Хвойный лес исчез из виду. Картинка сжалась, словно вся, полностью, могла поместиться в белой чашке с отколотым краем. Но спустя несколько поворотов снова вернулась. По-летнему зелёная опушка леса сменилась холодными белыми пейзажами. На фоне скал и снега стояли уродливые, но уже слишком привычные здания дальних амбаров — хранилище телепортов, старая крытая тренировочная площадка, склад со школьными мётлами для игры в квиддич. Температура упала на тридцать пять градусов с приятных плюс двадцати по Цельсию до минус пятнадцати.

Их было трое, но никто не был одет по погоде. Светловолосый юноша поежился, глядя на сандалии на собственных ногах, которые утопли в свежем выпавшем снегу. Края его коричневых брюк снизу также намокли. Он сверкнул яркими голубыми глазами, после чего вынул волшебную палочку, ранее закрепленную в футляре на его поясе, и взмахнул той, отправляя чашку в сторону амбара с телепортами.

— Не думал, что будет настолько холодно, — прокомментировал другой юноша с каштановыми коротко стриженными волосами. На нём, как и на друге, была рубашка с коротким рукавом и простые брюки, на ногах также красовались обыкновенные открытые сандалии.

Его карие глаза внимательно скользнули по снегу в поисках возможной тропинки.

— Придется пробираться через снег, — подтвердил догадки блондин. — Конечно, если мы не замёрзнем насмерть.

— Могу одолжить пиджак, — фыркнула темноволосая девушка. Она с легким пренебрежением сбросила тот с плеч и кинула блондину.

Девушка по одежде ничем не отличалась от своих друзей. Все трое купили вещи в одном небольшом магазинчике Вены, чтобы не ходить в грязных от тренировок мантиях по улицам полным магглов. Если Роланд переживал, как девушка может носить мужские вещи, то Беатрис лишь фыркнула. Ее интересовала исключительно цена покупки. Даже самая дешевая и безвкусная вещь не могла заставить ту меньше себя любить.

— А ты не замерзнешь сама? — темноволосый парень попытался коснуться плеча девушки, но та уже шагнула вперёд, в свежие сугробы снега. — Трикс?

— Шевелитесь! — она, не оборачиваясь, призывно махнула рукой.

Беатрис шла быстро, но уверенно. Она наступала в сугробы, не пытаясь проверить, где меньше снега, словно совсем не чувствовала холода. Остановилась девушка лишь раз, не дойдя десяти метров до тяжёлой двери главного корпуса.

— Черт! — выругалась Трикс, когда ветки дерева задели её макушку. Она коснулась волос, проверяя на месте ли её любимые ярко-голубые заколки.

— Что-то случилось? — Роланд и Торстен замерли в нескольких шагах сзади.

— Не заденьте ветки.

Достигнув крыльца Беатрис несколько раз с силой топнула на каменных ступенях, чтобы сбить снег. Это была скорее привычка после пары недель на тренировочной базе, а потом в отеле Вены. Даже коридор главного корпуса, где располагался Эрстер, не отапливался, так что снег на сандалии успел бы налипнуть ещё ни один раз.

Беатрис открыла дверь и остановилась, придерживая ту ногой. Пожалуй, она была слишком раздраженной для человека, который возвращался из небольшого путешествия, готовясь отметить воссоединение легендарной пятёрки с Эрстера после каникул. Этим вечером её ждали огневиски, настойки, приятная компания, немного украденной с кухни еды и, возможно, несколько не совсем легальных, но весёлых заклятий.

Она еле сдержалась, чтобы не закатить глаза, когда мимо прошёл Торстен Юэль, с недовольным выражением лица кутаясь в её пиджак.

— Дамы вперёд, — не сдержала ехидства Трикс.

— Благодарю, милорд. Разрешите пригласить Вас на белый танец, когда зазвучит правильная мелодия? — скорчил гримасу Тор, сверкнув голубыми глазами.

— Я приму это за флирт? — вопросительно изогнул бровь Роланд Люндквам, проходя в замок.

— О да, всегда планировал увести чужую девушку, — расплылся в улыбке Торстен.

— А я всегда мечтала вступить в отношения с шутом, — подметила Беатрис.

За два года Трикс привыкла к шуткам друга, отвечала на них не думая, по инерции. В их пятёрке Тор был самым находчивым и харизматичным. Ему было достаточно лишь раз улыбнуться, чтобы расположить к себе других. К тому же, Торстен, несмотря на то что в его жилах не текла исключительно чистая волшебная кровь, был талантлив в боевой магии. Он отражал атаки на тренировках быстрее занимающегося магией и боевыми искусствами с детства Роланда.

