Традиционно первый сентябрьский день выдался весьма дождливым. Долгая дорога в поезде, потом на каретах от станции, потом церемония распределения, потом праздничная вечеринка в гостиной. Всё это жутко уматывало. Не было видно ни конца, ни края у этого длинного дня. А учитывая выполнения обязанностей старосты…

Уже после церемонии, когда все раскладывали вещи и готовились встречать новый учебный год в компании запрещенных для учеников напитков, Том хотел просто лечь спать. Он старался двигаться энергичнее в попытках прогнать усталость. Раскладывал аккуратно сложенные вещи по тумбочкам, развешивал мантии и пиджаки по шкафу, пытался найти чуть менее формальную одежду для праздника. И всё равно всё это сделал быстрее, чем другие.

Альфард Блэк крутился перед зеркалом, очевидно решая, какой именно из бархатных ужасно вычурных костюмов надеть сегодня. Естественно, с целью поразить публику. Абраксас Малфой, так и оставшись в расстегнутой рубашке и форменных брюках, забрался на кровать и углубился в чтение очередной книги о садовых растениях. Лирой Лестрейндж в тёмно-синих брюках и тёмно-синей жилетке — уже готовый к выходу — заботливо расставлял семейные фотографии на прикроватную тумбочку.

Том непреднамеренно скривился. Тумбочка Лироя находилась в шаге от его собственной кровати, а потому бессонными ночами ему, так или иначе, уже пять лет приходилось созерцать облик всех членов семьи соседа. Том мог поклясться, что, будь он чуть лучше в портретной живописи, изобразил бы всех по памяти, до мельчайших деталей верно.

Колдографий было ровно пять. На первой бабушка Лироя — Джевел — читала ему, пятилетке, книгу с довольно-таки мрачным для детских сказок названием «Обряд, который сведет вас в могилу». Джевел выглядела суровой и каждые секунды три бросала на маленького внука строгий взгляд, а тот продолжал крутиться, видимо, стараясь высвободиться, чтобы заняться более интересными делами. На втором фото совсем ещё молодой мистер Нарсис Лестрейндж, очевидно, только начавший карьеру в отделе магического правопорядка, гордо стоял рядом с мрачным мужчиной в чёрном бархатном фраке с непроницаемым выражением лица — мистером Корентином Лестрейнджем — дедушкой Лироя. Сам Лирой, на вид ему было года два, смеялся и корчил рожицы на руках у отца. На третьем фото уже куда больше похожий на себя нынешнего кудрявый темноволосый Лирой сильно выделялся на фоне преимущественно светловолосых Трэверсов. Мальчик старался добродушно улыбаться, пока его кузина и, по совместительству, их однокурсница, Хейзел, подставила ему «рожки». На четвертом фото, самом свежем, был изображен нынешний состав семьи: мистер Лестрейндж, миссис Лестрейндж, сам Лирой и совсем маленькая девочка — Лейла.

Пятое фото Лирой оценил взглядом, прежде чем ставить на тумбочку рядом с другими. Том хорошо знал причину. Там снова и снова появлялась тринадцатилетняя тётя Лироя — Беатрис.

Лирой со злостью рассказывал друзьям о ней и всегда радовался, что та живет в далекой Франции и обучается хорошим манерам в школе Шармбатон.

— Снова вернулась твоя тётушка? — спросил Альфард, наконец, отворачиваясь от зеркала.

— Я бы уже попросил отца применить более сильное заклятие, потому что, очевидно, у тебя не хватает знаний убрать её навсегда, — оторвался от книги Абраксас.

— Даже Том не подсказал ничего эффективного, — добавил Альфард, заставив самого Тома поджать губы.

Том Реддл терпеть не мог, когда кто-то указывал на его недостатки, возможные пробелы в знаниях и уж тем более обсуждал стоимость его одежды. Более того, его считали невероятно умным и талантливым юным лордом, семья которого трагично скончалась до поступления единственного наследника на первый курс. Аккурат, едва после переезда в Британию. Тому льстило, когда родители его однокурсников звали его на семейные торжества и пророчили ему великое будущее. Ради подобного юноша был готов всегда казаться самым понимающим, самым воспитанным, самым спокойным. Он держал спину ровно, часами пропадал в библиотеках, едва ли не наизусть заучивал летом учебники, а ещё безукоризненно выполнял обязанности старосты.

Даже небольшое напоминание о его не идеальности заставляло Тома делать сразу две вещи: загораться праведным гневом и, конечно же, не отступать пока любое в нём сомнение не будет развеяно.

