Вечер в квартире наступил тихо и незаметно. Ирина, оторвавшись от очередного учебника по авиатехнике, рассматривала убранство в серванте друга. Конечно, для нее это не было какой-то новинкой: Стрелкина не первый раз гостевала у Вениамина. Ее внимание привлекли фигурки слонов.

«И почему Веня запрещает лишний раз прикасаться к ним? Я же… не просто знакомая, как бы.» — подумала девушка, оставив легкую улыбку, отражавшуюся на стекле.

Вновь поборовшись с мыслями, Ира отлипла от серванта и прошла к окну. На подоконнике лежали запыленные книги, обернутые в бумагу, рядом стоял розовый гибискус. Почва была сухой. Стрелкина грустно покачала головой и пошла в ванную, чтобы набрать воды.

Через несколько минут Вениамин оказался на пороге — после посещения Лубянки он был сам не свой. Глубоко вздохнув, мужчина постарался прийти в себя.

— Иришка!

Знакомый голос позвал девушку. Стрелкина тут же вышла из маленькой гостиной, махнув ладонью. Девушка поставила пустую лейку на пол.

— Чего так долго, Вень?

— Работа, милая моя, — оторвал от сухих губ Крысин, опершись рукой о дверной косяк — Пойдем гулять?

— Гулять? А не устал ли?

— В твоей компании я никогда не устану. И я тебе кое-что расскажу, — напомнил мужчина о своем обещании.

Ирина закатила глаза, хмыкая.

— Ага, а потом через час будешь лежать на ближайшей лавке, устало проклиная жизнь, а я молиться, чтобы тебя милиционер с бродягой не спутал.

— Я? Бродяга? — Вениамин тихо засмеялся, — О, моя ты хорошая, ты многое обо мне не знаешь. Расстояния отдаляют. Я, между прочим, давно местная звезда! Я со всеми дружу.

— Верю-верю, — Ира махнула ладонью, поставила руки в боки, — Звезда передряг и миссий.

Крысин хитро улыбнулся на такие слова.

— Так идем?

— Да, идём! — Ира кивнула и убежала в другую комнату, — Только мне теперь собраться надо.

— Мне тоже, так что все нормально, — подмигнув, Вениамин ушел в ванную, чтобы охладиться после жаркой погоды.

Было не слишком поздно и не слишком темно. Покровский бульвар не был слишком люден. Уже зажглись фонари, изредка проезжали автомобили, чаще троллейбусы. Невдалеке здание МГУ возвышенно наблюдало за прохожими. Вениамин и Ирина прогуливались по Покровке, прячась под холодной тенью густолистных деревьев. Выйдя за пределы аллеи, друзья не прекратили разговора: темы были до ужаса простыми и обыкновенными для пары старых друзей, не раз переживавших долгую разлуку. Внимание Крысина привлекла телефонная будка, стоявшая неподалеку с

желтым жилым домом. В голове тут же всплыл план, продиктованный начальством.

«Как же мне сказали? Будет ориентиром?» - в голове милиционера стали появляться странные мысли и воспоминания из прочитанных указаний.

— Иришка, — обратился с привычной нежностью в голосе Вениамин, наклонив голову вбок. — Слушай…

— М? — Ира оторвала взгляд от сидевшего на скамейке черного кота, — Что такое?

— Одно дело есть, — продолжил Крысин. В голосе мелькнули неопределённые эмоциональные нотки.

Ира тут же насторожилась. Обычно после таких слов следовали самые странные, гадкие или изворотливые авантюры.

— Что на этот раз, крысеныш? — с легким вздохом спросила Стрелкина, складывая руки у груди.

— У меня такая идея! Такая! — Вениамин энергично всплеснул руками, затем, подбежав к телефонной будке, открыл прозрачную дверцу. — План такой — оцени по достоинству, — показательным жестом Крысин снял трубку, обхватив ее крепкими, но в какой-то мере изящными пальцами, — Набираешь номер, — он покрутил поворотный циферблат, — и томным голосом спрашиваешь…

Перед тем, как продолжить импровизированный этюд, Вениамин прокашлялся:

— Алло, это сберкасса? — протянул мужчина бархатистым тоном, показательно накручивая пальцем другой руки провод, словно локон волос.

Краем глаза Крысин оценил реакцию Ирины: она прикрыла рот рукой, сдерживая смех пряча удивление от неожиданного поворота. Он в довольстве выгнул бровь.

— Веня, да какая же из меня актриса! Я все навыки-то растеряла! — Ира отмахнулась, смущенно пряча руки за спину.

