Кроваво-красные кафтаны, перетянутые на талии широким чёрным ремнем. Края серых шерстяных брюк, грубые чёрные ботинки с окантовкой у подошвы под цвет металла факультета. Каждый из толпы держал в руках свою меховую шапку. Так они отдавали честь погибшему товарищу, словно знали его, словно не разделяли противоположную точку зрения относительно дальнейшего движения магического сообщества, словно вещи каждого второго не были изрисованы знаками Грин-де-Вальда.

Протяжная заунывная мелодия йоухикко (Йоухикко (карел. и фин. jouhikko, также фин. jouhikas) — карело-финский традиционный смычковый инструмент. По форме представляет собой неглубокое корытце с широким фигурным грифом и специальным вырезом для руки. Струн может быть две или три) разлилась в толпе. После первого куплета студенты старших курсов должны были приготовить посохи. Это называли и считали особым ритуалом. Новым ученикам рассказывали об этом как о вековой традиции, но почти весь Дурмстранг прекрасно знал, что это лишь очередной спектакль для фотографов из газет при Министерствах.

Беатрис перехватила шапку поудобнее, чтобы лучше держать посох. Длинные, причудливых форм, с уникальными узорами, они были творением семьи Грегоровичей и отличительным признаком студента Дурмстранга. На занятиях учили как закреплять в них палочки, как ими колдовать и даже как драться без применения магии.

На многих уроках студент сам выбирал, что ему ближе и что удобнее в использовании. Трикс колдовала чаще палочкой, но совершенно не могла обойтись без посоха, когда в пылу драки отбивала атаки. Наличие тяжёлого металлического жезла, украшенного острыми длинными сосульками, давало больше уверенности в победе. Всё ещё помня о периоде, когда магия её не слушалась, Беатрис Лестрейндж больше любила бить наотмашь, не оставляя шансов противнику, нежели обдумывать чары.

С первой нотой второго куплета старшекурсники один за другим начали выходить вперёд из толпы, синхронно отстукивая несложный ритм.

Их задачей было дойти до лож представителей министерств и удалиться на таком красивом моменте, чтобы ни один не получивший взятку журналист не пристал с интервью.

Собственно, у Беатрис были планы поважнее. Ей было необходимо попрощаться с друзьями, собрать вещи и под покровом ночи выбраться из школы, чтобы ни одна душа, кроме знаменитой пятерки с Эрстера, не знала, что Беатрис Лестрейндж направляется в Великобританию. В Хогвартс.

Больше всех от подобного необдуманного решения её пыталась отговорить именно Вадома Волчанова, которая сама же заставила Беатрис в прошлый раз посетить Лондон.

Трикс глянула на подругу и по напряженному, и на редкость сосредоточенному лицу той все поняла. Даже не нужно было поднимать глаза на трибуны, чтобы знать, что там непременно красуется счастливая семья из трех человек. Высокий мужчина с тёмными чуть длинноватыми волосами и аккуратно лежащими усами в ярком костюме, до блеска начищенных ботинках — безжалостный, но при этом жутко принципиальный и неподкупный — Радко Волчанов. Рядом с ним эффектная женщина с точеной фигурой и выразительным красивым лицом в не менее ярком платье. Подле них стоял семилетний мальчик. Полушепотом, чтобы не слышала подруга, Йордан всегда удивлялся, как же Огнен Волчанов был похож на свою старшую сестру.

Мальчик с восхищением смотрел на золотые искры, летевшие во все стороны от соприкосновения десятков посохов с землей. Министерства их символизировали с чем-то ритуальным, а строгие преподаватели, надеясь получить дополнительную премию, еще на тренировках выматывали учеников, пока те не приходили к «идеальному удару».

С последним тактом мелодии закончились и изнуряющие удары посохом о землю. В воздухе растворились снопы золотых искр, словно тех никогда и не было.

Беатрис скривилась от боли в запястье, но не позволила себе перехватить посох в другую руку. Она знала, что чиновники и преподаватели продолжают следить за ними, за тем, чтобы безалаберные студенты не нарушили четко спланированное шоу.

