Уже четыре года Беатрис не видела лето. Сложно было сказать, расстраивалась ли она из-за этого. Всё шло привычно: уроки, тренировки, дежурства и сон. С таким графиком, казалось, была прямая дорога на Эрстер, но Беатрис продолжала занимать места в последней десятке курса.

Палочка её слушалась редко: выдавала другие заклинания, вибрировала, мешая сосредоточиться, или вовсе замолкала — было не дождаться даже снопа искр. Сначала девочка расстраивалась из-за этого, но со временем смирилась.

Даже при отсутствии качественной практики, Трикс много читала. Она быстро выучила немецкий, после чего принялась за французский. Изучила азы невербальной магии. Понимала принципы написания даже сложных защитных и боевых чар. Если бы в Дурмстранге ценилась теория, Беатрис Лестрейндж определённо бы стала отличницей.

Солнце собиралось садиться, когда Трикси потянулась на своём привычном третьем ярусе кровати.

Всё же летние каникулы были приятны. Они начинались во второй половине мая и заканчивались лишь в конце августа. Соседки по комнате возвращались домой, почти, как и все прочие студенты. Можно было жить в собственное удовольствие по своему распорядку дня. Например, вечером Трикс обычно посещала библиотеку.

Девочка спрыгнула на ледяной пол босыми ногами и развернула жёлтый пергамент, в котором ещё с завтрака ждал своего часа сэндвич с сыром. Идти на ужин совершенно не хотелось, а даже такой скудный перекус вполне себе спасал от чувства голода.

Трикси за пару укусов расправилась с пищей и принялась шнуровать тяжёлые ботинки. До полудня она не собиралась возвращаться в холодную комнату. Куда заманчивее было так и остаться на ночь в хорошо утеплённом корпусе Цвайтера в объятиях книг и со стаканом молока, которым можно запить оставленные эльфами печенья и круассаны. Ещё одна прелесть летних каникул — такие грубые нарушения распорядка никто не фиксировал.

Здание Цвайтера многим отличалось от корпуса Фриэтера. Во всех помещениях, кроме коридоров, здесь было отличное отопление. Окна были большими, панорамными. Вид из них не мог сравниться с красотами, открывающимися из жилых помещений Эрстера, но всё равно был впечатляющим — покрытые снегом скалы, тренировочные площадки, цветущий сад, существующий лишь благодаря магии. Студентам Фриэтера и Дриттера вход в последний был воспрещен, но Беатрис, смотря на него из окна библиотеки, включала фантазию, чтобы представить, как он выглядит вблизи.

В библиотеке Дурмстранга хранились тысячи фолиантов, некоторые тексты и вовсе были написаны руническими символами. Были и опасные книги. Они вопили и насылали проклятия, стоило лишь к ним прикоснуться.

Но даже подобные опасности не могли напугать Беатрис Лестрейндж. Пусть, она не нашла себе друзей из сокурсников, зато нашла время на изучение огромной массы неизведанного. Трикси любила книги, и те всегда отвечали ей взаимностью, готовы были поделиться знаниями, рассказать о чудодейственных зельях, боевых чарах и древних проклятиях.

Девочка мимоходом схватила с полки увесистую книгу «Заклятия, что были страшнее непростительных». Она сегодня утром специально оставила ту на полке с учебными методичками, чтобы никто из других студентов не смог её забрать.

В углу огромного помещения, между бесконечными полками, тянущимися на десятки метров вверх, затерялся просторных зал с большими окнами до пола, мягкими кожаными диванами и большим количеством огоньков, плавающих в воздухе. Об этом месте знали не так много людей, большинство рассаживались в залах, которые были значительно ближе к выходу.

Трикси спрыгнула с предпоследней ступени, рассчитывая сразу же упасть на диван, но заметила ту, с кем общаться хотелось меньше всего.

Вадома Волчанова училась на Эрстере и занимала почётное третье место на всём курсе. С ней многие хотели дружить хотя бы для того, чтобы списать конспект по трансфигурации или истории магических войн. К тому же, Вадома была потомком самой Нериды Волчановой — основательницы школы. А Радко Волчанов — заместитель министра магии Румынии — приходился ей отцом.

Но девочка всегда оставалась одна. Она игнорировала чужие попытки подружиться, да и вовсе презирала сверстников.

В целом, Беатрис могла бы захотеть дружить с этой девочкой. У них даже было много общих увлечений: книги, квиддич и раздражающее старшекурсников желание наблюдать за тренировками. Но Вадома после прожженного на первом году подготовительного курса кафтана сумела настроить всех-всех против Трикси. Та не могла этого простить.

— Думала, студенты на Фриэтере не умеют читать? — слегка пренебрежительно бросила Беатрис, стараясь отсесть от сокурсницы подальше.

— Почему же, тебя я часто видела с книгами, — пожала плечами та. — Уже почти конец июня…

— И? — спросила Трикс. Если бы не комфорт корпуса Цвайтера, она бы прямо сейчас вернулась в родное обшарпанное здание, больше похожее на склад, чем на жилой корпус студентов.

