Электрический будильник бодро звенел, взывая девушку очнуться от уж очень дивного сна. Но недолго музыка звучала, недолго было пальцу его отключить. Варвара проснулась с удивительно хорошим настроением. Потянувшись, растянувшись, она встала с мягкой кровати с аналогичной лёгкостью. Глаза не закрывались медным тазом, а непринужденно раскрылись. Пару моментов, и вот вымыты белые зубы, умыты холодной водой глаза, а вот и жокейская форма не заставила долго себя ждать. Но перед тем, как надеть новые перчатки на свои изысканные ладони, она положила корм не столь активной по утру кошке. Мася, конечно, принялась есть, но было что-то в ней странное. Она как-то, что ли, отталкивала от себя? Хозяйка, сидя на коленках, не поняла что с кошкой. Только подходя к миске, она фыркала и мотала головой из стороны в сторону, а её взгляд и выражение мордочки скорее походило на уличного пса, нежели нежной и грациозной кошки. Варя посчитала хорошей идеей погладить кошку во время трапезы, за что и взялась.Но какое же было удивление когда Мася, по натуре не злая, взъелась, как дикая хищница, протяжно шипя. Она отпрыгнула от миски, как кузнечик. Все доброе сдул Борей, оставив все первобытное. По пути животина задела вазу. Разбившись, осколки и вода четко отделили Варю от домашнего любимца, подобно Адрианов вал Британию. Девочка не потерпела такого. Тихо шикнув в ответ «Дура», она поспешила уйти. Быстро взяв все нужное, она, в конце концов, вышла из дома.

Кошка только раззадорила её, сделав замысел ещё более необратимым и не менее разрушительным. Жуткое выражение лица оставалось таким сравни со статуей. Проходя мост, она посмотрела туда, где в прошлый раз заметила то создание, оказавшееся девушкой ее возраста. Словно находясь в латах и в окружении телохранителя, без капли страха она показала средний палец. За деревьями послышалось слабое тявканье собаки. Это заставило девочку только смеяться, и она пошла себе дальше не спеша.

А меж тем, таившаяся в таёжной тьме, словно под одеялом, облокотившись спиной на ствол и сложив руки на грудь, Алиса смотрела на эту надменную особу. Ее ходьба скорее походила на походку тупой лошадки. Она укоризненно посмотрела на пса, тот замолчал. Лиса снова начала следить за девахой, в ответ выронив с презрением:

— Кобыла.

Школа

Сегодня школа будто старалась соответствовать настроению королевы. Были вымыты полы, старые стены впервые со своего заложения были покрашены, скрывая все недочёты. Сплетницы, сбиваясь в свои гнусные стайки, спешили обсудить насущных и интригующую даму в коневодческой одежде, будто шедшую усмирять буйного коня одним своим авторитетом, разбрасывая по ходу свои волосы. Подойдя к классу, она главным образом не заметила беловолосую жертву среди разношёрстных голов сверстников. Кажись, придется подождать свой час триумфа, но что только не творит грязный и длинный язык. Подойдя к первой шайке одноклассниц, она сразу поспешила уведомить, что у мальчика по имени Антон, это, девушка на стороне! Страхолюдина такая, а здесь у него бедная Полина, которой бессовестный пользуется! И все это она приправила своей харизмой и рукоплесканиями, походя на отчаянную деву, ищущую справедливости, на грани абсурда. Несколько неумных ртов уже ахали и охали, осуждая знаменитого художника, вспоминая по ходу его первые достижения в школе: как Семена ударил, как Катя и толстяк после него появления пропали. Злые языки все повышали свой накал слепой ненависти, доводя его до предела. Пошастав так по нескольким компашкам, можно было сказать что половина параллелей знала о мерзком Антоне, готовясь направить свой, как казалось, "праведный" гнев, но что они могли всей толпой? Каждый крикнул бы свое, сами с собой начали бы грызться, а мальчику поделом и на волю. А вот с лидером мнений уже другое дело. К стенке его и побить! Как думали всякие рыхлолицые подростки, с присущим юношеским максимализмом и образом благороднейших против одного плохиша. Но один ужаснейший все никак не спешил идти на вилы толпы, сильнее им подсобив. Строгий и сильный своей неотвратимостью звонок прервал галдеж правоверных, взывая по кабинетам, уму–разуму учиться. Пришлось побыть послушными овечками и баранами, а кому-то козлами–иудами. Вошел в класс и учитель, по правилам все встали, здороваясь, и по команде сели. Наверное, это последний раз, когда они были не столь опасные и неуправляемые. Тут же чередой поспешили и опоздавшие, по тому, как их встречали, можно было и отследить уровень предвзятости и их отношений с разными учениками. Первой стала Полина, мелодичным голосом извинившись, и мужчина с добротой позволил ей войти. Вторым стал Бяша, встретил его учитель более осуждающее, но с юморком. Чудесным третьим стал не очень приятный Рома, встреченный уже с явной неприязнью, что было замечено в уныло растянутом «Входите». Вот уже должен был начаться урок по математике, как в дверь постучали в последний, четвертый раз. Явился он, Антон.