— Предлагаю трансгрессировать под трибуной, — тихо бросил Йордан. — Журналисты точно выберут тех, кто не сумеет хорошо спрятаться и, одновременно, посчитает постыдным исчезнуть прямо тут, на глазах у родственников.

Спорить с другом никто и не собирался. Все пятеро стянули кафтаны, дружно пригнулись и через секунду растворились в воздухе.

Теперь они оказались на одной из самых оживленных улочек Вены возле любимого паба. Он казался довольно заметным, даже вычурным на фоне других неброских магазинчиков и ресторанчиков. Ярко-зеленая дверь, крупное, потрепанное и совсем неуместное чучело хищной птицы, время от времени сваливающееся посетителям на голову, красные кричащие рамы и коврик у двери с вшитыми нецензурными выражениями.

Среди магглов место, наверняка, считалось неприличным. Из мужчин здесь чаще были самовлюбленные юноши в дорогих пиджаках, не возражающие заплатить за девушку, после чего покатать её на собственном автомобиле. Из женщин — раскрепощенные дамы с минимальным количеством одежды для выхода на улицу или противоположные нежные простушки, не отрывающие влюбленного взгляда от своих весьма тщеславных кавалеров.

Беатрис и Вадома никогда не брали дамских коктейлей, не хихикали, не брызгались удушающе сладкими ароматами. Приходили они сюда чаще в одежде после субботних тренировок в Дурмстранге. Иногда даже не удосуживались переодеться, чтобы выйти в свет. Заваливались прямо в серых широких брюках, потрепанной рубашке с коротким рукавом, тяжелых ботинках на шнуровке. Бармен раз честно признался, что долго сомневался, что в компании две девушки.

Единственное, вся пятерка из Дурмстранга исправно снимала с себя мантии, кафтаны и любые знаки отличия школы, чтобы не выглядеть странно и не вызывать слишком много вопросов.

И сейчас каждый засунул свои вещи в свои небольшие сумки, исправленные заклятием незримого расширения. Лишь после этого Торстен толкнул дверь в бар.

Поместилась вся пятерка на свое любимое место за большой дубовый стол возле окна в правом конце бара. Едва Торстен Юэль упал на обитый тонкой кожей диванчик, тут же вытянул руку вверх и громко крикнул:

— Пять пинт эля и мясо! Пусть будет говядина с картофелем.

— Это скучно, — протянул Роланд, после чего вытянул руку вверх и крикнул, обращаясь к персоналу. — Вареных раков!

— Я вижу, вы решили заставить нас потратить деньги, — неодобрительно заметила Вадома. — Я бы не хотела спускать все на самое дорогое мясо в меню и морепродукты.

— А кто сказал, что будешь тратить ты?! — мгновенно отозвался Тор. — Мы провожаем нашу уважаемую фрейлейн Лестрейндж, так что платить тоже ей, я лишь помог сделать заказ. Кстати, заметьте, раки — вообще не моя инициатива.

Роланд поджал губы и уже намеревался что-то сказать, Трикс фыркнула и кивнула, тяжело вздохнув.

— Так и быть, один раз в жизни вас угощу.

— Ты точно не хочешь остаться? — спросил Роланд, накрывая своей ладонью ладонь Трикс.

— Я уже написала их директору и подтвердила время и место встречи. Кто-то из персонала школы должен за мной явиться.

— Подтверждаю, мы долго сочиняли это письмо и еще более долго искали сову, которая его донесет. Чистая случайность, что нынешний напарник моего отца имеет переписку с преподавателем из Хогвартса! — сказал Йордан.

— Но это опасно! — на этот раз отозвалась Вадома. — Если ты уверен, что кто-то хочет тебя убить, то, обычно, ты избегаешь этого человека всеми возможными способами.