— Я думаю, в этом учебном году мы узнаем больше и сможем найти новое заклинание, — бросил Том.

— На это вся надежда, — Лирой взмахнул палочкой, убирая с колдографии родственницу.

Том Реддл опустил взгляд на тяжёлый золотой перстень на своей руке. В него был вставлен крупный чёрный камень с весьма причудливым символом: круг, заключенный в треугольник, и треугольник, поделённый ровно пополам. Этим сувениром с летних каникул юноша гордился. Он стал символом того, что Том Реддл всегда идёт до конца, невзирая на возможные преграды.

***

Беатрис на некоторое время останавливалась в центре Лондона в довольно сносном отеле, расположенном в одном из переулков, куда войти могли лишь маги и люди, имеющие отношение к магии. Здесь было значительно скучнее, чем в Австрии, не было ни единого знакомого, с которым можно было скоротать время до учебного года, да и вообще всё было как-то не так.

Первого сентября утром она собрала незначительные вещи и учебные принадлежности, купленные в местных лавках, после чего трансгрессировала в залитый утренним солнцем Хогсмид.

Трикс пока не представляла, сможет ли она адаптироваться к Британии, но уже сегодня намеревалась совершить первые шаги в своем рисующемся в моменте плане. Ей предстояло убедиться в отсутствии влияния Нарсиса Лестрейнджа на собственных однокурсников, дабы избежать досадных моментов вроде смерти во сне или во время употребления плошки горячей ухи. И, конечно же, убедиться, что предметы, на которые она себя записала, подходят для изучения и экзамены по ним не вызовут дополнительных проблем.

Беатрис замерла возле кованых ворот школы. Она надеялась, что здесь будет хотя бы один из сотрудников, который сможет отпереть их, но вокруг было совсем пусто. И ведь не то, что бы она сама спешила на занятия, но пропуск в первый же день могли счесть её ошибкой, её игнорирование протокола о своевременном прибытии студентов в школу. Порядки Хогвартса могли быть иными, но в Дурмстранге ей бы грозило отчисление.

Беатрис оглянулась по сторонам и вынула из рукава волшебную палочку.

— Алохомора! — ожидаемо, ничего не произошло.

На этот раз Трикс ещё более пристально посмотрела по сторонам, а после чего рукой попробовала дотронуться до прутьев забора. Болезненный жар проник под кожу даже до соприкосновения, значит, верхним слоем чар был защитный. И пусть такому не учили в Дурмстранге, но некоторые чары Трикс умела снимать благодаря усидчивости во время разговоров с отцом Роланда и чтению тяжелых фолиантов.

Наверняка, подобное действо было противозаконным.

Беатрис застыла в раздумьях ещё минут на пятнадцать. Она оглядывалась назад, на мощеную камнем тропинку в деревню Хогсмид, пыталась разглядеть хоть одну человеческую фигуру за забором школы, но все оказалось безрезультатно.

Девушка нетерпеливо цокнула. Она постаралась вспомнить руны, которые снимают защиту, но не могла с точностью определить какие именно заклятия были применены здесь, чтобы подобрать нейтрализующие.

Трикс начала рисовать в воздухе первую, универсальную, и едва успела спрятать палочку за спину, прежде чем метрах в десяти от неё показалась фигура парня. Он был облачен в серый школьный пиджак, серые брюки и пятился задом, явно с кем-то разговаривая.

— Я запомнил всё-всё, что ты сказал. Ты просто не посмеешь в такое чудесное утро снять баллы с моего факультета!

Он развернулся лицом к Беатрис и застыл. В голубых глазах читалось явное недоумение. В совокупности с внешним видом парня такое могло говорить не только о нестандартной ситуации, но и о ночной вечеринке. Его рубашка была неаккуратно заправлена в брюки, а сине-серебристый галстук был неправильно завязан.

Парень взъерошил свои светлые волосы и крикнул куда-то за угол замка, в сторону, откуда пришел:

— Эй, Макмиллан, тут девчонка со Слизерина.

— Блэк? — спросил невидимый Макмиллан.

— Я её никогда не видел.

Беатрис поджала губы, всё ещё крепко сжимая палочку за спиной. Не сильно ей хотелось этим чудесным утром объясняться с учениками, выпившими вчера пару лишних стаканов какой-нибудь медовухи.