— Сегодня мне было нечего делать. Я оглядела студентов, которые присутствовали на завтраке и поняла, что из знакомых мне, только ты до сих пор осталась здесь. Кажется, в прошлые годы ты также была все каникулы в Дурмстранге.

Беатрис промолчала. Она даже радовалась, что ей не придётся возвращаться в Лондон. Ей, не сумевшей совладать с волшебной палочкой, нечего было показать Нарсису. А в школе были все условия для привычной и относительно комфортной жизни. До осуждения со стороны однокурсников и преподавателей Трикс уже давно не было никакого дела.

— С твоей стороны было слишком благородно уступить наследство своему старшему брату, — задумчиво кивнула Вадома. — Так сказал мой отец на своём юбилее пару недель назад. Я ждала возможности, чтобы спросить тебя лично.

Трикс замерла. Она не понимала, о чем идёт речь, но неприязнь к собеседнице превысила допустимую отметку. Только подумать, Вадома Волчанова обсуждает не только её, но и Нарсиса со своей семьёй.

— Не подумай, просто мне стало интересно… — продолжила Волчанова. — Я, например, своему младшему брату не оставила бы даже… печенье.

Она указала рукой на вазочку со сладостями.

— Даже будь это последняя еда, а мы с ним — последние люди на этой планете.

В серых глазах Вадомы блеснула искренняя ненависть. Не было сомнений, что девочка не шутит.

Она тряхнула косами и снова повернулась к Трикс.

— Так чем ты руководствовалась?

Беатрис до сих пор не понимала, о каком наследстве идёт речь, но выглядеть ещё глупее, чем после традиционного объявления рейтингов, она не собиралась.

— Мы с Нарсисом семья. У нас всё общее, нет смысла соревноваться за имущество.

— Так почему же вы не проводите вместе каникулы? Мой отец сказал, что Нарсис Лестрейндж не поскупился на взятки, чтобы тебя взяли в эту школу, и чтобы ты отсюда никогда не вернулась.

У Беатрис внутри что-то похолодело. Ей уже тринадцать, она должна быть взрослой, хотя бы пытаться. Она всё ещё помнила разговор брата и его друга перед отборочными в Дурмстранг. Стоит признаться, Беатрис всё чаще сомневалась, что тот разговор был о ком-то мифическом, неосязаемом. Единственное, что мешало рациональным доводам раз и навсегда закрепиться в мыслях — слепая вера в Нарсиса. Он так не мог.

Но почему об этой ситуации знала Вадома. И почему её слова так сильно задевают.

— Не помню, чтобы мы с тобой сближались настолько, чтобы я тебе рассказывала о своей семье, — отрезала Беатрис. В мыслях она прикидывала насколько слабой себя покажет, если уйдёт прямо сейчас.

Она должна верить брату, а не случайной девчонке. Не так, она хотела верить брату.

— Я не понимаю, что в этом секретного, — не унималась Вадома. Она отложила книгу в сторону и всем корпусом развернулась к Беатрис. — Я готова признать, что мне дома нет места, поэтому я торчу в этой школе. Мне просто больше некуда податься. Друзей, как ты могла заметить, у меня тоже нет.

Не то что бы Лестрейндж удивилась от такой искренности. Она уже замечала девочку в Дурмстранге во время каникул, знала о дурном характере её отца из сплетен соседок по комнате. А что у Волчановой нет друзей, и подавно не было новостью.

— Заметь, я не спрашивала, — пожала плечами Трикс.

— Я не беспокоюсь о твоей магии, но, что, если наш профессор по Заклинаниям был прав — тебе нужно разобраться с любыми сомнениями, чтобы тебя слушалась палочка.

— А ещё я переведусь на Эрстер, если расскажу тебе о своем брате, так? — зло бросила Беатрис.

Она уже приняла, что палочка её не слушается. Приняла, что вечно плетётся в самом конце рейтинга. Ей не нужны другие ответы, оттого Трикс так сильно и злил преподаватель по Заклинаниям. Другие смотрели на неё, как на пустое место, привыкли, что у неё ничего не выходит. Но тот всегда старался разобраться, заставлял её пробовать новые заклятия перед всем классом. А перед самыми летними каникулами выдал, что причиной всему сомнения и неразрешенные внутренние конфликты.

— Возможно, если ты решишь вопрос с наследством или с тем, что тебя отправили в эту школу. Я не знаю, в чем заключается твоя проблема, но разве не интересно было бы попробовать её решить?

Беатрис оторвалась от фолианта и глубоко вздохнула. Даже если бы она захотела разобраться в отношениях с семьёй, что она могла сделать? Написать письмо, ответа на которое бы не последовало? Своим ходом добраться до Лондона и ввалиться в дом, который она помнила теперь уже смутно?

— У тебя есть целые каникулы. Что ты потеряешь, даже если палочка по-прежнему не будет тебя слушаться?