— Я хочу напомнить, что Фритоф тоже не оставит меня в покое, так почему я, черт возьми, должна прятаться всю жизнь, — Беатрис убрала руки со стола, освобождая место для подноса с элем, мясом и тарелки с раками. — Я абсолютно готова встретиться с братом и заставить его почувствовать все то, что сама чувствовала на протяжении стольких лет. И пусть у меня пока нет плана…

Торстен хмыкнул, Йордан подавился, Вадома закатила глаза, а Роланд еще сильнее нахмурился.

— Ты подумай, как сильно изменится твоя жизнь, — возмутился Роланд. — Наши встречи, тренировки… Отец расстроится, если ты перестанешь приезжать в Нурменгард.

— Мы сейчас говорим о её жизни, если ты не заметил! — разозлилась Вадома. — Какое дело до ваших тренировок, если Нарсис Лестрейндж прикончит её, едва ли она пересечет границу. Я была маленькой и самоуверенной девчонкой, когда советовала ей вернуться домой в прошлый раз. Но сейчас мы все взрослые!

— Это было всего четыре года назад… — протянул Тор и почти сразу поднял руки в примирительном жесте, наткнувшись на свирепый взгляд подруги.

— Я тоже стала взрослее и сильнее, теперь я могу лучше постоять за себя. Тем более, это всего год, и мы можем встречаться, болтать как раньше. Обещаю рассказывать, все, что будет происходить в Хогвартсе.

— Мне тоже не нравится идея смены школы, — кивнул Йордан. — Но мы не можем решать за тебя. Просто пиши, и, я надеюсь, это не станет нашей последней посиделкой.

— Конечно нет, мы ещё не перепробовали все блюда за деньги нашей дорогой англичанки, — усмехнулся Торстен.

— Ровно, как и за твои деньги, мой дорогой, — пропела елейным голоском Трикс, со всей силы наступая на ногу друга под столом.

Уже через два часа Беатрис заканчивала складывать вещи в довольно большой чемодан, который купила на улице с большим количеством магазинчиков для волшебников. Его пришлось расширить с помощью заклятия, чтобы уместить одежду, книги, посох, метлу и даже огромную колдографию, на которой изображена пятёрка лучших студентов-семикурсников.

Прощаться было грустно и с комнатой, и с привычной атмосферой, и даже со строгими преподавателями и правилами Дурмстранга. Единственное, Беатрис не собиралась прощаться с друзьями. По правилам пересечения границ, до окончания школы чародейства и волшебства, она свободно могла бывать во многих странах Европы. Она обязательно бы трансгрессировала в бар в Вене, ну, или позволила бы компании навестить её в каком-нибудь из заведений Лондона.

— Идея просто кошмарная, — снова заметила Вадома, когда в последние предрассветные часы Беатрис Лестрейндж с чемоданом стояла у дальних корпусов школы, надеясь незаметно трансгрессировать.

— Кошмарно заманчивая! — постаралась изобразить улыбку Трикс. Конечно же она тоже много переживала: её могли не принять в Хогвартс, она могла попасть под горячую руку директора Фритофа за побег, а еще с ней могло случиться много всего другого. Всё же Беатрис привыкла к Дурмстрангу: к людям, к порядкам, к одежде, к еде. Она ещё никогда на долгое время не покидала Дурмстранг, за исключением поездок на тренировки. Но и там, стоит отдать должное, почти все были бывшими или нынешними учениками этой школы, перенявшими привычки с ранних лет и включившими их в образ жизни как что-то чрезвычайно важное, неотъемлемое.

Волчанова лишь демонстративно закатила глаза, но всё же подошла обнять подругу на прощание. Потом последовали два рукопожатия от Йордана Левски и Торстена Юэля, а затем — легкий, почти невесомый поцелуй Роланда Люндквама.

Беатрис Лестрейндж вместе с чемоданом растворилась в воздухе.

Возникла вновь она уже в совсем ином месте. Центральная улица Лондона, несмотря на ранние часы, казалась достаточно оживленной. На работу спешили немногие, основной поток людей был устремлен к довольно большому зданию с огромными часами наверху и хорошо различимой надписью «Вокзал Кингс-Кросс». И Беатрис вместе со своим багажом легко бы слилась с толпой.