Светловолосый парень поймал оценивающий взгляд Трикс на себе, опустил взгляд на свой галстук и понимающе кивнул. Он выудил свою волшебную палочку и взмахнул той поправляя свою одежду, а после и прическу. Дождавшись, когда светлые волосы будут красиво уложены, парень снова бросил взгляд на Беатрис.

— Даже не хочу спрашивать, как ты оказалась за воротами. Но тебе повезло, что через пару секунд здесь, — он кивнул за угол. — Появится мистер-проверяющий-каждую-щель староста школы с ключами. А если ты окажешься любезной, он даже не снимет с вашего Слизерина очков десять.

Уже второй раз за утро Беатрис услышала про снятие баллов именно с факультета, а не с её собственного счёта. Уже сейчас её раздражала сама мысль коллективной ответственности и тем более, что данная ответственность может наступить по вине какого-то там старосты. О, разреши хоть кому-то из студентов Дурмстранга отбирать друг у друга баллы, те самые отбирающие сразу бы стали отличниками на фоне других.

— Что здесь происходит? — из-за угла появился тот самый староста. Парень с россыпью веснушек на лице. Его каштановые волосы были аккуратно причесаны, Серые брюки держал ремень с витиеватым, очевидно, фамильным гербом. Белая рубашка, ало-жёлтый галстук и серый пиджак были без единой складочки.

Беатрис заметила, что, скорее всего, именно галстук являлся главным отличительным символом факультета. И если её — изумрудно-серебристый — означал Слизерин, то ни один из этих новых знакомых не станет с ней вместе учиться.

— Я не смогла вчера сесть на поезд, трансгрессировала сегодня утром, чтобы успеть на завтрак и на занятия. Мои вещи уже находятся внутри.

— Замечательно, — кивнул староста. — Я Майрон Макмиллан, являюсь старостой школы в этом учебном году, но ни разу не видел тебя. Подскажи, как тебя зовут и на каком курсе ты обучаешься?

— Беатрис Лестрейндж, перевелась на седьмой курс, ещё в прошлом году училась в другой школе.

Майрон кивнул.

— Я открою ворота, но мне нужно будет проверить тебя и твою палочку.

Беатрис дождалась пока староста нарисует странную руну, а затем повернёт уже знакомый массивный ключ в замке. Ей нужно было попасть на территорию школы, но она никогда в жизни не позволила бы себя обыскивать двум старшекурсникам. При том казалось нелепым, что один из них отчего-то решил, что крохотный золотой значок даёт ему право вести себя как заместитель директора. А второй и вовсе — Беатрис снова смерила презрительным взглядом блондина — позволил себе бродить по территории школы, буквально крича о невозможности или нежелании своевременно покинуть вечеринку по случаю начала учебного года.

— Теперь проверка, — светловолосый парень протянул руку, чтобы остановить Трикс.

— Я готова сама подтвердить отсутствие посторонних, которые могли бы проникнуть на территорию школы вместе со мной под мантией-невидимкой или, скажем, дезиллюминационными чарами. Я готова подтвердить, что я не принимала оборотное зелье, но смотреть мою палочку или выпускать неизвестные мне заклятия — не позволю!

Майрон закрыл ворота и слегка сконфужено пожал плечами, глядя на новую ученицу.

— У нас нет четкого регламента, но мне нужно подтвердить твою личность и твои заклятия.

— Всё, что могу, — Трикс кивнула. — Гоменум Ревелио!

Между старшекурсниками пронесся легкий ветерок и почти сразу стих.

— Его не используют на открытой местности, — скептически заметил блондин. — Это искажает действие заклятия.

— На открытой местности используют сложные рунические формулы, на которые у нас всё равно нет времени! — тяжело вздохнула Беатрис. Сейчас было только утро первого учебного дня, а её уже раздражало буквально всё. И слишком гладкая белая рубашка, и недостаточно широкие брюки, и дорога до Хогвартса, и возможное опоздание к завтраку, и уж тем более эти два студента, отнимающие её драгоценное время.

— Специалис Ревелио! — Беатрис нацелила на себя палочку и подождала несколько секунд, чтобы убедить собеседников, что на ней также нет чар.

— А это заклинание вообще…

— Применимо, учи матчасть! — Беатрис тряхнула своими тёмными волосами и направилась по уже знакомому пути, по которому некоторое время назад шла в сопровождении Дамблдора.

— Стой! — крикнул староста Майрон.

— Май, ты это собираешься терпеть? Карпе Ретрактум!