Роланд Люндквам, сын Каспара Люндквама, потому и предложил Тору вступить в Армию Грин-де-Вальда. Собственно, Беатрис туда привёл также Рол.

И Лестрейндж этим гордилась. Она тренировалась до седьмого пота, пробовала много новых заклятий, чтобы быть лучше, чтобы оправдать возложенные на неё надежды. Пока ни она, ни её друзья не сталкивались с настоящей битвой, но каждый из них отчаянно хотел проявить себя.

Собственно, среди студентов Дурмстранга находиться в Армии Грин-де-Вальда уже было крайне престижно, а любой настоящий боец вообще казался героем, сошедшим со страниц древних фолиантов. Сильным, стойким и непобедимым.

Но в Дурмстранге были и дети предателей, тех, кто любил магглов и считал их ровней волшебникам. Такие не высовывались, не осаждали студентов, радостно сообщающих друг другу об очередной маленькой победе Грин-де-Вальда или об очередном сильном стороннике. Они не высказывали позиции семьи или собственное мнение, но и их самих никто не трогал. Беатрис часто наблюдала в столовой или на совместных занятиях за своей бывшей соседкой по комнате с Дриттера. На третьем курсе, пока Беатрис не получила баллы повыше для перевода на другой факультет, они даже делали вместе некоторые уроки. А на шестом курсе стало известно, что родителей той — авроров — убили сторонники Грин-де-Вальда.

Беатрис испытывала смешанные чувства, но каждый раз, когда ловила себя на неудобных мыслях, изо всех сил старалась переключиться. Любые, даже самые отдаленные страхи и сомнения могли её убить во время проверки синим пламенем.

Чёрный мрачный коридор с мрачными потрескавшимися гобеленами заканчивался тупиком. Роланд вынул палочку и остриём той коснулся абсолютно гладкой и ровной стены в нескольких местах. Говорят, такой способ прохода придумал кто-то из студентов несколько веков назад, чтобы скрыть гостиную от глаз посторонних. Также, ходил слух, что любой переведенный студент, забывал нужные действия. И это определенно было правдой, Беатрис точно знала бывших студентов факультета, которые не могли ни вспомнить, ни запомнить заново пароль, пока не становились опять студентами Эрстера.

В центре стены появился небольшой сгусток серебристо-синей материи. С завидной скоростью он поглощал всё больше свободного пространства и замер, лишь когда достигнул размеров нескольких тяжелых дубовых шкафов, выстроенных в один ряд.

Первым в коридор, полноправно принадлежащий лучшему факультету школы, шагнул Роланд, следом за ним Торстен, а уже потом — Беатрис.

Эрстер отличался от всех факультетов, где девушке довелось учиться. Её подъём в студенческом рейтинге в буквальном смысле был погоней за достойным ремонтом, уборкой от эльфов, вкуснейшей едой, своей кроватью и даже комнатой с индивидуальной ванной.

На своем первом факультете — Фриэтере — Беатрис спала на третьем ярусе железной, пошатывающейся кровати. Ей приходилось по графику мыть комнату и коридор, постоянно применяя магию, чтобы не замерзла вода. На Дриттере она также убиралась сама, но уже не мыла пол, а максимум протирала запылившиеся полки с книгами. Да и две двухъярусные кровати в комнате после Фриэтера казались до умопомрачения комфортными, словно, ничего лучше было уже не изобрести.

На Цвайтере комнаты делили три человека, в гостиной всегда стояли свежая выпечка и кувшин с молоком. Ей стали доступны дополнительные тренировочные площадки, новый инвентарь и сон в тепле.

Комната Беатрис сейчас, благодаря заклятию незримого расширения, напоминала две Фриэтеровские, но была рассчитана на нее одну. Огромная двуспальная кровать, дубовый письменный стол, шкаф для книг, шкаф для одежды, зеркало с золотой оправой. Потолок был усеян сотнями крошечных волшебных огней, которые загорались и гасли, стоило взмахнуть палочкой. В личной ванной комнате располагалось огромное количество кранов, каждый был подписан на немецком и каждый имел совершенно разное предназначение. Одни стоило открывать ради развлечения: из них могла хлынуть струя ярко-розовой пузырящейся жидкости с ароматом сахарного сиропа; фиолетовый дым, призванный показывать сиюминутные фантазии в довольно реалистичных картинках; серебристая густая жидкость, которая сама собой превращалась в ледяную корку, а через пару секунд вновь таяла. Другие зелья чаще использовались по назначению: измельченные цветы лаванды помогали справиться с бессонницей, настойка из тысячи трав действовала лучше сотни массажей, а еще одно зелье, нежно-голубое, залечивало раны.

