Переместившись в широкий зал, доступный только для артистов, Белла оглядела знакомые желтые стены. По бокам горели прямоугольные лампы, ниже располагались страховочные тросы и крюки. У стен были шведские стенки, турники и маты: если не знать, для каких целей это было поставлено, то можно было все спутать с спортивным залом школы. Выше, на закрепленных обручах, тренировались две эквилибристки — их тела были гибки и натянуты, словно струны. Одна из них, увидев Беллу, что-то указала жестом руки — страховщики тут же опустили конструкцию. Эквилибристка благодарно улыбнулась.

— Белла, звездочка ты наша, — в голосе звучала не то искренность, не то зависть, — Чего ты так поздно? Мы уже начали репетировать, — она сложила руки в замок.

— Репетировала мелкие номера, где не нужна страховка, а что? — парировала Раймондовна, складывая руки у груди, — Их, кстати, уже приняла комиссия.

— Какие же это номера? По охмурению начальника? — с издевкой приплела вторая артистка, которая через несколько мгновений оказалась на земле. — Так нечестно, Белла Прекрасная.

Манежная громко ахнула от удивления. Мерзкие слова пробрали девушку до дрожи в груди. Белла помнила, как Карл Иванович хорошо относился к ее матери, когда та еще была молода, энергична, способна выступать в цирке и покорять сердца зрителей. Даже сейчас он иногда спрашивал Беллу о состоянии Манежной старшей, интересовался жизнью семьи в целом.

Все же, их семья была артистами не в первом поколении, выступая даже во времена последнего императора.

— Завидовать плохо, девочки, — Белла улыбнулась, аквамарин в глазах блеснул, когда она сложила руки у груди.

— Завидовать? Мы все знаем, — артистки переглянулись, ухмыляясь. Щупальца отвращения окутали Беллу жаркими объятиями, заставляя набрать поглубже воздух в обожженное от гнева горло.

— Так и висите на своих кольцах, пока я буду радовать публику новыми трюками, — с выдохом ответила Белла, сдерживая желание то ли заплакать, то ли накричать.

— Белла Раймондовна, — девушку позвал кто-то из страховщиков, с удивлением наблюдавший за всем конфликтом, — Ваша очередь.

— Да, иду, — кивнула Манежная и, театрально поправив волосы, пошла к своей экспозиции для репетиции номера.

***

Вечер. ВДНХ. Белла шла быстрым шагом по аллее, оглядывая всевозможные скамейки и кусты, выискивая нового знакомого. Павел уже ждал девушку.

— Здравствуйте, Белла, — мужчина улыбнулся и встал, направившись в сторону собеседницы.

— Здравствуйте, товарищ Павел, — Раймондовна смущенно улыбнулась, переводя дыхание, — Простите, что задержалась. Репетиции были, понимаете, — начала тараторить Манежная.

— Ничего страшного.

— Так для чего Вы хотели меня здесь видеть? — спросила Белла.

— Хотел бы пригласить Вас для одной встречи в более… уединенное место, — в словах мужчины не было намека на что-то запретное или грязное. Несмотря на открытый тон, предложение было не до конца ясно артистке.

Белла опешила, похлопала ресницами.

— А что? Тут нельзя? Или нас будут подслушивать американские шпионы? — девушка специально перешла на шепот, легкомысленно улыбаясь.

Павел удивленно приподнял брови, пряча легкое раздражение.

— Может быть, Белла, — он усмехнулся, чуть закатив глаза, — Американская разведка не дремлет.

Он подошел ближе.

— Это деловая беседа. Она не может проходить в подобной обстановке, — продолжил мужчина, указывая на пейзаж ВДНХ аккуратным движением руки, и осторожно взял Раймондовну за запястье. — И, возможно, итог может повлиять не только на Вашу судьбу, — пробормотал Павел шепотом, — но и на судьбу страны, — голос был почти у уха девушки. — Вы осознаете ответственность? Если Вы пойдете со мной, конечно, у Вас будет шанс отказаться, но…

Серые глаза впились в нежное лицо. Белла прекрасно чувствовала силу взгляда на себе, странное давление, исходящее от собеседника. Девушка сжала губы, посмотрела в сторону фонтанов, стараясь скрыть испытываемый дискомфорт.