Беатрис реагировала почти мгновенно. Торстен Юль, особенно в пылу своих пустяковых и глупых обид, часто устраивал шуточные поединки без использования особо вредящих чар. Застающее в столовой, в коридоре, посреди и без того изматывающей тренировки заклятие бодрило лучше переплывания горного озера в стужу. Пожалуй, у Трикс уже выработался иммунитет к ударам исподтишка.

Она провела одно движение палочкой, чтобы поймать и отбить, и ещё одно, с огненными поучительными путами. Огненная веревка стремительно обвила ноги блондина, заставив того, ошарашенного, рухнуть на землю.

Беатрис проследовала в замок и, немного растерянная, замерла посреди коридора. Студентов вокруг не было, а она была совершенно без понятия, где искать гостиную факультета или обеденный зал. Она прошла по наиболее освещенной части коридора вперёд, наугад повернула направо и замерла возле движущейся лестницей. Очевидно, без должной подготовки передвигаться по коридорам Хогвартса было пустой тратой времени. Особенно, принимая во внимание внушительный размер замка вместе с башнями и башенками, различными переходами и наверняка запутанными внутренними дворами.

— Мисс Лестрейндж? — по лестнице, ведущей куда-то вниз, очевидно, в подвал, к ней направлялся мужчина среднего роста с соломенными, зачесанными назад волосами. На нем был простой костюм, простая коричневая мантия, а из нагрудного кармана выглядывали маленькие часики в серебристой оправе. — Я профессор Слизнорт, декан вашего факультета и преподаватель Зельеварения. По правде, ждал вас ещё вчера, просил мисс Блэк рассказать мне, если вы появитесь. Какое счастье, что я вышел к завтраку на сорок минут раньше и встретил вас здесь! Пройдемте же ко мне в кабинет за индивидуальным расписанием!

Беатрис не шелохнулась. Она абсолютно перестала понимать, что ей следует сделать сначала: переложить учебники в спальне, позавтракать или всё же пойти за расписанием. Знает ли профессор Слизнорт, что она только что вошла в замок и даже понятия не имеет, где находится обеденный зал? Она столкнулась взглядом со светлыми глазами профессора и обнаружила в них растерянность, всё же переходящую в некоторое понимание.

— О, мисс Лестрейндж, не говорите, что вы приехали только сейчас и я первый, кого вы встретили в этих прекрасный коридорах.

— Всё так, сэр. Может быть, мне стоит сначала найти свою комнату и оставить там некоторые вещи?

— И познакомиться с мисс Блэк!

— Было бы неплохо, — согласилась Трикс, предполагая, что, если прицепиться к той самой Блэк, можно будет ещё и без проблем найти обеденный зал, а также многие классы.

— Гостиная Слизерина находится в одном из самых живописных районов подземелий Хогвартса, — воодушевленно вещал профессор, пока вел Беатрис по тёмным, слизким и безусловно холодным коридорам. — Если приглядеться, на стенах можно разобрать узоры времен самого Салазара Слизерина! В гостиной и вовсе висят древние гобелены, а многие книги там пожертвованы лучшими чистокровными домами Великобритании и Ирландии специально для студентов.

Даже не видя гостиной, Беатрис уже не разделяла эмоций декана. Даже эти петли коридоров казались грязными, удушающими, а запах тины и прочей подводной растительности бил в нос всё сильнее и сильнее. С каждым шагом температура понижалась, так что желание сравнить это место с Дурмстрангом возрастало двукратно. На данный момент дорога до гостиной Слизерина больше всего смахивала на путь к спальням Дриттера.

— Нам сюда.

Слизнорт остановился перед гладкой, ничем не примечательной, стеной прямо посреди коридора. Палочку он не доставал, так что у Трикс стали закрадываться подозрения не работает ли профессор на какого-нибудь Нарсиса Лестрейнджа и не завел ли он её сюда специально, чтобы познакомить её тут, где никто не будет искать новенькую, с парочкой оборотней или просто обычных головорезов. Девушка нахмурилась и поудобнее перехватила палочку в рукаве. Был велик соблазн прижаться к одной из слизких стен, но кто знал, что именно за ними её не поджидает опасность.

— Сейчас я назову пароль, смотри внимательнее, — улыбнулся декан, и Беатрис уже готова была напасть первой. — Чистая кровь.

Камни складывались один к другому — вверх, в стороны, вниз — открывая низкий проход в другое помещение. В сырой коридор подземелья постепенно пробивался тёплый свет.