— Геннадий Васильевич, Можно войти?

— Да проходи, Петров Антон.

— Спасибо.

«Гандон», — больно остроумно кто–то высказал свой уровень развития. Рома недовольно цыкнул, не находясь в курсе последних слухов и домыслов. Но остроухий Антон даже не дернулся, спокойно прошёлся к своей последней парте, под третий десяток корящих и злых глаз.

— Не отвлекаться! — прикрикнул учитель, вернув внимание учеников на доску.

На доске начали выводиться формулы, несомненно, обязанные быть записанными в тетради. Наверное, это то немногое, что могло ребят отвлечь от глядений на белые волосы и ровное, красивое лицо, которое, как им казалось, 

стыдливо уткнулось, не в силах им что-либо противопоставить. А на деле, переписывая все, что было на доске, он отвечал каждому по отдельности, низводя их дух своим спокойным взглядом, говорящим: «И что ты ещё поставишь против меня? Забеги за мою спину, может, хоть там храбрости наберёшься», — и всякий отворачивался, а когда пытались поспеть за учителем, уже ужасно и бесспорно отставали от его быстрых рук. Варвара не понимала, что происходит, почему народ отворачивался, пряча лицо в тетради со взглядом испуганного ребенка. На перемене нужно будет в темпе вальса приобщить ещё троих, переманив на свою сторону. А математик, незаинтересованный в детских драмах, давил примерами, требуя от находящихся использовать то, чего по его заверениям, у них нет, и никто ведь и не додумался даже до этого! Звонок жалостливо отпустил всех. Учитель быстро высказал свое недовольство уроком, отметив работоспособность лишь одного Антона, ставя его в пример осознанности и ответственности. Он ушёл, все поспешили на выход. Варя ловила момент поймать Полину, а уже потом Рому. Как только вышла Полина, Варя выскочила из кабинета. Тормозя по полу перед брюнеткой, она навязала разговор.

— Полина, Полина, Полина! — быстро повторяла она имя собеседницы.

— Ох, привет. Выглядишь встревоженной, что–то случилось?

Варя выставила палец. Она начала издалека. 

— Погоди, погоди, до этого я ещё дойду, — девочка подставила руку под подбородок. — Слууушай, а в каких ты отношениях с Антоном?

Скрипачка застеснялась, чуть покраснела. Издав смешок, она прижала ладонь к лицу.

— В доверительных, Варь, в доверительных.

— Насколько? — по-театральному протянула Варька.

— Ну-с, если так сильно интересует. Доверительные настолько, чтобы лечь на плечо и рассказывать обо всём, зная, что получишь поддержку и никогда осуждение и гнев, а лишь сдержанную и содержательную критику, — Полина резко прервала себя. — Это всё, ну так что случилось?

— А ты не думала, ну как–нить, — сплетница подбирала слова, — перейти на новый уровень отношений? Были мыслишки?

