Говорят, что время притупляет боль. Джейме мог авторитетно заявить, что все это было бредом сивой кобылы. С годами боль не становилась меньше. Только сильнее.

    Могло пройти пять лет, десять, пятнадцать, а Джейме все еще помнил тот день так, будто он был вчера. Проклятый день, когда он потерял свою сестру, которую поклялся защищать.

    Армия отца, разграбляющая город, откровения Эйриса про дикий огонь под столицей, требование головы Тайвина, пироманты... Все это меркло с тем, что Безумный Король сказал ему посреди этого ужаса. Последняя капля. Соломинка, перешибившая хребет верблюду сомнений Джейме в нарушении его чертовых клятв.

    "- Твоя сестра! Такая красивая! Такая сладкая! Так похожа на Джоанну, эта девчонка. Яркая, бойкая. Так кричала! Принеси ее голову тоже! За предательство вашего отца! И тело неси, хочу увидеть белую кожу этой девки! Она будет так красиво гореть! Сжечь их всех!!!"

    Кто-то говорил, что Джейме убил Безумного Короля ударом в спину. Нет. Он убил эту тварь глядя ему в глаза. Кромсая его снова и снова, пока от него не осталось кровавое изрубленное месиво. Если бы он мог убить его снова, он бы сделал это тысячу раз. И плевать на Неда честь его палка в заднице Старка, плевать на Роберта, чтоб его черти драли, Баратеона, плевать на сира Баристана, плевать на всех!!! Он бы убивал короля снова и снова, если бы мог.

    Этот ублюдок тронул его сестру. Он опорочил его маленькую милую сестру. Маленькую львицу, которая читала своему непутевому брату, чтобы он мог ответить на вопросы мейнстера на уроках, девочку, которая рассказывала Тириону сказки, чтобы тот мог заснуть. Девушку, которая приносила для брата, стоящего в дозоре, сладости с высокого стола, которая всегда с интересом слушала его рассказы про рыцарей. Тихую, спокойную, нежную под слоями наставленной ею самой брони.

    Которая однажды тихо призналась Джейме, что ей страшно. Что она боится находиться в Красном Замке. Что она боится за себя, за него, за принцессу Элию, принцессу Рейнис и принца Эйгона. Что она боится за королеву Рейлу.

    Его бедная сестра разделила судьбу несчастной королевы. Запятнанная этим чудовищем в человеческой оболочке. Джейме помнил, как стоял за закрытыми дверями, не имея права что-то сделать, чем-то помочь. Как стоял, не имея права даже закрыть уши, слушая эти крики. Эйрису нравилось заставлять людей кричать, умолять, плакать! А теперь он сказал Джейме в лицо, что заставил плакать его младшую сестру. Девочку с бледно-золотистыми волосами и светло-зелеными глазами, умную и тихую, любящую выпечку из Западных Земель и желтый цвет...

    Будь он хоть трижды избранным Семеркой Королем всех семи Королевств, Таргариеном, королем андалов и первых людей... А кровь у него была обычная, человеческая. И кишки такие же.

    Джейме думал бежать туда. К Твердыне Мейегора. Чтобы сообщить сестре, что бояться больше нечего. Но тут черти из Пекла принесли Неда Старка с его Честью, стоящей ему поперек задницы, который начал обвинять Джейме в убийстве Эйриса. Обвинять?!! Винить?!! Пытаться заставить раскаяться?!! Этот лицемерный северный мудак, который помог своему рогатому дружку созвать знамена во имя его украденной сестры и убитых отца и брата. Он посмел обвинить Джейме за то, что он защищал свою сестру!

    Но Джейме не ответил Старку тогда. Потому что он не имел никакого права пятнать честь сестры. Ни одна живая душа никогда не узнала бы то, что Джейме узнал в тронном зале. Он запугал бы будущего мужа сестры до полусмерти, чтобы тот и слова не произнес, чтобы он даже чихнуть в сторону его драгоценной сестры не смел.

    Но Джейме не успел ничего.

    Чудовищный взрыв заставил его побледнеть. Сначала от мысли, что он упустил одного из пиромантов, а потом...

    Горела Твердыня. Самая охраняемая часть Красного Замка, самые верхние ее этажи пылали страшным зеленым пламенем. Этажи, где его сестра с принцессами и принцем должна была быть в безопасности.

    Джейме не помнил, что он кричал и кому, не помнил, в какой момент он скинул большую часть своего доспеха и в своем проклятом шлеме таскал песок, чтобы потушить пламя. Он помнил, что звал. Что кричал до хрипа, рыдая, умоляя всех Богов, Старых и Новых, чтобы его сестра была жива. Он помнил, как его пытались оттягивать назад, безуспешно. Как кашлял от дыша и тер слезящиеся от копоти глаза.

    И как, шатаясь, идя по шаткому, обугленному полу, он добрался до тел. Принцесса Элия, добрая, милая, несчастная, обиженная своим мужем и добрым отцом, лежащая в центре комнаты обгоревшим трупом. Стонущие или замолкшие тела бывших знаменосцев его отца...

    А потом он заметил их. То, что осталось от его маленькой сестры, недавно расцветшей, хрупкой девушки с золотистыми прямыми волосами, упрямой складкой между бровей и этими бледно-зелеными глазами, и то, что осталось от маленькой Рейнис. Трупик малютки Эйгона...

    Он помнил, как упал на колени и поднял их на руки, страшно воя. Наплевав на все, он прижимал тела невинных детей к груди и проклинал все живое. Всех, кто был жив на этом свете. Потому что они были живы. А его сестра нет. Эго маленькая Каиса, любящая пудровые духи тети Дженны и выпечку с кухни Утеса, читающая скучные книжки, чтобы Джейме и Тирион могли отвечать на уроках, помогающая Джейме писать и читать, сочиняющая самые интересные и захватывающие истории... Его маленькая Каиса была мертва. Его сестры, его принцесс и принца больше не было. Он потерял все.

    Он снял свой бесполезный белый плащ и завернул тело сестры в него. Он принес ее в тронный зал, положил у трона и сел рядом, как кукла с обрезанными ниточками, молча таращась в пустоту.

    И сидя там, молча покачиваясь и не реагируя на снующий вокруг людей отца, северян, людей Роберта, он думал о том, кого потерял и... Как ему рассказать об этом Тириону? Как ему сказать младшему брату, что единственная его сестра, которая его любила, больше никогда его не обнимет? Не поцелует в лоб, не расскажет сказку, не достанет с полки нужную книгу и не выпросит ради брата лишнюю порцию печенья? Как ему рассказать тете Дженне, что ее племянница, которая очень хорошо считала свои детские задачки для становления будущей хозяйкой дома, но не знала стороны света и путалась, где на карте Штормовой Предел, а где Хайгарден, что она больше никогда не приедет обратно в Утес? Что она не обнимет тетю, не будет по-детски ворчать на ее бесполезного мужа?

    Как ему сказать им всем, что он не сумел уберечь тех, кого поклялся защищать? Что он не смог уберечь их маленькую львицу?

    Что она никогда не наденет свадебное платье. Что отец никогда не проведет ее к алтарю. Пусть с дорнийцем. Да хоть с северянином! Хоть с торговцем из Лисса! Его сестра никогда не наденет свой венок Королевы Любви и Красоты, который Джейме обещал выиграть ей на турнире.

    Джейме Ланнистер сидел в тронном зале у Железного Трона и не знал, а имеет ли ему смысл вообще жить дальше...

***

    Когда Тириону сообщили новости, он отказывался в них верить. Десятилетние дети склонны считать, что их самые любимые родственники никак не могут умереть и оставить их одних. Каиса не могла умереть, вот что ответил Тирион мрачному отцу. Кто угодно, но не она.

    Но реальность ударила под дых. Его сестра действительно умерла. Сестра умерла, а старший брат превратился в безмолвную тень самого себя с выплаканными глазами, липнущую к Серсее, как к последнему островку стабильности. Смотреть на Тириона без слез он первое время не мог.

    Он остался один на один с презрением отца, ненавистью оставшейся сестры, болезненным избеганием брата и пустотой там, где была Каиса. Сестра, заменившая ему мать. Читавшая ему книги, таскавшая ему печенье, помогавшая ему учиться и жить.

    От нее остались воспоминания, вещи и огромный портрет. Отец заказал его почти сразу, как вернулся в Утес, заставив художника работать при нем, чтобы контролировать каждый его шаг. Портрет Каисы не мог быть чем-то меньшим, чем идеалом.

    Хрупкая фигура с пяльцами и книгой, сидящая в любимом кресле, в том изумительном бледно-сине-зеленом платье с широким золотым поясом с вышитой мордой льва, которое ей так шло. Она смотрела с портрета с нежной улыбкой и своим милым лицом. Тем, которое она приберегала для Тириона. Обычная ее морщинка между бровей была разглажена, брови приподняты, а уголки губ растянулись, создавая маленькие ямочки на щеках.

    Рядом с этим портретом висел такой же огромный портрет их матери. А чуть подальше три портрета меньших размеров. Серсея с Джейме и маленький Тириона. Он подозревал, что отец сделал это только потому, что Каису бы это порадовало.

    Он приходил к портрету всякий раз, когда у него было свободное время, сделав из этого своеобразный ритуал. Он не молился в Септе с той же искренностью, с какой он исповедовался портрету своей сестры, рассказывая ей все, что происходило. Он собирал для нее сплетни, приносил с собой тарелки ее любимой сдобы и палочки благовоний, которые таскал из кладовой. Он читал, что где-то в Эссосе таким образом общаются с ушедшими с Незнакомцем.

    И Тирион общался.

    Отец несколько раз заставал его за этим, но ничего не говорил и не делал. Только в кладовой пополнялся запас палочек благовоний. Никакого ладана, Каиса его ненавидела. Но что-то теплое или цитрусовое. И пудровое. Обязательно пудровое, как духи тети Дженны.

    Тирион тщательно записывает все, что помнит о сестре и хранит это. Он не хочет забывать. Только не ее.

    Он не знал своей матери, но Каиса была ему вместо нее. Они делили не только лицо, но и любовь, которую дарили детям. Не нашлось бы ни одного человека, который бы сказал, что Каиса не похожа на свою мать. Однако Тирион слышал и другое мнение.

    "- Эта девочка была вашей дочерью в равной мере!- тетя Дженна серьезно смотрела на отца влажными глазами, дрожащим от слез голосом выговаривая ему.- Лицо и тело Джоанны, но абсолютно твой характер. Ох, если бы она была жива, ты мог бы передать ей Утес Кастерли и ни одна живая душа бы не заметила разницы. Я не знаю как, но твои младшие дети полностью пошли в тебя."

    Но Каиса не была его отцом. Она не была с ним злой просто потому, что он родился. Она не была Серсеей, чтобы смотреть на него с ненавистью и отвращением. Он был для нее обычным ребенком.

    "- Все карлики - бастарды в глазах своих отцов, люди никогда не перестанут бросать тебе это в лицо. Мне плевать, карлик ты, кролик, пони, единорог, великан, хоть ребенок леса или белый ходок. Ты мой брат, Тирион. Я не знаю, будет ли в этом мире вещь, которая заставит меня разлюбить тебя. Ты мой брат, рожденный моей матерью. Ты Ланнистер. Ты мой маленький львенок, и я буду тебя защищать. Но если меня не будет рядом, помни, что я люблю тебя. Если меня не будет рядом, натяни свои недостатки на себя, как доспех. Преврати слабость в силу, будь тем, кого не ранят стрелы злых слов. Научись смеяться над тем, что ты карлик и ни один человек больше не сможет ранить тебя."

    Тирион начинал свое утро со взгляда в зеркало и попытки пошутить. У Каисы это выходило. У нее был странный юмор, но смешной. Тирион всякий раз смеялся.

    Теперь ему оставалось смеяться только с тех шуток, которые он придумывал сам. И жить дальше. Чтобы кто-то мог приходить к портрету его сестры, оставлять там зажженные палочки благовоний и выпечку. Кто, кроме него?

***

    Все люди смертны. Ланнистеры тоже люди. Не Боги, не Духи. Люди. Смертные. Их крови, плоти, костей...

    Осознание этого, наверное, должно было посетить Серсею давно. Еще в детстве. Но почему-то вся суть дошла только тогда, когда сухое письмо отца дошло до Утеса. Жестокое, в неожиданно бьющей прямо под дых и в сердце прямоте.

    Каиса была мертва. В самом защищенном месте Красного Замка. В самых безопасных покоях. Ее младшая, раздражающая сестра. Бледное подобие гордой львицы, которой она должна была являться. Мертва.

    Серсея помнила, как мама говорила ей защищать сестенку. Маленькую, хрупкую, тихую. Она почти не плакала, только шмыгала носом и затихала. Спокойную, покорную, послушную.

    Когда они играли в эти глупые детские игры, Серсея всегда была принцессой или королевой, Джейме рыцарем, а Каиса... Каиса была фрейлиной. Как-то, в одной из самых первых игр она сказала, что хочет быть фрейлиной, потому что Серсее очень идет быть королевой, а ей совсем нет.

    Королева Рейла мертва, принцесса Элия, дорнийская девка, укравшая у Серсеи Рейгара, мертва, фрейлина Каиса мертва... Джейме почти что мертв, замкнувшийся в себе, напоминающий куклу с обрезанными ниточками, безразличный к своей судьбе. Отец, даже по сухому письму, в бешенстве и горе. Ярче всего об этом кричала казнь. Григор Клиган выжил в Диком Огне, но потерял голову от горя своего сюзерена. Тетя Дженна, заменившая им мать, управляющая Утесом вместо леди Дома, заперлась у себя, скрываясь от посторонних. Тирион плакал в библиотеке. Серсея ненавидела его, но... Теперь Тирион так же потерял мать, как и она сама. Каиса была ему матерью во всем, кроме вскармливания и вынашивания. Теперь он был таким же сиротой, как и они с Джейме.

    Утес погрузился в серое уныние.

    Отец отправил Каису в Красный Замок, в место при дворе, место при короле, исполнять свою мечту... Мечта обернулась пеплом.

    "Если бы я была на месте Элии Мартелл, постигла бы меня та же судьба?"- внезапно подумала Серсея, стоя с платьем младшей сестры в руках. Ее любимым, бледно-зеленым, под цвет глаз, с широким золотым поясом с вышитым на нем львом. У нее было несколько таких, но у этого лев стоял, как на гербе их Дома.- "Если бы я была королевой, меня бы точно также гнали бы с места на места, желая уничтожить за то, что сделал мой муж? Если бы я была фрейлиной принцессы вместо Каисы, сгорела бы я там?"

    Комнаты сестры в Утесе. Раньше Серсея никогда в них не заходила, считая это ниже своего достоинства. Теперь же... Комната, хранившая в себе следы чужой жизни. Маленькой жизни. Которую Серсея едва терпела, а теперь, потеряв, внезапно поняла, что Каиса... Никогда не была кем-то лишним. Никогда не была пустым местом.

    Серсея ненавидела Каису за то, что отец любил ее больше. За то, что она возилась с тем, кто убил их мать. "Львицы защищают львят!", кричала она в редкие моменты, когда шла на прямое столкновение с Серсеей. "Тебе надо было родиться дорнийкой,- сказала Каиса как-то,- у них наследует старший ребенок". Тогда это казалось издевкой. Теперь же... Искренностью. За хмурым лицом скрывалась маленькая девочка. Точно так же потерявшая свою мать, как и сама Серсея. Знающая, что она вторая сестра и ни к чему не стремящаяся, покорная своей судьбе.

    Отец обещал Серсее принца Рейгара. Но он сосватал Каису раньше для принца Оберина. Он обещал Серсее корону и дал ее ей теперь, когда Таргариенов не было. Когда Каиса была мертва.

    "Ты повторяй, чтобы не забыть, в невестах первой старшей быть"...

    Теперь это казалось таким... Мелочным.