Беатрис шагнула внутрь и оказалась на платформе метра четыре в ширину. С другой стороны была лестница ступеней десять вниз. Там расположились коричневые кожаные диваны, кресла, расставленные небольшими группами вокруг столиков из необработанных камней. По одной из стен красовался высокий камин. Столбы по его границам украшали массивные лепнины, тянущиеся метров на десять вверх, до самого потолка. Ближе к центру гостиной и у самой дальней из стен тянулись дубовые столы, покрытые коричневым лаком. Вдоль столов стояли высокие скамейки. В самом центре комнаты находилась вырезанная из камня круглая сцена, расходившаяся ярусами вниз. Её функциональную значимость Беатрис не поняла, но предполагала, что сцену используют как места для посиделок в гостиной или же как возвышение для какого-нибудь наверняка красноречивого оратора.

Многие стены были завешаны портретами предков ещё со времен средневековья: здесь были и статные рыцари, и дамы сердца, и без спора великие ученые своего времени, и политики, и даже бывшие профессора. Личности все беспокойные, они переговаривались между собой не тихо, создавали настоящую какофонию звуков. По дальней стене располагался огромный иллюминатор. И если тот не был заколдован, гостиная Слизерина находилась где-то на приличной глубине озера. В него виднелись проплывающие мимо косяки рыб и шевеление подводных растений.

Напоминали о соседстве с подводными обитателями и висящие над высокими книжными стеллажами лампы, издающие тусклое зеленоватое свечение. Сбоку от стеллажей виднелись лестницы вниз и вверх. Очевидно, путь в спальни.

— Иногда можно увидеть, как мимо проплывает гигантский кальмар — местный обитатель, — заявил профессор Слизнорт.

— Отлично, — кисло улыбнулась Беатрис. Она бы предпочла вид из панорамных окон на вечные снега и тянущиеся высоченными непроходимыми грядами горы.

— О, мисс Гамп, — Слизнорт махнул рукой в сторону лестниц. — Приехала ваша новая сокурсница, не покажите ли ей спальни и Большой зал после? А вы, мисс Лестрейндж, тогда получите своё расписание на Зельеварении. Оно у вас, если мне не изменяет память, сегодня.

— Первым занятием, — едва слышно ответила Гамп и опустила глаза вниз. Она казалась не то ли тихой от природы, не то ли забитой. Девушка сгорбилась, будто бы старалась занимать как можно меньше места. Её тёмные очень длинные волосы закрывали лицо почти полностью.

— Тем более, — выдохнул профессор, словно сам уже очень долгое время мечтал избавиться от компании Беатрис. — Оставляю вас, мисс Лестрейндж, на ваших сокурсников.

Слизнорт удалился, а Трикс постаралась натянуть максимально дружелюбную улыбку. Пока она перепрыгивала с факультета на факультет в Дурмстранге, у неё появлялись всё новые приятели. Друзья ей не особо были нужны, но вот потребность в самом обыкновенном собеседнике была у абсолютно каждого адекватного человека. В Хогвартсе Беатрис также нуждалась в знакомых, которые могли бы подсказать дорогу, занять место за обеденным столом или одолжить сову для отправки письма.

— Так ты ещё одна Лестрейндж, — девушка откинула длинные волосы с лица и пробежала безразличным взглядом карих глаз по внешности Трикс. Всё же это была не неуверенность в себе или попытка занять меньше места. Гамп в моменте сильно напомнила Беатрис уже полузабытый образ бабушки Лироя — властной женщины, которая ценила устаревшие идеалы и предметы роскоши. Гамп бы ей определенно понравилась: серая юбка в пол, серая вязаная жилетка с гербом Слизерина, змеей, белая отглаженная рубашка, отглаженный галстук, начищенные до блеска старомодные туфли, длинные волосы ниже пояса и полное отсутствие косметики.

— Верно, Беатрис Лестрейндж, — все же Трикс потрудилась сохранить улыбку на лице, как бы её ни хотелось заменить на более искреннее выражение.

— Мелинда Гамп, — кивнула сокурсница. — Надеюсь, ты не окажешься такой же как брат или ваша кузина Хейзел. А если окажешься — скажи прямо сейчас — я не буду показывать тебе спальню.

Беатрис усмехнулась. Видимо, Мелинда приняла её за сестру Лироя, дочь Нарсиса, потому и приписала ей ещё родство с какой-то неведомой Хейзел. Но ей чертовски нравилось подобное отношение к Лирою. Враг её врага — её друг.