— Я…

— Я? — хватка Павла стала чуточку сильнее. На языке отразилась неуверенность, которую испытывала Раймондовна.

— Я не против, — сквозь зубы пропустила Манежная, кивая.

Павел обнажил зубы в довольной ухмылке, которую тут же скрыл в теплящемся рыжем закате и тенях, бросаемых по воле солнца.

— Замечательно. Пройдемте за мной, — медленным движением мужчина отпустил руку и позвал девушку кивком. — И не отставайте, Белла.

Напряжение, скопившееся в воздухе, испарилось по щелчку пальцев. Белла оглянулась, немного замешкалась и пошла за Павлом. Внезапное доверие ей показалось лучшим решением в моменте. Выйдя на пределы ВДНХ, они направились в сторону спальных районов.

— Куда мы идем? — спросила Раймондовна, смотря в затылок.

Павел промолчал в первый раз. Через минуту Манежная повторила вопрос. Мужчина глянул на нее через плечо, приподняв уголок губ.

— Знаете, что делают с слишком любопытными людьми?

— Что?

— На верблюдах катают, — выпалил мужчина, хмыкая.

Белла оторопела, а затем, обиженно сложив руки, пошла дальше.

— Вы даже это не скажете?

— Вы должны сами увидеть, Белла. Зря нагоняете панику.

— А?

— Спокойнее, Белла. Я же рядом.

— Да, звучит очень успокаивающе, — Манежная неуверенно улыбнулась, чувствуя, как с лица начал пропадать румянец, оставляя бледные пятна.

Спустя минут десять они поднимались на второй этаж жилого дома. Стук каблуков по мраморной лестнице не нарушал покоя спящих граждан. Павел постучал в дерматиновую дверь нужной квартиры — ее открыл какой-то высокий мужчина средних лет в затертом пиджаке. Белла тут же оробела: в голову закрались всевозможные мысли, которые заставили девушку спрятаться за спину знакомого незнакомца. Она вцепилась руками в пиджак Павла, стараясь унять силой мысли подрагивавшие ноги. Мужчины переглянулись, знакомый пожал плечами, щурясь: хватка была достаточно сильной для такой хрупкой дамы.

— Белла, не бойтесь. Это мой знакомый, — успокаивающим тоном произнес проводник Манежной, — Он просто немного поговорит с Вами, задаст некоторые вопросы…

— Я не хочу! — вырвалось с губ девушки умоляющим шепотом, — Можно я не буду разговаривать с ним?..

Мужчина в дверях смущенно отвел взгляд, потирая ус.

— Вам так неприятен мой товарищ? — Павел повел бровью, ожидая, когда Раймондовна отцепится от него. Желание исполнилось через несколько секунд. — Ох, тогда что же нам делать?..

Коллеги переглянулись, а затем уставились на Беллу, которая, кажется, была вот-вот готова ринуться кувырком по лестнице, доверяя только полыхающему страху в сердце.

Перед ней открылось несколько вариантов, которые лежали, словно фишки на игральном столе, словно миры в руках космического путешественника. Один был за пределами подъезда, в неизведанной маленькой квартире. Правда, перспектива пробыть неизвестное количество времени в компании малознакомых мужчин до боли смущала Раймондовну. Особенно в ночное время. Всевозможные противные слухи легко найдут короткий путь до самых известных сплетников Москвы и Цветного Бульвара.

Другой мир, более знакомый и понятный, был за пределами входной двери в дом: знакомые улицы, уже полюбившаяся Москва и простор.

— Товарищ Павел, а может Вы поговорите со мной? — Манежная укусила нижнюю губу, пряча взгляд в пол. Девушка делала вид, что ей и вправду были слишком интересны узоры на плитках. Конечно, ее знакомый прекрасно ощущал исходящий страх. — Вместо него…

Это и была часть негласного плана: создать фальшивый выбор.

— А?

Павел посмотрел на усатого коллегу. Тот кивнул, давая согласие.

— Я согласен, Белла, — он развернулся лицом к девушке и потом сделал несколько шагов от порога, приглашая Манежную войти в квартиру. — Проходите, не бойтесь.