    Теперь у Серсеи была корона. Она нависла над ее головой, но вместе с ней пришел брак с человеком, которого она никогда не знала и не хотела. Человеком, у которого уже был бастард. Который любил битвы, девок и пьянство.

    "Бойся своих желаний, они имеют свойство сбываться."

    Как точно эти слова были произнесены для обеих сестер Ланнистер. Каиса хотела быть фрейлиной и умерла ею, верная своей принцесса. Серсея хотела быть королевой. И теперь она отправлялась в место, которое убило стольких человек, включая ее родную сестру, чтобы стать... Стать кем? Второй Рейлой? Второй Элией? Стать еще одной из череды несчастных женщин, обреченных быть красивой статуэткой на фоне мужа, безмолвной, покорной, зависимой. Обреченной сгореть, если ее муж будет плохим королем.

    А Роберт будет плохим королем. Не нужно было иметь большого ума, чтобы это понять.

    Человек, который посмеялся над смертью женщин и детей. Который ради другой женщины поднял мятеж. Который, по словам дяди Кивана даже не принес соболезнования отцу из-за смерти Каисы. Которого пришлось убеждать отдать кости Элии и ее детей ее брату.

    - Львицы защищают львят... И едят оленей.- Серсея сжала платье до треска ткани. На полках в комнате сестры стояли книги, разные, от легенд с Севера и из Дорна, до основ бухгалтерского учета. Серсея мечтала. Мечтала быть наследницей отца, мечтала быть королевой... А Каиса не мечтала, она делала. Ее маленькая глупая сестричка. Которую она ненавидела за то, что она посмела быть любимой дочерью.- я осталась одна. И еще одна львица не умрет. Ни из-за Драконов, ни из-за Оленей, ни из-за Волков. Ни Розы, ни Кракены, ни Солнца с Копьями, ни Орлы, ни снулые Рыбы. Никто! Больше ни один из них не посмеет свергать короля и королеву! И ни одна фрейлина больше не сгорит в своих покоях! Я сяду на этот трон, я подомну Вестерос подо Львов, я посажу на трон своих детей! И я убью тех, кто посмеет их тронуть. Что ж, сестра... Твоя смерть будет отличным уроком. Для всех. Надеюсь, ты найдешь покой, который хотела.

    Она положила платье сестры на заправленную кровать. Тихая комната с бледно-зелеными предметами в ней. Желтая подушка с вышитым на ней солнцем, игольница, пяльцы в коробке с нитками. Странная лестница, видимо специально для Тириона, чтобы он мог доставать книги с полок.

    Серсея поджала губы и сделала себе заметочку. Постараться быть к маленькому чудовищу чуть более снисходительной. Только из жеста уважения к покойнице. Хотя бы пока. Когда он вырастет, можно будет судить по его поведению. Но Серсея отметила себе сделать все, чтобы он не скатился. Чудовище или нет, но ее серьезная сестра вкладывала в него силы. Было бы интересно посмотреть, что из этого выйдет.

***

    Винтерфелл уныл, сер и мрачен. У Неда Старка лицо человека, много лет назад натолкнувшегося ночью на кирпич, сделав его выражение таким же унылым и мрачным, как и сам Север. Тирион краем глаза отмечает бастарда Винтерфелла, с пышной шапкой черный кудрей и лицом, делающим его похожим на грустно скулящего щеночка. Унылое, мрачное, но вместе с тем плаксиво-несчастное.

    Тирион с ухмылкой в свою кружку подумал о том, что Каиса, если бы дожила до этого дня, с умиленным воркованием принялась бы трепать парня за щеки и кудряшки, подсовывая ему сладости. Вероятно не только, чтобы удовлетворить свою любовь ко всему милому и несчастному, но, и чтобы позлить Серсею и ту же Кейтлин Старк. Каиса к Талли относилась скептически, если ее ворчание по поводу того, что Джейме пытались обручить с Лизой ныне Арен, было подлинным воспоминанием, а не фантомом.

    Позже, найдя мальчишку во дворе, остервенело лупящего по чучелу, Тирион едва сдержался от того, чтобы спросить, кого он представляет вместо этого наглядного пособия. Вместо этого он вежливо указал на крупного волка, находящегося рядом с мальчиком. Кипенно-белый, с красными глазами. Шутка про перерожденного Таргариена так и просилась на язык, но и ее Тирион оставил при себе. Не в доме Старков произносить эту фамилию. И не при наличии неподалеку Джейме и Серсеи.

    - Очаровательный компаньон. Ручной?- тянуть руки к чужому зверью он не стал. Каиса всегда говорила, что правильно воспитанные мальчики никогда не тянут руки к чужому предварительно не спросив, а умные мальчики дают себе труд задуматься, а надо ли оно им. Тирион считал себя достаточно умным, пусть и не мальчиком, но полу-мужем, чтобы не пытаться трогать животное, не принадлежащее ему. Мало ли что. Не понравится собачке запах от рук, или наоборот слишком понравится, и захочет собачка откусить ему руку. И откусит ведь, пасть у волка немаленькая.

    - Призрак? Да. Попросите погладить?

    - Предпочту воздержаться. А что, были те, кто просил?

    - Людей хватает.

    - Идиотов, хочешь сказать?

    - Тут как смотреть, господин.

    - Верно...- Тирион перевел взгляд за спину мальчику.- А чего это ты здесь, бастард, а не в зале? Хотя стой, дай угадаю, леди-жена твоего отца сказала тебе не отсвечивать, хотя ты и сидел за нижними столами?- грустные глаза стали влажными. Тирион внутренне скривился. Семеро, ну, это никуда не годится. Этого мальчика можно было просто булавкой уколоть, и он бы заплакал. Откуда только в таком лютом холоде такая чувствительность? Видать, действительно, соблазнилась лордом Старком какая-то южная девка. И он ею. Красивая к тому же, потому что мало кому бы удалось облагородить вытянутое лошадиное лицо Старков и сделать его таким... Ранимо-трогательным.- Я обидел тебя?- по глазам Тирион увидел, что обидел. Он покачал головой и цыкнул.- Ты напоминаешь мне меня самого в раннем возрасте.

    - И чем же?

    - Я так же плакал от того, что все говорили правду мне в лицо. А потом мне открылась удивительная истина, и я перестал смотреть на всех снизу вверх с обидой. Ведь это чудовищно неудобно! И шея затекает, и морды страшные!- мальчик, неожиданно для самого себя хихикнул, а потом закрыл рот рукой.- И именно это и стало причиной. Я начал над этим смеяться.

    - Над чем?- Тирион в ответ обвел всего себя широким жестом.

    - Надо всем мной. Меня этому научила моя сестра. Помни кто-то, смейся над этим. И если ты научишься над этим смеяться, то ни одно слово больше тебя не ранит. Ты бастард своего отца, так преврати это в свой доспех и иди по жизни с этим.

    - Откуда вы знаете, какого быть бастардом?

    - Все карлики - бастарды в глазах своих отцов. Будь я не сыном лорда, и будь моя сестра меньшей львицей, меня выкинули бы в лес или продали циркачам.

    - Королева не показывает особой любви к вам...

    - Так же, как и твоя сестра с рыжей головой не спешит тебя привечать. Но всегда есть вторые сестры. Или были.- Тирион поджал губы.

    - Мои соболезнования.- истолковал верно Сноу.

    - Пустое, мальчик. Соболезнования не заставят мою сестру воскреснуть из пепла. Как и не прибавят мне роста, а тебе законности. Все что нам остается, это помнить, кто мы есть, выковать себе броню из смеха и жить назло. Доживешь до моих лет поймешь, как это весело. Если доживешь.

***

    Услышав новости от слуг об отставке Неда Старка с поста Десницы, Серсея лишь тяжело вздохнула, прикрыв глаза и проведя рукой по лбу. Проклятые Старки, которых, видимо, жизнь не научила, что им нельзя соваться южнее Перешейка. Видимо из всех детей Рикарда это усвоил только младший. Бенджен Старк как присоединился к Ночному Дозору много лет назад, так южнее Винтерфелла со Стены и не выбирался.

    Видимо, это злая, но повторяющаяся шутка природы, что младшие дети бывают догадливее старших.

    Впрочем, и Нед Старк, на беду, обладал определенной сметливостью. Он, прямо как Джон Аррен, ходил вокруг да около тайны, которую Серсея и Джейме делили на двоих. Ни один из трех живых детей королевы не был от короля. Какая трагедия, в самом деле.

    Серсея сделала это из заботы о том, чтобы рога Роберта соответствовали зверю на его гербе.

    Впрочем, в этот момент, данную мысль можно было отложить в сторону. Если на месте Десницы не будет никого разумного, то в ближайшие же два месяца Роберт пропьет казну окончательно. От горя из-за того, что они с лучшим другом и почти братом не сошлись во взглядах. И на что, на девку Таргариен и ее ребенка от лошадника.

    Серсея сделала несколько глубоких вдохов и пошла в солярий мужа. Ей нужно было понять, куда ушла мысль мужа и, при необходимости, направить ее в более или менее верную сторону.

    Бойтесь своих желаний... Серсея уже миллион раз прокляла свое детское и наивное желание быть королевой. Это не означало, что она отступится, не после всего, что было сделано, но это не мешало ей ругаться на маленькую себя. Управлять Утесом Кастерли, нужно было остановиться на этом. Правильно подобранный тряпка-муж, как у тети Дженны, милый Джейме под боком, отец, который считает, что это он правит бал. А также огромный портрет Каисы в солярии. Чтобы помнить, что мечты стоят дорого. Иногда через чур.

    Дверь открылась со скрипом.

    - Жаль, что твой брак с Недом Старком распался.- она не могла не пошутить про это. Пока они тащились на Север все разговоры Роберта состояли из Неда Старка. Будь он женщиной, никакая Лианна бы Роберту была не нужна, а так... Кто знает, кто знает.- Вы были идеальной парой.

    - Рад, что хоть чем-то смог тебя порадовать.- Серсея хотела ответить, что он мог бы радовать ее чаще, если бы не транжирил казну попусту, но смолчала. Они имели не один спор на эту тему за все годы брака, и ни к чему это ровным счетом и не привело.

    - Без Десницы все развалится на части.- не стала медлить с истинной целью разговора женщина, приближаясь к столу. Без Десницы, хоть немного держащего Роберта в узде или хотя бы усиленно пытающегося сглаживать углы и контролировать Малый Совет, Вестерос погрузился бы в хаос в мгновение ока.

    - И сейчас ты предложишь отдать этот пост твоему братцу Джейме.- Серсея подавила недостойный ее положения смех. Джейме до сих пор испытывать огромные трудности с чтением, не говоря уже о письме. На составление маленькой отписки, чтобы ее можно было прочитать, не плача кровавыми слезами из-за ошибок, у него уходило минимум час, а то и полтора времени. А одна мысль о том, чтобы нести ответственность за судьбу государства, вызывала у него отторжение и слезы. Джейме не мог до сих пор простить себе смерть Каисы, принцессы Элии и ее детей, с трудом веря, что может нести ответственность за собственную жизнь.

    Бывали плохие дни, когда он не видел во всем этом смысла. Он плакал и сомневался во всем, что его окружало. В его праве продолжать жить, способности хоть кого-то защитить, праве смотреть Серсее и Тириону в глаза... Серсея, конечно, его любила, но эти моменты слабости выносила с трудом. Ей нужен был верный рыцарь без страха и упрека, а не развалина, причитающая о том, чего не мог изменить.

    Смотреть противно. Даже Тирион не так раздражал, на фоне такого.

    Зато Серсея ясно видела, в кого пошел плаксивостью Томмен. Копия Джейме.

    Впрочем, Джейме никогда не падал настолько низко, чтобы напиваться и называть ее чужим именем. В отличии от кое-кого.

    - Нет. Он не серьезен. А вот Нед Старк...- она сделала паузу, а потом продолжила,- Вот он серьезен. Так стоило ли терять его так?

    - Не знаю. Но я знаю вот что,- он тяжело поднялся, отставляя бокал вина, приблизившись к окну.- если девка Таргариен убедит своего мужа лошадника напасть, и дотракийская орда переплывет Узкое Море... Мы их не остановим.

    - Не пошлет ли ее лошадник своих людей через Узкое Море, если мы убьем его женщину и нерожденного ребенка? Примитивными людьми легко управлять, особенно их гневом. Погибни Дейнерис, и ее муженек может послушаться Визериса и переплыть море, чтобы отомстить. А пока у них все спокойно, ему будет проще жить их обычной варварской жизнью. Что они там делают в своей степи? Режут и трахают друг друга, совершают набеги на соседей, которых режут, трахают и продают в рабство? У них даже нет кораблей, Роберт, это знают все, включая младенцев. А на поиски флота у них уйдут годы, потому что никто в здравом уме не будет их им давать. Ни дисциплины, ни доспехов, ни нормального оружия, не говоря уже об осадных орудиях. Вся их тактика - это набег. Или, даже сказать, наезд.

    - Забавная вещь. Вроде двигаешь губами ты, а слышу я голос твоего отца.

    - Хочешь сказать, что мой отец неправ?

    - Предположим, что Визерис Таргариен приведет на наши земли через море сорок тысяч дотракийских дикарей. Не важно, как и через сколько лет. Мы укроемся в замках, что разумно. Только дурак будет биться с ордой в чистом поле. Мы останемся в замках, а они будут жечь город за городом, убивая тех, кто не успел укрыться за каменными стенами, забирая наш урожай и скот и угоняя в рабство детей и женщин. И как долго люди будут терпеть своего короля-труса, укрывшегося за стенами? Как быстро они примут Визериса Таргариена, как своего законного правителя?

    - Но нас больше.- пожала плечами Серсея, наливая себе вина.- И мы можем выработать стратегию против орды. В Дорне есть кочевая часть населения, которая, бывает, теряет ум и пытается нападать на города, в Долине есть горные племена, на Севере одичалые. Со всеми борются, всех держат в узде.

    - Что больше, пять или один?

    - Пять?- развела руками Серсея.- Но, это если о фруктах в вазе, а о чем идет речь?- Роберт поднял обе руки и показал. Пальцы одной он растопырил, заставляя Серсею внутренне поежится от отвращения к этим жирным, похожим на сардельки штукам, а вторую сжал во впечатляющий и угрожающе выглядящий кулак.

    - Пять. Один.- он взмахнул руками поочередно.- Единая армия. Настоящая армия, собранная под единым началом, ведомая общей целью. Наша цель умерла с Безумным Королем.

    "- С Лианной Старк",- добавила про себя женщина.

    - Теперь у нас куча армий. У каждого, кто готов платить золотом. И у всех разные цели. Твой отец хочет владеть Миром, Нед Старк хочет сбежать и спрятать голову в снег.

    - Чего хочешь ты?- он не ответил, только поднял очередной бокал вина. Очевидно. Пьянствовать, развратничать и транжирить золото на турниры.

    - Мы не воевали по-настоящему девять лет. Удары в спину не готовят к бою. У нас повсюду лишь одно - предали и интриганы, лизоблюды и стяжатели. Непонятно, на чем все держится?

    - На браке.

    Роберт расхохотался, да и сама Серсея не удержалась от смеха.

    - Так это значит, мы с тобой объединяем целую страну! Все эти долгие семнадцать лет.- Серсея подняла бокал, кивая.- Ты не устаешь?

    - Каждый день.- делать что-то на благо королевства и семьи, когда тебя не воспринимают всерьез и ты не имеешь никаких прав, зато море обязанностей? В детстве Серсея думала, что королева правит вместе с мужем, давая советы и принимая участие в управлении. На деле же оказалось, что она была самым бесправным и незащищенным существом в замке. Джейме однажды рассказал, как Эйрис относился к своей жене. И поблагодарил Семерых, что Роберт просто шляется по девкам, а не насилует их и Серсею, когда ему вздумается. Иначе он повторил бы свой подвиг. С тем же наслаждением, что и в первый раз. А потом, однажды, когда его накрыло алкоголем и жалостью к себе и прошлому, вскользь бросил то, от чего королеву бросило в холодный пот. И она снова порадовалась тому, что план выйти замуж за Рейгара не удался.

