Во Франции царил культ наслаждения жизнью, поэтому в четыре часа по полудню все её граждане были свободны. Многие отдыхали после рабочей недели в местных уютных кафешках, кто-то прогуливался вдоль канала Сен-Мартен или прямиком отправлялся на Марсово поле. Таким пристанищем служило и заведение на улице Сью Шатийон напротив пятиэтажного дома-утюга. Хотя тут даже в обычные вечера было полно народу, который за газетой и чашечкой кофе или чего покрепче обсуждал последние новости и посмеивался над шутками друг друга.

      Плывущей походкой в тонких вельветовых брюках и белой футболке Лансель направлялся к дому, придерживая на плече тряпичную сумку. Яркие лучи солнца играли в его светлых волосах, которые отросли ниже лопаток и были подстрижены по последней моде. Голову юноши украшала небольшая соломенная шляпка, как у гондольеров в Венеции, а янтарные глаза скрывались за солнцезащитными очками в форме кошачьего глаза в красной оправе. Немного золотистых веснушек по-прежнему украшали его курносый нос и щёчки, а на розовеньких губах играла нежная, довольная жизнью улыбка.

      Ланселю недавно исполнился двадцать один год, и из неоформившегося и милого подростка он превратился в настоящего красавца. С каждым днём омега цвёл и преображался всё больше. Многие альфы, проходя мимо юноши, пытались поймать его взгляд и оборачивались ему вслед, а видя метку, удручённо вздыхали. Но в жизни и в сердце Ланселя был лишь один мужчина.

      Ах да! Прошлым летом они наконец сыграли свадьбу. Арман и Лансель обвенчались в церкви Этреты, а отмечали в цветущем яблоневом саду четы Адэларанов в кругу самых близких. Тогда в самый разгар торжества полил ужасный дождь, чего давно уже не бывало в летний сезон. Все поспешили в дом, и лишь новоиспечённые супруги не торопились покидать праздничного стола — они, держась за руки, переплели пальцы и целовались, пока дождь барабанил по листьям яблонь.

      Нынче была пятница. Лансель закончил практику в ветлечебнице пораньше и освободился, чему очень радовался, ведь скоро должен был вернуться Арман. Не так давно альфа всё-таки добился места главы их филиала, сместив старого, и теперь работы поприбавилось, в том числе и нередких командировок. На этот раз их разлука длилась две недели, и возлюбленным не терпелось встретиться. Хоть они и начали жить вместе три года назад, но по сей день не могли терпеть расставание больше, чем на пару дней.

      Кстати, о совместном проживании. Тогда Ланселю было ужасно боязно возвращаться обратно, ведь он провёл течку вместе с Арманом, его шею теперь украшала метка, а к аромату малины после дождя примешался запах терпкого вина. Как он должен был объяснить это строгому папе? Отнюдь, кюре был вовсе не слепой и с обонянием у него было всё в порядке. Естественно, Вивьен догадывался, чем может обернуться эта поездка, но, глядя на светящегося от счастья сына, не мог всерьёз злиться на Армана. Естественно, ради приличия он побранил альфу и не забыл упомянуть о том, что гореть теперь Арману в аду за то, что посмел прикоснуться к невинному, несовершеннолетнему мальчику! Однако теперь настаивать на том, чтобы Лансель остался жить с ним в Вириер-ле-Бюисон, было глупо. Его маленький Лансель вырос, он уже больше не школьник, а студент, он повстречал свою судьбу. Пусть Арман и намного старше его, но кажется, он был хорошим и надёжным альфой.

      Зайдя в подъезд дома-утюга, Лансель стал подниматься по лестнице. На третьем пролёте у молодого человека немного закружилась голова, он почувствовал упадок сил и лёгкую тошноту. Остановившись, Лансель глубоко вздохнул и выдохнул, а потом приложил руку к плоскому животу и произнёс:

      — Тише, тише, мы почти пришли, — и вновь нежно улыбнулся, а затем продолжил подъём.

      Не успел он дойти до квартиры, как у него затрезвонил телефон. Повозившись в сумке, Лансель выудил оттуда мобильный и ответил на звонок.

      — Ты в порядке? — послышался из трубки обеспокоенный голос альфы.

      За несколько лет их связь настолько усилилась, что Арман и Лансель, даже находясь в разных частях планеты, ощущали и малейшие изменения друг в друге.

      — Конечно, просто немного устал.

      — Точно? Я уже еду в поезде, буду через пару часов.

      — Да, все прекрасно, — Лансель вновь погладил живот. — Я очень жду тебя...

      — Скоро буду, малыш, — ласково ответил альфа и повесил трубку.

      Очутившись наконец в квартире, Лансель кинул сумку с очками на тумбочку, а шляпку повесил на вешалку. Переодевшись в домашнее, он присел на нефритового цвета диван с учебником под названием «Генетика окрасов собак» и укрылся клетчатым пледом. Два часа пролетели незаметно, и вскоре послышался щелчок входной двери. Омега тут же отбросил всё и поспешил навстречу.

      — Привет...

      Не успел Лансель договорить, как Арман набросился на него. Альфа только отбросил кейс и стянул кое-как туфли, а уже сдавливал в своих объятиях любимого омегу, увлекая того в глубокий поцелуй.

      — Скучал по мне? — между поцелуями, прижимая к стене, прохрипел Арман.

      — Да-а-а, — протяжно ответил омега, обнимая мужа за шею, пока тот щипал его за соски через футболку.