Раймондовна прошла в квартиру. Через несколько мгновений на маленькой кухне ее ждали Павел и его коллега, сидевший на табуретке напротив. На маленьком столе со скатертью стояло две чашки, заготовленные для чая, в хрустальной вазочке лежали конфеты: ассорти, начиная от «Ромашки», заканчивая «Кара-кумом». Белла изумилась такой обстановке на кухне и посмотрела на Павла — тот дружелюбно улыбнулся.

— Что такое? — спросил мужчина, сняв очки. — Вас все еще смущает другой товарищ?

Белла, не зная, что ей сказать, замотала головой.

— Он сейчас уйдет, не беспокойтесь.

Через несколько минут в кухне осталось двое.

— Так о чем Вы хотели меня спросить?

— Во-первых, Белла Раймондовна, Вы прошли вводное испытание. Это похвально! — глаза Павла, которые искрились все время хитростью и незаметным притворством, кажется, стали теплее: то ли от смены обстановки, то ли от мягко падающего света лампы, освещавшей комнату. Без очков мужчина казался более мягким, располагающим к себе, несмотря на серый холод в зрачках.

— Какое испытание? — рука Раймондовной почти дотянулась до конфет. Напряжение снова как рукой сняло.

— Вы не убежали в страхе, когда увидели другого человека.

На лице девушки проступил румянец, а на губах улыбка.

— Вы серьезно? — она еле сдерживала невольный смех.

— Абсолютно серьезно. Чай пить будете?

Белла замерла, держа между пальцев конфету.

— Что?

— Чай черный или зеленый пьете?

— Черный.

Павел встал из-за стола и открыв дверцу кухонного шкафчика, достал заварку в желтой упаковке, поставил чайник на плиту.

— Подождете немного?

Белла изумленно похлопала глазами и прокашлялась.

— Мы реально чай пить будем?

— А почему нет? — мужчина глянул на Раймондовну. — Человек, не выпивший чаю, находится в разладе со вселенной. Как и Вы, Белла.

Манежная, жевавшая какую-то конфету, быстро проглотила кусочек. Выражение ей казалось слишком знакомым, но из-за затуманенной головы она не могла вспомнить первоисточник. Через минут пятнадцать девушка уже с недоверием смотрела в отражение своей кружки с дымящимся черным чаем. Павел же спокойно потягивал приготовленный напиток, изредка поглядывая на Беллу.

— Чего не пьете?

Манежная резко вздохнула носом, тут же отводя взгляд в стену.

— Думаете, что я мог что-то подсыпать?

Девушка в смущении уставилась на собеседника. Кажется, он мог читать ее переживания, как открытую книгу. Все было на поверхности.

— Хотите, я попью из Вашей кружки? — с ехидным смешком предложил Павел.

После такого предложения Белла пригубилась к стакану, выпив за раз почти половину налитого чая. Серые глаза мужчины распахнулись, затем с губ сорвалось одобрительное басистое хихиканье.

— Как импульсивно, Белла.

За окном стрекотали сверчки, дышал уже ночной воздух, смешанный с летней росой, листвой и запахом табака. Вся эта смесь, пробиравшаяся через открытую форточку, успокаивающе влияла на поведение Раймондовной: она тут же вспоминала родное общежитие. Телодвижения девушки стали более раскрепощёнными. Павел взглянул на часы, висевшие на стене: почти семь вечера. В запасе было примерно полчаса.

— Итак, теперь Вы можете обращаться ко мне как Павел Валентинович. Ясно?

Белла кивнула, поставив чай на стол.

— Хорошо, начнем с простого.

Мужчина сложил руки в замок и посмотрел на Манежную оценивающим взглядом.

— Расскажите о своем детстве.

— Что именно?

— Самые позитивное и самое негативное, что помните.

Белла отхлебнула чаю и попыталась залезть себе в голову, сжав руку в кулак на столе. Павел подмечал каждое движение, каждое изменение на ее лице. Манежная вспомнила: когда она была маленькой, то радовалась, когда мама хвалила ее.

Взгляд в кружку. Еле видный аквамариновый блеск отражался, спрашивая:

«А когда ты была печальна?»

Спроси себя — получишь удар в спину от нехорошей правды.

— Когда я… — Манежная вспоминала возраст, — лет в девять сказала ей, что не хочу быть артисткой цирка.

— И что она с Вами сделала?