— Время? Испорчу отношения с братом? — что бы подумал Нарсис, если бы Трикс спросила, действительно ли она поступила в Дурмстранг, благодаря деньгам и с единственной целью — никогда не возвращаться домой.

— Если бы у вас были хорошие отношения, ты бы сейчас сидела в своём доме и в своей комнате.

Вера в Нарсиса и без того была зыбкой. Каждый день на неё будто бы снова сваливалась тяжесть воспоминаний, а ещё бездействие самого Нарсиса — отсутствие писем. К тому же Трикси взрослела, всё больше понимала в человеческих отношениях. Брат больше не был для неё кумиром. Теперь она знала, что он не был добрым, но боялась признаться, что он желал её уничтожить. Что у неё не осталось никого в мире, кому она смогла бы доверять.

Только любопытство, поселившееся во время разговора с Вадомой Волчановой, было, пожалуй, даже сильнее тяжести воспоминаний. Ещё один небольшой толчок в спину, и Беатрис уже не смогла бы остановиться перед искушением всё и до конца узнать.

— Если это нужно ради эксперимента, то проси о чём хочешь, — воскликнула, наконец, Вадома, для пущей убедительности ударив рукой по подлокотнику кресла.

— Правда? — сощурилась Беатрис.

Не то ли её убедила решительность Вадомы, не то ли слишком хорошей оказалась предлагаемая награда. Трикс через несколько часов уже собрала несколько книг в тонкий портфель, выдаваемый вместе со школьной формой. У неё даже не было чемодана или одежды, кроме самой формы, которую можно было туда сложить. Беатрис Лестрейндж уже и не думала, что соберётся в Лондон раньше, чем после выпуска из Дурмстранга.

Они с Вадомой наспех сочинили письмо о затоплении школы с просьбой забрать домой оставшихся школьников. Вадома с помощью магии подделала почерк и подпись гера Кёлера, а также печать школы. Встретить Беатрис полагалось возле дома.

На рассвете девочки встретились возле старой тренировочной площадки. Беатрис всё больше начинал захватывать дух приключений, нежели желание докопаться до истины. Возможно, останься она снова одна наедине со своими мыслями, всё было иначе.

— И как же я доберусь сама до Лондона? — фыркнула Трикс, едва к ней подошла Волчанова.

— Видишь ли, — сделала акцент та. — Если мне нужно отлучиться домой, то в этой школе есть целая система. Порталы находятся в свободном доступе, а ты можешь сама их настроить на место, которое тебе нужно.

— Что-то я сомневаюсь, что все студенты могут пользоваться такой привилегией, — сощурилась Беатрис. Правила в Дурмстранге были серьёзными, когда дело касалось учёбы, самодисциплины и ношения школьной формы. Вряд ли за пользование чужим порталом могли наказать, но прояснить законность действа хотелось на берегу.

— Мы едем централизованно только в начале каникул, — утвердила Вадома. — Тебя одну никто не будет встречать в Пиренеях, чтобы помочь добраться до ближайшего города.

— Хорошо, давай отыщем твои порталы, — кивнула Трикс.

На территории Дурмстранга располагалось множество различных зданий. Беатрис не могла вспомнить, чтобы хоть кто-то интересовался ими настолько, чтобы изучить хотя бы половину.

В первый раз Трикс подошла к одноэтажному, но довольно длинному зданию, располагающимися за открытыми тренировочными площадками. Оно было сколочено из стальных листов и чем-то смахивало на корпус Фриэтера. Облупившаяся тёмно-зелёная краска и громкий скрип незакрытых ворот в тишине раннего утра казались предзнаменованием чего-то зловещего, пугающего.

— Сюда, — Вадома с силой дёрнула на себя воротину, открывая проход внутрь здания.

Сначала всё это казалось больше похожим на склад забытых вещей: мячи, шляпы, зонты, расчёски, старые вёдра, столовые приборы и посуда. Каждый предмет лежал на отдельной полочке рядом с надписью в формате «город, страна». Полочки тянулись рядами вверх, формируя узкие коридоры лабиринта.

— Мне нужно найти Лондон, на этом всё?

— Все эти вещи заранее были заколдованы заклинанием «Портус», чтобы активировать портал, нужно взять его в руку и коснуться волшебной палочкой. И да, тебе нужен именно Лондон, — Вадома подняла голову и указала на табличку. — Великобритания занимает следующий ряд.

Девочки переместились к следующему стеллажу. Должно быть, к каждому крупному и среднему городу предназначалась отдельная вещь. Несколько стеклянных шаров для Ноттингема, старая кастрюля для Фолкерка. Было несколько полок, на которых находились порталы в Лондон. Ближе всего находился цилиндр из шерсти.

— Потом мне нужно будет вернуть его обратно?

— Портал возвращается через несколько секунд после перемещения, — объяснила Вадома, беря в руки головной убор. — Готова?

— Да, — кивнула Беатрис.

— Тогда бери его, а я коснусь палочкой. И подожди, — Вадома протянула несколько золотых монет. — Галлеоны лишними не будут.