— Привет всем, кого я так давно не видел! — Торстен отсалютовал нескольким студентам, которые находились в гостиной, и по-хозяйски рухнул на диван в темно-синей бархатной обивке. Тот стоял ближе всех к огромному панорамному окну, но в то же время располагался и недалеко от камина. Возле дивана находился небольшой каменный столик, а по краям два кресла, также обитые бархатом.

Это место не смел занимать никто из студентов. Вряд ли из уважения, скорее из страха.

Роланд устроился рядом с другом.

— Где Вадома? Где Йордан? Я надеялся, что нас встретят.

Беатрис бросила взгляд на ближайшую лестницу, которая вела к спальне Вадомы. И там, действительно, появилась знакомая голова с двумя неаккуратно заплетенными каштановыми косами. Девушка внимательно скользнула серыми глазами по гостиной и почти сразу заметила Беатрис.

— Я-то думаю, знакомый голос, не Торстен Юэль ли вернулся, а здесь вся компания! Йордан! Левски!

Комната Йордана находилась на одном уровне с гостиной. Это имело свои плюсы и минусы. Ему не нужно было стучать в дверь, чтобы куда-то позвать, но парень часто игнорировал любые оклики, огораживаясь с помощью заклятий. Йордану было идти до места встречи — гостиной факультета — ближе всех, но он постоянно опаздывал.

— Я очень устал, дорогой Йоник, но… — явно довольный возможность эффектно поприветствовать друга, Тор вскочил с дивана, лихо вынул палочку и хитро ухмыльнувшись, бросил. — Бомдарда!

Еле видимый луч заклятия скользнул через всю гостиную и уже через несколько сотых долей секунды достиг цели: крепкая дубовая дверь, укрепленная сталью, с крайне громким хлопком разлетелась на мелкие кусочки. Несколько студентов в гостиной громко охнули.

Яркий голубой луч пронзил пространство. Беатрис с заметным раздражением пригнулась, освобождая для того путь к Торстену.

— Оп! — вокруг Юэля точно огромный мыльный пузырь расплылся щит самых простых чар. — Стареешь, дорогой друг.

— Сувениры из Румынии, получается, купил бы зря, если бы их стало некому дарить, — Йордан Левски в белой легкой рубашке, зелёном жилете с вышитыми крупными цветами и, в тон тому, ярких зеленых брюках, небрежно махнул палочкой назад, заставляя каждую щепку двери встать на своё место.

Его каштановые волосы были чуть длиннее обычного и вот-вот бы загородили серые глаза парня.

— Никак навещал Люцину? — изогнула бровь Беатрис, наконец, присаживаясь в своё любимое кресло.

Люцина была одной из старших дочерей семейства Левски. Именно она настолько долго и тщательно изучала драконов с помощью самых диковинных книг, что Йон раз и навсегда перестал есть стейки.

— Да, с родителями ездили на пару недель. Потом заскочили к Малине. Оказывается, вовремя закончилось наше путешествие, потому что все равно бы пришлось вернуться в Дурмстранг, — Йон подошел к друзьям и изобразил самое недовольное выражение лица, когда Тор закинул ему руку на плечо.

— Вернулся бы ради нас? — улыбнулся Юэль, пытаясь взлохматить волосы на голове друга.

— Нет, школа направила всем письма. Через два дня церемония прощания, — объяснила Вадома. — На семью студента Дриттера напала Армия Грин-де-Вальда.

— Как жаль, — без тени искреннего сочувствия вздохнул Роланд.

— Зачем нужны все эти церемонии, если мы его даже не знали? — качнула головой Трикс.

За последние несколько лет было не менее десяти смертей студентов школы и раза в два больше студентов, которые остались сиротами. На Дурмстранг обрушивались обвинения в поддержке порядка Грин-де-Вальда, оправдании насилия и убийств. Очевидно, администрация в союзе с Министерствами магии некоторых стран делала все возможное, чтобы стереть подобное клеймо с репутации школы и студентов.

Принято было устраивать прощания в парадной форме. Каждый склонял голову, отдавая честь усопшему, хотя большая часть студентов, в то же самое время, продолжала поддерживать идеи Грин-де-Вальда.