Полина покраснела как переспелый помидор, казалось что сейчас пойдет дым из ее ушей. Она откашлялась.

— Да! Мгм, нет, что за вопросы?

— А я про то, Поля, что за твоей спиной он веселится с другой!

Красная пленка куда–то сползла, оставив по началу мордашку непонимания, а после очень сдавленный, но активный смех.

— Ужас, Варя, шутить уметь ещё надо.

— Но я не шучу!

— Хорошо, хорошо. А как эта девочка хоть выглядит?

Варвара уже ничего не скрывала, она не преувеличивала внешность встреченной, боясь что она не поверит. Главное, чтобы она давила на Антона одним фактом наличия девушки вне школы. Погоди–ка, школа! И тут карточный домик рухнул.

— Варя, как бы объяснить, у нас такие не учатся. У нас же одна школа на весь поселок, здесь все дети учатся, — план все больше разочаровывал, рождённый в пучине сердечных чувств, которые не выдерживали натиск разума. Полина дополняла. — К тому же, очень маловероятно то, что, по твоим словам, наш сверстник свободно филонил. Это село дно ещё то, но не настолько. А кто же тебе такое рассказал?

Эх, Полина – чистое дитя. Для её кристальной души было невозможно представить, что Варвара спланировала это все, чтобы повысить себя в глазах того, кто даже не оценит её стараний. Полина очень походила на Масю, а какова Мася при гневе, ей известно. Полина ждала ответа от ошарашенной девочки.

— Да, да, неважно кто!

— Ну как неважно? Я же должна знать, с кем стоит перестать общаться, не со всеми же разом.

Да Полина, со всеми, одним разом, и не пожалеешь ты, ибо поможешь и вознаграждение мое будет щедрым.

— Я не позволю никому наговаривать на моих друзей ближних, пускай ищут мне замену.

 Шах и мат, Варваре нужно что–то придумывать.

— Знаешь, я не спросила ее имечко. Я сейчас узнаю и приду!

Как огребший шкет, она ретировалась восвояси. «Странно, — подумала Полина, — ей лапшу на уши повесили, а имя спросить не удосужилась». Не нагружая себя плохими мыслями, она ушла.

***

Заманить Полину в своё стадо не удалось, а Рома шлялся по своим, как ей казалось, романтичным–бандитским делам. Белая голова пропала из поля зрения, или же...

Он шел в центре коридора, сотни глаз преследовали его, перешептываясь. Кто–то заимел бесстрашие, конечно, в кругу друзей, и смотрел прямо в лицо парню. А взгляд художника становился все нелюдимее и агрессивнее, напоминая дикого зверя. Нулевые окуляры не влияли на эффект.

Всяк, кто возложил на себя бремя поймать взор этих глаз, быстро отворачивались не в силах к сопротивлению.И силы их возвращались лишь за спиной атланта, пытаясь поцарапать своими языками и незнанием истины.

И вот прекрасное мгновение, перед ним поворот. Если он пойдет дальше под возгласы чужачки, он наречет на себя вечное прозвище трусливого зайчишки! Час истины. Она топнула ногой.

— Антон! Стоять! — командирским голосом приказала Варя.

Антон остановился.Развернулся к толпе на три четверти и к самой девушке. Лицо его было спокойно, не теряя уверенности, он наклонил голову, выгнув бровь. Он ждал продолжения концерта, что намечался этой особой.

— Тоша, а правда что...

— Не называй меня так.

Варя прервалась, он развернулся полностью. Варя боялась, и это было видно. Она чуть было не побледнела, вспоминая те черные склеры глаз и хищный оскал. Толпа не спасала, виднелось в недалёком будущем, что он проигнорирует их и вцепится ей в шею на виду у всех. Но он не делал этого. Антон ждал, чего от него хотят. Когда терпение уже закончилось, он уж было хотел развернуться и продолжить движение, но ему не позволили.

— А все знают, что у тебя девушка есть! И что Полине изменяешь!