Она прошла до входа и даже не успела оглядеться, как рядом с ней возник мужчина лет пятидесяти с седыми едва кудрявыми волосами до плеч в бордовом костюме-тройке. Из кармана жилета выглядывали круглые золотые часы с необычным циферблатом, который девушка разглядеть также не успела, потому что часы, будто бы сторонясь чужого пристального внимания, сами по себе скользнули в крохотный кармашек, где помещались уж точно не без помощи магии. Трикс обратила внимание и на начищенные туфли мужчины, и на аккуратно стриженные ногти, прежде чем заметить полуулыбку и скрытые за очками-половинками пронзительные серые глаза.

— Альбус Дамблдор, — представился мужчина. — Профессор трансфигурации в Хогвартсе. Мне поручено директором Диппетом сопровождать вас до школы. Вы же Беатрис Лестрейндж, верно?

— Совершенно так, — кивнула Трикс, шокированная, что ее узнали в таком многолюдном месте, похоже, с первой попытки. — Приятно познакомиться.

Как же непривычно было говорить по-английски и слушать английскую речь после столь длительного периода времени.

— О, вы, мисс Лестрейндж, должно быть удивлены, как я вас узнал? Все просто, вы необычайно похожи на ваших родственников, а мне их доводилось учить.

Трикс растерянно кивнула. Не то что бы ей сильно хотелось быть похожей на Нарсиса или Лироя, но отрицать очевидное внешнее сходство было попросту глупо.

— Предлагаю дойти вот до того переулка, где мы с вами трансгрессируем в деревню Хогсмид, что находится недалеко от школы, — сказал Дамблдор и добавил, указав на чемодан. — Вам помочь?

— Не стоит, — отказалась Беатрис. Она привыкла разбираться во всем сама и сама нести свои вещи. Она была в первую очередь солдатом Грин-де-Вальда: самодостаточной, сильной, расчетливой и во многом жестокой. Трикс культивировала в себе все те качества, которые поощрял Каспар Люндквам — отец Роланда и человек, заменивший ей собственного отца. Со времен вступления в Армию Грин-де-Вальда она все больше полагалась на его мнение и уже совсем не задумывалась, что бы подумал её родной отец. К слову, Беатрис о нем уже почти ничего не помнила.

Едва девушка коснулась бордового рукава пиджака, возникло знакомое чувство трансгрессии.

Небольшая деревушка среди горной местности не славилась богатством. Дома стояли стройными рядами, но были самыми простыми, каменными, с одинаковыми заостренными крышами. На некоторых из них были разнообразные вывески, очевидно, сообщающие о наличии магазина или кафе на первом этаже здания. Между домами были проложены каменные дорожки, кое-где стояли лавочки.

Больше всего Беатрис беспокоило, что они появились вот так, прямо среди застроек, прямо на глазах у недоумевающего мужчины, протирающего вывеску с надписью «Сладкое королевство».

— Разве, это не проблема… — протянула Трикс, косясь на Дамблдора.

— О, эта деревня населена исключительно волшебниками, — рассмеялся тот. — Привет, Фрэнк!

Тут же на лице мужчины расплылась улыбка, он помахал в ответ Дамблдору, едва не выронив вывеску из рук.

— Ты привез новую ученицу?

— Точно, Беатрис, знакомьтесь, это мистер Флюм. Он держит бесспорно лучший магазин сладостей во всей Великобритании, если не на всем континенте, — при этом сам Дамблдор из кармана пиджака выудил медовые ириски и довольно ловко положил одну из них себе в рот, после чего протянул девушке. Она отказалась. — А это Беатрис. Думаю, она после беседы с директором Диппетом станет одной из наших новых учениц.

— Можно сказать, поздравляю с поступлением, — улыбнулся Фрэнк Флюм и почти сразу же помрачнел. — Хотелось бы верить, что чертовы солдаты Грин-де-Вальда сюда не доберутся, и это место останется прежним.