Белла вся сжалась, а в горле застрял нервный комок. Ей не хотелось выкладывать правду.

— Белла? — спросил мужчина еще раз, ожидая ответ.

— Отлупила меня.

Раймондовна глянула на свою руку, на которой давно не было кровавых следов и синяков. Насилие в семье Манежных было редким, но болезненным, отпечатывавшимся в голове хлестким ударом ремня или руки. Обычно оно происходило из-за непослушания или недостаточной работы над собой ради будущей профессии.

— Это такое воспитание было, я не могу осуждать ее. Она хотела для меня как лучше.

В голове отголоском памяти звучал крик матери, говоривший не слишком нежные слова для любимого ребенка.

Сказав, девушка подняла взгляд на Павла. Тот ошарашенно смотрел на Манежную, затем быстро спрятал появившуюся эмоцию на лице, покашляв.

— И после этого Вы решили пойти по ее стопам? — маска спокойствия накрыла черты мужчины.

— Да.

— Смело, Белла, — выдавил Павел, глубоко вздыхая. — То есть, все Ваши воспоминания крутятся вокруг матери?

Манежная пожала плечами, а затем замерла от своих же мыслей. Пазл в голове сложился. Почему же так? Она нехотя кивнула, не желания принять вывод Павла Валентиновича.

Оставшаяся часть беседы прошла более, чем спокойно. Мужчина затронул еще несколько осторожных вопросов, стараясь узнать Беллу.

Он понимал, что она до этого, в отличие от других кандидатов, не проходила ни бесед, ни комиссий. Ему нужно было помочь наверстать упущенное за столь короткий срок, не упустить поставленной свыше цели, которая ему была не до конца известна. Конечно, своими методами (никто не должен заметить оплошностей системы).

Главное: завоевать доверие, дать мотивацию. Если Манежную выбрали из-за физической подготовки и происхождения, это не значит, что эти факторы покроют более значительные и необходимые.

«И что там в голове у партийцев творится? Вот это авантюры закручиваются, даже ума не хватает!» — промелькнуло в голове Павла, когда он отдавал ей листочек с следующей датой встречи для подобного разговора.

— Все понятно, Белла?

— Да, Павел Валентинович.

— Вот и славно. Был рад поговорить с Вами, — он снова надел очки, — Вас, может, проводить? Уже темнеет, — предложение было сделано из уважения.

— Да ничего, метро работает еще. Успею, спасибо, — кивнув, девушка встала из-за стола.

Мужчина прошел в коридор и открыл собеседнице дверь. Манежная, стараясь быть спокойной, попрощалась с Павлом и выйдя из квартиры, спустилась по лестнице. Оказавшись за пределами жилого дома, Раймондовна ринулась наутек, будто спасалась от сталкера или возможного маньяка, не контролируя ни ноги, ни саму себя. Павел Владимирович наблюдал из окна, видя, как девушка быстро пропадала из его поля зрения.

— И жаль мне тебя, Белла, — пробубнил он под нос, протирая очки, — Будь я на ее месте не только бы бежал, но и накинулся уже с кулаками… Опять хотят совершить невозможное. Не-воз-мож-ное! — цокнул Павел, — Ради великого будущего…

Он посмотрел на часы, убирая очки в футляр.

— Домой надо, к дочке. Надеюсь, что она не сломала чего-нибудь, — прошептал мужчина с нежной улыбкой, записывая добытую информацию.

Поездка на метро смешалась для Беллы в одно долгое мгновение. Девушке было все равно на толпы людей, возвращающихся с работы, на юнцов и стариков. В побеге от мыслей артистка запуталась и случайно чуть не села на другую ветку — Раймондовну образумил какой-то студент, в которого она врезалась. С тихими «извините, пожалуйста», девушка убежала до другого эскалатора и, после, с облегчением выдохнула, когда двери нужного вагона закрылись. Клокочущее сердце забирало последние нотки рассудка.

Родной голос диктора. Родная станция «Динамо». Родное здание общежития.

Готова ли была променять это Белла?

Уже лежа в кровати, кое-как отбившись от упреков друзей, которые удивились ее позднему возвращению, Манежная думала над всем, что произошло с ней в один день. Проблемы и события нервным комком лежали на груди, царапая и согревая.

Она не знала.