Едва острие палочки коснулось цилиндра, тот стал светиться ярким голубым светом. Потом от него пошли легкие волны вибрации. Резко Трикс кинуло вверх, она не успела закрыть глаза, как мир закружился: смазанные цвета, предметы, интерьер. Девочка постаралась как можно лучше держать свой портфель с вещами и волшебной палочкой, но даже не успела притянуть их к себе, как больно упала на брусчатку. Чёрный цилиндр лежал рядом с ней, но казалось, что деревья, аккуратные жилые домики и рекламная вывеска неподалёку до сих пор движутся.

Цилиндр снова сверкнул голубым и исчез. Как и говорила Вадома, вернулся обратно на полку.

Беатрис поднялась на локтях и снова глянула на рекламное объявление. Здесь строился новый район.

Почему ей не хватило ума, что Лондон большой, а ещё она не знает, где именно находится Грин-лэйн. К тому же, Беатрис совсем не умела пользоваться маггловским транспортом.

— Извините, — выпалила Лестрейндж, заметив проходящую мимо женщину. Она так давно не говорила на английском, что складывать слова в предложения оказалось непривычно сложным занятием. — Не подскажите, как мне добраться до Грин-лэйн?

— Ох, — удивилась та, заметив Беатрис. — Нет, девочка. Такой улицы в нашем районе точно нет.

Трикс кивнула. Женщина пошла дальше, оставляя её вновь одну.

Девочка попыталась вспомнить всё, что читала о перемещениях. Если волшебники не трансгрессировали, то перемещались с помощью порталов, летучего пороха и… Точно, в разных странах существовали заколдованные автобусы. Чаще всего такой вид транспорта использовали дети и люди с плохим вестибулярным аппаратом.

Беатрис вытянула руку с палочкой вперед и разрезала воздух. Предсказуемо, палочка не выдала даже снопа искр. Она слишком часто отказывалась творить волшебство, чтобы Трикс оставалась одной из худших в школе.

Тем не менее волосы девочки подхватил резкий порыв ветра, раздался лязг тормозов. Достаточно старый двухэтажный автобус остановился прямо посреди улицы. Женщина средних лет с медными кудрявыми волосами высунулась из приоткрытой дверцы:

— Куда тебе, девочка? Не слишком тепло одета?

И правда, на Беатрис сейчас был полный комплект формы студентов Дурмстранга, включающий тёплый кафтан с окантовкой из меха и меховую шапку. Такой наряд был в самый раз для заснеженных гор и ледников, но для Лондона с его зелёной травой, цветущими деревьями и по-летнему душным воздухом — явный перебор.

— Слишком маленький чемодан, пришлось часть надеть на себя, — не растерялась Трикс, всё же стягивая шапку с головы.

— Адрес? — нетерпеливо спросила женщина.

— Грин-лэйн, это в Лондоне.

— Хм, не так далеко, восемь сиклей. Сначала деньги.

Студентам Дурмстранга деньги были ни к чему. Беатрис их даже не держала в руках за столько лет проживания в школе. Можно сказать, Вадома Волчанова в данный момент спасла ей жизнь.

Беатрис протянула один галлеон женщине и выжидающе посмотрела, рассчитывая на сдачу. Пусть ей и не приходилось обращаться с деньгами, она прекрасно знала, что в одной золотой монетке целых семнадцать серебряных.

Впрочем, обманывать женщина-кондуктор не собиралась. Она отдала девять сиклей назад и отошла в сторону, открывая проход в автобус.

Перед Трикс предстал просторный салон с десятками кожаных кресел, половина из которых были заняты пассажирами.

— Тебя первую закинем, далеко не забирайся, — крикнула женщина и махнула рукой водителю.

Лестрейндж успела лишь упасть на ближайшее свободной сидение. Автобус тронулся так резко, что вцепиться в перила оказалось необходимостью для любого, кому дорога его собственная жизнь.

Картинка за окном смешалась: дома, прохожие, деревья всё сливалось воедино. Беатрис только оглянулась, чтобы посмотреть на попутчиков, но автобус резко затормозил и остановился.

— Девочка, твоя Грин-лэйн, — крикнула женщина, тряхнув медными волосами.

Трикс сгребла вещи и поспешила на свежий воздух.

Через долю секунды автобус исчез. Беатрис посмотрела на почтовый ящик ближайшего дома — Грин-лэйн, сорок пять. Если в одну сторону улицы тянулись одинаковые знакомы домики, то в другой стороне девочка заприметила знакомый фонтан. Именно там находился лондонский особняк её семьи.

До конца улицы Трикс добралась быстро. Она оглянулась по сторонам, чтобы рядом не оказалось магглов, закрыла глаза и про себя проговорила адрес.

Грин-лэйн, восемьдесят три.

Земля предсказуемо задрожала, а по самому краю газона в воздухе начали прорисовываться очертания мощных кованых ворот с причудливыми узорами и гербами. Теперь Беатрис знала, что это герб её собственной семьи.