Второй резкий разворот, и сердца чуть не выпрыгнули из груди всех стоящих, заставив их отступить, дав больше свободного пространства для него. Потенциальная опасность пугала больше, чем заманчивая идея толпой на одного. Он пугал из всех по одному, трудно было представить вокруг себя ореол защиты, когда все скорее отбегут, обрекая тебя на смерть.

— И? Как зовут её?

Уже второй раз её подловили. Она не могла вспомнить имя той певчей. Второй раз придумать, обмануть! Она назвала первое имя, что пришло на ум.

— Алиса! Её зовут Алиса!

Антон раскрыл глаза, дал слабину. Толпа, ранее запуганная, возвращала свою уверенность при виде по их мнению, глаз напуганного мальчика. Но он не дрогнул, не потерял самообладание. Он обратился к людям.

— Есть ли среди вас Алисы, которым близок я?

Никто не отозвался.

— В таком случае...

Антон запрыгнул к перегородке сверху, зацепившись пальцами, он начал оглядывать всех.Среди скудной палитры цветов не виднелась любимая рыжая девушка, с её красивыми глазами цвета золотого солнца, что греет его душу. Он отцепился, мягко приземлившись.

— Думаю...

— А Алиса, народ, шаболда в поселке новая! — Варя развернулась спиной к Антону, начала отходить от людей задним шагом, размахивая руками. — Вы же знаете, как она выглядит, и знаете, что в школу не поступает, потому что неуч!

Для людей это звучало логично, они начали поддакивать. Начали звучать обвинения от "невинных" детей. «А для чего тебе две девки, урод!», «Сдохни, мудень!», «Я знал, что он на голову больной. Антон видел всех наизнанку, ловко и дерзко отвечая, бесстрашие с обеих сторон начало повышаться.

— А скрывается она, потому что на зверя похожа! Нос такой, а зубы!..

Она начала корявить лицо, пальцами тянуть щеки и глаза, изображая невидимого врага.

— И в лесу они, друг с дружкой!

Варя вытащила губы, руками обняв и начав тереть воображаемую любовницу под всеобщий гогот.

— Антоха, а покажи как ты с ней сосался! Я так не могу!

— Подойди и узнаешь, — Девушка рассмеялась, скривившись и закрыв глаза. — Не спаси...

Была схвачена ее рука, она слабо вскрикнула. Хватило пол-секунды, чтобы притянуть к себе и прижать к стене, никто ничего не успел сделать, им оставалось только смотреть. Испуганный лидер был прижат к стене, как казалось, для поцелуя. Но то, что видела она, не пожелаешь и злейшему врагу. Опять, эти глаза, давящие, область вокруг глаз надулась венами, просвечиваясь через кожу черными линиями. Глаза светились жёлтым цветом. Его рот, нет, пасть! Начала источаться пена, зубы начали удлинятся и становиться острее. Он приближал лицо. Сильные руки прижали ее к стене, приподняв. Ее ноги болтались. Она пыталась отольнуть, сбежать, но не получалось. Парень задал лишь один вопрос: «Зачем?», она не ответила. Он отпустил её. Варвара сбежала к расступившейся толпе. Обернувшись, она увидела, что все те жуткие черты исчезли, а он протирал рот от слюны, но люди посчитали, что он все таки поцеловал. Кроме звука: «Ооо!» и нелепых шуток, люди ничем не подсобили. «Ну так что, целоваться умеет?», «На опыте поц, да?» — она не отвечала, нужно было отдышаться.

— Дебил! — проревела она.

Она продолжила покрывать его трехэтажными до одного момента.

— Что здесь происходит! А ну в сторону все!

Народ воспринял эти слова за зов учителя, и принялись они расходиться, давая проход человеку. Варвара развернула голову. Это была рассерженная Полина с футляром в левой руке, его милое лицо в обыденности стало по зрелому злым. Она хотела поймать подругу за плечо, рассказать о злом Антоне, может и сверстники подтянутся, подтверждая любое слово. Но как только она потянулась рукой, она получила хлёсткий и больной, как от хлыста удар ладошкой.