— С кем я имею дело? С кем… — наигранно цокнул мужчина, — Иришка, недалекая ты моя! Подумай сама: ну кто по телефону поймет, актриса ты или летчица-налетчица? Лица же не видно! — видя намеренное игнорирование, Вениамин глубоко выдохнул, — Ну же, хоть трубку возьми-подержи, — качнув головой, мужчина отстранился от стенки кабинки и в поддерживающем жесте протянул телефон, подмигивая. — Не бойся, она не кусается, если монету не бросить.

Стрелкина, похлопав глазами, подошла ближе и взяла трубку в руки.

— Точно не кусается? — спросила она через несколько секунд с легкой подтрунивающей ухмылкой.

— Точно, свой золотой клык даю, — передав телефон Ире, Вениамин бросил на подругу гордый взгляд.

Стрелкина повесила трубку, не спуская глаз с ехидного лица мужчины.

— Мне нужно будет только это сказать?

— Да, Иришка.

— А как же остальной диалог?

— М?

— Ты собрался кому-то запудривать мозги? — Ира вытянула губы в тонкую полоску, почесывая затылок.

— Увидишь, моя золотая.

— Так! Я не буду лезть в твои… идеи! Ты либо договаривай, либо… — Стрелкина нахмурилась, сложив руки у груди. — Мне не надо, чтобы меня перед отбором повязали!

— Хорошо, только не злись, — Вениамин подошел ближе, положил ладонь на плечо Ирины, заставляя заглянуть в глаза. — Я же не со зла. Это все по закону, для задания. — рука скользнула выше к линии челюсти нежным касанием, приподнимая подбородок девушки.

Чувство стыда, стиснувшее закованное сердце в ребрах, заставило Сириусовну затаить вздох, спрятать возможные ругательства.

— Задания? А что потом?

— Потом тебя сопроводят в безопасную зону.

— Это что еще за операция такая?

— Захват небольшой группировки, — ответил Вениамин преспокойным голосом, убрав руку.

— Так бы и сказал сразу, а то спектакли да намеки, — Ира самодовольно поправила рыжие локоны, ухмыляясь. — Стоп, еще? Ты же буквально вчера… — в карих глазах читалось беспокойство.

— Да-да, знаю! Такова моя работа, милая!

— Веня, я не так представляла свои первые дни долгосрочного отпуска!

Крысин смущенно отвел взгляд.

— Зато какие насыщенные! Ну что, завтра пойдем на это же место? Порепетируем твой выход.

— Да не…

Вениамин в умоляющем жесте сложил руки перед лицом.

— Пожалуйста, Иришка, — пролепетал Крысин, невинно хлопая глазами.

На несколько секунд между друзьями повисло молчание, которое нарушил проезжающий по дороге трамвай.

— Ах, хорошо. Только говорю, что актриса из меня—

— Иришка, — Вениамин радостно накинулся на подругу с объятиями, — Я и не сомневался в тебе!

Мужчина поцеловал Иру в обе щеки, затем отстранился, не снимая маски простодушия. Кажется, что его карие глаза стали чуточку ярче. Стрелкина похлопала себя по лицу, пытаясь спрятать поалевшие черты.

— Да, на базу тебя отправлю!.. — Ира смущенно улыбнулась, пряча взгляд в сторону.

— Все будет под контролем, уверяю. А если что пойдет не так, то дядя Веня их немного проучит, — Крысин подмигнул Сириусовной.

— Ага, а тетя Ира будет прятаться? — отбила фразу девушка.

— Тетя Ира будет мне помогать.

— Хорошо, так звучит интереснее! И в рамках закона, а то…

— Да я все понимаю, — Вениамин хмыкнул, — моя ненаглядная летчица.

Его преданность была животной, такой, что могли позавидовать самые отчаянные любительницы нежных романов. В некоторые моменты жизни Вениамин был готов на крайние и безумные жертвы: лишь бы Ира была в безопасности и спокойствии, лишь бы она одарила его искренней улыбкой. Этого ему было достаточно, так как он боялся разрушить надежную и многолетнюю нежную товарищескую связь, боялся потерять её.

Не могло ли все разрушиться из-за одной фразы, из-за одного «да» не в пользу своих мыслей?

Иногда Вениамин невольно вздрагивал, когда вспоминал свои года, проведенные за границей. Время сгладило ту боль, но первые седые пряди остались на голове вечным клеймом.