Девочка смело ступила на дорожку из крупной плитки. Кажется, она прибыла намного раньше запланированного, но тем неприятнее будет сюрприз для родственников. Конечно, если Вадома Волчанова, действительно, оказалась права.

Трикс коснулась кончиком палочки дверного замка, надеясь, что на этот раз магия её не подведёт. Точно, раздался щелчок, после чего дверь отворилась.

Беатрис довольно давно не видела этот холл. Долгие месяцы дом ей служил едва ли не тюрьмой. Даже в Дурмстранге со всеми его правилами и запретами она чувствовала себя куда свободнее.

Сначала особняк казался тихим или даже пустым. Портреты лишь молча косились на гостью. Провожали её взглядом дальше, в глубину дома. Не было слышно и ворчания Свампа. О чьем-либо присутствии в этом доме не напоминало ничего.

Беатрис крепче сжала в руке палочку. С каждом шагом скептицизма становилось всё меньше, а подозрительности — всё больше.

Она заглянула в столовую — чисто и пусто. Трикси хотела развернуться обратно в коридор, как услышала звон посуды из кухни. Раздались шаги, и в столовую вошла Аннтея. Её тёмные локоны падали на плечи, оттеняя кремовое платье из плотной костюмной ткани. Она замерла, едва её взгляд пал на названную гостью.

— Беатрис?

Трикс чувствовала себя словно странник, вернувшийся домой после долгого путешествия и с порога узнавший неприятную новость — его никто не ждал.

— Из школы должны были направить письмо, — ответила девочка, хлопая голубыми глазами. — Пока мне некуда пойти.

— Письмо? — переспросила женщина, так и не шевельнувшись. — Честно, мы тебя сегодня не ждали. Сегодня должен вернуться на летние каникулы Лирой.

Где-то на втором этаже раздался стук, и Аннтея напряглась ещё сильнее. На её лице от красивого природного румянца не осталось ни следа, лишь мертвенная бледность.

— Что-то не так? — переспросила Трикс. Теперь она уже четко знала ответ на свой вопрос. Осталось лишь окончательно подтвердить догадки, позволив себе обыскать кабинет Нарсиса.

— Так, — быстро взяла себя в руки женщина. — Давай ты пока положишь вещи в своей старой комнате и отдохнёшь часок-другой, а там мы с тобой вместе поедем встретить Лироя. Хорошо?

Беатрис вполне себе устраивала вседозволенность на ближайшее время. Аннтея точно собиралась связаться с братом, а значит, уже вечером, Трикси придётся снова вернуться в Дурмстранг и продемонстрировать любопытствующей Вадоме Волчановой результаты своей поездки. И хорошо, если это будет только завещание.

Беатрис кивнула, но портфель предпочла задвинуть в прихожей в угол, нежели оставлять в комнате. Палочку она убрала в рукав, надеясь, что если и не сможет сотворить годное заклинание, то сможет физически покалечить.

Скорее всего, Джевел — мать Нарсиса — тоже была дома. Аннтея панически боялась, что они столкнутся, а Беатрис и вовсе не собиралась встречаться с этой грубой женщиной.

Трикс пробралась в знакомый коридор без гобеленов и бесконечных портретов умерших родственников. Она хорошо помнила нужную дверь и была полна решимости открыть её любой ценой: и заклинанием, и выбив плечом с разбегу.

Она наставила остриё своей палочки на скважину и тихо произнесла:

— Алохомора.

И ничего. Слишком простым оказалось заклятие для дома, охраняемого множеством защитных чар.

Беатрис выпустила золотой луч нового заклинания, состоящего из написанных ей на одном из школьных уроков рун. И снова мимо.

Оставался последний из имеющихся у тринадцатилетней волшебницы вариантов. Даже если на этом замке магия, которая пропускает лишь одного единственного человека, а сама Беатрис является наследницей предыдущего владельца дома, то она имеет право открыть любую дверь.

Трикс сосредоточилась. Сейчас у неё не было права на ошибку, если она не хотела разрушить весь особняк в ту же секунду. Глупо было использовать эту магию, зная о состоянии своей палочки и своих способностях к колдовству.

Девочка медленно прочертила острием деревка, как бы вырисовывая замочную скважину. Золотистый искрящийся след намекал, что сейчас мысли Беатрис не летят в пустоту, как это бывало на занятиях. Волшебство работает.

В подтверждении этого раздался короткий еле слышный скрип, дверь распахнулась. Трикси выпрямилась и аккуратно шагнула в комнату.

— Акцио завещание Корентина Лестрейнджа! — прошептала она, надеясь, что палочка не подведет снова. Но на этот раз в ответ последовала лишь вибрация.

Трикси сморщилась, но палочку убрала подальше в рукав.

Кабинет Нарсиса восхищал чистотой и даже пустотой. В расставленных книжных полках не стояло ни одной книги, в камине не было ни одного обгоревшего или целого полена. На столе находился подсвечник, и тот стоял в гордом одиночестве.