— Лапы!

Она уже была на середине границы между Антоном и народом.

— Полина, ты все не так понимаешь!

— Да все то я понимаю! — агрессивно выпалила она. — И все видела, и слышала! Глухой хочется стать!

Она кричала на неё, немного наклонившись, раскрыв глаза и рот. Как только Варя впала в ступор, она подошла к Антону, и, положив руку на дальнее плечо, она сдавленно сказала:

— Идём.

— Полина...

— Идём! – уже смотря в глаза, сказала Полина.

Парень послушался и развернулся, девушка в последний раз взглянула на Варвару.

— Видеть их не хочу!

И ушли они, исчезнув за поворотом. Кроме выкриков особо дерзких: «За бабой прячешься!», «Одному слабо?!» ничего больше не происходило. Сборище постепенно расходилось, и так внимание учителей могут привлечь, а новые проблемы ни к чему. Тут послышался голос.

— А ну, чё за тема мутится? Крики чьи-то слыхал.

Столь долгожданный и любимый. Раскатистый, сильный, уверенный, каким он только не чудился. Выйдя из эйфории, она подала голос.

— У Антона, как оказалось, девушка есть!

— Чё, без шуток?

— Каждая собака говорит об этом!

Она ждала какой-то положительной реакции от бандита, а получила разочарованное фырканье.

— Ой, бабские сплетни, заманали.

Варвара была в лёгком недоумении. «Ах да, кодекс, мужская солидарность, — вспомнила Варя. — Но девушка всегда исправит ситуацию». Обдумав положение и прикусив губу, она просто начала говорить все, что взбредёт в голову.

— Антоша мутит с Полиной и ещё с левой девкой. Я его поймала при всех, а он меня поцеловал! А потом увел Полину.

Сколько простых слов взбудораживают голову неокрепшего подростка. На словах о Полине он, сам того не замечая, достал нож. Пара движений, и уже на рефлексе оставшийся народец зашевелился при щелчке и блеске острия бабочки. Он неадекватно улыбнулся, а глаза налились кровью.

— Небось, "бабочки" в животе у него порхают, — последовал жуткий, лёгкий смешок.

Варвара, искренняя фанатка, на грани схождения с ума, не задумывалась о поножовщине и возможных жертвах. Ею обожаемый кумир выдавал те реакции, которые она ждала, словно в театре. И только Бяша, как человек не очень умный, но осторожный, принялся хватать друга за плечи, взывая к анализу слов и в целом остатку разумности и расчёта. Больной на голову, Рома оттолкнул его и поперся за темный угол.

— Д-д-а-а-а, Ромочка, продолжай.

Голос дрожал, в глазах пропала человечность, остались только слепой фанатизм и жажда крови.

И ожидания сложились

Протяни лапы к рассерженной кошке

Докажи, под взор совы

Свою безгрешность

И храбрость

Из темного угла послышался мощный, глухой удар. Стук об стену, и на кафельный пол вывалилась, упав на затылок, голова Ромы. Кто–то из толпы крикнул. Висок Ромы кровоточил, а глаза закатились, рот был раскрыт нараспашку, и, как виднелось, он дёргался, издавая нечленораздельные звуки. Из-за угла выскочил Антон, а за ним Полина.

— Рома!

Антон обхватил руками голову, товарища осматривая ее. Он посмотрел на вставшую позади него Полину.

— Ну зачем!

— Ты мне его жалеть накажешь!? — кричала Полина.

У девушки уже на всех терпения не хватало, вена на лбу надулась от бешенства. Под испуганные взгляды, она исчезла во тьме. Испуганные глаза Вари напоминали зрелую алчу. Всяческие деятели на стенах смотрели осуждающее, некоторые испуганно. Люди все дальше уходили, учительская угроза нарастала, как и массовые вызовы родителей. И вот она одна в белом коридоре, отступив в сторону, смотрит, как Рому, держа под мышки, нес Антон, а Бяша держал ноги. Антон поймал взгляд этих испуганных глаз.

