шкаф в углу комнаты дёрнулся.

— Что это? — подскочила Беатрис, цепляясь за эльфа.

— Боггарт, — нехотя бросил тот. — Господин Нарсис приказал дать малявке угловую комнату, и Свамп дал малявке угловую комнату. Остальное не является проблемами Свампа.

— Можно мне в другую комнату? Только на эту ночь? — игнорируя слова эльфа, взмолилась девочка.

— Свамп запрёт малявку здесь, если она захочет сбежать.

— Я не буду сбегать, честно, — ответила Трикси, боязливо отходя к окну. — Не закрывай только. Я уже не боюсь.

Чтобы показать правдивость своих слов, Беатрис хлопнула ладошкой по пыльному подоконнику и подскочила, когда от него отвалилась маленькая дощечка.

— Свамп не верит, — донеслось в ответ.

Девочке просто не хватило бы духа подойти к шкафу, чтобы хлопнуть по нему, как и по подоконнику. Она не знала, что такое боггарт, но точно знала, что это существо не относится к категории домашних любимцев, а потому несёт опасность. Но и мысль о том, что эльф закроет её в страшной комнате, пугала сильнее. Бессилие и отчаяние разливались, отравляя в каждую мысль и каждое воспоминание.

— Не закрывай, пожалуйста, — тихо сказала Беатрис, чувствуя, как глаза начинает щипать.

— Свамп ненавидит слёзы.

Хлопок трансгрессии, и вот дверь закрывается, а потом раздаётся лязг замка. Трикси рухнула на пол и больше не сдерживала слёзы. Она плакала во весь голос от произошедшего за день.

— Вставай, малявка! — Беатрис попыталась перевернуться и поняла, что лежит отнюдь не на мягкой кровати. В спину больно упирались деревянные напольные доски.

Открыв глаза, она поняла, что за окном уже светло. Трикси проспала вот так на полу до самого утра.

Теперь дверь в комнату была открыла, а Свамп с объёмным свёртком в руках сверлил её недобрым взглядом. Беатрис раскрыла рот, чтобы спросить про местонахождение единственного родного для неё человека — Нарсиса. Но эльф заговорил раньше.

— Господин Нарсис передал это, велел живо одеваться и спускаться на похороны.

При упоминании похорон отца, Беатрис снова сникла. К сожалению, всё случившееся вчера не было обыкновенным дурным сном или розыгрышем.

— Да… — протянула она.

— Живо! — повторил Свамп, упиваясь ситуацией, и бросил свёрток на кровать. Сам же трансгрессировал.

Беатрис поднялась на ноги и поспешила развернуть, что принёс домовик. Там оказалось чёрное платье без рукавов, но с высоким воротником как у водолазки.

Девочка переоделась, с сожалением складывая свою одежду на пыльной кровати под чёрным балдахином. После похорон папы ей придётся вернуться обратно в эту жуткую комнату, и вряд ли Нарсис передумает, отправит её обратно в Нидерланды.

Беатрис спустилась вниз. Брат уже стоял в прихожей и с самым недовольным видом поглядывал на часы.

— Что за неопрятный вид? — брезгливо поморщился он, глядя на Трикси. — Ты вообще причёсывалась?

— Мне заплетала волосы Кинн, — почти пискнула девочка. Сегодня Нарсис казался ещё более мрачным и не оставлял даже крохотных надежд, что сможет относиться к младшей сестре как отец.

Молодой мужчина цокнул и грубо стянул ленту с волос Трикси. Затем оттянул волосы назад, скрутил в пучок и попытался перетянуть.

— Ай! — девочка вздрогнула. — Мне больно.

— Молчи! — фыркнул брат. Он ещё раз скрутил волосы, потом завязал ленту и сам себе кивнул. — Так лучше. Теперь на кладбище.

— А завтрак?

— Потом.

Нарсис не спрашивал ничего и ничего не говорил. Он даже не дал сестре как следует укутаться в дорожную мантию, прежде чем вытащил её на улицу за руку и трансгрессировал.

Беатрис никогда раньше не видела таких мрачных мест. По земле плыл густой туман. Двери у менее ухоженных склепов скрипели от дуновения ветра. Мрачные колдуны и ведьмы, пришедшие на похороны, перешептывались, поглядывая на маленькую наследницу.

Она не бывала в склепах, поэтому не знала с чем можно сравнить царящую здесь обстановку. Огоньки света плавали в воздухе, но не давали тепла, чтобы пережить ледяной холод подземелья. Бетонные стены с полками, на которых располагались бесчисленные сундучки, тянулись вверх.

За все три часа, на протяжении которых пришедшие слушали наставления распорядителя похорон, Беатрис ни разу не смогла взглянуть на отца. Вернее, она смотрела куда угодно, кроме этого места. Даже рассматривала лица людей, косившихся на неё с явным неодобрением.