Беатрис нахмурилась. Она не слышала британских фамилий на тренировках, и, возможно, представителей этой страны просто не было в рядах Армии.

— Почему ты решил, что они решат нагрянуть сюда? — спросил Альбус Дамблдор, ему, похоже, этот разговор тоже был не по душе.

— Пророк просит быть все более аккуратными. Говорят, за погромами в Лондоне стоят именно… эти… Говорят, они хотели переманить на свою сторону мага, но тот оказался хитрее и проворнее, сбежал у них из-под носа.

Беатрис не получила достаточно признания собственных навыков, чтобы отправиться на свое первое поручение, а тем более её никто не посвящал в планы и успехи операций. Но, если Грин-де-Вальд захотел бы создать здесь, в Великобритании, ещё одну базу, то Беатрис бы не отправили тренироваться вместе с Роландом и Торстеном, что определенно расстраивало.

— О, Фрэнк, я думаю, наше Министерство в состоянии нас защитить, — с ободряющей полуулыбкой ответил Дамблдор.

— Скажу честно, Альбус, моя сестра жила с семьей мужа в Бельгии, они тоже думали, что их это не затронет, что Министерство их защитит…

Беатрис точно знала, что в Бельгии солдаты Грин-де-Вальда уже внедрены в Министерство магии, об этом как-то рассказывал отец Роланда. Но она уже понимала, к чему ведёт владелец «Сладкого королевства» и, наверное, чисто по-человечески ей было его жалко. Тяжело терять тех, кого любишь.

— Соболезную, Фрэнк, - совершенно искренне ответил Дамблдор.

Флюм качнул головой, будто бы освобождаясь от непрошеных мыслей и перевел взгляд на Беатрис.

— Ты, наверное, тоже натерпелась от Грин-де-Вальда и его сторонников, а я тут… Ты из какой школы переводишься?

Трикс замерла. При этом человеке сказать правду она не могла. Репутация студентов Дурмстранга была чернее ночи и во всем магическом сообществе их слишком открыто недолюбливали, их все связывали с именем Грин-де-Вальда. Сейчас, назови Беатрис свою школу, она бы в этом только убедилась.

— Сюда уже не раз переводили студентов Ильверморни, Шармбатона, да, Альбус? — тяжело вздохнув, продолжил Фрэнк.

Шармбатон — французская школа волшебства. Её уже называла Аннтея своим подругам на вокзале, когда Беатрис в прошлый раз была в Лондоне. Тогда она страшно разозлилась, но сейчас считала ту фразу явным преимуществом — крепким фундаментом для пирамиды дальнейшей лжи.

— Я тоже из Шармбатона. Мои родственники велели перевестись в Хогвартс… Из соображений безопасности, — вставила Трикс.

— Здесь с безопасностью всяко лучше, — согласился Фрэнк. — По крайней мере пока.

— Я поговорю с директором Диппетом, спрошу, как мы сможем помочь Хогсмиду в непредвиденной ситуации, — задумчиво проговорил Дамблдор и глянул на циферблат своих карманных часов. — Вынужден откланяться, иначе мы с Беатрис опоздаем.

Фрэнк попрощался, Трикс молча кивнула.

Она отправилась вслед за Дамблдором по каменной дорожке вниз и с каждым шагом всё лучше могла разглядеть огромный замок. Он, каменный, со множеством массивных башен и маленьких ответвлений, башенок, возвышался над зелёным лугом, виднеющейся вдали кромкой леса и ещё более дальними горами. Возможно, замок был даже больше Дурмстранга, если бы соединили все возможные корпуса и площадки того воедино. Огражден замок был высоким забором с кованными воротами, которые, наверняка, были запечатаны магией.

— Иногда заколдованный ключ лучше десятка магических печатей, — сказал Дамблдор, доставая из внутреннего кармана довольно массивный золотой ключ.

Едва тот был повернут в скважине, раздался треск и всего на сотую долю секунды в воздухе мелькнули растворявшиеся магические щиты. Они мелькнули снова, очевидно, защита восстановилась, когда ворота закрылись за зашедшими внутрь.

