— Не верится, друг мой. Два года прошло, — с горечью в голосе мужчина опустошил очередной бокал виски и хлопнул ладонью по шее лежащего рядом пса. Чарли лишь слегка приподнял голову и печально глянул на своего хозяина. Шумно вздохнув, опустил морду обратно и уставился на огонь в камине.

Сегодня Алан не собирался заливать своё одиночество пойлом, но не выдержал и откупорил одну из бутылок, припасённых на чёрный день, позволяя себе наконец возможность выпасть из реальности.

Первый год после ухода мальчишки он вообще каждый день топил себя в алкоголе, просыхая иногда ради того, чтобы сходить на охоту или смотаться в город и обчистить винные полки супермаркетов. Только совсем недавно он взял себя в руки и начал кое-как справляться со своим безумием, чтобы окончательно не потерять остатки рассудка.

Перестал заниматься саморазрушением после того, как по своей глупости чуть не потерял в городе Чарли. Вина перед другом хорошо вправила ему мозги. Но боль, к сожалению, никуда не делась, душа страдала с каждым днём всё сильнее и сильнее. Всё в этом доме — каждый угол, каждый предмет — напоминало о светлых счастливых днях. Даже чёртова шкура, на которой Алан сейчас сидел, была насквозь пропитана раздирающими воспоминаниями. Просто какие-то злые игры судьбы.

— Как ты, мой мальчик? Жив ли ты? Смог ли добиться своих целей? — шептал мужчина, уставившись в пляшущие языки пламени, — Наверное, смог, — строил он догадки только на последний вопрос.

За эти два года никто не объявился и не потревожил его одиночество, да и в городе никаких намёков на посторонних, как не было раньше, так и не появилось. Мир будто вымер. Алан много раз хотел сорваться за Китаном, но останавливали лишь строчки из письма с просьбой не следовать за ним. Приходилось останавливаться, опускать руки и молиться небу.

— Только бы ты был жив…

За окном уже давно маячила поздняя осень, самое любимое время года Алана. Именно то время, когда он обрёл пусть такое мимолётное, но всё-таки счастье. Мужчина часто выходил ранними утрами к озеру, чтобы проветрить шальную голову после очередной тревожной ночи. Он уже давно забыл, когда высыпался нормально, когда вообще брился в последний раз и вообще смотрел в зеркало. Ему было настолько наплевать на себя и своё состояние, что борода давно отросла до неприличной длины, а мешающие волосы было впору завязывать в хвост узлом. Только активная физическая нагрузка, которой Алан себя изматывал день ото дня, чтобы не прикладываться к бутылке, помогала сохранить его прежний человеческий облик. Продолжи в том же духе, от него бы осталось только серая тень. Вот и сегодня ни свет ни заря он очухался от очередного жуткого сна, не зная, чем же себя занять. Он постарался не потревожить спящего Чарли, вымотанного вчерашней вылазкой на охоту, когда они притащились домой после полуночи, уставшие, голодные и без задних ног. Только даже это не дало Алану отдаться крепкому сну.

Кутаясь в тонкую куртку, он вышел во двор, окинув взглядом мрачное серое небо над головой, и медленно побрёл к озеру. Стоя на старой мостушке для лодок, долго вглядывался в туманную даль и спокойную воду, изредка идущую рябью от холодного, пробирающего до костей ветерка. Спрятав в карманы замёрзшие руки, Алан думал, как бы хотелось броситься в воду и никогда уже бы не всплыть из глубины своего отчаяния. Опуститься на самое дно и тихо задохнуться...

С неба заморосил дождь вперемешку со снегом, словно отражая все эмоции человека. Алан закрыл глаза и, подставив лицо под мелкие капли, отдался мелькавшим в голове воспоминаниям, когда счастье было таким близким и таким возможным.

— Холодно, однако, а ты совсем раздетый, — прозвучало неожиданно и совсем близко. Алан вздрогнул и распахнул глаза, не зная, как сделать вдох.

Рядом с ним был мираж, но такой реальный. Галлюцинация, не иначе. Первая мысль — он сошёл с ума. Слова застряли в горле. Он встряхнул головой, пытаясь скинуть наваждение, но оно никуда не делось. Алан испуганно попятился назад и почувствовал, как твёрдая поверхность уходит из-под ног. Но мираж бросился к нему и крепко охватил за шею, совсем у края моста, не давая мужчине рухнуть в воду.

— Китан? — растерянно шептал Алан, смотря в глаза своему наваждению, и слёзы рвались из груди. Дышать, только дышать... — Я не верю… это не можешь быть ты…

— Это я, Алан, — шептал мираж прямо ему в губы, не выпуская из крепких объятий.

— Нет… я сошёл с ума, — Алан вывернулся из его рук и упал на колени, рискуя вновь свалиться в воду, но ухватился за куртку своего миража и уткнулся в чужой живот носом, не в силах сдерживать эмоции.

— Не сошёл, — тёплые руки легли на затылок мужчины, зарываясь пальцами в длинные пряди, — Алан, посмотри на меня. Я здесь, с тобой, и никуда больше не уйду.