— Мой отец, в смысле, заместитель министра магии Румынии, как и министр магии, как и министры магии Болгарии, Германии, Австрии, Польши, Нидерландов, оказывают подобным мероприятиям поддержку на всех уровнях, потому что мы — их будущие сотрудники. Кто захочет брать на работу кадры, которых подозревают в поддержке такого.

— Чего такого? — прищурился Торстен. — Это лицемерно, мы несколько недель были в лагере, где у каждого третьего до боли знакомая фамилия.

— Они не хотят признавать, что мы так легко катимся в пропасть, — пожал плечами Йордан. — Так говорит мой отец, он прекрасно знает, что многие в Министерстве прониклись идеалами Грин-де-Вальда. Малина считает, что лучше нашей семье переехать во Францию.

— Не думаю, что до твоей семьи дойдет это, твой отец просто журналист, — вздохнула Беатрис. Перед глазами возникла страшная картина: ей лично предлагают убить совершенно безоружных Левски. Интересно, смогла бы она предать друга или скорее пальнула бы зелёным лучом в себя саму?

— Все инакомыслящие… — задумчиво протянул Роланд, но тут же замолчал под строгим взглядом Вадомы.

— Мы договаривались, что наши взгляды не будут влиять на нашу дружбу, так что не смей.

На некоторое время воцарилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием пламени в камине и отдаленными разговорами других групп студентов. Беатрис не догадывалась, она точно знала, что их дружба держится лишь на одной тонкой, но крепкой нити — молчании.

Они никогда не упоминали о новой семье отца Вадомы и её младшем брате. Они никогда не упоминали о половине неволшебной крови в жилах Торстена. Никогда не заходила речь про отношение к политике министерств и идеям Грин-де-Вальда семьи Йордана. А ещё запрещено было обсуждение взглядов Каспара Люндквама и его отношения к сыновьям. И, само собой, никто не говорил про долгое пребывание Беатрис на Фриэтере.

— В любом случае, я надеюсь, вечерний огневиски в силе? — громко спросил Тор.

— Без сомнений, — кивнул Йон.

— Я всегда за, — согласилась Трикс.

— Тоже за, — улыбнулась Вадома.

— Поддерживаю, мы не нарушаем традиций, — утвердил Рол.

Обстановка заметно разрядилась. Они должны находиться здесь и сейчас.

— Несколько бутылок огневиски мне удалось протащить в школу в начале лета, храню их в комнате, — подмигнула Беатрис.

— Лучшая! — Торстен послал ей воздушный поцелуй. — У меня сохранилась чудесная медовуха, которую гер Кёлер изъял у прошлогодних семикурсников.

— Можно не интересоваться, как она попала к тебе? — напряглась Вадома. Уж кто-кто, а она ненавидела нарушать школьные правила и чувствовала себя максимально неуютно, когда такое выкидывал друг.

— Можешь даже не пить, не возражаю, — шутливо ответил Юэль, передразнивая выражение лица Волчановой.

— Я возьму еду у эльфов, просил их утром приготовить что-нибудь. Фрейлейн Волчанова и гер Люндквам решают, как выдворить посторонних из гостиной, — Йордан кивнул в сторону прочих студентов. Лишние уши явно бы повредили хорошей посиделки.

В первую очередь Беатрис, Торстен и Роланд решили переодеться. Трикс и не заметила, как успела соскучиться по своей просторной комнате. Её бросало в холодный пот только при мысли, что она могла так и не стать смелой, решительной, могла никогда не поселиться здесь.

Девушка распахнула шкаф в поисках простых серых брюк, даже при том, что студенты Эрстера на каникулах могли не носить форму. Голубая рубашка идеально сочеталась с заколками в темных волосах и ярко-голубыми глазами. Радовала и возможность сбросить с ног дешевые сандалии, после чего натянуть свои любимые форменные ботинки с золотом возле подошвы — отличительным символом факультета.

Трикс легла на пол и напряглась, чтобы дотянуться до ящика с выпивкой. Не то что бы пронести в Дурмстранг алкоголь было слишком тяжело, но кто-то из зависти в любой момент мог пожаловаться профессорам или, что еще хуже, геру Кёлеру. Нарушителя дисциплины ждали изматывающие тренировки, вроде похода на время до горного озера и обратно в форменной рубашке и брюках. Если время оказывалось больше, чем обозначенное, студенту приходилось выполнять поход минимум десять раз.