— Без понятия, о какой кузине идёт речь, но твою нелюбовь к Лирою разделяю на двести процентов.

— Ты мне нравишься, — без тени улыбки сообщила Мелинда и тут же развернулась назад, в сторону лестниц, — Покажу тебе нашу спальню и познакомлю с девочками, которые как раз опаздывают на завтрак после ночного праздника.

Беатрис не стала уточнять, почему праздник не повлиял на восприятие времени самой Гамп, а просто последовала по одной из лестниц наверх. Подниматься пришлось немало, до самого конца лестницы, после чего сокурсница сразу же свернула направо к полукруглой плотной двери, за которой не было слышно ни шороха.

Гамп взмахнула палочкой и только после этого толкнула дверь от себя. Беатрис и сама не знала, на что рассчитывала. По уровню комфорта спальня и рядом не стоял с Эрстером. Кроватей было целых четыре, они располагались полукругом по просторной, но темноватой комнате. Вместо окон тут были те же иллюминаторы. Через них проникало чуть больше света, но всё того же, зеленоватого. Тумбы между кроватями были из тёмно-коричневого дерева. Даже потолок был тёмным. А большое зеркало, находящееся в другом конце комнаты, словно было опутано огромными тёмно-зелёными змеями.

Беатрис едва сдержалась, чтобы не отпустить колкую реплику по поводу благоустройства спальни.

В комнате уже находились две девочки. Одна, довольно миловидной внешности, с рыжевато-каштановыми волосами, в серой форменной юбке, белой рубашке и с перекинутым через шею изумрудно-серебристым галстуком. Она раскладывала на кровати карты с необычными красочными картинками и что-то нашептывала себе под нос. Вторая, темноволосая, крутилась у зеркала в полном комплекте школьной формы, примеряя какие-то броши со змеями. Судя по другим разбросанным украшениям, именно на её кровати свернувшись в клубок дремал чёрный кот.

— Твоя кровать вон та, вторая слева, у большого иллюминатора. Ванная комната за той коричневой дверью, — Гамп указала в конец комнаты, и Трикс мысленно поблагодарила вселенную, что здесь хотя бы не один душ на этаж. — Мы туда занимаем очередь каждое утро, чтобы все успели собраться до завтрака.

— Я думала, ты уже запасаешься сэндвичами, чтобы, как можно скорее, начать откармливать несчастного Розье, который вчера опозорился хуже обычного, а ты подрабатываешь экскурсоводом. Бедный Розье! — театрально вздохнула рыжеволосая девушка. — Я Киана Снайд.

Кровать Кианы находилась напротив кровати Мелинды Гамп, которая, в свою очередь, соседствовала с Беатрис. Второй соседкой оказалась темноволосая девушка.

Завидев новенькую, та поспешно разобралась с брошью, одёрнула форму и подошла, попутно протягивая руку.

— Вальбурга Блэк, староста школы. Если у тебя возникнут какие-то вопросы — тебе следует сразу же подходить ко мне.

Хватка у Вальбурги оказалась не такой крепкой как её непоколебимая уверенность в себе, читающаяся лишь в одном взгляде девушки. Ей хватало часов, проведенных в библиотеке и интеллектуальной нагрузки в виде планирования каких-нибудь мелочей, поручаемых старостам. Но совершенно не хватало хороших изнуряющих тренировок.

— Я Беатрис Лестрейндж. Сейчас оставлю вещи и буду готова идти на завтрак.

— Спасибо, что не грязнокровка, — выдохнула Блэк, словно для неё единственным предопределяющим что-либо пунктом для взаимодействия даже в рамках диалога староста-студент было наличие исключительно волшебной крови в жилах.

— Спасибо, что не Розье, — мигом отозвалась Снайд, кидая многозначительный взгляд на Гамп. — Иди уже, только пакуй завтраки на всех. И на новенькую, видимо, тоже.

— Мы уже не успеем на завтрак? — Беатрис вытряхнула из сумки на кровать купленные учебники, тетради, пустые листы пергамента, перья, чернильницы, небольшой котёл, упаковку с тремя сменными форменными мантиями, которые достать было сложнее, чем остальную форму. Ещё из сумки выпала начатая упаковка леденцов, несколько сахарных перьев и написанный от руки план летних тренировок в Армии Грин-де-Вальда, который точно бы следовало спрятать от посторонних глаз.