Ночь укутала Москву приятно-холодной темнотой. Крысин сидел у распахнутого окна, читая под фонариком книгу со стихотворениями поэтов девятнадцатого века. Где-то далеко во дворах шумела молодежь, где-то распивали алкоголь на лавочках люди из нижних социальных слоев, которых обязательно разгонит милиция и, вероятно, отправит в вытрезвители. Шорохи листьев приводили мысли в порядок после запутанного и морально выматывавшего дня.

Из книги выпала фотография и плавно приземлилась на пол. Вениамин отложил чтение и поднял фото: на мужчину смотрела еще молодая мать в официальном наряде, лицо другого человека было аккуратно вырезано, оставшись пустым тёмным следом. Возможная улыбка спряталась на лице Крысина, сменившись странной скорбью и смятением. Таким же аккуратным движением мужчина убрал фотографию на место, а затем и книгу, спрятав далеко в полку. Он прошел к дивану, где лежала Ира: девушка мирно спала, приобнимая одной рукой подушку. Вениамин осторожно подоткнул одеяло и, погладив подругу по голове, прошел в другую комнату.

Следующий день был контрастом: спокойный, ленивый в начале. Единственным напоминанием о завтрашней миссии для Крысина была та самая будка у желтого дома.

— Ну что, порепетируем? — спросил полуигривым тоном Вениамин, снимая трубку и протягивая ее Ирине, которая уже была готова провалиться под землю. — Ничего страшного, все мы чему-нибудь учимся!

***

«Идут гимнасты, силачи,

Жонглёры бросили мячи,

И всем давно понять пора,

Что наша жизнь игра, игра,

Слепят глаза прожектора…»Белла вновь была в цирке. За несколько встреч с Павлом девушка уже стала по-иному смотреть на слишком знакомые и вычищенные стены и ковры, на гримерки, пропитанные запахом краски, духов, масел и пота.

«Может, это и вправду не мое? Но я же так успешна, так почитаема публикой…» — промелькнуло в голове артистки, когда она припудривалась в своей комнатушке перед финальным прогоном. — «А счастлива ли я от этого? Счастлива, что трачу на это года своей молодости и жизни?»

В этот день должна была быть премьера программы. Обильная пудра, тонкие брови, черные стрелки и щедрые румяна — сценический макияж чрезмерно важен для циркачки, ведь каждый зритель должен уловить пленяющий образ и притягивающий взгляд, всегда сочетающийся с грациозными и воздушными движениями.

Белла умела объединять это. Умела так искусно, что даже самый заевшийся или отчего-то заскучавший зритель не мог не обратить внимание на прекрасную эквилибристку в центре алой круглой сцены.

— Товарищ Манежная, скоро Ваш выход, — дверь в гримерную приоткрылась. Оттуда выглянул Вася, младший брат Вальдемара, подрабатывавший летом в цирке.

— Помню, — Белла кивнула, напудривая кисточкой щеки и подбородок, — Передай, что выйду с минуты на минуту.

Юноша кивнул.

— И еще… Белла, мой брат беспокоится о Вашем состоянии, — вставил он скромным голосом.

— А что со мной не так? — Манежная тут же приподняла брови, принявшись тщательнее разглядывать свое отражение. Всевозможные недостатки были скрыты невесомо-плотным слоем талька и косметического мела. — Взгляд не тот? Губы? Нос?

— Нет, Вы стали более… закрытой и нервной.

На такое изъявление Белла громко ахнула, театрально захлопала глазами, надеясь сохранить черную тушь на ресницах.

— Та-ак! Кхм! — тут же нахмурившись, Манежная продолжила наводить марафет, — Передай своему брату, что у него богатая фантазия. Хотя не надо! — осеклась девушка, — Я сама скажу.

— Понял, — смущенно закивав, Вася закрыл дверь в комнатку.

Раймондовна отложила кисти и с тяжелым вздохом поставила перед собой ладони, соединив большой палец с средним и безымянным.

— Вы должны взять себя в руки, Вас любят зрители, — начала она выдавливать голос, двигая фалангами, смотря в одну сторону, — А мне нужно подготовить Вас в кандидаты, бе-бе-бе-бе-бе! — она сделала тон серьезнее и ниже, глядя на другую руку, — А то отправлю на верблюдах кататься! Сам ты верблюд очкастый! — дерзнула Белла, качая головой.

Через мгновение дверь снова открылась. Вова смущенно уставился на Беллу. Манежная же оробела, чувствуя, как резко начали гореть уши.

— Вы идете, Белла Раймондовна? Вас ждут!

— Иду-иду. Я должна блеснуть перед комиссией, — воодушевленно сказала девушка, затем бросила резкий взгляд на юношу. — Ты этого не видел.