      Эти четырнадцать дней стали напряжёнными для альфы. Нужно было подписать очень важный контракт для их фирмы, да к тому же Арман отчего-то всё время переживал за любимого. Он так истосковался по Ланселю, что ночами в командировке не мог уснуть в холодной одинокой постели отеля. Иногда он набирал своего молоденького мужа, и тогда они занимались сексом по телефону. Мастурбируя под тихие постанывания из смартфона, альфа в ответ говорил всякие пошлости и представлял себе, как дома на их постели мечется Лансель. Мордашка омеги покраснела, а на глазах выступили слёзы оттого, что, лаская себя, он не мог получить должного удовлетворения. Молодое, стройное, гибкое тело требовало горячих поцелуев, болезненных укусов, шлепков по попке, а припухшая, влажная дырочка — крепкого члена.

      — Повернись, — скомандовал Арман.

      Лансель покорно выполнил указание. Альфа продолжил изучать его тело руками, сжимая бёдра и ягодицы, при этом покрывая поцелуями загривок. Задирая домашнюю футболку омеги, Арман опустился на корточки и стянул с юноши домашние шорты с бельём.

      — Н-е-ет, только не там, — поняв, что собирается сделать альфа, Лансель попытался протестовать.

      — Тихо, — сказал Арман, не давая тому развернуться. — Я ужасно скучал, — добавил он, заставляя Ланселя опереться ладонями о стену и оттопырить попку.

      Целуя две мягкие, округлые половинки, Арман грубовато сминал их в своих больших ладонях. Раздвинув ягодицы Ланселя, он увидел, как из маленькой дырочки его супруга течёт смазка. Хоть до течки было далеко, но за несколько лет Арман настолько натренировал тело Ланселя, что то реагировало на любое его прикосновение.

      — Чудесно, — прокомментировал альфа и припал к дырочке Ланселя, начав вылизывать ту. — Так бы и съел тебя всего, — между делом добавил он и вновь принялся дразнить плоть омеги, стараясь протолкнуть язык в жаркую глубину.

      Ужасно покраснев, Лансель издавал тихие стоны наслаждения. По его дрожащим ногам стекала смазка, пока Арман старательно и с непристойными звуками вылизывал его, когда у самого стояк упирался в брюки.

      Закончили они этот день в постели, занимаясь любовью несколько раз подряд. Арман сумел раскрепостить не только тело Ланселя, но и самого юношу, что тот теперь с охотой брал инициативу в свои руки и с удовольствием усаживался на альфу верхом. Ещё бы пару лет назад омега ужасно смутился, если бы ему сказали, что он с нетерпением будет ждать, когда альфа проведёт головкой своего члена ему по губам, а потом позволит отсосать себе. А теперь он не видел в этом ничего постыдного. Наоборот, ему безумно нравилось ощущать себя желанным и сексуальным.

      — Куда ты? — спросил Арман, когда Лансель захотел выбраться из постели.

      — Попить воды, меня немного мутит.

      Альфа тут же привстал на локтях над омегой и с беспокойством взглянул на того.

      — Я так и знал, с тобой что-то не так. Зачем ты скрыл от меня такое? Где болит? Ты ходил ко врачу?

      — Я не стал говорить, потому что со мной вправду всё хорошо, — ответил Лансель и коснулся ладонью лица мужа.

      Балконная дверь была приоткрыта, и неизменный белый тюль покачивался на ветру. На Сью Шатийон опустились рыжие сумерки, и зажглись уличные фонари. Тишину тёмной комнаты нарушало лишь дыхание двоих и отдалённый шум улиц.

      — Я не был ещё у врача, но уже знаю точно, что это не болезнь, а нечто иное.

      — Лансель, — сдержанно выдохнул Арман, в то время как сотни мыслей проносились у него в голове, — я сейчас сойду с ума, — наконец выдал он.

      Омега взял руку альфы и приложил ту к своему животу.

      — Боюсь, скоро нас станет больше, — прошептал Лансель.

      — Что? Чёрт, и давно ты знаешь? — ошалел от такой новости альфа.

      — Я ещё точно не знаю, — пожал плечами юноша, — только догадываюсь. Но это то чувство, когда ты не просто догадываешься, а уверен.

      Арман ещё не понял, что нужно испытывать в такой момент. Как правило, обычно это радостное известие, но сейчас альфа испытывал почему-то смятение. Наверное, потому, что к его возрасту обычно уже обзаводятся вторым, третьим ребёнком, а он до встречи с Ланселем вообще даже не представлял себя в роли отца.

      — И давно ты догадываешься?

      — Начал, как только ты уехал.

      — Почему же ты не сказал мне сразу? Может быть, я был слишком несдержан и груб, вдруг я навредил? — снова забеспокоился Арман.

      — Нет, что ты, срок совсем ещё маленький. И потом... — Лансель чуть смутился, — ты бы никогда не причинил мне... нам боль.

      — Чёрт, малыш, я никогда не перестану тебе удивляться, — Арман крепче обнял Ланселя и тихонечко рассмеялся, — не могу поверить, не могу поверить, — всё повторял он, целуя омегу в макушку.

      Ребёнок — плод их любви. Для альфы это всё ещё было чем-то абстрактным, далёким и непонятным, но, глядя, с какой трепетной нежностью говорит о их будущем малыше Лансель, внутри и самого Армана разливалась нежность.

      — Давай постараемся быть хорошими родителями, — прошептал он в губы юноши.

      — Давай, — эхом отозвался тот, и их уста соединились.

      За окном по-прежнему все продолжали кутить после рабочей недели. Слышались звоны бокалов, наполненных вином, игривые разговоры и музыка. Белоснежный тюль на балконной двери развевался под напором лёгкого, тёплого, летнего ветерка и открывал вид на город, где вдалеке мигала огоньками главная достопримечательность всей Франции.