До чего было непривычно ступать по зелёному идеально ровному газону и проходить по каменным коридорам, не замечая в углах невычищенный снег и не рискуя поскользнуться. Беатрис пока не могла сказать, нравился ли ей Хогвартс. Он по обилию портретов напоминал лондонский дом Лестрейнджей: создавалось давящее чувство, что за тобой вечно кто-то следит. Трикс просто не могла не вцепиться в зафиксированную в рукаве палочку, ожидая нападения.

— О, — Дамблдор заметил её напряжение. — Слышал, в Шармбатоне стены украшают дивные розы самых невообразимых цветов. В Хогвартсе обстановка несколько мрачнее, понимаю.

— Просто… некомфортно, — сглотнула Беатрис.

— Что же, мы уже пришли.

Дамблдор остановился у странной статуи Горгульи. Она, хоть и была высечена из камня, замерла с дико правдоподобным хищным оскалом. Казалось, вот-вот распахнет огромные крылья и махнет когтистой лапой в сторону названных гостей. Такая статуя определенно навела бы гера Кёлера на идею нового наказания для провинившихся студентов.

— Чистый пергамент.

Горгулья в действительности расправила крылья, но её громадные лапы остались прикованы к месту. Более того диск, на котором она стояла, развернулся, освобождая проход к тянущейся наверх, появляющейся ступень за ступенью, винтовой лестницы.

— Пойдемте, чемодан можешь оставить здесь.

Беатрис так и сделала. Она с помощью магии поставила его на каменный пол замка, потому что все важное все равно носила при себе.

Кабинет директора поражал своими размерами. Он был раза в три больше гостиной Эрстера, которая и без того проектировалась добротной, превосходящей в свою очередь по размерам бальные залы некоторых известных мэноров. Здесь было много стеклянных колбочек, пробирок, стеклянных шкафов, до верху забитых флаконами с воспоминаниями, от которых исходил бледно-сиреневый пар. На большом дубовом столе располагались стеклянные подставки и рамки с колдографиями. Чуть поодаль виднелся камин, куда можно было спокойно зайти не сгибаясь, а стены были увешаны очередными портретами. Портретами прежних директоров, как подумалось Беатрис, пока она рассматривала их причудливую одежду, относящуюся к разным временным эпохам.

— Вы Беатрис Лестрейндж, так? — седой и очень пожилой мужчина стоял слегка согнувшись, опираясь на плетеную и довольно массивную ветвь, до боли напоминающую посох. Его длинная тёмная мантия с вкраплениями сияющих кристаллов, разбросанных совершенно хаотично по всему полотну, словно звёзды на небе, резиновая обувь и обилие колец на пальцах — на каждом по два-три — выглядели слишком нелепо даже для волшебного мира. Но мужчина не казался хилым, в его глазах горело пламя жизни, энергии, куда ярче, чем в глазах многих молодых. А как только он резво щёлкнул пальцами, вокруг камина словно возникла стена из едва отличимых по плотности от самого воздуха, кирпичиков. Именно тогда Беатрис окончательно убедилась, что в нахождении старика Диппета на должности директора точно нет никакой ошибки.

— Не люблю, когда Министерство слушает, кого из студентов мы переводим к себе. Пока я здесь директор, они будут довольствоваться лишь теми крупицами информации, которые я им любезно предоставляю. Не больше.

Диппет дружелюбно улыбнулся и указал Беатрис на одно из кресел, напротив своего стола.

— Я, как вы уже, наверное, догадались директор Диппет. Я получил ваше письмо, — он с помощью волшебной палочки поднял со стола знакомый Трикс лист пергамента. — Мы готовы взять вас на обучение к нам, но, может быть, вы немного расскажете о себе?

— Беатрис Лестрейндж, семнадцать полных лет, раньше училась в другой магической школе… В Шармбатоне. Это во Франции.

Диппет немного улыбнулся.

— Я почувствовал немецкий акцент в вашей речи, уже думал, что вы из стран несколько восточнее.