Была единственная надежда, что бумаги окажутся в одном из ящиков стола. И Беатрис удовлетворённо улыбнулась, когда поняла, что ни один из этих ящиков не имеет ручки и не открывается.

На магию рассчитывать сильно не приходилось, потому что палочка уже начала капризничать. Трикси вынула её без особого энтузиазма и, убедившись в своей правоте, быстро убрала обратно в рукав.

Действовать пришлось по-варварски. Беатрис вытащила из камина кочергу и со всей силы запихнула в щель. Ящик, не ожидая такого грубого напора поддался, но тут же шумно захлопнулся обратно.

Трикси прислушалась, но чужих шагов так и не последовало. Можно было смело продолжать. Она с досадой оставила кочергу в стороне. 

Существовал ещё один вариант, как можно было открыть ящик.

В Дурмстранге учили пользоваться магией рун. Многие пренебрегали такими уроками, ведь это было изящное и крайне интеллектуальное занятие, хотя школа при составлении рейтинга больше всего ценила физическую силу и умение лезть по головам.

Возможно, и Трикс отнеслась бы со скептицизмом к подобным урокам, если бы не палочка, которая вечно отказывалась выполнять стандартные заклинания.

Беатрис вынула палочку, а затем в воздухе начертила руны. Это было намного сложнее обычных чар, но, что парадоксально, в таких случаях палочка реагировала верно чаще. Хотя, последствия любой ошибки были бы серьёзнее.

Когда остриё палочки дочертило последний узор, ничего не произошло. Беатрис от досады поджала губы, но попробовала снова. Потом ещё раз. И с четвёртой попытки, когда на лбу девочки от напряжения выступили капельки пота, маневр всё же удался. Ящик со щелчком распахнулся.

После просмотра назначения на новую должность в отделе магического правопорядка и каких-то чеков Беатрис нашла завещание. Она с искренним любопытством вникла в строки:

Я, Корентин Матис Лестрейндж (урожд. Матис Корентин Гаж), завещаю своему сыну, Нарсису Кирусу Лестрейнджу:

— свои часы, подаренные мне двадцать вторым министром магии Арчером Эвермондом;

— свою коллекцию зелий на все случаи жизни;

— ровно половину содержимого в фамильном сейфе Лестрейнджей в банке Гринготтс;

— фамильный склеп Лестрейнджей на кладбище Пер-Лашез, Франция со всем содержимым, кроме отписанного иному владельцу в данном документе;

— домового эльфа Свампа, который оставлен заботиться о надлежащем состоянии фамильного склепа;

— домового эльфа Руди, которая работает в лондонском доме.

Своей внебрачной дочери, Беатрис Медее Лестрейндж, я завещаю:

— дом, где она росла все эти годы, находящийся в лесном массиве Недерверт Бос, Недерверте, Лимбурге, Нидерландах со всем содержимым, кроме отписанного иному владельцу в данном документе;

— фамильный особняк семьи Лестрейндж в Лондоне, Великобритании со всем содержимым, кроме отписанного иному владельцу в данном документе;

— фамильный особняк семьи Лестрейндж в лесах Барны, Голувэй, Ирландия со всем содержимым, кроме отписанного иному владельцу в данном документе;

— ровно половину содержимого в фамильном сейфе Лестрейнджей в отделении банка Гринготтс в Великобритании;

— личные сбережения Ясмин Мейер, расположенные в её личном сейфе в отделении банка Гринготтс в Бельгии;

— домового эльфа Кинн, которая оставлена присматривать за домом в Недерверте;

— домового эльфа Дерниз, которая работает в лондонском доме;

— домового эльфа Пана, который работает в лондонском доме;

— домового эльфа Эжфи, который работает в доме в лесах Барны;

— домового эльфа Милл, которая работает в доме в лесах Барны.

Беатрис усмехнулась. Вадома Волчанова была права. И от этого факта, при всей внешней стойкости и кажущемся безразличии, стало тяжело. Если до этого, лёжа на третьем, самом верхнем ярусе, железной кровати, Трикси вспоминала брата, считала, что он надеется на её успех, то сейчас даже эта зыбкая надежда растворилась. Даже если бы она захотела воспроизвести иллюзии в собственном сознании вновь, у неё бы не получилось.

Беатрис планировала вернуть завещание назад, как заметила конверт с печатью Дурмстранга. Девочка поспешила взять его в руки и достать оттуда лист пергамента. Неужели, и здесь Вадома была права.

Уважаемый гер Лестрейндж!

Институт Дурмстранга ценит ваши пожертвования. Я, как директор, помню о единственной Вашей просьбе. Признаться, исполнить её задача непростая, ваша сестра, согласно учебной программе, до четырнадцати лет не столкнется с изматывающими тренировками. Придется дать нам некоторое время.

Однако, я буду помнить о Вашей просьбе и сделаю всё возможное, чтобы не запятнать Ваше доброе имя во время её исполнения.