— И пытаться не будем, — Вальбурга начала бережно складывать броши с кровати в отдельные коробочки в тумбочке. — Мелинда Гамп соберет нам каких-нибудь сэндвичей, а мы займём места в классе. В этом году мы сдаём ЖАБА, которое определит нашу дальнейшую жизнь, поэтому нужно учиться как можно лучше.

— Вальбурга умеет быть настойчивой и её балл довольно высок. С нашего факультета средний балл выше только у Реддла, но он шестикурсник.

Беатрис кивнула. Её мало интересовала погоня за оценками, тем более в Хогвартсе, где она всё равно не сможет выбить себе получше комнату или коллектив.

— Сегодня много занятий будет? — спросила Трикс, решая брать ли ей что-то, кроме Зельеварения.

Вальбурга тут же вынула из кармана небольшой блокнотик и со знанием дела ответила:

— Сегодня в первой половине дня удвоенное Зельеварение у первой подгруппы, после обеда Прорицания, а около одиннадцати вечера — Астрономия. Вспоминай, какие предметы ты выбрала.

— Из перечисленных только Зельеварение, — сразу ответила Трикс. Её одновременно радовала и расстраивала перспектива пустой второй половины дня. Сидеть в тёмных стенах спальни или в гостиной, где она даже толком никого не знает, было удручающее.

— А ты по тройке или по пятёрке? — спросила Вальбурга. Она выудила перо и готовилась что-то помечать в своём блокнотике.

— Ты о чём?

— По пять дисциплин минимум выбирают те, кто собирается продвигаться по карьере в будущем. Для остальных минимальное количество изучаемых дисциплин — всего три штуки. Лично я выбирала шесть, а вот Мелинда и Киана — по три-четыре.

— У меня тоже шесть, — кивнула Беатрис, наблюдая как меняется выражение лица Вальбурги с крайне надменного на вполне простое, даже местами дружелюбное, с едва уловимой тенью уважения во взгляде.

— Замечательно. Можешь сесть на Зельеварении со мной. Кстати, предлагаю занять места.

Кабинет Зельеварения, как оказалось, тоже располагается в подземельях Хогвартса. Однако, идти до него пришлось достаточно долго, а часть коридора девушки и вовсе обходили по первому этажу.

Дверь в кабинет уже была открыта, а изнутри выплывал разноцветный дым.

— Профессор Слизнорт говорил, что сегодня у нас будет вводное занятие. Мы не будем варить ничего сложного, только заколдовывать и расколдовывать яды.

Было сложно сказать, чем Вальбурга Блэк в данные момент увлеклась сильнее: самими ядами, перспективой отравить кого-то конкретного, Зельеварением или просто возможностью засесть за учебники после летних каникул. Беатрис почти бежала следом за старостой школы и, когда та, наконец, остановилась, Трикс поспешила поправить одну из своих голубых заколок, которая чуть не свалилась по пути.

— О, мисс Блэк, мисс Лестрейндж, — Слизнорт расплылся в улыбке. Девушки оказались здесь не раньше всех. Профессор уже вёл беседу с двумя юношами в изумрудно-серебристых галстуках.

Один сразу же постарался пригладить кудрявые каштановые волосы, а на его довольно симпатичном загорелом лице расплылась белозубая улыбка. Беатрис хватило и пары секунд, чтобы убедиться, что её ответной улыбки юноша не дождётся. Галстук его был криво завязан и странно перекручен, рубашка была застегнута неверно, с пропущенной второй сверху пуговицей, а кончики волос светились ярко-розовым, словно были испачканы в дешевом любовном зелье из магазина магических забав. Пожалуй, даже утренний заклинатель, которого так легко связала у ворот Трикс, заслуживал более высокой оценки по первому впечатлению.

В Дурмстранге могли выпороть магической плетью, поставить босиком на острие гвоздей или заставить принимать ледяные ванны за меньшие проблемы с внешним видом. Из всех ближайших знакомых Беатрис, наказывали за это только Торстена Юэля и то, всего один раз.

— Я Винки Кроккетт, — кудрявый хлопнул пару раз своими серыми глазами, а Беатрис ещё сильнее поджала губы. — А это Элли Пьюси. Мы твои однокурсники.

— Эллгар, — поправил второй парень. Он умудрился закатать не только рукава рубашки, но и рукава пиджака. Его волосы были сильно взлохмачены, а на груди в качестве подвязки болталась шахматная фигура ферзя.

— Беатрис Лестрейндж, — Трикс кивнула, даже не пытаясь изобразить дружелюбие, но умело скрывая своё возмущение их внешним видом.