Сохранение баланса, стойка на перше, трюки на вольно стоявших лестницах и жонглирование — во всем Белла сохраняла особую грацию и меру. Комиссия, не находя недостатков, хлопала артистке, когда та опустилась из-под купола на бархатную сцену, поправляя фирменный комбинезон в синих и голубых оттенках.

— Браво, Белла. Как всегда превосходно! — воскликнула одна женщина.

Товарищ Волжанский, реформатор канатоходства, аккуратно похлопал артистке, радушно улыбаясь.

Похвала настолько приелась в образ жизни Беллы, что любое «но» в речи человека могло стать для Манежной настоящей катастрофой. Часто она остро реагировала на критику, начиная злиться либо грозно молчать, скрывая режущие глаза слёзы.

«Я должна быть как она. Я должна быть, как мама.»

— Спасибо, спасибо, — девушка учтиво поклонилась людям, оценившим ее номера.

Некоторые артисты, не сидевшие в жюри, также поддерживающе хлопали юной коллеге. Вася, стоявший среди сидений, не отставал, смущенно хлопая в ладоши, одновременно переваривая увиденную сцену в гримерке. Конечно, некоторые заметили, что улыбка Беллы была в этот раз чрезмерно натянутой, словно лоскут, который вот-вот порежут острыми ножницами. Глаза девушки все также были полны голубого огня и тяги к делу, но этот пожар странно и тихо угасал, подкрадываясь, словно неожиданная и самая печальная смерть.

Вечером была премьера. Цирк был полон и шумен. Аншлаг, чего преуменьшать! Зал рукоплескал каждому профессиональному гостю сцены. Клоуны выводили на громкий смех толпу, гимнасты и эквилибристы завораживали своими умениями, покоряя вершины, взбираясь почти к куполу цирка, паря по воздуху. Свет, цвет, блеск быстро мелькавших прожекторов — все создавало особую динамику и картину яркой цирковой жизни, умещавшейся в зале. Такой активной, живой и существующей по своим тайным законам, которую не способны изменить любые страшные перемены.

Сегодня Манежная, артистка не в первом поколении, испытала очередной всплеск триумфа где-то в груди. Некоторые люди даже несли ей скромные и не очень букеты, благодаря за выступление, как и других артистов. Белла махала каждому, кто махал ей, широко улыбаясь и посылая воздушные поцелуи.

— Спасибо! Всем спасибо! — кричала девушка, держа за руки артистов на финальном поклоне.

После выступления Раймондовна сидела в своей маленькой гримерной, смотря в отражение. Триумф, давший чувство бесконечного счастья и любви к делу жизни моментально угас, будто пылающий уголь, облитый ледяной водой. Пар осознания окутывал Манежную, которая не могла оторвать взгляда от отражения, проводя пальцем у уголка глаза, где немного осыпалась тушь. Сладкий запах подаренных цветов почему-то погружал в дрему. Или может Белле надо было просто отдохнуть? Слеза покатилась по щеке, когда привычный запах помещения, казалось, полностью окутал циркачку. Мгновение обросло шипами тягучей вечности.

«Надо что-то делать. Может, он прав?»

Яркий закат проникал в окно, украшая лучами яркую поникшую комнату. Стрекотали сверчки, трамваи везли своих последних пассажиров: время шло к ночи. Москва отходила ко сну.

Раймондовна вышла через служебный вход. На одном плече у неё была сумка, а в руке лежали неуклюже-аккуратно три букета.

— И как я это в общежитие потащу, боже, — вздохнув, Белла продолжила свой путь до метро. Станции были не слишком людны, из-за чего в этот раз артистка не ловила сотни любопытных и вопрошающих взглядов.

Практически через час девушка наконец перешагнула порог общежития, ввалившись в комнату с охапками цветов. Друзья воодушевленно поздравляли ее с премьерой, соседи, которые были коллегами по работе, повторяли формально-эмоциональное действие.

— Как насчет того, чтобы завтра собраться на квартире? Отметим успех! — предложила одна из артисток. Манежная не сильно знала ее: это была одна из гимнасток возрастом чуть старше Беллы.

Это предложение показалось Раймондовной одновременно отталкивающим и привлекательным. Единение с компанией могло спасти ситуацию, в которой оказалась девушка, дать еще один шанс на исправление отношения к работе.

***

Белый пес выходит на охоту -

Слышен тихий «клац» клыков.

Прячься прочь, благоразумный житель -

Слышишь громкий звук седых оков?..