    " Король очень любил золотоволосых девушек. Особенно с зелеными глазами. Оказывается, ему очень нравилась наша мать."

    Трезвым он это никогда не упоминал. А при попытках расспросить замыкался и вообще переставал разговаривать.

    - И сколько мы протянем, на ненависти?

    - Ненависть?- Серсея насмешливо задрала бровь.- Слишком сильное слово. Да и семнадцать лет - долгий срок.

    - Да, это верно.- Серсея согласно кивнула, и они оба выпили.

    - Какой она была?- решила наконец-то закрыть этот вопрос Серсея. Что заставляет человека почти молиться на девушку, которую он едва знал. Скорее образ которой он себе придумал.

    - Почему сейчас? Ты никогда не спрашивала раньше?

    - Не считала нужным и важным. Все так много говорят о Лианне Старк, что кажется, будто они забыли об остальных, из-за кого твое восстание нарекли Войной Погибших Сестер. Или Украденных. Мне последний вариант больше нравится. Так вот, моя сестра, она тоже была тогда, на турнире, ты должен ее помнить. Маленькая худая девочка с золотистыми волосами и бледными глазами, фрейлина принцессы Элии. Она говорила, что стоит бояться своих желаний. Они могут исполниться. Я мечтала выйти за короля. И вышла. Это стоило мне убитой горем семьи и постоянным напоминанием о том, что все мы смертны, прямо у себя под носом. Казалось, что если я не буду упоминать имя Лианны Старк, то кто-нибудь вспомнит, что погибла не только она. Что мой отец штурмовал город не ради нее, а ради Каисы, запертой в башне. Тоже чьей-то невесты, тоже украденной у своей семьи, тоже оставившей после себя ничего, кроме воспоминаний.

    - Ты собираешься лгать про то, что любила свою сестру?

    - Нет. Не буду. Но я не хотела доставлять удовольствие окружающих, считающим, что наша семья разъединена. Лианна Старк не та, по которой должна плакать королева из Ланнистеров. И не хотелось доставлять тебе удовольствие мыслью, что мне не все равно и я что-то испытываю к тебе, кроме расчета. Но потом... До меня дошло, что никто не сможет ранить нас больше, чем мы сами. Меж нами нет любви. Не уверена, есть ли у нас хотя бы уважение друг к другу. И теперь у меня огромный соблазн все-таки узнать. Стоила ли Лианна Старк всего этого?

    - Хочешь ужасную правду?- Роберт подался вперед. Его глаза покраснели и заблестели от слез и гнева.- Я даже не помню ее лица. Я только знаю, что мне ничего так не хотелось... Но ее забрали у меня. И все Семь Королевств не смогли заполнить эту пустоту.

    - А я помню ее лицо. Лицо маленькой девочки, которая хотела спокойной жизни. Это красивое, похожее на мамино лицо, почти всегда не по-детски угрюмое. Я не любила ее. Ненавидела. Люто. За то, что ее любили больше. За то, что она похожа на маму, которую у меня отняли. За то, что она нянчилась с Тирионом и что Джейме к ней тянулся. Что отец исполнял ее мечты. Они ее и убили. Поэтому, я перестала мечтать.- Серсея покачала головой.- Живым не по силам тягаться с мертвыми. Но все же... У нас могло хоть что-то получиться?

    - Нет. Тебе стало легче или тяжелее?

    - Нет. Мне все равно. И я благодарю Семерых за это. За то, что мне всегда было все равно.- она поставила бокал, встала и вышла из солярия. Не оглядываясь.

***

    Джейме был в бешенстве, когда въезжал во двор перед борделем Мизинца. Во внешне не заметном, но раздирающем изнутри бешенстве. А один взгляд на Эддарда, чтоб его, Старка едва не заставил Джейме вылететь из седла и накинуться на мужчину с кулаками.

    Но сестра всегда говорила сначала думать, а потом делать. Или хотя бы пытаться.

    "- Ты иногда такой дурак, Джейме!"- всплескивала руками Каиса, когда он снова делал что-то, осознавая последствия только после их свершения. Маленькому было обидно, что его журит младшая сестра, но Каиса, в отличии от Серсеи, которая говорила все то же самое, хотя бы не сдавала его проступки отцу.- "Когда хочешь что-то сделать, не думая, остановись и сделай десять вздохов. А потом подумай, а оно тебе надо?"

    Выполнив указания покойной сестры, Джейме открыл глаза, снова посмотрел на бесстыдную северную рожу и понял. Оно ему надо.

    Прям очень надо.

    Джейме бросает нечто крайне тупое и ехидное, спешиваясь, не особо отдавая отчет в том, что нес его рот. Кажется, он пошутил про количество сопровождающих. Плевать на них, главное Старк.

    Проклятый Нед, чтоб его, Старк, который не мог найти у себя яйца и отказать Роберту Баратеону, оставаясь на Севере, как нормальный человек, знающий, что некоторая часть Юга мечтает выпустить ему кишки. Джейме был в их числе.

    - В сторону, сир. Это Десница Короля!- от этих слов Джейме хочется истерически ржать. Десница, в самом деле, как будто весь город не гудит о том, что Нед Старк, у которого его Честь светит прямо из задницы, в которую его целует Роберт Баратеон всякий раз, когда вспоминает своего почти брата и несостоявшегося доброго брата, послал вышеназванного Короля ко всем чертям, потому что ему его Честь убивать женщин и детей не позволяет... А стоять столбом и мешать их спасать очень даже! И детей от незнакомых баб заводить, когда его жена дома ждет тоже, хотя тут Джейме его не осуждал. Даже немножечко, самую капельку уважал. Притащить домой бастарда, когда ваша жена Кейтлин в девичестве Талли... У Джейме бы на такое яиц не хватило.

    Он не знал, чем и как воспитывал лорд Хостер своих дочурок, но они у него обе получились какие-то бешенные. И конкретно в данный момент бешенная форель в волчьем плаще посмела пленить младшего брата Джейме за то, чего тот явно не совершал.

    Джейме внутренне поморщился. Ну почему, почему Нед Старк не научил своего мелкого щенка не лазить по стенам и не заглядывать в окна?! И ведь Джейме его тогда даже не заметил. Был... кхм... занят он был, откровенно говоря. Только по удивленному воплю, превратившемуся в панический короткий взвяк, он понял, что у их прелюбодеяния с сестрой оказался свидетель.

    Который полетел вниз с башни, не выдержав этого зрелища и, видимо, не удержавшийся на карнизе.

    Бедный ребенок.

    Каиса бы его убила за это. А если бы и не убила, то не разговаривала бы с ним месяц точно. И смотрела так... укоризненно, с разочарованием. Ей не нужно было кричать или бить кого-то. Достаточно было просто смотреть и молчать.

    - Что все это значит, Ланнистер?- разнузданный Бейлиш вылетел из стен своего заведения пониженной морали, с лицом актера, натягивающего на себя маску персонажа. Двуличная скользкая рыба, даром что пересмешник. Будь воля Джейме, он бы давно его придушил и скинул в канаву, но Мизинец был полезен короне и Серсее. А пока кто-то был полезен Серсея, Джейме его обычно не трогал.

    Но у правил частенько бывают исключения...

    - Зайдите внутрь, там безопаснее.- грубо кинул Джейме Бейлишу, не сводя глаз со Старка.- Я ищу своего брата.- Зачем ходить вокруг да около, если можно перейти к сути.- Помните моего брата, лорд Старк? Светловолосый, такой острый на язык, невысокий.- Бесстыдная морда Старка не изменилась.

    - Прекрасно помню.

    - Что-то случилось с ним в пути. Вы не знаете, что это могло быть?

    - Знаю. Он задержан по моему приказу.- лжец. Джейме едва не выкрикнул это ему в лицо. Старк не умел лгать, это выходило у него настолько отвратительно, что было ясно как день, что он покрывал свою женушку, видимо поехавшую на фоне горя из-за сынишки так же, как и ее сестра.- И ответит за свои преступления.

    - И какие же? Хочется услышать список, в чем может быть повинен мой брат. Неужели он оскорбил вас, пока гостил в вашем доме своим поведением? Пьянство и разврат... Ничего не напоминает? Хотя, думаю, вы были сосредоточенны на немного другом источнике зла.

    - Список огласят на суде.

    - О, уверяю вас, его не будет.- Джейме вытащил меч. Кровь кипела в венах, требуя драки. Солдаты в красных плащах Ланнистеров обнажили оружие, как и люди Старка.- Знаете, сейчас я мог бы сказать что-то... Невероятно пафосное, вроде: умри с мечом в руках или я раскрою тебя от живота до твоей головы, Старк. Но я не буду. Я тебя просто убью.

    - Не убьешь. Умру я, и твой брат последует за мной.- Джейме затрясло. Этот урод смел угрожать его брату. Его Тириону.

    - Знаете, мне кажется, это входит у вас в привычку, лорд Старк. Становиться между мной и моими младшими и беззащитными родственниками.- ладонь до боли стиснула эфес.- Не припоминаете? Около семнадцати лет назад, в тронном зале? Я пытался выбраться и добраться до моей сестры, а вы стояли в проходе и снова, и снова, и снова задавали мне один и тот же вопрос на новый лад. "Ты убил короля, Ланнистер?! Почему, зачем, как?!". Как будто вы, лицемерная псина, не приперлись туда делать то же самое. Чтобы отомстить за вашего отца, брата и вашу сестричку. Которая умерла, как я слышал от лихорадки. Какая ирония... Между тобой и твоей сгорающей сестрой стояла целая армия и трое гвардейцев... А между мной и моей - ты.- Джейме поднял руку и ткнул указательным пальцем в сторону Старка.- Ты стоял там и мешал мне пройти! Я мог ее спасти!!! Мог успеть их вытащить! Вывести!!! А ты стоял там и делал вид, что не хочет выпотрошить Эйриса! Что ты туда пришел мягко взять его под грязные руки и вытащить с трона, который освободил для моего доброго братца Роберта.

    - Твоя сестра, Ланнистер...

    - Моя сестра! Моя! Каиса Ланнистер, пятнадцати лет от роду! На год младше твоей! На год! Но всем плевать на мою сестру, которая сгорела в Диком Огне в самом защищенном месте Красного Замка, все восхваляют Лианну Старк! Кто скажет о Каисе Ланнистер?!! И сейчас ты встаешь между мной и моим младшим братом, и думаешь, что я позволю и его у меня отнять?!

    Джейме несло. Как взбесившуюся лошадь вниз по склону.

    - Никто не знал, что твердыня загорится.

    - Плевать!- заорал Джейме. Из окон, реагируя на крик, повысовывались шлюхи и их клиенты, но ему было все равно. Пусть смотрят. Пусть разносят.- К слову, меня давно интересует один момент. Какого это было, трахать аж двух разных женщин, пока вашу сестру, где-то там, на другом краю мира насиловал Рейгар? Или... Или он ее не насиловал?

    И этого было достаточно. Нед Старк вспыхнул как сухая трава.

    И Джейме получил то, чего он хотел. Звенела сталь, пока они кружили посреди двора. Но этого было мало. Джейме была нужна кровь. И без убийства, иначе Тирион действительно мог потерять голову.

    - Если с моим братом что-то случится, я лично прослежу, чтобы вашу милую рыжую дочурку заперли там же, где нашла свой последний приют моя сестра. Пусть девочка увидит, насколько праведен ее папочка, закрывающий глаза на смерти женщин и детей, пекущийся только о своей чести! Вы лицемер, Старк, мните всех вокруг хуже себя лишь потому, что они делают то, что хотят, а не то, что им велит Честь.

    - Цареубийца! Предающий собственные обеты! Ты клялся служить Эйрису и защищать его!

    - А как рыцарь я клялся защищать невинных. Женщин и детей. Но вам, Северянам, не понять, что значит быть рыцарем. Вы отмороженные язычники, молящиеся деревьям.

    - И даже эти клятвы не смог сдержать.

    С Джейме достаточно.

    Он наконец-то поднырнул под руку Старка, выбил его меч и тут же выкинул свой, направляя кулак в северный нос. Противно хрустнуло.

    Джейме согнулся пополам, от прилетевшего в живот колена, но не забыл ответить ударом по другому колену.

    Они свалились на землю, мутузя друг друга по лицам, лягаясь и проклиная друг друга сквозь зубы. И, Седьмое Пекло, как же Джейме было хорошо!!!

    Вокруг них зависли в молчании солдаты, из окон борделя доносились подбадривающие крики. А Джейме, неприлично счастливый, наконец-то бил Неда Старка по лицу. И думал.

    Каиса была бы им недовольна.

    Но он потом извиниться перед ней, а пока...

    - Бей его в печень!

    Отличный совет, Каиса бы тоже так сказала! А потому Джейме счел нужным ему последовать...

***

    Серсея стояла, прикрыл лицо ладонью, мысленно проклиная тот день, когда Боги решили наказать ее таким идиотом-братом. Тот, словно не считая себя виновным ни в чем из того безобразия, что устроил, сидел и шмыгал кровящим носом, выдувая красные слизистые пузыри. Правый глаз опухал, челюсть с левой стороны тоже. Два помятых ребра, отбитая селезенка и прочие травмы от совершенно безобразной кулачной драки.

    С Недом Старком.

    Во дворе перед борделем.

    На глазах у всех шлюх, клиентов и стражи. И пришедшей с ними, и прибывшей сиятельных господ разнимать.

    Роберт не переставал смеяться с того момента, как эту позорную весть до него донесли.

    Серсее было не до смеха. У нее не было приличных слов, чтобы это не то, что описать, даже обдумать нормально. Это был полный... Седьмое Пекло, Семеро, за что?!!

    - Чем ты думал?!!- наконец-то подобрала она слова, отнимая руку от лица и тряся ей в воздухе перед лицом Джейме. Тот легкомысленно улыбнулся и пожал плечами.

    "- Были бы мозги, было бы сотрясение. А так, Семеро уберегли."- услужливо подкинула память фразу Каисы, которую она обронила, когда Джейме повадился нырять с Утеса Кастерли в воду.

    И в который раз королеве пришлось согласиться с покойной сестрой. Ужас и мрак.

    - Джейме, мы это обсуждали! Если ты хочешь сделать что-то неразумное...

    - Остановись, подыши, подумай, надо ли тебе оно... Я так и сделал. Мне было надо.

    Серсея сдержала недостойное высказывание о том, что на самом деле необходимо было Джейме, и просто снова уронила лицо в ладони. Это был позор. Да если бы они подрались в одних портках посреди постоялого двора, это было бы не так низко, как драка перед борделем. Это было... Ниже падать было некуда.

    И этот дурак отец ее детей?!! О, жестокая природа, почему она не могла родить от самой себя?!! Без примеси вредоносной крови?!!

    - Поди прочь с глаз моих. А лучше уезжай из столицы. К отцу.

    - Но Серсея...

    - Ничего не хочу слышать. Скройся из Гавани. Ты и так натворил дел. Пока здесь будет Нед Старк, держись подальше от этого города.

    - Но как же мы?! Роберт ведь снова скоро уедет на охоту и...

    - Ты наказан. Скройся. И зайди к мейнстеру, чтобы он вправил тебе нос. Не пересекаясь со Старком. Никак.

***

    Джейме был в палатке своего отца, в военном лагере, медленно зачитывая присланную депешу от Десницы, скрипя зубами. Шли годы, а читать легче ему не становилось.

    Отец безжалостно, как и всегда, заставил его читать при нем вслух. Одно Джейме в этом радовало, он вырос и больше перекинуть через колено и выпороть его отец не мог чисто физически. Очень радовало, на самом деле.