Лестрейндж не знала пугала ли её подобная участь. В глубине души она уже знала, что рано или поздно она столкнется с чем-то ужасающим, что скорее всего не переживет. Она даже готовилась плавать ночью в ледяной воде, много тренировалась и много читала о разных заклинаниях, чтобы всегда оставаться начеку. Оставался открытым вопрос — когда Нарсис решится на её убийство.

Пять плотно закупоренных бутылок позвякивали в ящике. Сквозь мутное стекло хорошо проглядывалась тёмная жидкость. Судя по всему, раздобыла Трикс одну из самых обжигающих марок с неприлично высоким градусом.

— Каждому по бутылке. Кто не пьет — тому позор, — заявила она, водружая ящик на небольшой столик перед диваном.

— Чувствую, после такого медовуха будет лишней, — протянул Тор, совершая попытку забрать свою бесспорно дорогую выпивку.

С уложенными светлыми волосами и в своей собственной одежде Торстен Юэль был невероятно привлекателен. Его простые синие брюки идеально на нём сидели и очень гармонично сочетались с белой рубашкой, на которой были вышиты причудливые тёмно-синие узоры, а также грубыми форменными ботинками. Одной улыбки этого молодого человека было достаточно чтобы покорить десятки девичьих сердец.

Но тем не менее Беатрис была в отношениях с Роландом Люндквамом. Он обычно был неразговорчив и даже сейчас просто с безучастным видом поглядывал на алкоголь. Ему собственная одежда также шла значительно больше, чем купленная в городе.

Он поправил рукава черного пиджака, прежде чем протянуть руку Трикс.

— Хочешь сесть рядом?

— Нет, — без колебаний ответила девушка, падая в собственное любимое кресло. — Хватит с меня проведенного вместе времени на сегодня.

Тор ухмыльнулся. Роланд же понимающе кивнул и перевел взгляд на подходящую к компании Вадому.

— Проверила всех, никто не остался сидеть в гостиной. Рол, как ты это сделал?

— А этот трюк сегодня раскрыт не будет, — он хитро прищурился. — Ждём Йоника и начинаем.

Не успело пройти и минуты, как в гостиную вошел последний из пятерки друзей. Не смотря на запахи различных блюд, скрытых заклятием незримого расширения, в небольшой крышечке в руке парня, тот выглядел подавленным. Он сразу же оглядел помещение, а после подошел к друзьям и замялся. Видимо, он решал стоит ли что-то рассказывать.

Беатрис ни разу не видела, чтобы Йордан Левски так сильно из-за чего-то переживал. После того, как взгляд его серых глаз остановился на ней, она и сама забеспокоилась.

— Рассказывай, — Трикс набрала побольше воздуха в легкие.

— Там директор Расмуссен вел один любопытный разговор в одном кабинете, — начал он. — Не то, что бы я специально подслушивал, но кто мог знать, что он ведет беседы о своих личных делах по учебным каминам. Должно быть, это часть прикрытия… Не важно. Если коротко, он говорил с твоим братом, Трикс.

У Беатрис в душе что-то перевернулось. Наверное, она так и замерла с полуоткрытым ртом, глядя на Йона. Она не сомневалась, что этот разговор когда-нибудь состоится, но все равно оказалась не готова к очередной встрече с предательством брата и плачевностью своего положения. Кто знал, что ни одна тренировка не научит отпускать обид и не разучит эмоционально на все реагировать.

— Что ему нужно? Это будет яд? — выговорила она, собрав все свои силы и всю смелость воедино.

— Он просил подпись, чтобы перевести имущество на себя, — чем легче дышалось Йордану, тем тяжелее становилось Беатрис.

— Пусть только посмеет, — процедила она сквозь зубы.

Она вспомнила Нарсиса, Аннтею, Лироя. Представила, как им хорошо будет житься в её доме, пользоваться её деньгами и выкинуть её саму после окончания школы. Конечно, с небольшой оговоркой, если она останется жива до последнего дня в Дурмстранге.

— Ни за что! — Беатрис вскочила на ноги. Она ловко откупорила бутылку огневиски и сделала большой глоток, обжигающий горло, прежде чем добавить. — Если я сама туда вернусь в эту Британию, пусть попробует убить меня на глазах у кучи людей, которые знают семью Лестрейнджей.

— Трикс, я думаю… Мы бы смогли тебе помочь… — начал Роланд, но под тяжелым взглядом Беатрис замер. — Подожди, ты хочешь это сделать не ради своей безопасности, так?

— Я хочу, чтобы он навсегда остался без любой недвижимости, любого земельного участка. Мой брат стал слишком жадным. К тому же, мне надоело ждать, когда он нападет первым.