Сильнее всего её заинтересовала молодая женщина, с которой брат стоял под ручку. В чёрном платье она выглядела очень элегантной, да и вообще была красива от природы. В отличие от Нарсиса она не злилась, а лишь мило улыбалась. Беатрис отчаянно хотела, чтобы брат представил их друг другу, но тот упорно игнорировал младшую сестру.

Ещё Нарсис много разговаривал с высоким мужчиной примерно своего возраста. Блондин с ледяными серыми глазами несколько раз смотрел в сторону Трикси тоже, ядовито усмехаясь. Он девочке не нравился без определённых причин, но с первого взгляда. Отталкивали в нём даже тонкие правильные черты лица и на редкость созвучные имя и фамилия — Роуланд Роули.

Когда церемония близилась к завершению, распорядитель с красным лицом громко ударил ладонью по листу металла, заставляя всех обратить на него внимание.

— Среди нас находятся двое наследников мистера Корентина Лестрейнджа. Его великолепный сын, организовавший эту церемонию — мистер Нарсис Лестрейндж. А также его внебрачная дочь, на которую была переписана большая часть имущества — мисс Беатрис Лестрейндж.

Трикси не очень понимала о каком имуществе идёт речь, но заметила на себе много удивлённых взглядов. Неприязни теперь в них почти не читалось, но на лицах гостей расплывались улыбки.

— Думаю, как наследница, моя сестрёнка должна произнести речь первой.

По взглядам и жестам девочка поняла, что ей нужно подойти на небольшой уступок, где стоял распорядитель, и что-то сказать. Она сделала несколько неуверенных шагов вперёд.

— Ну же, — расплылся в улыбке распорядитель. — Не бойся, девочка.

Беатрис кивнула и медленно преодолела оставшееся расстояние.

Нарсис не улыбался. Он перешептывался с Роули, бросая короткие взгляды на сестру. Девочка перевела растерянный взгляд на спутницу брата — ту самую красивую молодую женщину. Теперь она стояла в компании дамы и господина, очень похожих на неё саму. Те выглядели строгими и тоже совершенно не улыбались.

— Что же молчишь, малышка, — распорядитель влажной рукой обхватил плечо Трикси. — Расскажи про отца, скучаешь ли по нему?

— Папа меня любил, — выговорила Беатрис. Она не хотела вспоминать отца в таком месте, потому что не хотела верить, что он уже не вернётся. — Он был добрым, покупал мне платья, показывал волшебство, играл со мной. Папа говорил, что он меня не бросит. Папа часто рассказывал мне про моего брата — Нарсиса…

Толпа одаривала выступающую заинтересованными взглядами. Повернулся даже брат.

— Пусть Нарс не совсем такой, как его описывал папа… — девочка вздрогнула от резкой вспышки света. Гости недовольно оглянулись на пробравшуюся вперёд женщину.

— Вы хотите сказать, что Нарсис Лестрейндж не относится к вам как к своей сестре?

Трикси перевела неуверенный взгляд на брата и поняла, что тот сильно злится. Казалось, если бы не толпа волшебников, он бы снова дёрнул девочку за волосы или что хуже.

— Ну, брат…

Появилось ещё несколько вспышек. Гостей в чёрном стали оттеснять люди с перьями и камерами.

— Нарсис Лестрейндж издевается над младшей сестрой — хороший заголовок.

— Ей же восемь или около того… Мистер Лестрейндж, как вы прокомментируете ситуацию?

— Бедная девочка… Почему по современным законом нельзя наказать Нарсиса Лестрейнджа?

— Беатрис, есть ли кому о вас заботиться в дальнейшем?

— Мистер Лестрейндж, вы вступаете в войну с собственной восьмилетней сестрой? Я помню, ваш сын…

Трикси не знала, что ответить и с какого вопроса начать. Она никогда не выступала перед людьми. Она не понимала, почему её фотографируют. Девочка зажала в кулачки ткань платья и опустила голову. Смерть папы, появившийся брат, страшная комната, а теперь эти люди… Это только второй день.

Она почувствовала себя маленьким беспомощным зверьком, загнанным в клетку. Она очень хотела сбежать, но лишь чувствовала, как её одолевает крупная дрожь, а по щекам снова начинают течь горячие слёзы.

Тёплое прикосновение рук, так похожих на папины, к щекам: её успокаивали. Нарсис опустился перед ней на корточки и смотрел своими голубыми вовсе не холодными глазами на неё. Гладил по голове и тихо шептал, что всё хорошо.

Трикси разжала кулачки и несмело обняла брата. Теперь он казался совсем родным, теперь становилось легче просто от нахождения рядом с ним.

— Она столько всего пережила, и я бы не хотел, чтобы вы приставали к ней с вопросами, — заявил Нарсис, обнимая девочку. — С этого дня я её официальный опекун, а потому будьте любезны относиться к моей сестре достойным образом.