    - Ответить за преступления вашего вассала, Армори Лорха,- не по слогам, но отрывистыми фрагментами по два-три слова, произносил он.- В течение двух недель.- тут Джейме немного запнулся, перечитал и выпустил воздух сквозь сжатые зубы.- Или станете врагом Короны.- Вдох. Выдох. Джейме швырнул послание на стол, жалея, что не свернул проклятому Старку шею.- Бедный Нед Старк... Храбрый, но недальновидный.

    - Нападать на него было глупо.- отец даже не оторвался от разделки оленей туши.- Особенно так, как это сделал ты. Верх глупости. Ланнистеры не делают глупостей.- Отец вытащил из оленя кишки, а потом не оборачиваясь, издевательски бросил.- Скажи что-нибудь умное.- Джейме промолчал. Говорить что-то умное было не в его... компетенциях. Серсея это делать умела, Каиса тоже, Тирион почти всегда говорил что-то глубокомысленное. Джейме был грубой силой, делая, как говорила Каиса после того, как он в детстве что-то в очередной раз ляпал не впопад.

    "Молчи, за умного сойдешь."

    - У Кейтлин Старк мой брат.- Младший. Единственный. Тот, которого Джейме должен был защищать, потому что больше некому. И Джейме его подвел. Опять. Снова. В который раз.

    - И почему он еще жив?

    - Тирион?!

    - Нед Старк.- отец посмотрел на Джейме с усталым разочарованием. Почти смирением.- Он стоял у тебя на пути к Каисе, теперь в руках его рыбы-жены твой брат. Почему он еще жив?

    - Не тебе говорить про стояние на пути.- огрызнулся Джейме. Эта ссора была давней. Джейме винил отца в том, что тот вообще заслал Каису в эту выгребную яму, а тот в свою очередь сына за то, что тот не спас Каису. Рассказывать ему про возможное насилие над ней Джейме не стал. Ему не нужно было, чтобы его кто-то помимо его самого обвинял в том, что недоглядел.- А Неда Старка я не убил, потому что тогда моего младшего брата бы точно казнили.

    - И вместо этого ты подрался с ним во дворе борделя.- выпал в свою сторону отец проигнорировал. Танцевать на этой мозоли было больно обоим, тем более, что были темы помимо давней обиды.- Из-за чего теперь пошел слух, что мой сын и Нед Старк не поделили какую-то шлюху.

    - Зато представь, как выглядело лицо форели Талли, когда она узнала, что ее муж взялся за старое.

    - Мне все равно на Талли. И на ее раненные женские чувства.- от отца сквозило отвращением к ситуации.- Это поставило пятно на репутацию Ланнистеров. Еще одно. И все же, почему ты не взялся за меч, а бросился на Неда Старка, лучшего друга Роберта Баратеона с кулаками, как пьяный крестьянин на другого, неудачно пошутившего про его жену?

    - Он намекнул, что в смерти Каисы есть моя вина, но нет его.- Джейме сделал вдох и выдох, а потом пошутил.- И к тому же, это было бы грязно. А я был в рубашке, ее от крови почти не отстирать.

    - Чистюля. Ты слишком часто беспокоишься о том, что о тебе думают другие.

    - Мне наплевать, что обо мне думают.- попытался оправдаться Джейме.

    - Ты хочешь, чтобы все думали, что тебе наплевать.- обрубил отец, жестикулируя с ножом в руке.

    - Это правда.

    - И тебя не задевает, что за твоей спиной тебя называют Цареубийцей?

    - Нет. Меня не заденет это даже, если мне это скажут в лицо. Я этим горжусь. И я говорил и тебе, и многим другим, кто спрашивал меня об этом. Я сделал бы это снова. И снова. И тысячу раз опять и опять.

    - Именно. Но тебя задевает любое слово, брошенное в сторону твоей сестры. Льва не должно задевать мнение овец.

    - Ты сам приказал казнить людей, которые имели наглость открыть свой рот на Каису.

    - Она моя дочь. То, что говорят о дочери лорда является оскорблением самого лорда.- Джейме поджал губы. В фразе четко виделось продолжение. "Особенно, если говорят о его любимой дочери". Ни для кого в Утесе не было секретом, что Тайвин Ланнистер любил сильнее всех остальных своих детей Каису. Впрочем, как и все в отце, его любовь была сложной и слишком запутанной из-за массы вещей. Каиса была похожа на свою мать настолько, что ее с ней путали. Каиса обладала темпераментом своего отца и его взглядом. Отец любил ее и желал для нее самого лучшего, но послал ее в Красный Замок. В поле зрения человека, который хотел обесчестить его жену.

    Джейме не собирался в этом копаться. Не для его ума были эти задачи.

    - Хорошо, что в этот раз твое тщеславие помешало твоему безрассудству, а горячность заставила схватиться на кулаках.- отец отвлекся от оленя.- Я дам тебе половину войска. Тридцать тысяч человек. Ты поведешь их к родовому замку Кейтлин Старк и напомнишь им, что Ланнистеры всегда платят долги.

    - Не ожидал, что ты так высоко ценишь жизнь моего брата.- Что неожиданно. Обычно Тайвин в лучшем случае им пренебрегал. Из уважения и любви к покойным жене и дочери.

    - Он Ланнистер. Пусть самый ничтожный, но все же, он один из нас. И чем дольше он остается пленником, тем меньше наше имя внушает уважение.

    - Значит льва волнует мнение каких-то овец?

    - Нет, это не мнение, это факт. Если кто-то может схватить одного из нас и держать его в плену безнаказанно, наш Дом перестает внушать страх. Когда Эйрис запер вас с Каисой в столице это перевернуло ход дел. Я повел войска в сторону Гавани, потому что он отказался отправлять домой хотя бы беззащитную девочку. Это было нельзя оставлять просто так. Если они могут схватить самых беззащитных, значит мы недостаточно сильны, чтобы их защитить.- отец перевел дух.- Твои мать и младшая сестра мертвы. Скоро умру и я. И ты. И твой брат, и твоя сестра, и все ее дети. Мы все умрем. И все будем гнить в земле. Но имя нашей семьи будет жить. Лишь оно. Не твоя личная честь и твоя слава. Честь семьи. Понимаешь?

    - Угу.

    - Твои возможности дарованы немногим. Ты родился в самой могущественной семье Вестероса. И твоя молодость при тебе. И как же ты ими распорядился, а? Ты был прославленным телохранителем двух королей. Один безумец, другой пьяница.

    - Которого ты содержишь из своего кармана. Даешь ему в долг, который он не собирается тебе выплачивать. Даешь все больше и больше, и больше. Роберт отвратительный король, который катит страну к краху, как и Эйрис.

    - Но Робертом можно управлять, в отличии от предыдущего короля. Поверь человеку, бывшему десницей двадцать лет. А после Роберта на трон сядет его сын. Наполовину Ланнистер.- целиком Ланнистер, хочется сказать Джейме, но он молчит.- Судьба нашей семьи решится в ближайшие несколько месяцев. Мы можем основать династию на тысячу лет. Или обратиться в ничто, как те же Таргариены.- и впервые за долгие годы, неожиданно для Джейме, поперхнувшегося воздухом, отец положил руку ему на щеку. Не жестко, а немного даже ласково.- Я хочу, чтобы ты стал тем, кем должен быть по праву рождения. Не через год, не завтра. Сейчас. Подумай над этим. Твоя сестра гордилась бы своим братом, когда он наконец-то бы перестал делать глупости.- тут он горько усмехнулся.- Хотя, в этой девочке всегда было слишком много любви и излишней верности клятвам. Это ее и погубило. Не будь таким. Не дай себя убить.

***

    - Скажите,- Нед Старк, позвавший Серсею для разговора в сад, указал на свою скулу в том месте, где у женщины был синяк.- он раньше когда-нибудь...- Королеве хотелось спросить, за кого он больше переживает, за ее состояние или за давно пропитую и не только честь его давнего дружка. Но она промолчала.

    - О, нет.- едким смешок получился сам собой.- Джейме бы убил его на месте, если бы Роберт рискнул поднять на меня руку. Он сам ему это в самом начале нашего брака сказал. Джейме, как вы знаете,- она со значением посмотрела на синяки самого Старка,- плохо реагирует на причинение вреда его брату и сестрам. Он никому такое не простит. Даже королю. Мой брат стоит десяти воинов.

    - Ваш брат... Или ваш любовник?

    И в этот момент Серсея окончательно решила для себя, что они не сработаются. Проклятый Нед Старк с его палкой из Чести в заднице...

***

    Услышав звуки шагов, Джейме с трудом, поднял голову, надеясь, что это не выглядело вымученно.

    Нед Старк был мертв. Его племянник... Пусть Джейме никогда не мог назвать Джоффри сыном, он был даже этому рад. Казнить как предателя ценного заложника, самого честного и прямолинейного человека во всем Вестеросе...

    Джейме ненавидел Старка. Но это была его личная ненависть. Ничья больше.

    Таргариены женились на своих сестрах триста лет... И плодом их чресел были безумцы. Как Эйрис. Что если им с Серсеей не понадобилось сто лет?

    Когда у него появилось время, уйма времени, чтобы об этом думать, жить становилось все гаже и гаже. Дни в последние время были все как на подбор. Не просто плохие, а отвратительные.

    Они остаются одни и Джейме перестает сдерживаться, неся какую-то явно оскорбительную чушь. Он зол, устал, хочет, чтобы все это дерьмо уже наконец закончилось.

    Умирать Джейме не боялся. А временами откровенно мечтал. Но сама идея оставить Тириона одного если и не была достаточно отвращающей, то Серсея всегда находила что сказать, чтобы даже в самые плохие дни мысль кинуться на свой меч или с балкона не приближалась к исполнению.

    Удар по голове камнем был достаточно отрезвляющим. Удивительно сильный удар для хрупкой женщины.

    - Обожаю страстных женщин.

    - Я убью вас. Сегодня.- шипит Кейтлин Старк.- Положу вашу голову в ящик и отошлю вашей сестре.

    - Если планируете убивать, то бейте по виску, будьте так добры.- притворно-медовым тоном прокомментировал он. Духу сделать это у нее бы не хватило. По глазам он это видел. Да и мозгов у Форели хватало. Убей она Джейме, и Серсея бы спустила шкуру с ее дочерей.

    Каиса наверняка сказала бы что-то про замкнутый круг кровавой мести и бессмысленного насилия. Что такое было это осмысленное насилие, которое она считала уместным, не знал никто. И вряд ли оно вообще было.

    - Вы хотите, чтобы все поверили, что вы не боитесь смерти?

    - Не боюсь, миледи. Лет так с семнадцати. Сложно бояться того, чего страстно жаждешь, глядя на то, как твою сестру закрывают на всенощном бдении золотой тканью, чтобы не было видно, как сильно она сгорела. Как мясо слезло с ее тонких, почти птичьих костей. Как ее длинные волосы исчезли и стали похожи на жженую свиную щетину. Не дай вам Боги когда-нибудь это познать. Увидеть, как человек, которого вы знали с самого детства, лежит бездыханным на каменном ложе. Молиться, чтобы она открыла глаза, хотя бы прохрипела. Вы скорбели по своему сыну, который упал. Дневали и ночевали у ее постели. И все же он жив. А моя сестра не ожила в ту ночь. Ни в ту, ни в следующую, ни месяц спустя. Вы ненавидите меня, не так ли? За то, что я виновен в увечье вашего сына. Но, поверьте мне, ваша ненависть мне безразлична. Знаете почему?

    - От чего же?- ошеломленно прохрипела она.

    - Потому что нельзя ненавидеть меня больше, чем я уже ненавижу себя сам. Но вам ведь это все равно не поможет. Вы будете ненавидеть меня в любом случае.

    - Вы будете гореть в самом нижнем Пекле за ваши грехи, если Боги справедливы.

    - Какие Боги? Деревья, которым молился ваш муж и которым молятся ваши дети? Где были эти Боги, когда брат и отец вашего мужа умирали в тронном зале Красного Замка? Где были эти Боги, когда сестра вашего мужа связалась с Рейгаром Таргариеном? Где они были, когда ваш сын падал? Куда смотрели, когда вашему мужу отрубали голову? Или те боги, в которых верите вы? Справедливая Семиконечная Звезда с ее заповедями... Знаете, королева Рейла была верующей. И Элия Мартелл тоже. Моя сестра молилась, безмолвно стоя в свете витражей в септе. Эшара Дэйн молилась. Ни одну из них это не уберегло. Богам плевать на людей. Вы думаете, что, если вознесете молитву, они прислушаются именно к вам? Нет. Лишь подкинут вам испытаний и будут смотреть, как вы тонете. Этот мир полон несправедливости начиная с Богов.

    - Из-за таких людей как вы!

    - Каких?

    - Людей без Чести!

    - Честь...- Джейме расхохотался.- Да вы с Недом Старком пара созданная на небесах! Наверное, поэтому они позволили Эйрису убить его старшего брата, чтобы вы вдвоем воссоединились в своем стремлении к Чести. Но ответьте мне вот на что, леди Кейтлин. Как вам пришлось, когда ваш муж, весь из себя воплощение Чести, человек, которого вы не хотели, притащил домой бастарда. А ведь, если бы вы вышли замуж за Брандона у вас бы их было гораздо больше одного.- Джейме увидел боль в ее глазах и заметил, как она пошатнулась, скалясь сильнее и напирая. Он умел делать больно. И он хотел это сделать.- Брандон Старк даже в столице был известен как любвеобильный мужчина. Почти как Роберт Баратеон, упокойте Семеро его душу хоть на том свете. Он наверняка бы приносил к вам по бастарду в полгода так точно.

    - Замолчите!

    - О нет, я только начал! Леди Кейтлин, а что вы почувствовали, когда узнали, что ваш муж снова взялся за старое? Этот благородный весь из себя Нед Старк, которого я застал выходящим из борделя вашего старого друга Питера Бейлиша. Знаете, у него такой чудный бизнес, на все вкусы, которые только возможно. Не удивлюсь, если и для вашего придирчивого муженька что-то он да откопал.

    - Вы несете бред!

    - Возможно. Но вы лицемерите, называя меня человеком без чести. По крайней мере я всегда делал все, чтобы заботиться о своей крови. Вы считаете себя такой праведной, но что за праведная женщина позволит себе срываться на ребенке?

    - Вы ничего не знаете обо мне!

    - Отнюдь. Я знаю достаточно. Я жил в Риверране несколько лет, если вы изволили забыть. И я помню вас. Юную, но такую же холодную, как и сейчас. Вас волнуют лишь дети, что вышли из вашей крови и плоти. Вы так похожи в этом с моей сестрой.

    - Не смейте нас сравнивать.

    - А кто мне запретит? Вы?- Джейме покачал головой.- Моя сестра как-то сказала мне. У каждого из нас есть свое мнение. Но мы держим его при себе столько, сколько можем, пока чаша нашего терпения не переполнится. Вы можете думать обо мне и моей семье все, что хотите, но не удивляйтесь, что кто-то не думает о вас хорошо в ответ.

    - Это сказала вам королева?

    - Это сказала мне Каиса. Каиса Ланнистер. Вы ее, наверное, видели всего один или два раза. Маленькая, хрупкая, с бледно-золотыми волосами и бледно-зелеными глазами. Она была верна своему долгу, жила по совести, чтила свои обеты. И умерла с ними. Честные люди умирают на войне чаще чем бесчестные. Они не гибкие. Ваш муж был таким же. Холодным, как льды на Севере. Но лед не гнется. Он ломается под нагрузкой. Если ваш сын такой же...- Джейме тяжело вздохнул, сглатывая почти вырвавшуюся фразу сочувствия.- Вам нужно поспать. Война будет долгой.

    - Как в вашей семье умудрилась родиться такая женщина, как ваша младшая сестра.