Директор,

Фритоф Расмуссен

Руки Беатрис затряслись от злости. В пустоте, образовавшейся от потери последних крупиц светлой надежды, поселилось далеко не отчаяние, а разъедающая ненависть. В ту же секунду Трикс захотелось разгромить этот чертов кабинет, а лучше дом, а лучше дать интервью журналистам. Тогда бы никто в Румынии во время тихого семейного ужина не посмел бы трепаться о слабой глупенькой сестричке Нарсиса Лестрейнджа. Вместо этого, его гнусные дела стали бы подкреплены реальными фактами и обсуждались на заседании суда.

Беатрис со всей силы ударила рукой по столу и тут же пожалела.

— Беатрис? — крикнула Аннтея. Судя по голосу, она была не дальше, чем на лестнице.

Девочка быстро свернула письмо, засунула в конверт и бросила на дно ящика, попутно прикрывая его прочими бумагами.

— Ты где?

Она лихо закрыла ящик, выскочила в коридор и закрыла за собой дверь. Всего через несколько секунд в коридоре возникла Аннтея.

Теперь на ней было красивое платье в пол из струящейся ткани персикового цвета. Женщина скорее плыла, чем шла. И Беатрис задумалась: если бы та застала её копающейся в кабинете брата, то разозлилась бы или сохранила свою безмятежность.

— Ты хотела зайти в одну из этих комнат? — спросила Аннтея, мягко улыбаясь.

— Просто осматривала дом, — попыталась изобразить улыбку Беатрис. — Я здесь давно не была.

Ей хотелось вывалить всё про завещание, про поездку в Дурмстранг. А лучше схватить палочку и выпустить сложное разрушающее заклятие. Злость плескалась в глубинах её души, с каждой секундой всё больше перетекая в сильнейшую ярость. Почему она вообще вышла из кабинета? Это её дом. Только она может решать, иметь ли кому здесь от неё секреты.

Да, если бы Беатрис была чуть более уверенна в своих магических способностях, она бы не стала молчать.

— Ты уже собралась на вокзал? — тихо спросила Трикс. Она боялась, что добавь она громкости голосу, её раздражение стало бы слишком очевидным.

— Да, так что ищу тебя, чтобы мы трансгрессировали вместе. Лирой будет рад тебя увидеть.

Беатрис вспомнила лицо своего племянника. Он жил всё это время с семьёй, в своём доме, а она — владелица дома — вынуждена была ютиться в общей комнате. И пусть Беатрис любила Дурмстранг, любила свою независимость, но переезд должен был быть её собственным выбором, а не единственным возможным решением.

И за всем стоял Нарсис. Пелена слепой веры в брата окончательно упала с глаз, открывая неприятную реальность.

— Я не могу остаться дома? — спросила Беатрис, размышляла, как она возьмет багаж и постарается скорее добраться до школы.

Аннтея снова растерянно посмотрела в сторону. Она точно боялась, что Трикс пересечется с Джевел.

— Ты здесь всего на один день, Нарсис вечером отвезёт тебя в школу, так что хотелось бы, чтобы ты провела больше времени с нами.

— В школу? — пожалуй, это прозвучало слишком резко.

— Все верно, он написал директору и тот сообщил, что произошла ошибка. Школу не затопило, можно возвращаться обратно.

Беатрис не стала комментировать, что Нарсис всё же получил письмо, которое составили они с Вадомой. Сейчас девочка могла бы поспорить, что брат готов был утопить её собственными руками, нежели позволить остаться в её же собственном доме.

— Отлично, — кивнула Беатрис. — Тогда едем.

— А давай ты переоденешься? — Аннтея покосилась на серую форму Дурмстранга с некоторым недовольством. — Люди не поймут, если узнают, что ты учишься в этой школе.

— Насколько я помню, брат сам хотел, чтобы я туда поступила, — холодно заметила Трикс. Она бы хотела иметь обычную одежду и хотела бы иногда носить, что ей нравится. Но в данной ситуации раздражение накатило с новой силой.

— Все верно, — вежливо улыбнулась Аннтея. — Но всё же давай подберем тебе красивое платье, пока ты здесь.

Беатрис упрямо вздернула подбородок, но всё же согласилась. Уже через пятнадцать минут она стояла в лёгком светло-голубом платьице чуть выше колен посреди платформы.

Девочка впервые видела красивые статные колоны, проходящие по стенам вверх и изгибающиеся точно как свод. Сами стены же были сложены из кирпича и выглядели очень просто. Даже уныло.

Аннтея не без удовольствия общалась с двумя молодыми женщинами, а Трикс косилась на перегородку — вход на платформу девять и три четверти. Она была потрясена тем, что здесь каждый школьник проходил сквозь стену. Ей не терпелось с кем-то обсудить этот факт, и девочка почти готова была рассказать обо всем Вадоме Волчановой. Собеседника получше у неё всё равно не было.

— А это что за чудесная юная леди? — воскликнула русоволосая женщина со странной прической, сделанной явно не без помощи магии. На ней было тёмно-синее вечернее платье из бархата, пригодное больше для светских раутов, чем для поездки на вокзал.