— Зачем это нужно было?

И что-то странное заключалось в словах и в голосе, с каким они были произнесены. В нем слышалось что-то такое, преклоняющее на жалость, что один молодой человек, недавно определившийся, который, по примеру других, позволил было себе надругаться над ним, вдруг остановился, как будто пронзенный, и с тех пор как будто все переменилось перед ней.

И в этих проникающих словах звенели другие слова: «Я брат твой». И закрывал себя рукою бедный молодой человек, и много раз содрогался он потом на веку.

И лишь один вопрос должен быть насущным, обманка это или же истинная личина? 

***

Цель достигнута от части, удостоилась она секунды триумфа. С удовольствием люди встречали ее, редкие даже здоровались. Антон снова в ловушке непризнания и подозрения, но стальной дух был не сломлен, не преодолён, не побеждён. Неугомонную Полину успокоили ею любимый учитель по скрипке и темное лицо директора на заднем плане. А вот у Ромы она не знала, просить прощения или нет? Вред ведь явно на всю жизнь, а под старость проявит себя. Главная цель — завоевание авторитета у главного — не удалась, не достигнута. Полина в плане дружбы — мертва. Это неестественная злоба оставила ужасный осадок, и, каждый раз видя чужачку, она мысленно мыла рот мылом от количества ругательства которого эта девушка должна быть удостоена по полной.

День прошел не быстро, картины смешения с грязью Антона за его спиной уже надоедали, а Бяша недовольно цокал, видя её в периферии зрения. Но наконец-то последний звонок. Ни с кем не прощаясь из новоприобретенных и потерянных друзей, она поскорее вышла из школы.

Снежная тропа, пустая и длинная, самое то для обдумывания всего произошедшего. Натравила на хорошего парня, ни в чем не повинного, всю гниль с языков, Полина ее ненавидит, Рома явно в больнице. «А хотя...» — она сошла с верных суждений, так же, как сошла с тропы по которой шла, позволяя глупому факту наличия большинства за своей спиной, управлять ей. Зачем ей Полина, Антон, Рома, Бяша? Что в них такого? Она — королева бала, она всегда была выше, она считала себя такой. Она вдохновлялась, как ей надумалось, сильными женщинами, проявляющихся лишь в делах вздорных и вредных, для которых неведомы доверие и любовь. Она видела, что такие получают всё, и думала, что может повторить успех мерзостных умов.

Тут она поняла, что сошла с дороги, но не совести давящей а груди, а перед лесом давящий на ней. Лес оцепенял, немного пугал. Он был похож на тот вчерашний, страшный лес.Она развернулась. «Стоит уйти».

— Ты была предупреждена.

Варя повернулась назад.

— Что? — Искренне не понимая происходящего она спросила. Это был волк, прислонившийся боком к дереву.

— Ты была предупреждена! — резко выпрямившийся, проорал он. — Свидетель сова!

Он поднял палец наверх, девочка посмотрела туда. На верхушке мерзлого дуба сидела сова больше настоящей. Она опустила свой холодный взгляд, расправляя крылья. Волк засмеялся.

— Ха-ха-ха! Спеши домой, деточка!

Учуяв неладное, она поспешила удрать домой под ужасающий смех волка.

И действительно произошла трагедия, но это произошло по её вине. Она не поняла, для чего она видела это, и решила воспользоваться этим, утешая свою гордыню и самолюбие, свой фанатизм. Это было справедливо, она получила лучшее, чего и была удостоена. 

Окно в её комнату было открыто. А на кровати Мася.

— Мася?

Она потрогала её, тело было холодным. Она развернула её на спину.

— Мася, Мася! Очнись, дура!

Но кошка не двигалась. Ничего не понимающие родители зашли в комнату. Дочь не поздоровалась, как прошлой ночью, не разделась, а сразу зашла в комнату. Они увидели её плачущей на своей же мертвой кошке.

И её гордое сердце

Разбилось.