    - Боги дали нам ее, чтобы мы познали любовь. А потом горечь утраты. И чтобы она научила нас ценить нашу семью больше всего остального мира. Она сделала это. И она умерла. Если вы так верите в Богов... Помолитесь за то, чтобы смерть вашего мужа была последней смертью в вашей семье.

***

    - Ты будешь Десницей Короля вместо меня.- Тириону показалось, что он ослышался. Но отец был предельно серьезен.- И ты возьмешь под контроль мальчишку-короля. И если понадобиться, то и его мать тоже.

    - Почему я?! Не дядя, ни кто-то еще, более влиятельный и доверенный.

    - Ты мой сын.- Тайвин строго посмотрел на него.- Пусть и жалкий, но мой сын. И ты просто обязан оправдать возложенные на тебя когда-то ожидания.

    - Кем именно?

    - Всеми.- Тайвин окинул сына быстрым взглядом и поморщился.- Судьба жестока. Мужчинами должны были родиться твои сестры.

    - Мои сестры должны были иметь лучшую жизнь.- согласился Тирион.- Жить с любящим мужем и детьми, в безопасности и далеко от грязи. Или быть мужчинами и править. Но Боги жестоки.

    - Боги жестоки. Не смей облажаться, Тирион. Твоя задача стабилизировать ситуацию в Королевской Гавани.- он отвернулся и двинулся к выходу из палатки военного совета, но потом, остановился.- И да. Никакую шлюху ты во дворец не потащишь.

***

    - Как тебе далось так одурачить отца?- спросила Серсея, когда к ней вернулось самообладание. Присылать в качестве Десницы Джоффри Тириона... Все равно что поджигать фитиль у пороховой бочки, но, похоже, это было испытанием для всех присутствующих. Может быть отец планировал оценить их труды, а потом.

    Что потом Серсея не могла даже вообразить. Все было плохо. На грани поражения. Все неутомимо и набирая скорость катилось в Седьмое Пекло, как телега по склону в обрыв.

    Тирион явно был послан в качестве наказания для Серсеи.

    - Сумей я одурачить отца, я бы уже стал Императором Мира.- Серсея захотелось рассмеяться, но она сдержалась.- Ты сама виновата.

    - Ничего я не делала!- оправдание вырвалось само собой, совершенно бесконтрольное. Серсея нахмурилась. Это было плохо. Она теряла даже тот минимальный контроль, что был над ее собственным телом. С этим надо было что-то делать.

    - Вот именно. Ничего. Когда твой сын отрубил голову Старку. Теперь весь Север поднялся против нас.

    - Я пыталась...

    - Правда? Не вышло. Это представление нам запомнят очень надолго.

    - Робб Старк - ребенок.

    - Который выиграл все свои сражения. Ты понимаешь, что мы проигрываем войну?

    - Еще нет.- Серсея махнула рукой.- Что ты знаешь о войнах?

    - Ничего. Но я знаю людей. И то, что я вижу, дает мне понять, что мы в достаточно глубокой заднице. Да, наши враги ненавидят друг друга почти также, как и нас. Но вот момент, они могут решить, что их внутренняя вражда может подождать того часа, когда они скинут с Железного Трона Джоффри и всех Ланнистеров с ним в придачу. У нас больше нет трагически погибшей Каисы, которая, даже будучи мертвой сумела сделать больше, чем мы все.

    - Интересно узнать, что ты под этим подразумеваешь.

    - О, да брось. Ты лучше всех знаешь, каких трудов стоило заставить Роберта Баратеона отослать Дорну тела павших воинов. Принца Ливена Джон Аррен отвозил самолично, расшаркиваясь в извинениях и потея от ужаса, что его заколют на месте за то, что он так долго вез любимого дядюшку принцев домой. Смерть Каисы обеспечила Ланнистерам отсутствие открытых обвинений в том, что мы виноваты в смертях принцессы Элии и ее детей. Северу нам предложить нечего. Если только мы не отошлем им голову виновника, что исключено.

    - Джоффри король.

    - Джоффри король.

    - Ты лишь его советник.

    - Естественно это так. И если король посчитает нужным прислушиваться к моим советам, то, возможно, мы сумеем вернуть его любимого дядюшку Джейме домой. И даже со всеми частями тела.- Тирион скрипнул зубами. Серсея мрачно подперла кулаком подбородок.

    - Если... Хорошее слово.

    - Каиса его очень любила.

    - Да. Очень. Но вернемся к Джейме.

    - Как?- Серсея требовательно посмотрела на него.

    - Ты любишь своих детей. Это в тебе подкупает почти так же, как и твои скулы. Старки тоже любят своих. И у нас их двое.

    - Одна.

    - Одна?!

    - Младшая девочка, Арья, похожая на Лианну Старк, исчезла.

    - Неужели растворилась в воздухе?!- едко спросил Тирион. В его глазах была злость. Он, однозначно, тоже был готов сделать для возвращения Джейме многое. Но вряд ли столько же, сколько и Серсея. Ей нужен был ее глупый брат. Ланнистеры не могли себе позволить потерять еще одного ребенка, пусть и спустя почти двадцать лет после первого.- У нас было трое Старков для обмена. Одного ты лишила головы, а другой дала сбежать.

    - Ты говоришь это так, будто я лично заносила меч над головой Старка!

    - О, нет. Конечно нет. Но ты стояла и ничего не делала. Ни в первом, ни во втором случае. У нас осталась только одна девчонка Старк. Одна. Хватит ли одной дочери заместо одного убитого мужа и одной исчезнувшей, чтобы Робб Старк отправил нам нашего брата целиком, а не частями в коробочке? Отец будет в ярости.

    Повисло напряженное молчание.

    - Наверное непривычно... Разочаровывать его.

    - Не издевайся, Бес.- выплюнула Серсея, отпивая вина.- Ты прекрасно знаешь, что единственный его ребенок, который ни разу его не разочаровывал давно мертв.

    - Ну почему же ни разу. Один раз все-таки Каиса его разочаровала. Когда умерла. Так разочаровала, что он казнил тех, кто выжил в твердыне Мейгора. А потом, тех, кого не казнил он, уничтожила ты.

    - Чего ты хочешь от меня?

    - Попытки сотрудничать. Мы в одной качающейся лодке. И мы должны выплыть. Ради блага семьи.

    - Я подумаю над этим. Но не жди ничего сверх того, что тебе не отрубят голову.

    - И не мечтал даже.

***

    - Ты отправляешь мою дочь в Дорн?!

    - И чем тебя это не устраивает? Принц Тристан, как ходят слухи, крайне благовоспитанный юноша. По местным меркам вообще септон, с учетом отсутствия интрижек и других подвигов его дяди. Плюс, есть все основания полагать, что он хорошо осведомлен о порядках Западных Земель и окажет Мирцелле все свое почтение.

    - Ты продаешь мою дочь как племенную кобылу!

    - Наш отец продал Дорну как племенную кобылу Каису.- горько ответил Тирион. Серсея умолкла, прикладываясь к бокалу с вином.- И он ее собирался отдать Оберину Мартеллу. Человеку, который на данный момент перетрахал половину Вестероса и Эссоса, и даже в те далекие годы не славился целомудрием. Я же выбрал для Мирцеллы милого кроткого мальчика, который по сравнению со своими кузенами чистый посланник Семерых.

    - Его кузены, все до единого бастарды.

    - Не считая первых четырех, два комплекта от двух женщин. Обе являются любовницами принца уже... почти двадцать лет, я бы сказал. И одна из них, на минуточку, и вырастила принца Тристана. Ни для кого ни секрет, что Желтая Дева Дорна воспитала всех детей дома Мартелл, включая бесконечных бастардов второго принца. Женщина со стальными нервами, надо заметить.

    - И невиданной красотой, если она может удерживать внимание этого развратника на себе столько лет.- Серсея фыркнула, чуть расслабляясь.- Дорн слишком далек. И ни для кого не секрет, что они недолюбливают Баратеонов, если можно так выразиться.

    - Скорее, они страстно ненавидят Роберта, но умеют разделять яйца по разным корзинам. В дорнийской системе ценностей дети не несут ответственность за грехи родителей. Я изучал этот вопрос. Не стоит думать, что я мог выдать свою единственную племянницу черт знает куда и пекло разбери за кого. Они будут холить и лелеять ее, Серсея. Как и подобает для принцессы.

    - Она будет заложницей.- скрипнула зубами женщина.- Дорнийцы не преминут использовать ее как рычаг давления на нас.

    - Не преминут.- согласился он.- Но это если внезапно случится нечто из ряда вон выходящее. А так, этот брак поможет гарантировать, что Дорн поддержит нас, а не Дейнерис Таргариен, если ее понесет в эти края.

    - После случившегося с Элией, ее детьми и Каисой, Дорн терпеть не может Таргариенов.- Серсея потерла висок. Здравое зерно в словах Тириона было. Но признавать это она отказывалась категорически.- Они не выступят на ее стороне.

    - Мы не можем этого знать.- Тирион поджал губы.- Принц Доран хитрый интриган, один из умнейших людей, которых довелось видеть этому поколению. Какие партии в кайвассу он выстраивает в своей голове не дано понять никому. Когда Мирцелла очарует Тристана, мы получим достаточную осведомленность об их делах.

    - И мы возвращаемся к тому факту, что ты собираешься использовать мою дочь!

    - Давай мы рассмотрим это как выведение ее из поля зрения Джоффри.- уколол ее брат.- Мальчик нестабилен. И ты это знаешь лучше всех нас здесь. Никто не может предсказать, что ему взбредет в голову дальше. Не говоря уже о том, что Станнис Баратеон долго ходить вокруг да около не будет. Рано или поздно он попытается взять столицу. Это тоже факт. Не лучше ли оправить твою любимую дочь в место, где ее с меньшей вероятностью обидят? Как там говорят, в Дорне не обижают маленьких девочек.

    - Если с ее головы упадет хоть волос...

    - Я лично убью всех, кто в этом повинен, а потом сдамся палачу.- серьезно ответил на угрозу Тирион.- Ты закончила с угрозами на сегодня?

    - Посмотрим.- недовольно поморщилась Серсея.- Но есть вопрос. Почему не принц Квентин? Он старше и имеет больше прав на место отца.

    - Однако наследница принца Дорана это Арианна Мартелл. Серьезная девушка, за свое место наследницы она держится крепко и, как говорит разведка, делает успехи. Отец ею доволен, поэтому нет никаких предпосылок для того, чтобы следующим правителем Дорна становился Квентин. К тому же, говорят, что мальчик не блещет красотой, хотя и умен. Принц Тристан же легче в общении, по-дорнийски красив, не так сильно умен, но и не откровенно глуп и, повторюсь, не шляется по борделям и просто по женщинам. Романтичный принц, самое то для Мирцеллы, а не его угрюмый и слишком сосредоточенный в себе старший брат. И, в общих чертах, партии лучше мы для нее сейчас не найдем.

    - Буду считать, что ты взвесил все достаточно, чтобы минимизировать мой гнев на свою слишком большую для тела голову.- Серсея встала и, не прощаясь, покинула солярий Тириона. Тот вздохнул, опустил голову на руки и прикрыл глаза.

    Договор с Дорном был им на руку. С учетом нестабильности и идущей войны, последние, с кем им нужно было каким-то образом начать конфликтовать, были дорнийцы. Поэтому требовалось умаслить и связать их брачным договором, и заодно, действительно, вывести Мирцеллу из-под возможного удара. В Дорне она будет в большей безопасности, чем где бы то ни было еще.

    Нужно было так же составить ей правильную свиту, организовать приданное и все в таком духе. И чувствовал Тирион, что эта головная боль ляжет на его макушку.

    Одно радовало. Выкуп за невесту обещал быть приличным. Больше того, что был предложен за его сестру в свое время.

***

    Первое, что отмечает Мирцелла, в Дорне чудовищно жарко и солнечно. Она думала, что в родной Королевской Гавани жарко, но оказалось, что она не шла ни в какое сравнение с Дорном. Дышать было тяжело, под всеми слоями ее одежды она была вся потная, от чего хотелось чесаться. Выходить из тени она и вовсе не рисковала. Вспоминались рассказы дяди Джейме про ее тетю, в которую она пошла бледной кожей. Тетя Каиса страшно обгорала, попадая под слишком яркое солнце, от чего ее кожа потом слезала как у ящерицы. Второе, и более приятное, это отсутствие того запаха, что был привычен дома. Никакого тяжелого, сладковато-горького и жухлого запаха. Но это не помогало легче дышать. Воздух был горячим и будто бы липким. Пахло морем и песком.

    Когда ее посадили в паланкин и понесли к Солнечному Копью, Мирцелле стало совсем тяжко дышать. Сквозь тонкие стенки паланкина просвечивало яркое и будто бы издевающееся над ее страданиями Солнце. Она только надеялась, что дамам в ее свите чуть легче, чем ей.

    Когда они, спустя мучительное время в пути, добрались до Солнечного Копья, Мирцелла услышала восторженные перешептывания носильщиков. Желтая Дева вышла встречать принцессу, значит, шептали дорнийцы, все сложится благополучно.

    Мирцелла выглянула наружу и запрокинула голову, находя на одном из балконов Копья фигуру. На ветру развевался желтый платок, очерчивающий стройную женскую фигуру, озаряемую уже закатным Солнцем. Она была похожа на сказочный мираж, загадочную фею, всполох огня. Из-под желтого платка показалась кажущаяся молочно-белой рука, сделавшая широкий жест, будто бы приглашая.

    А потом желтый всполох исчез, оставляя пустоту каменного балкона.

    Снова Мирцелла увидела его только, когда ее знакомили с ее женихом в зале для приема гостей. Принц Тристан сидел по правую руку от своего отца, после своих старших сестры и брата. Его черные волосы вились вокруг его лица пышной шапкой кудрей. Его лицо озаряла широкая искренняя улыбка, впрочем, не обращенная на Мирцеллу, а адресованная его родственникам, сидящим вокруг него. Мирцелле она показался красивым и, вроде бы, не злым. Не было в его глазах того же, что было у Джоффри.

    Принцесса Арианна, с мягкой улыбкой, но расчетливым блеском темных, почти черных глаз. Как два темных колодца. Бездонных и таящих ужасы или пресную воду. Принцесса изредка наклонялась к своему отцу, болезненно выглядящему, сидящему в специальном кресле с прикрытыми ногами, пожилому мужчине с волосами, больше солью, чем перцем, как говорил дядя Тирион, о чем-то с ним шепчась. Мирцелла знала, что именно старшая дочь правящего принца унаследует Дорн. И пусть это казалось странным, она могла поверить в то, что это возможно. Мать рассказывала ей, что ее покойная бабушка дружила с правящей принцессой Дорна. И теперь Мирцелла выходила замуж за ее внука, как должна была ее тетя выйти за сына.

    Между Арианной и Тристаном сидел принц Квентин. Из информации, которую ей давали во время путешествия в Дорн, Целла знала, что он был воспитанником в доме Айронвудов, из-за былых действий своего дяди Оберина. Принц не был красив. Квадратная тяжелая челюсть, крупный и широкий нос и густые брови, делали его лицо грубым и мрачным. Немного его лицо напоминало Мирцелле лягушку из прудов в Красном Замке, но она постаралась убрать эту мысль из своей головы. По краю его челюсти была узкая полоса бороды.

    По левую руку от правящего принца расположились его младший брат и его семья. Две любовницы и пятнадцать детей принца. Девять дочерей и шестеро сыновей.

    Самая старшая из них, Обара, была крепко сбитой, высокой, некрасивой из-за грубых черт своего лица женщиной с рыжеватыми волосами, собранных в косу, перекинутую через ее плечо. Она была больше похожа на мужчину, но, похоже, это ее ни капли не волновало. Она носила мужскую одежду так, как редкая девушка могла носить самое красивое платье, на ее боку, даже в тот момент был пристегнут кнут.