Народу на занятии было много. Сами пять часов Зельеварения захватывали даже Трикс, которая никогда не считала себя ценителем данного предмета. Всё время, проведенное мрачном кабинете с крошечными окошками наружу под самым потолком, пролетело в одночасье. Профессор Слизнорт оказался увлечённым и разбирающимся в своем деле.

По дороге на обед Беатрис уже поддерживала увлеченные реплики Вальбурги.

— Я сегодня исписала двадцать листов тетради и даже постаралась делать некоторые зарисовки! А на следующем занятии мы и вовсе будем варить зелье изменения памяти!

В Дурмстранге уделяли внимание элементарным зельям и противоядиям. Эти рецепты заставляли учить наизусть, чтобы в любой момент, в любой обстановке сварить их. После многолетнего заучивания одних и тех же вещей и в голову не могло прийти лезть в библиотечную книгу и снова погружаться в зелья. Но вот про зелья стирания памяти, про которое говорили сегодня на занятии, и про неведомое зелье изменения памяти Трикс собиралась пойти почитать после обеда.

— Я записала меньше, но урок точно интересный.

— Я могу дать тебе свою тетрадь с любого из предыдущих курсов! Так приятно, что в нашей комнате, наконец, появился кто-то, кто хочет учиться!

— Если потребуется — буду признательна.

Беатрис едва не замерла перед довольно огромной распахнутой дверью. В сам проём легко бы протиснулся великан. А за дверью открывался невиданных размеров зал с четырьмя длинными столами, которые тянулись по его длине и пятым, что тянулся по ширине зала и возвышался на небольшой площадке. Заколдованный потолок точно передавал ясное голубое небо и яркое солнце, которые сейчас были на улице. А ещё над столами парили сотни горящих свечей. Обеденный зал Хогвартса точно мог составить конкуренцию залу Дурмстранга.

— Это Большой зал, где все ученики должны сидеть строго по факультетам. Наш стол там, — Вальбурга указала на второй стол справа. — Пойдем к Мелинде и Киане.

Мелинда Гамп и Киана Снайд уже обедали в компании четырёх юношей. Ни одного из них Беатрис прежде не видела, но судя по недовольному выражению лица Кианы, когда Мелинда обнималась с одним из них, можно было предположить, что это и есть Розье. Пусть аккуратно одет, пусть русые волосы уложены заклятием или каким-нибудь дорогим гелем, юноша, даже пока не слышались его высказывания, казался чересчур напыщенным и чересчур самоуверенным. Остальные трое парней на его фоне определенно выигрывали. Сосредоточенные на спокойной беседе, они не старались демонстрировать своё эго. Беатрис удалось услышать обрывок фразы одного из них, со светлой ровной кожей, тёмными как смоль волосами, тёмными внимательными глазами и прямой осанкой. Его голос был приятным как тягучий акациевый мёд, медленно разливающийся по упаковочным баночкам. Его хотелось слушать, с этим юношей хотелось общаться.

— Дамиан, Абраксас, я вынужден не согласиться с вашими доводами, эта петля в заклятии в учебнике нарисована абсолютно верно. Мы с Альфардом уже подходили к профессору Дамблдору и интересовались данным превращением. Он советовал держать палочку чуть…

— А это Беатрис, наша новенькая, — сказала Мелинда, поворачивая голову своего, очевидно, парня на Трикс. — А это Имон Розье.

— Знакомство, которое, лучше бы, не состоялось, — многозначительно заметила Киана. Видно, её замечания уже никого не смущали, потому ни Вальбурга, ни Имон не обратили на это внимание.

— Будем знакомы, — кивнул Розье, и под ожидающим взглядом Гамп, призывно хлопнул в ладоши. — Эй, парни! Это наша новенькая, Беатрис.

— Дамиан Монкли, — представился молодой человек с чёрными длинноватыми волосами в очках.

— Абраксас Малфой, — сказал сидящий с другого края блондин с собранными в косичку волосами, — Но мы вдвоём, — он кивнул на того самого парня в середине, — Шестикурсники.

Беатрис, наконец, столкнулась взглядом с тем самым брюнетом. Вмиг её охватило сразу несколько противоречивых чувств: желание стоять и смотреть на него вот так вот вечность, стыд за это перед Роландом и какое-то странное узнавание, будто она уже пересекалась с этим молодым человеком.

— Том Реддл. Кажется, Лирой нас уже представлял друг другу.