Под конец зимы Ирума всё чаще отвлекался, терялся в знакомых местах и с тоской смотрел в окна, словно чего-то ожидая. Асмодей старался понять, к чему так сильно тянется душа Сузуки, но все его догадки были лишь догадками. В конце концов он решил спросить напрямую.

Ирума вновь смотрел куда-то в окно, теряясь в далёких мыслях, и Асмодей постучал костяшками пальцев о парту. Ясный взгляд синих глаз тут же впился в его лицо, задевая что-то глубоко внутри.

— Вас что-то тревожит? — голос дрогнул на последнем слове, потому что Ирума вновь бесстрастно уставился в окно.

— М-м, да не то чтобы… — задумчиво тянет человек, а затем обрывает самого себя: — Всё в порядке.

Больше он ничего не сказал. Алис мог только уйти, чтобы не докучать. Когда Ирума настолько тихий, становится не по себе, будто внутри него что-то безмолвно кричит.

В течение нескольких дней, до последнего дня зимы Сузуки был тихим, смирным и растерянным. А затем словно встрепенулся, сбросив с себя эту сонную негу, активно бегая из кабинета в кабинет, игнорируя все вопросы.

Асмодей не знал, какая крайность его пугала больше. Терялся в догадках, пока не решил идти к директору школы. Он хотел понять, что творится в голове Господина.

— Место, откуда Ирума родом, — рассуждает Салливан. — В последние дни зимы запускало в небеса тысячи фонарей, прощаясь с зимой и чествуя усопших.

И Алис, наконец, понял.

Ирума нашёлся недалеко от школы, когда солнце скрылось за горизонтом. В руках он держал бумажный фонарь, явно самодельный. Асмодей даже не был уверен, что тот взлетит.

— Господин, — Ирума тут же оборачивается, неловко пытаясь спрятать поделку за спиной. — Можно с Вами?

— А… да, конечно, — Алис улыбается, встав рядом. Небо совсем потемнело, не было даже луны.

— Я слышал, что эта ночь особенная… — он щёлкает пальцами и от земли медленно поднимаются сгустки чистого огня. — …поэтому зажгу их только для Вас.

Ирума завороженно следит за одним из огоньков, что плавно взмыл ввысь, а затем яркими, блестящими от восторга глазами смотрит на Асмодея, улыбаясь до безобразия широко и счастливо.

Ах, он готов отдать за это мгновение всё своё пламя.