    После нее Нимерия Сэнд, вроде бы от женщины благородных кровей из Волантиса. Она тонкая и гибкая, как ива, с прямыми длинными черными волосами, заплетённые в косу, на лбу лежат острым мысом, как у отца, большие и блестящие темные глаза, высокие скулы, полные губы ярко-алого цвета и молочно-белая кожа привлекали взгляд. Ее платье цвета топленого молока было сшито по дорнийской моде, обнажая слишком много кожи и наверняка не дающее свой хозяйке вариться в собственном соку. Мирцелла позавидовала. В тот момент она была ужасно потная даже после быстрой ванны и смены платья. Кожа на ее носу уже некоторое время пекла, и она могла поклясться, что уже завтра, она будет шелушиться и слазить. Все-таки солнце ее зацепило.

    После Нимерии была синеглазая блондинка Тиена. Не золотая блондинка, как сама Мирцелла, но цвета льна. Ее маленькая хрупкая фигурка, облаченная в нежное голубое платье из самита, прислонилась к спинке дивана, теряясь в подушках. На коленях у нее стоял поднос со сладостями, с которого она подцепляла небольшие кусочки сочащегося патокой теста. На светлых щеках с ямочками был очаровательный румянец от тихого поддразнивания сестер.

    И на контрасте с ней сидела по-мальчишески тонкая и будто высеченная из темного камня Сарелла. Говорили, что ее мать была с Летних Островов, и Мирцелле в это верилось. Копна черных кудрей выбивалась из прически, в которую ее пытались тщетно собрать. Она периодически таскала с подноса Тиены сладости, пока та не видела, озорно улыбаясь и подмигивая своему кузену, сидящему напротив, выбивая из принца Квентина редкие и не красящие его улыбки.

    Двойняшки Сэнды сидели не вместе, а раздельно. Девушка, ровесница Сареллы, светлее всех своих родственников, с даже не молочной, а снежной белизной кожи, и белыми же, крашенными кудрями. О пристрастии двух детей принца к краске для волос говорили даже на Севере. Но последние годы они носили волосы белого цвета, секрета состава для окрашивания которых не знал никто. Шептались, что его придумал для них их же отец, в подарок на именины. На фоне этой режущей глаза белизны ярко светилось светло-оранжевое платье, серьги в виде герба дома Мартеллов в ушах и золотые браслеты на руках и ногах. Нала Сэнд сидела на отдельном стуле, возле столика с расположившимися на нем инструментами и ополовиненным блюдом с апельсинами, цепко осматривая комнату своими огромными бледными глазами. Ее брат сидел на подлокотнике дивана, подбрасывая на своем колене своего самого младшего брата. Удивительно золотоволосого похожего на Томмена. У мальчика были пухлые щеки и заливистых смех, который он издавал, когда брат его подбрасывал вверх, а потом ловил.

    Старшая дочь от Элларии Сэнд, Элия сидела в обнимку со своим братом от Девы в желтом, Кову, оба они были с отцовским цветом кожи и волос. Но глаза Элии были такими же темными, как ночь, а вот глава ее единокровного брата просто карими с зелеными всполохами. Платье на девушке смотрелось будто бы неуместно, она будто была в нем, как в чужой коже, зато юноша возраста Джоффри выглядел на диво комфортно в своих шароварах и тунике, босяком, с золотым браслетом на бронзовой лодыжке. В мочке его правого уха, не прикрытого игривой прядью, висела массивная золотая серьга с зеленым камнем.

    Остальные дети сидели вперемешку. Четыре черноволосые и бронзовокожие девочки и три мальчика. Тот из них, что постарше, неприятно усмехается краешком губ, откидывая постоянно падающую на смуглый лоб прядь цвета гречишного меда. Мирцелла вспомнила, что третьего сына Сараби Хилл звали Ливен, в честь дяди принцев. Светлокожий кудрявый мальчик, кажется Эртур, рядом с ним без эмоционально вертел в пальцах металлическую игрушку коня. Та слабо позвякивала. Третий, со смуглой кожей и темно-каштановыми волосами почти засыпал рядом с самой младшей из дочерей принца Оберина. Дети мило уложили друг на друга головы, изредка открывая глаза, когда Эллария издавала тихое и слабо осуждающее хмыканье.

    Трое Мартеллов против пятнадцати Сэндов. И это только дети. Это не может быть ничем иным, кроме как проверкой. Принцесса и принцы росли практически в одной колыбели со своими кузенами, а потому оскорбление на их счет они скорее всего примут на свой.

    Девочка отметила про себя, что она должна будет сказал всей своей свите держать язык за зубами, если они не хотели, чтобы люди, в семью которых Мирцелле предстояло войти, потеряли свое благодушие.

    Когда Мирцелла закончила рассматривать детей, она перевела взгляд на взрослых. Принц Доран, как она и отметила с самого начала, выглядел болезненно и отстраненно, он не был похож на лордов, что ей доводилось видеть раньше. И Мирцелла не знала, к лучшему это или к худшему.

    Его брат же... Принц Оберин будто бы светился изнутри. Он развалился на подушках, похожий на отдыхающего огромного кота, ласково и собственнически обхватив руками своих любовниц. Эллария Сэнд была типичной дорнийкой с бронзовой кожей, выступающим носом, черными глазами и буйными кудрями темных голос. С Оберином она смотрелась гармонично. Будто они были парой гадюк, идеально подходящих друг другу по всем показателям.

    И рядом с ними уже не сказочная, но все еще загадочная, восседала Сараби Хилл. Желтая Дева не сняла свой платок, покрывавший ее тело до бедер, все еще скрывая свое лицо, выставляя напоказ свои кисти с запястьями и ноги. Длинная и пышная оранжевая юбка обнажала щиколотки, покрытые золотыми браслетами и голые изящные ступни.

    Никто не показывал смущения из-за этого, видимо, такое было нормальным. Однако Мирцеллу напрягало отсутствие возможности смотреть женщине в глаза. Это было слишком... Непредсказуемо.

    Сама женщина была невысокой, выглядя маленькой и хрупкой на фоне любовника, но держалась наравне, не ощущая ни стеснение, не смущения, за происходящее рядом с ней, изредка поднося к себе чашку чая.

    Принц совершенно никого не стесняясь, поцеловал сидящую от него справа дорнийку. Та с коротким смешком и слабо, но укоризненным взглядом его отстранила, кивнув на демонстративно морщащихся детей. Ливен, Обелла и Дорея демонстративно скривились, Эртур просто холодно посмотрел на отца, будто коря его за то, что он занимается чем-то столь недостойным в его присутствии, а Лореза с Морсом просто непонимающе моргали, пытаясь понять источник громких звуков притворной тошноты. Старшие дети просто качали головами с усмешками.

    Видя, что он в меньшинстве, принц, театрально насупившись, повернулся ко второй своей даме сердца, страдальчески прося ее ласки, впрочем, не пытаясь сделать ничего больше, кроме как с вопросом приподнять край ее платка. После короткого раздумья тонкий палец с массивным перстнем поманил его. Оберин воспрял духом и быстро поднырнул под желтую ткань.

    Раздался звонкий звук поцелуя, а потом тихий, но приятный уху смех.

    Оберин озадаченно сводя глаза к переносице вынырнул, вызывая бурную реакцию среди детей дома. Те звонко, презрев приличия, хихикали, наблюдая за тем, как их отец тер свой выдающийся нос, в тщетной попытке стереть ярко-красное пятно от краски. Эллария смеялась громче всех окружающих, с нежностью и раздражением смотря на Оберина и Сараби.

    - Вы неисправимы.- констатировал принц Доран с ухмылкой.

    - Полностью виновен в том, что люблю моих дам сердца, брат!- Красный Змей поднял руки в знак поражения.- Но я не виновен в том, что они так прекрасны!

    - Иногда я жалею о том, что в детстве ты так и не научился молчать.- проворчал принц Доран.

    - О, мой принц,- приятный спокойный голос донесся из-под желтой ткани. Желтая Дева откинулась на спинку и легко, будто бы пренебрежительно махнула рукой.- вы же знаете, как Оберин любит звук собственного голоса.

    - Идеальный мужчина.- вздохнула Эллария.- Ничего не надо ни говорить, ни делать.

    - Все скажут и сделают за тебя.

    - Мужчина мечты.

    = Фу, Мама!- на два голоса возопили Элия и Кову, кривя лица и немного отпрянув в сторону от родителей, чтобы быть подальше. Ливен, которого они в этом маневре придавили, издал короткий сдавленный звук, а потом от души лягнулся, сбрасывая брата на пол. Почти начавшуюся драку остановила Сараби Хилл. Она не кричала, не ругалась, не поднималась с места. Просто сложила руки на груди под платком и тихо, но твердо произнесла одно слово:

    - Дети.- и все резко прекратилось. Сэнды снова устроились на диване, как будто ничего не было. Лореза и Морс резко выпрямились, будто бы и не были близки к тому, чтобы окончательно уснуть на месте. Оливар перестал хихикать, оборачивая на мать голову, чуть наклоняя ее на бок. Подбрасывающее его вверх колено замерло. Сараби издала тяжелый вздох.- Никаких драк. Симба, будь добр, уведи младших. Им скучно.

    - Мама!- возмущенно вскрикнул маленький мальчик, требовательно протягивая руки. Женщина поднялась, легко, мягкой и покачивающейся походкой дошла до младшего сына, а потом легко и непринужденно посадила его себе на бедро.

    - В чем причина твоего неповиновения, сын мой?- такого нежного, любящего голоса Мирцелла никогда не слышала. Даже от собственной матери.- Ты знаешь, что должен спать днем.

    - Скучно!

    - О, милое дитя, ты говоришь это только сейчас. Когда ты вырастешь большим и сильным, ты поймешь, как я была права, отправляя тебя спать днем.- она покачала головой. Элегантно опустившись обратно на свое место, она устроила сына на коленях его отца, практически заставляя принца оторвать руки от лица, в тщетной попытке хотя бы не размазать красное пятно по лицу еще больше, чем оно уже было. Потом, ловко и молниеносно, она подхватила одну из тканевых салфеток и масло, стоящее на столе дня салата. Смочив краешек, Сараби Хилл схватила Оберина за подбородок, поворачивая его лицо к себе, быстрыми движениями стирая краску, наконец-то отошедшую от его кожи.- Эта краска не стирается водой, мой принц. Только маслом.

    - Зачем ты красишь губы, которые никто не видит, кроме меня?- с непередаваемой игривой интонацией спрашивает ее Оберин, опуская одну из широкий ладошей ей на талию. Второй он удерживал извивающегося сына, пытающегося добиться того, чтобы отец начал качать его.

    - Ты слишком много думаешь о себе, мой принц.- хохотнула женщина.- Я крашусь не для тебя. И не для окружающих. Я крашусь для себя.

    - И даже не на капельку не для меня?- игриво протянул он, гладя ее спину.

    - Может быть чуть-чуть.- с долей лукавства протянула женщина, прильнув к его боку, выхватывая сына обратно. Мальчик тут же унялся, притираясь к ее груди. Сараби погладила его по спине.- Надеюсь, эта небольшая детская неурядица не смутила вас, принцесса?

    Мирцелла вздрогнула. Впервые за встречу к ней обратились напрямую. До этого были только улыбки, взгляды, пустые приветствия. Но не вопросы.

    - Ничуть.- она покачала головой. В голове скакали мысли. Она пыталась подобрать слова, которые никого не оскорбили бы. Нужно было быть крайне осторожной, сидя прямо в яме со змеями.- Я, конечно, не могу в силу своего воспитания понять сразу, как строятся ваши семейные взаимоотношения. Но я буду стараться этого достичь.

    Ее ответ, кажется, удовлетворяет присутствующих. Принц Доран кивает и откидывается немного назад, ослабляя жесткую позу. Принц Тристан одаривает ее личной и яркой улыбкой. Первой за встречу, предназначенную ей лично.

    Она прошла еще одну проверку. Сколько их будет впереди? Она не знала. Но она должна была преодолеть их все.

***

    Проходит некоторое время, прежде чем Мирцелла начинает складывать очень странную картинку в своей голове. Сараби Хилл постепенно занимает все больше и больше ее мыслей. Она слишком... Странная и загадочная, чтобы просто так оставить эту мысль в покое.

    Для начала она не открывала своего лица вне пределов очень узкого круга лиц. Точнее, так изначально думала Мирцелла. А потом она поняла, что лицо Сараби Хилл скрыто только на улице, от прямых лучей солнца, а в помещениях она закрывается только для делегации принцессы.

    Ни один из ее сопровождающих не видел ее без платка. Она сама не видела ее с обнаженным лицом.

    Мирцелла словно находилась в мыльном пузыре. Смотрела сквозь мыльную пленку на происходящее вокруг. И это отстранение помогло понять одно. За всеми дорнийскими привычками, в Сараби Хилл были яркими мазками видны Западные и Королевские Земли. В едва уловимом акценте, каких-то жестах, во фразах, которые Мирцелла слышала только в среде придворных.

    Бастард Сараби Хилл не была похожа на обычного бастарда. Она несла себя как леди. Она ощущалась как леди. Ее называли леди. Не все, но принц Оберин, будто бы в шутку называл ее "моя леди", на что женщина вяло, по привычке огрызалась, наслаждаясь этим.

    Сараби Хилл было нетипичным именем для девушки из Западных Земель. Единственный раз, когда Мирцелла слышала похожее имя, это когда дядя Тирион читал ей сказки, которые ему рассказывала ее тетя.

    Женщина знала то, что не могла знать незаконнорожденная дочь. Мирцелла достаточно быстро поняла, что именно она управляет Солнечным Копьем, а не Арианна Мартелл или даже Эллария Сэнд. Ее собственный жених приходил к ней, с просьбой посмотреть его расчеты, прежде чем идти к отцу.

    Именно эта женщина была ближе по положению первой леди Дорна, не будучи даже женой принца Оберина. И тем более, не будучи женой принца Дорана.

    Все это кажется странным. То, как спокойно держится эта женщина в окружении своей эмоциональной семьи, как иногда у нее вырывается случайная фраза, которую Мирцелла слышала от дяди Джейме. Пространные разговоры, полные намеков, которые понятны только принцу Дорану и принцу Оберину, пустые придворные шутки. А также совершенно чудовищный юмор, который Мирцелле доводилось слышать только от дяди Тириона в очень, очень плохие дни. Эти шутки заставляют ее невольно смеяться, как она всегда смеялась над шутками дома.

    Сараби Хилл ненавидит Таргариенов. Сараби Хилл не особо любит Баратеонов. Сараби Хилл терпеть не может Северян. А когда Розамунда случайно упоминает историю Лианны Старк, женщина так сильно опускает кубок на стол, что ломает у него ножку, оставляя огромную вмятину на дереве, вспугивая лежащих на всех поверхностях котов.

    Котов в Солнечном Копье было много. Мирцелле думалось, что Томмену бы здесь понравилось. Он бы был счастлив до поросячьего, недостойного принца визга. Мирцелла же чувствовала себя немножечко неуютно под пристальным взглядом стольких глаз. Но местным было все равно. Прислуга ходила по коридорам, привычно переступая через разлегшуюся живность, а когда те бросались под ноги, люди только беззлобно ругались. Коты были словно неприкосновенны. И даже немного священны. Пару раз Мирцелла замечала, как самый старый из них, песочный, с коричневыми полосками и зелено-желтыми глазами, запрыгивал на колени к принцу Дорану, когда старая белая кошка устраивалась прямо на столе посреди документов. Принц просто смиренно вздыхал и брал другие бумаги. Или делал перерыв, просто бесцельно водя по спине мурлыкающего животного рукой.