На этих словах мужчина вновь вздрогнул, но оторвался от чужого тела, поднимая голову вверх и попадая в плен любимых и таких родных глаз.

— Но как?.. — едва прохрипел он, глядя, как его мальчик опустился рядом с ним на колени.

— Всё потом, любимый, — Китан прижался лбом ко лбу мужчины, — Теперь всё будет ХОРОШО.

— Боже, Китан... — Алан крепко-крепко обнял парня, чувствуя в ответ такое же крепкое сцепление рук на своей шее. Так они и стояли на коленях под медленно падающими с неба снежинками, боясь оторваться друг от друга и не смея нарушить волшебство и хрупкость самого волнующего момента жизни.

— Алан, ты замёрз, — осознал Китан, чувствуя даже через тёплую куртку ледяные руки мужчины, и попытался отстраниться.

— Я всё ещё не могу поверить, — Алан нехотя выпустил парня из медвежьей хватки.

— Придётся, — тихо усмехнулся Китан и схватил его за руки, заставляя подняться с колен, — Я пришёл ещё час назад, но сидел у сарая и не знал, как зайти домой и не напугать тебя, а тут ты выходишь раздетый совсем… — он застегнул на Алане куртку до горла, вновь переплетая их пальцы, — Не дай Бог заболеешь.

— Я давно болен, — выдохнул мужчина, не смея оторвать взгляд от своего миража, — Тобой болен, маленький паршивец. Ты мне всё расскажешь и ответишь за каждую мою холодную, одинокую ночь…

— Расскажу и отвечу, — Китан поцеловал небритую щёку, увлекая мужчину за собой с маленькой мостушки, но тот замер на берегу, глядя на тонкое помятое колечко на пальце парня.

— Ты сохранил его…

— Конечно, сохранил. Это мой талисман, оно мне жизнь спасло, — грустно сказал Китан, — Чуть было не сломалось…

— Спасибо, Одри, — еле слышно прошептал Алан, прижимая к губам тонкие пальцы, от чего Китан вздрогнул.

— Пошли домой. — отвлек его Алан от сказанного ранее, хорошо помня, как парень любит придираться к словам, — Чарли с ума сойдёт от радости. И как он не учуял тебя…

— От меня, наверно, несёт отнюдь не человеком, — усмехнулся Китан, принюхиваясь к себе, — Я не мылся где-то с месяц, пока сюда добирался.

— Ох, я даже не знаю, задницу тебе надрать в первую очередь или зацеловать до полусмерти… — чуть отвернулся Алан, отмечая про себя, что парень возмужал и окреп — сам кому хочет зад надерёт. — Я уже не думал, что вновь увижу тебя…

— А я знал, что вернусь, — мягко улыбнулся в ответ Китан, — Я приложил все усилия и сделал это. Даже мотоцикл тебе вернул… Ну почти, — он сморщил нос и почесал затылок, — Правда, он посреди леса валяется, мне топлива не хватило. Так что я пешком сюда шёл.

— Ох, — Алан нервно вздохнул, замирая на пороге дома, — Да ещё и ночью…

— Ага. Но смог же.

— Даже страшно подумать, — Алан отогнал жуткие сюжеты, рисуемые мозгом, и положил ладонь на ручку двери, — Ну, ты готов? Кое-кто скучал посильнее меня, — и распахнул дверь. Чарли пулей вылетел из дома с оглушительным лаем, виляя хвостом, будто пытаясь на нём взлететь. Китан даже ойкнуть не успел, как оказался на земле, пытаясь совладать с бурной радостью старого друга. А Чарли, не унимаясь, вылизывал лицо младшего члена стаи, так неожиданно вернувшегося домой. Действительно домой. Туда, где его так долго ждали и искренне любили. В маленький домик посреди леса, в котором обрели друг друга несколько одиноких душ.

***

Нужно ли рассказывать, что было дальше? Наверное, нет. Разве что упомянуть о том, как лесничий домик чудом пережил первые дни воссоединения. В них было всё: долгие разговоры у камина и выяснение отношений с битьем посуды, бурная страсть с порванными простынями и звонкий смех, отражающийся эхом от стен — всё, что было упущено за два года.

Многое успело измениться за это время. Китан стал старше и твёрже характером, упрямым, своенравным и даже холодным — в каком-то смысле другим человеком, совершенно растерявшим юношескую наивность. Алану пришлось туго, пока он привыкал к новым чертам любимого человека и отогревал побитую и истерзанную душу, где-то подстраиваясь и прогибаясь, а где-то жёстко беря инициативу на себя. Они оба вложили все свои силы и желание, излечивая друг друга от перенесённой боли и страхов, чтобы очаг их дома вновь полыхал теплом и уютом.

И просто жили дальше, наслаждаясь каждым мгновением, каждым днём и каждым годом — всей своей жизнью, борясь с проблемами и трудностями рука об руку.

Что человеку нужно для счастья? Очень много: родной и любимый человек рядом.