— Младшая сестра Нарсиса, Беатрис, — ответила Аннтея.

— Надо же, — кивнула женщина с каштановыми локонами. — Ты, наверное, пойдешь в Хогвартс в этом году?

— Я учусь в другой школе, — ответила Трикс. В её душе от их елейного тона снова забурлил гнев. Здесь она чувствовала себя снова той слабой и уязвимой девчонкой, судьбой который управляет брат.

Беатрис ощутила резкое желание вернуться в Дурмстранг прямо сейчас. Нечего ей было делать на этом вокзале среди этих людей.

— Она учится в Шармбатоне, это было последнее желание её отца, — улыбнулась Аннтея.

Трикс сжала в руке палочку, которую вяла с собой на всякий случай. Она ждала алый экспресс, пускающий в воздух клубы дыма, как не ждала ничего другого. Чем быстрее приехал бы Лирой, тем быстрее закончились её страдания здесь и эта бесконечная ложь.

Старшекурсники в обычной маггловской одежде первыми открыли двери и остались стоять возле них, помогая младшим вытащить багаж.

— Там Имон с друзьями, — обрадовалась русоволосая женщина.

— А вот и Лирой вышел, — улыбнулась другая, которая ранее интересовалась, когда Беатрис пойдет в школу. — Аннтея, я тут хотела у тебя спросить…

Женщина замялась, а Аннтея опустила руку на плечо Трикс.

— Может быть, ты пока пойдешь познакомишься с друзьями Лироя?

Беатрис хотела бы отказаться от такой перспективы. Она уже еле сдерживала своё раздражение и боялась, что всё вырвется наружу. Но её «нет» также привело бы к конфликту.

Трикс, тяжело вздохнув, подошла к двум мальчишкам. Голубоглазый Лирой весело улыбался, заправляя за ухо прядь тёмных кудрявых волос. Он болтал без умолку, размахивая руками и едва не наткнулся на девочку.

— Беатрис? — он удивлённо распахнул глаза. — Том, это моя тётя. Она учится в Шармбатоне.

Второй мальчик был бледен, чёрный простой костюмчик с шортами выглядел на нём хорошо, но был явно не новым. Том хмурился точно грозовая туча. Он не казался злым, но был определенно недовольным.

— Я Том. Том Реддл, — кивнул тот, даже не пытаясь показать, что рад знакомству.

Беатрис тоже не хотела с ним общаться, но смотреть на счастливую улыбку Лироя и вовсе казалось невыносимым. Так улыбаться должна была она, а Лирою следовало без друзей сидеть на третьем ярусе железной кровати корпуса Фриэтера и каждую неделю убирать учебные классы.

— Мы придумали великолепную идею, — воскликнул Лирой. — Вернее, Том. Вернее… Мы решили стать исследователями. Мы придумаем много заклинаний и зелий. А ещё изобретем свой философский камень, лучше, чем у Николаса Фламеля.

— Мы станем самыми великими волшебниками, — заметил Том, и на его хмуром лице показалась тень улыбки.

И тут Беатрис не выдержала. Чувствуя отсутствие негативных последствий, с которыми она бы не смогла справиться, девочка, наконец, решила выплеснуть свой гнев.

— Быть бессмертным невозможно. К тому же, что хорошего в долгой жизни Фламеля, если он стар. Да и, откровенно, куда вам до него.

— Ты что, Беатрис. Мы сможем, нужно просто верить в это, — растерянно ответил Лирой.

— Не получится. Вы оба всего лишь слабые и глупые мальчишки, отучившиеся в школе магии год! Вы погибните при первой же серьёзной дуэли, а знаете сколько их вам предстоит пройти, прежде чем вы сможете хотя бы достигнуть научных высот Фламеля? Не говорите ерунду, никому из нас не стать ни бессмертными, ни даже могущественными.

Трикс хотелось добавить, что её даже волшебная палочка не слушается, но она вовремя прикусила язык. Конечно, все эти грубые слова были вряд ли адресованы Лирою и его хмурому другу. Скорее, Беатрис говорила это сама себе. Напоминала себе о своей беспомощности: сейчас она даже не может высказать всё в лицо Нарсису, не сможет бороться за наследство, потому что она всего лишь слабая маленькая девочка.

— Вот увидишь. Я буду могущественным и даже буду бессмертным, — с плохо скрываемым раздражением ответил Том.

Его уверенность в себе и сжатые кулаки вызвали у Трикс лишь усмешку.

— Посмотрим, — бросила она самым пренебрежительным тоном.

Её веселила сама мысль, что кто-либо будет пытаться обмануть смерть. Беатрис подумала, что, найди она неиссякаемый источник магии или научись хотя бы управлять своей палочкой, она бы обязательно вернула себе наследство и отомстила бы Нарсису.

Впервые в Трикс было столько решимости, впервые она не была довольна чем-либо, кроме первого места.

Она даже не заметила, как её волшебная палочка начала теплеть от разливающейся в ней магии.