    Сараби Хилл среди кошек ощущалась своей. Такая же гибкая, грациозная, мягко-тягучая в своих движениях. И в то же время опасная и хищная. Мирцелла не раз видела, как она крутит в пальцах длинный кинжал с зазубренным лезвием. Он казался ей странно знакомым, будто бы она его где-то видела. Девочка так же видела и слышала, как спокойный и ровный голос срывался на угрожающе-ласковые тона. И в такие моменты она будто бы видела перед собой свою мать. Но еще ярче почему-то виделся дедушка Тайвин. Когда мягкость и плавность превращались в рабочую скупость и жестко-выпрямленную спину. Когда ее игривые интонации по отношению к людям менялись на холодный расчет и полное отсутствие сочувствия.

    Сараби Хилл было в общем все равно на тех, кто жил вне зоны ее ответственности, ее не интересовала идущая севернее Дорна война. Кто побеждал, кто проигрывал, на чьей стороне были большие жертвы... Главное, что не на Дорнийской.

    Впрочем, беглую оценку происходящего Мирцелла от нее все же услышала. Когда Желтую Деву допекли.

    - Что вы хотите от меня услышать? Как сильно я злюсь от того, что Нед Старк посмел соврать про прелюбодеяния королевы и противоестественное происхождение короля Джоффри? А с чего вы взяли, что мне до этого есть дело? Мне безразличны слухи про то, что происходит в столице. Я дорогая дорнийская содержанка, а не военный советник или политик, леди.- и эта пренебрежительная по отношению к умственным способностям человека интонация... Дедушка Тайвин, мама и дядя Тирион. Вот у кого раньше Мирцелла слышала точно такую же.

    Все это было странно. Как и одно из прозвищ Девы. Химера. Она откликалась на него чаще, чем на того же Сорокопута, который заработала кровью. Чужой, что не маловажно. Ее стражники донесли, что, когда на суд привели банду разбойников, грабивших торговые караваны, Желтая Дева, предложила сделать с ними почти то же самое, что они делали со своими жертвами. И с ее предложением согласились.

    Раздетых до нитки бандитов вытащили на солнцепек, а потом аккуратно, чтобы не умерли сразу, насадили на специально выточенные колья. Толпа, жаждущая крови, онемела от шока, когда увидела это, но ничто не могло пошатнуть их веру в их Деву, приносящую дождь. Теперь они прозвали ее в честь маленькой птички, насаживавшей пойманную добычу на веточки и колючки. Внешне милая, но на деле далеко не безобидная.

    Ничего общего с Химерой. Чудовище из дорнийских сказок. Голова льва, туловище козы, а вместо хвоста ядовитая змея. Опасна как ни посмотри, с какой стороны не сунься. Сначала это не вязалось с Сараби Хилл, но постепенно Мирцелла поняла. Сорокопутом она была для публики. Маленький птичкой, почему-то оказавшееся кровавым убийцей. А вот для тех, кто знал ее лучше, она была именно чудовищем, из особого доверия подставляющего под ласковые касания голову, спину, живот и хвост. Невероятный уровень любви и доверия.

    Еще один гвоздь в крышку этого ящика забила случайно услышанная фраза. Мирцеллы вообще там не должно было быть, она проходила мимо, когда краем уха зацепилась за слова, доносящиеся из сада.

    Сараби Хилл, без платка, стоящая спиной к Мирцелле под тенью раскидистой пальмы, держа в руках темные руки Сареллы, мягко и по-матерински говорила с ней.

    - Я буду любить тебя, что бы ты не решилась сделать, милая. Моя любовь безусловна. Слишком мало в этом мире вещей, которые бы я кому-нибудь из вас не простила. Я люблю тебя, твоих сестер и братьев и кузенов. И я буду на вашей стороне. Всегда. Львицы защищают львят, Сарелла, даже если они змеи.

    Мирцеллу будто ударила молния. Она присмотрелась, выцепляя тонкую шею и собранные в сложную прическу из кос волосы. Бледное золото с сединой. Даже скорее седина с вкраплением бледного золота. Точно такого же оттенка, как волосы тети Каисы на маленьком портрете, который дядя Тирион заказал и всегда носил с собой.

    Весь оставшийся день Мирцелла ходила сама не своя, мерея шагами выделенные ей покои. А ночью, собравшись с духом, она вышла из них, направляясь к тому месту, где жила Сараби Хилл. Она жестко останавливает свою стражу, едко спрашивая, не думаю ли они, что ей угрожает опасность в Солнечном Копье. Ей нужны ответы, а не свидетели.

    Дядя Джейме всегда говорил, что тетя Каиса никогда не делала чего-то просто так. Мама говорила, что она была себе на уме, но всегда говорила правду или нечто близкое к ней. Что тетя Каиса всегда говорила странные, но оказывающиеся правдивыми вещи.

    Мирцелла вежливо стучит в ее комнату, дожидаясь, пока ей позволят войти, а потом захлопнула за собой дверь. Полная решимости она стояла перед Сараби Хилл при свете свечи, наспех накинувшей покрывало.

    - Почему Сараби?- спросила Мирцелла.- Почему именно это имя?

    - Потому что оно правильное.- женщина села, закинул ногу на ногу.- И если дать себе труд задуматься, то знающий человек поймет... Удивлена, что ты знаешь.

    - Львицы защищают львят. И о вас говорят. Тетя Каиса.- женщина хмыкнула, а потом стянула ткань единым движением.

    Она была красива. Ей было за тридцать, всего на два года меньше, чем матери Мирцеллы, но возраст будто сделал ее очаровательнее. Девушка с картины выросла и расцвела. Появились грудь и бедра. И седина. Но глаза были такими же. Бледно-зеленые, под навесом тонких бледно-золотых бровей, зависших будто бы в вечной хмурости.

    Она была похожа на бабушку Джоанну. Но и на дедушку Тайвина. Очень и очень сильно. Это выражение лица, тяжелый взгляд и манеры. Теперь все мелкие моменты цепляющие Мирцеллу встали на свои места.

    - Надеюсь, ты не будешь делать глупостей, узнав такие новости.- тетя дернула бровью.- Не заставляй меня запирать тебя и всех твоих людей в покоях без возможности отправлять письма прошедшие полный цикл дешифровки от наших людей. Я не желаю, чтобы кто-то знал.

    - Но почему?!! Дяди по тебе скорбят!

    - Я по ним тоже.- горько ответила женщина.- Но сентиментальность стоит дорого. Слишком дорого. А у меня есть те, кого мое разоблачение потащит на дно вслед за мной. Я люблю свою семью. И Ланнистеров, и Мартеллов. Но я не позволю одной части моей семьи уничтожить другую. И я сделаю все, чтобы это было так.

    Химера подняла голову. Мирцелла услышала фантомный рев в ушах и змеиное шипение. Голова львицы, тело козы и змея вместо хвоста. Сараби Хилл, Желтая Дева, приносящая дождь, Сорокопут, Химера... Десяток имен, скрывающих одно. Каиса Ланнистер.

    - Я никому не скажу.- качнула головой Мирцелла. Широкая и кровожадная улыбка стала ей ответом.

    - Я и не сомневалась в твоей сообразительности, милая Мирцелла. Можешь звать меня тетей, если захочешь. Но Каисой только наедине.

    - Хорошо. Тетя Каиса. Я не подведу.- Мирцелла должна была быть как ее тетя. Невеста сына правящего принца Дорна, как Каиса Ланнистер была невестой брата этого принца. Вечная невеста, но никогда жена. Когда девушка выходит замуж, она становится частью дома мужа.

    "Львицы защищают львят и едят оленей. Оленихи защищают оленят, но их едят львы. Когда будешь в логове змей, будь львицей, дочь моя."- говорила ей мать.

    Львицей? А почему бы не попробовать стать Химерой? Ноги у нее только будут оленьи.

***

    - Ты напоминаешь мне кое-кого, девочка.- Арья вздрогнула, внутри сжимаясь в маленький испуганный комочек. Он узнал ее?! Он увидел, что она похожа на отца и теперь...

    - Кого же, милорд?

    - Мою младшую дочь.- Тайвин Ланнистер повернулся к ней и прищурился.- Она так же много хмурилась, когда была в твоем возрасте.

    - Я не знала, что у вас есть младшая дочь, милорд.

    - Потому что у меня ее нет.- Тайвин сел.- Налей мне вина, девочка.

    - А что с ней случилось?- якобы дала волю своему любопытству Арья, играя неосведомленную девушку из простых людей, тут же извиняясь.- Простите, я не должна спрашивать.- Она знала про Каису Ланнистер. И брала ее пример в тот столбик, что был против судьбы правильно воспитанной леди.

    - Нечего прощать, девочка. Ты любопытна, и твой ум надо подпитывать. Иначе он засохнет.- лорд поморщился.- То, что случилось с моей дочерью широко известно. Она сгорела. Вместе со своей госпожой и ее детьми.

    - Это ужасно, милорд.- Арью проняло дрожью от того, насколько зло и горько прозвучали эти слова. Обычно спокойный и ироничный Тайвин Ланнистер пылал изнутри.

    - Да. Ужасно.

    - Какой она была?

    - Смышленой. Тихой. Скромной. Девочкой с большим сердцем и состраданием. Упрямой. Не по детски серьезной.- он сжал наполненный бокал.- И из всех моих детей первой умерла она. Но даже после смерти она сумела сделать больше, чем другие мои дети.

    - Как?!

    - Ее жертва помогла сохранить нейтральные отношения с Дорном. Ты знаешь, где находится Дорн, девочка?

    - Юг Вестероса. С севера граничит с Простором и Штормовыми землями, отделен от них Красными горами. Правители - Дом Мартеллов, именуются принцами.

    - Правильно.- Тайвин довольно кивнул, расщедрившись на скупую улыбку. Теперь, возможно, Арья едва-едва, но лучше понимала его мотивацию держать ее при себе. Она напоминала ему дочь. Возможно, она сумела бы сыграть на сентиментальности старого льва.- Она была помолвлена с принцем Дорна, но пока она не вышла за него, должна была быть фрейлиной его сестры. Она была идеальна в этой роли.

    - Вы любили ее, милорд?

    Тайвин замолчал, занявшись вином, оставляя вопрос повисшим в воздухе, а потом, иронично подняв бровь, спросил у нее.

    - А как ты сама думаешь, девочка?

    - Мне кажется, что вы ее любили.

    - Она моя дочь.- как само собой разумеющееся сказал он.- Пусть через чур тихая и упрямая. В ней не хватало агрессивности Ланнистеров. Но она была ею. Она могла бы жить и ни в чем не нуждаться, правильно управляя своей судьбой. Но вместо этого она гниет в земле. Иди и отнеси все на кухню девочка. А потом принеси оттуда воды.

***

    Серсея чувствовала, как корсет сдавливает ее ребра, не давая дышать. Набат звенел в ушах и отдавал куда-то в живот, почти вызывая рвоту. Руки тряслись.

    Стены давили на нее, женщины и дети вокруг создавали шум, от которого хотелось сжаться в комочек. Последние месяцы давили на нее, стены давили на нее, осознание, что она почти на том же самом месте, где умерла Каиса...

    Сгоревшие этажи в твердыне восстанавливали практически с нуля. Камень оплавился, перекрытия грозились рухнуть. Роберт был в ярости, бросая силы на не пиры, а на восстановление башни, чтобы с комфортом заселиться в свои новые покои без дымного привкуса, как он это обозвал.

    Серсея никогда не поднималась на самые высокие этажи, Джейме бросало в дрожь и слезы при одной мысли, чтобы снова подниматься по лестницам вверх. Это создавало определенные проблемы поначалу, но постепенно все несколько сгладилось. Время сгладило боль.

    Но когда Серсея была заперта там, на самом последнем этаже, окруженная хнычущими, шепчущимися, ругающимися женщинами и детьми, ей было дурно. Перед глазами словно стоял призрак сестры. Молчаливый, изуродованный, несчастный. Женщины постарше, были мрачнее прочих, ежась при взгляде на стены. Они сильнее других знали, что произошло в этом месте.

    Пусть здесь и не осталось обуглившихся и оплавленных камней. Пусть не было запаха. Но дух здесь витал мрачный и тяжелый. Дух Смерти. Словно Неведомый лично ходил здесь и выбирал его следующую невесту.

    Красный Замок был построен на крови.

    Если Станис возьмет город, то и кровь Серсеи прольется в этих комнатах. Твердыня соберет жатву.

    Если... Хорошее слово.

    Бутылек жег внутренний карман платья. Это последнее средство. Ее сын не достанется врагу. Ее сына не сожгут на костре Красного Бога. Это то, что чувствовали Элия Мартелл и Каиса? Эту безысходность и страх. Этот набат, бьющий в уши и живот. Эти надвигающиеся стены покоев. Этот ропот.

    Серсея предпочла методично напиваться. Напиваться, холодеть от ужаса внутри и терзать Сансу Старк. Рыжая девчонка ее раздражала. Как будто она могла быть хороша для ее сына. Как будто она была достаточно сильна и умна для жизни в Королевской Гавани. Эта рыжая дурочка, готовая в самом начале на все, лишь бы выйти замуж за Джоффри, теперь смотрела на него с ужасом. Она на всех смотрела с ужасом и покорностью.

    Каиса вела себя куда достойнее. И лицо держала увереннее. Невольно сравнивая двух молодых девушек Серсея отдавала предпочтение сестре. Та, несмотря на ужас, который царил при Эйрисе, держалась гордо и неприступно.

    Из Сансы Старк можно бы было вылепить нечто достойное. Но на это нужно было потратить усилия. А растрачиваться на дочь Неда и Кейтлин Старк Серсея не собиралась.

    Рыжее подобие королевы Рейлы... Серсея откинула эту мысль далеко. Нет. Она не будет об этом думать, иначе ее точно вырвет.

    - Тебе страшно, голубка?

    - Да, Ваше Величество.

    - Правильно. И должно быть.

    Дальнейшие рассуждения прервал грохот. Серсея повернулась к окну.

    Кубок выпал из рук, а она сама едва не упала, вздрогнув всем телом. Желчь подступила к горлу.

    Раньше она никогда не видела, что такое Дикий Огонь. Только слышала. Сейчас же, из окна Твердыни она видела зеленое зарево.

    Отступать было поздно.

    Она имела крупную ссору с Тирионом, зашедшимся в истерике, когда узнал об ее заказе. Но одна смерть, пусть даже и сестры, не должна была отвратить ее от оружия, способного расправиться с вражеским флотом одним махом. Тирион мог корчить оскорбленную невинность сколько душе угодно. Но именно он усовершенствовал план.

    "Хорошо, что Джейме здесь нет. Иначе это кончилось бы невероятно плохо."- запоздало подумала она. Если брат узнает, что это она заказала Огонь... Он не узнает. Никогда. Она позаботится об этом. Спихнет хоть на Роберта. Или на найденные запасы Эйриса. Джейме не посмеет смотреть на нее жалкими плаксивыми глазами полными боли от предательства.

    - Ваше величество?! Что с вами? Что это за грохот?- Санса, маленькая дурочка, пташкой вилась около нее, перепуганная до смерти.

    - Не о чем беспокоиться, голубка. Это просто Дикий Огонь.

    - Но вы...

    - Не ожидала, что это столь громко, дитя. По рассказам брата это казалось куда тише.

    - Дикий Огонь?

    - Да. Он самый. Но, видимо это из-за того, что тогда был один горшочек. А здесь сразу много...- Серсея требовательно посмотрела на служанку. Та подала ей уже наполненный новый бокал вместо разбившегося.- Наверное ты знаешь эту историю с моей сестрой. Бедная девочка. Ей было пятнадцать. Одна их тех несчастных, кого Неведомый увел за собой в Войну Погибших Сестер.

    - У нас ее называют Войной Похищенных Сестер.- добавила Санса.

    - Как же,- усмехнулась королева,- Север не может без напоминания о том, что их синюю розу украли прямо у них из-под носа. Но звучит красиво. Метафорично.

    Серсея обвела мутным взглядом покои.

    - Наверное где-то здесь она и умерла. Надо сказать, я точно не знаю. Мой брат, Джейме, мог бы точно сказать, где он ее нашел. Но, он упоминал, что это было ближе к окну.