— У нас было много немцев, — поспешно ответила Трикс. Она должна была всеми возможными путями скрыть от руководства школы свою причастность к Армии Грин-де-Вальда и даже не допустить подобных подозрений. Тем более, та бы все равно не повлияла на учебный процесс, но могла бы заставить её прямо сейчас, с чемоданами наперевес, трансгрессировать в объятия директора Рассмусена. — Все спасаются семьями, переезжают… Я из любопытства подучила язык.

— Ох, нынешние реалии, — Дамблдор обогнул стол и очутился прямо за спиной директора Диппета. — Кажется, вы являетесь сестрой господина Нарсиса Лестрейнджа, почему он не прибыл сюда с вами?

— Я хотела сделать сюрприз. Он очень беспокоился за меня, жалел, что ему пришлось отдать меня в Шармбатон.

— Наверное, он так сделал, потому что этого хотел ваш отец, — кивнул Диппет.

— Отец? — Беатрис уже очень давно не вспоминала о нём, и она была совершенно без понятия, почему тот мог этого хотеть. — Возможно.

— Седьмой курс — подготовка к ЖАБА. Это очень важный экзамен для волшебников в Великобритании, в Хогвартсе все семикурсники посещают только те дисциплины, которые собираются сдавать. Советую назвать хотя бы пять дисциплин, которые следует поставить вам в расписание. Вот список.

Альбус Дамблдор передал лист, где было расписано не так много предметов, но почти все из них Беатрис видела в первый раз. Выбирать приходилось почти наугад и она даже не имела возможности задать уточняющие вопросы, потому что, вдруг, в Шармбатоне это ведётся.

— Заклинания, — медленно начала Беатрис. — Изучение древних рун.

Было сложно выбрать что-то ещё. Астрономию она и вовсе никогда не изучала, что стало бы понятно после первого занятия. Историю магии учила и даже неплохо разбиралась в ней, апеллировала фактами с завидной легкостью, но все её знания были сконцентрированы на Скандинавии. Хорошее владение Травологией и Зельеварением было необходимо для приготовления качественных ядов и противоядий, но и тем, и другим Трикс также не обладала. Была еще Защита от тёмных искусств, которая, как надеялась девушка, должна была состоять из магии и дуэлей. Маггловедение и Прорицания и вовсе казались бессмысленными по одному своему названию. Нумерология в Дурмстранге входила в раздел Рун, Беатрис сложно было представить, что здесь отличало эти дисциплины. А что такое "Трансфигурация" Беатрис не смогла расшифровать даже приблизительно.

— Защита от тёмных искусств, Трансфигурация, Нумерология…

— По Нумерологии не набралась группа для продвинутого изучения.

— Тогда История магии и.. — не хотелось набирать строго пять предметов. — И Зельеварение.

— Хорошо, — кивнул Диппет. — Осталась лишь одно незначительное звено нашей сегодняшней встречи. Думаю, в случае с вашей семьей — чистая формальность.

Беатрис бросила вопросительный взгляд на директора, затем на Дамблдора.

— Распределение на факультет. У нас оно проходит не в соответствии со склонностями студента, а в соответствии с характером. Тебе следует надеть эту шляпу.

Дамблдор аккуратно снял с полки остроконечный и довольно потертый головной убор. Он подошел к девушке вместе со шляпой и, придерживая ту за кончик, опустил на голову Трикс.

— Лестрейндж, которая ненавидит Лестрейнджей. Как интересно!

Беатрис вздрогнула, но, похоже, этот голос был лишь в её голове.

— Умеет дружить, предана, но не менее упряма и амбициозна, чем родственники.

Трикс снова оказалась в тишине. Она считала секунды и, видя, как удивленно переглядываются между собой Дамблдор и Диппет, начинала нервничать.

— Я бы хотела решить всё иначе, но, если ты так хочешь примелькаться своей семье… СЛИЗЕРИН!

Последнее, очевидно, было вслух. Дамблдор снял остроконечную шляпу с головы девушки.