    - Она сгорела в этих покоях?!

    - Конечно нет. Примерно на этом уровне. Те покои сгорели и их перестроили, заменив все камни.- бледное лицо Сансы стало еще светлее.- О, не бойся. Покои проверили. Никакого Дикого Огня тут нет. Впрочем... Если Станис победит, может быть, он и положит горшочек другой под нашу дверь. И сожжет нас во имя своего Бога.- Серсея расхохоталась. Ей было смешно.

    Девочка напротив нее испуганно сглотнула. Серсея выпила еще. Нужно было отвлечься от этих мыслей.

    Набат. Духота. Слезы и нытье. Шепот. Вино.

    Эта ночь решающая. Либо они выиграют, либо умрут. Третьего не дано.

***

    Это было похоже на самый худший день, что у него был, но растянутый в вечность. Будто всех этих лет бесполезного существования и года в клетке в лагере Старка не хватило. Теперь жизнь отняла у него руку, которой он держал меч. Наверное, это было справедливо. Он не сумел защитить тех, кого обязан был ею защищать, убил своего короля...

    Наверное, это логичное окончание его жизни. Умереть не как воину, а как ничтожеству, которым он стал.

    - Ешь.- голос женщины вырвал его из мыслей, но не заставил пошевелиться.- Что ты делаешь?

    - Умираю.

    - Не смей.- Интонация, с которой это ужасающая женщина, - не красивая, мужиковатая, огромная, ничего общего с милой Каисой, - сказала ему это, заставила его задрожать. Каиса так говорила. Именно так, с этой интонацией. Глядя прямо в глаза, хмуря свои тонкие светлые брови.- Ты должен выжить. Чтобы отомстить.

    - Да плевал я на месть...- болезненно прохрипел Джейме. От запаха разлагающейся плоти, висящей под носом, его мутило, в руке, возможно, шла инфекция, он был избит, обезвожен и голоден. Он не хотел мстить, он хотел, чтобы его оставили в покое.

    - Ты трус. Одно несчастье и ты уже сдался.- слова больно царапают что-то внутри. Не одно. Вся его жизнь последовательное несчастье за несчастьем. Он что-то невнятно бормочет.- Это лишь рука.- соломинка, ломающая хребет верблюду.

    - И как мне теперь держать меч?- которым он убивал, которым он не защитил...

    - Ты лишь слегка вкусил настоящей жизни, где у людей отбирают самое важное для них. И тут же заныл, заскулил и сдался!- болезненное царапанье выбивает искру. О чем она может знать? Она не знает о нем того, кто он есть. За всем бахвальством и грязью, что он говорил, она не знает, кто он такой. И сколько он потерял.- Ведешь себя, как баба.- Женщины так себя не ведут, думалось Джейме. Женщины, среди которых он вырос, не скулили и не ныли. Гордые, несломленные, жаждущие жить.

    Что бы сказала Каиса? Посмотрев на него такого? Наверное, на ее глазах выступили бы слезы из-за сочувствия, а потом она бы хмуро пихнула ему еду и заставила есть. Гладила бы его по волосам и говорила, какой он дурак. Любя. Нежно. Так как она называла его дураком, Серсея называла Джоффри любимым ребенком. Каиса бы расстроилась, что он сдается. Серсея бы сказала, что он нытик и плакса, силой запихивая в него еду. Тетя Дженна схватила бы за ухо и потащила приводить себя в порядок, не слушая возражений. Королева Рейла мягко улыбнулась и тайком протянула мазь от синяков. Элия бы пригласила его сесть с ними, чтобы поесть, давая Рейнис по нему лазать и играть с ней в кукол. Королева Рейла не сдавалась никогда. Даже после всего, что с ней делал Эйрис. Она была несчастна, страдала, но...

    Они все бы ругались на него за то, что он ведет себя как дурак и отказывается жить.

    Джейме с трудом потянулся за куском еды, начиная есть не чувствуя вкуса.

    - Я знаю, что ты сделал для меня.- Джейме вяло жевал то, что Бриенна ему дала. Хоть кого-то он спас. Пусть даже это и спасением было не назвать. Так... Отсрочка неизбежного.- Ты сказал им, что на Тарте полно сапфиров. Тарт называют Сапфировым Островом из-за синего его вод. Ты это знал. Зачем ты помог мне?

    Джейме уставился вдаль, думая, открывать ли рот на этот раз, но... Возможно они не выживут. Хотелось уйти в могилу на одну тайну меньше.

    Но в то же время... Это был не его секрет. Это был секрет Каисы. Она не рассказала об этом даже ему, и он... Он не мог никому открыть это. Для всех Каиса умерла невинной юной девой. Не заляпанной грязными руками Эйриса. Он не мог позволить себе ее запятнать. Нет.

    - Просто так. Захотелось.

***

    Мало о ком приближенном к власти не ходят слухи. Они, слухи, как соблазнительные шлюхи. Никогда не знаешь, что получишь от них: удовольствие или же сифилис с ножом в печенке. И каждый проклятый раз люди идут на риск.

    Слухи правят миром. Шлюхи, как это не иронично, тоже.

    О женщине, прозванной за любовь к желтому платку, без которого она не появлялась на обозрении публики, ходили разнообразные слухи. Широкий спектр: от приносящих удовольствие, до откровенно опасных для распространителя.

    Говорить дурно об одной из любимых женщин Красной Гадюки мало кто рисковал. Особенно после тех показательных дуэлей, на которые были вызваны те дураки, кто посмел вслух подумать о том, что данная женщина спит с обоими принцами. Оберин Мартелл крайне плохо отнесся к оскорблению чести своей дамы и любимого брата. Как и его дочери. Пара зрелищных дуэлей с Обарой дали понять нескольким из более молодых идиотов, что язык стоит держать за зубами, а лучше вообще не думать лишнего.

    Женщина в желтом к оскорблениям отнеслась внешне равнодушно, но на каждой дуэли присутствовала, одаривая перманентно побеждающего принца поцелуем. Вторая любовница, Эллария, одобрительно кивала и аплодировала своему мужчине.

    Меж женщинами, должными, казалось бы, соперничать, была поразительная для многих гармония. Они спокойно разговаривали, передавали друг другу детей, весело шутили об чем-то своем и понятном только для них. И принц щедро одаривал вниманием обеих и поровну.

    И это несмотря на то, что Сараби Хилл принесла ему второго признанного сына. Рождение Кову Сэнда невольно, в потом и осознанно праздновал весь Дорн. Ибо оно принесло дожди. Дорн расцвел, ветви в садах почти ломились от фруктов, дети с визгом играли в грязных лужах, заставляя родителей хвататься за сердца, а разлив Серноводной вскрыл неожиданное месторождение золота недалеко от Пекла, что Лорд Уллер счел даром свыше.

    Ответом на сей дар был ответный. Песчаный скакун, такой же золотой, как найденное месторождение. Дворня шепталась, что, увидев коня Дева в желтом начала громко и искренне хохотать. К ее смеху, поразительно громкому и звонкому, присоединился смех Оберина и Элларии.

    Лорд Уллер позаботился о том, чтобы Дева, приносящая дождь, ездила на Ливне.

    Слухов про нее всегда ходило много. В каких-то ее обзывали Химерой, в каких-то Сорокопутом, Девой, приносящей дождь и Девой в желтом. Но все они сходились в одном.

    С ее приходом дела Дорна пошли в гору.

    Говорили, что Дева в желтом была достаточно умна, чтобы к ней прислушивались оба принца, хитра, чтобы ее уважал двор, и красива, как живое воплощение богини. И потому, чтобы не зарились на святое, принц одевал свою любовницу в лучшие ткани, закрывавшие ее с головы до пят. А украшений, которыми ее задаривали, можно было бы засыпать небольшой пруд.

    Когда Дева выезжала на конные прогулки по Теневому Городу, она всегда въезжала в него с руками полными золотых браслетов и колец, а уезжала с обнаженными молочно-белыми руками. Простой народ боготворил деву, приносящую дождь так же, как и ее любовник.

    Воплощение Девы в ней сочеталось с воплощением Матери. Потому что плачущие дети на ее руках затихали, капризничающие малыши в ее присутствии становились паиньками, провожая деву огромными светящимися главами, а грустные дети начинали смеяться.

    Дорн любил ее. А любовь Дорна была так же пылка и долговечна, как и свет его солнца.

***

    Варис с неудовольствием покрутил в пальцах бокал.

    Ланнистеры, Ланнистеры, Ланнистеры. Источник чудовищной головной боли для того, кто действовал в интересах всего Королевства, а не только в интересах конкретной семьи.

    Варис служил короне, а не королю. Или королеве, с какой стороны смотреть. И нынешняя обстановка была не из приятных.

    На троне неуправляемый бастард, считающий себя законным сыном Роберта Баратеона, к тому же сумасшедший. Джоффри Баратеон-Ланнистер-Уотерс был вне контроля своих родственников и Малого Совета. Он был Эйрисом после того, как того забрало Безумие.

    Символично, что якобы сын человека, свергнувшего Безумного Короля, и на деле сын человека, его убившего, был почти полной копией Эйриса Таргариена.

    Только сожжение заживо заменяли избиения людей, издевательства над животными и слугами, и стрельба по проституткам и не только из арбалета.

    И это было тревожно. Потому что безумные садисты имели свойство прогрессировать в своих "забавах". Эйрис тоже не сразу начал сжигать. Все начиналось с простого насилия над собственной женой и попытки домогаться всех ее фрейлин... И не только их.

    Мысли привели Вариса к еще более досадной вещи.

    Каиса Ланнистер. Фрейлина принцессы Элии, дочь Джоанны Ланнистер, бывшей когда-то фрейлиной и подругой Рейлы Таргариен. Когда девочку впервые представили двору, у Вариса было впечатление, что это ее юная мать, почему-то копирующая выражение лица Тайвина, вошла в двери.

    Эйрис это тоже заметил.

    Мастера над шептунами интересовало, с умыслом ли посылал свою дочь Тайвин или надеялся, что мрачное выражение на хорошеньком личике и былая дружба отпугнул Эйриса от его дитя.

    Как бы то ни было, Варису пришлось попотеть, чтобы компенсировать желание Эйриса насильно взять благородную леди, потоком похожих внешне менее знатных. Но, если он правильно интерпретировал ярость, с которой Джейме Ланнистер убивал короля, и то, что девушка предпочла погибнуть в пламени, хотя ее отец явно пытался вытащить дочь из города намекали - Варис недоглядел и Эйрису не хватило девушек с лицом Джоанны. Он дорвался до Каисы Ланнистер.

    Но, поразительно, как Варис сумел это проглядеть. Девушка не подавала виду. Наверное, гордость и страх быть либо отосланной от двора, либо угодить на костер или кровать короля, и последняя пугала ее явно больше, сыграли свою роль, и она никому не рассказывала, кроме брата.

    Отдельно Вариса интересовал временной промежуток этого трагического события. Это не могло быть недавним событием. Как единственный гвардеец в Красном Замке Джейме Ланнистер всегда был при Эйрисе. И он не стал бы терпеть домогательств до сестры. Значит этот трагический секрет унес в могилу кто-то еще. Наверное, сир Геральд. Принц Ливен и Эртур Дейн при всей своей верности такое вряд ли бы стерпели. И если бы не помешали, то сделали бы все, чтобы услать леди из дворца. Скорее всего сразу в Дорн, под крылышко будущего мужа.

    Удивительная, на самом деле, была фигурка. Вторая дочь, сосватанная раньше старшей. Впрочем, оно не удивительно, с учетом того, как усердно пихал Тайвин свою старшенькую амбициозную дочь за Рейгара Таргариена. Но выбор жениха для второй все равно несколько впечатлял.

    Оберин Мартелл. Второй принц Дорна, приличный трофей, если не смотреть на тянущуюся за ним даже в те годы репутацию. Кажется юной леди было три года, когда у выбранного ей в будущие мужья человека родилась первая внебрачная дочь. Сколько их было сейчас? Если Варис правильно помнил, а он редко ошибался в таких делах, девять. И шестеро сыновей. Мало кто могу поверить в то, что у такого человека, как Оберин, есть сыновья, но это было правдой. Даже учитывая катастрофическую сложность с засыланием маленьких птичек в Дорн, Варис знал, что Дева, приносящая дождь родила своему любовнику восьмерых детей. Королевская двойня, а дальше по одному мальчику за раз. Ходили слухи, что она пыталась вновь и вновь добиться рождения второй дочери, но чресла Оберина каждый раз ее подводили.

    И вот за него должна была выйти Каиса Ланнистер? Чтобы быть обреченной принимать весь темперамент мужа на себя? Ох уж эта жестокая родительская любовь...

    Вряд ли девочка смогла бы вынести такое. Даже с учетом ее явно отцовского характера.

    Фрейлина была молчалива и имела в своем распоряжении три типа лица: вежливая натянутая улыбка, искренно-радостная улыбка для очень узкого круга лиц, обычно являющая легкое растягивание уголков губ, и повседневное хмурое лицо, заставляющее некоторых особо впечатлительных от нее шарахаться. Серьезная, исполнительная, не болтливая. Не была замечена в сплетничестве, разнузданном поведении, распивании чего-то, крепче сока, драках и прочем, способном очернить репутацию как ее самой, так и ее Дома, и ее принцессы. Доброжелательная с детьми, не доброжелательная с их отцом.

    Особенно это обострилось после Харренхола, когда принц Рейгар откровенно пренебрег своей женой в пользу девочки всего на год старше самой Каисы.

    Если бы взглядом можно было убивать, растерзанный труп Рейгара свалился бы с коня еще там. На одной почве этого, наверное, принц Оберин и леди Каиса бы сошлись.

    На любви к принцессе Элии Дорнийской и служении ее интересам. Особенно если ее интересы и их желания представляли собой труп неверного дракона, насаженного на копье.

    От мрачной фрейлины, саботирующей приближении к покоям его детей и жены, принцу вздумалось откупаться кинжалом из валирийской стали. Про желание Тайвина Ланнистера овладеть хоть одним клинком из этого металла знали все, но мало кого умеющего смотреть и думать удивило, что девушка оставила кинжал с зазубренным лезвием у себя. После этого мрачность не утихла, а стала еще более кровожадной и жаждущей момента, когда принц оступится. Дарить кинжал человеку, мечтающему вырвать вам печень... Смело. Но глупо.

    Когда до замка дошли новости, что принц украл-таки свою Волчицу, Варис думал, что девушка вспыхнет Диким Огнем. Бледные зеленые глаза обещали мучительную смерть обидчику. Попадись Рейгар Таргариен в руки маленькой фрейлины и, возможно, Цареубийцей называли бы другого ребенка Тайвина Ланнистера. Варис подозревал, что и до Эйриса она после этого попыталась бы добраться. Потеряв всякий страх.

    Впрочем, Роберт Баратеон предотвратил это на Трезубце, а сир Джейме в тронном зале. Наверное, Каиса бы ворчала на брата, будь она жива.

    Если бы она была жива... О, это решило бы массу проблем, хотя, однозначно, создало бы новых. Тайвин Ланнистер мог бы использовать брак своей дочери, даже опозоренной насилием короля, как инструмент для создания связей с Дорном. Или Верой, если бы он отослал ее в септы. Или же дочь могла вернуться в Утес и перенимать опыт управляющей заместо своей тети.

    Если бы победил Рейгар, то она точно бы осталась при его жене, которая бы замолвила словечко перед братом и устроила брак своей любимицы даже в таком положении. В конце концов, в Дорне было проще по многим параметрам.

    Варис покачал головой и отпил вина.

    Возможно, будь она жива, она могла бы держать под контролем хотя бы своих братьев и воздействовать на отца. И у Вариса было бы немного меньше головной боли хотя бы из-за них.

    Но история не знает сослагательного наклонения.