Лишь одно у него стремленье,

И другой цели в жизни нет:

Совершить жуткий акт воскрешения

И исполнить тем самым обет

SKELETBAND - «Кровавая любовь»

Вэй Ин, привыкший засыпать и не видеть снов под колыбельную — тихую мелодию гуциня, в тишине сознания зовущую его куда-то в тепло, — просыпается от кошмара. Он вскакивает на кровати, прошибаемый ледяным потом, и все еще видит перед глазами, как собственной рукой переламывает шею Цзян Яньли и бросает ее тело в пропасть, кишащую мертвецами.

Успокоив сердце и сбитое дыхание, он понимает: впервые за тринадцать лет колыбельной не было.

***

Тринадцать лет назад Вэй Ин, утративший в Безночном городе то немногое, что теплило в нем надежду на светлое будущее, практически лишился рассудка. Но он отчасти помнил, как все было.

Послушные его отчаянию мертвецы бесчинствуют и уничтожают заклинателей сотнями. В беспамятстве он оказывается на горе Луаньцзан, и вскоре заклинатели, снова собрав силы по всей стране и преисполнившись желанием мести, приходят за ним. Армия прорывается через сплошную стену нечисти, поднимается все выше, а на небе тем временем собираются низкие непроглядные тучи. Молнии, одна за другой, обрушиваются на лес и людей, армии мертвых и живых сплетаются в урагане из грязи и крови, и среди всего этого, на вершине, прижимая к губам Чэньцин, стоит Старейшина Илина. В его глазах пустота: он и сам ни жив, ни мертв. Контроль происходящего ускользает между пальцев, как и смысл жизни, и он принимает последнее решение — смерть, которая успокоит и его, и всех остальных.

По горе разносится мелодия, которую никто не слышал прежде, сердца заклинателей замирают от страха, а нежить, управляемая звуком мелодии, в неистовстве устремляется к хозяину и рвет его на куски, словно тряпичную куклу. На пороге смерти, наконец-то почувствовавший полноту возмездия, которое он подарил себе сам, Вэй Усянь не жалеет ни о чем. Покой на душе и долгожданная смерть. В противовес его безмятежной кончине природа сходит с ума. Раскаты грома не переставая содрагают землю, и в какой-то момент несколько белых вспышек разрывают небеса и разом бьют в одну единственную точку — место, где еще недавно стоял Старейшина Илина.

От его тела ничего не осталось, и сколько бы потом заклинатели не искали душу, чтобы убедиться в полном уничтожении Старейшины Илина, они находили лишь пустоту.

Тем временем в глухой деревне на другом конце страны маленький Вэнь Юань, отданный под опеку в дом Ло Цинъян, когда-то носящей прозвище Мяньмянь и обязанной Вэй Ину жизнью, лепит из глины статуэтку Вэй Усяня и ставит ее на подставку на подоконнике. Несколько лучей солнца протискиваются из-за хмурых облаков и касаются фигурки, кутая теплым светом. Малыш Вэнь Юань, принявший новое имя — Ло Сычжуй, улыбается, гладит статуэтку по голове и обещает, что всегда будет верить в своего папу (так он втайне зовет его про себя) и помнить о нем. Тогда у новоиспеченного бога войны и появляется первый последователь.

В то же время Вэй Ин возвращается на разрушенную гору Луаньцзан, вовсе не желая жить и искать себе верующих. Погрузившись в депрессию, он проводит там несколько лет. Мучимый кошмарами, он каждую ночь с трудом засыпает, цепляясь за звучащую в его сознании мелодию, подозрительно напоминающую «Призыв». Однако его с трудом обретенный покой нарушают с каждым днем растущие духовные силы и шепот раздражающих людских просьб. Желая разобраться, он спускается к людям и обнаруживает, что последователи темного пути возводят Старейшине Илина тайные храмы, а между ними и светлыми заклинателями идет непрестанная скрытая борьба. С ужасом осознавая, что Цзян Чэн, не успокоившийся даже после его смерти, является самым ярым борцом с его адептами, Вэй Ин все же решает помочь тем немногим, кто не забыл о его заслугах, пусть самому ему до них уже давно дела нет.

Он приходит в поместье к приемному сыну и, не желая вовлекать того в дела богов и демонов, смотрит на него издалека. Мальчик, тайком от семьи, в своей комнате молится глиняной статуэтке Вэй Ина, и тот прислушивается к его просьбе. «Пожалуйста, пусть душа па-… то есть душа Вэй Ина, прибывает в покое, и никто ее не найдет». Чувствуя зарождающееся в пустом сердце тепло, Вэй Усянь все же отрывается от любования ребенком и делает то, ради чего пришел: предлагает пораженной до глубины души его появлением Ло Цинъян стать его бессмертным помощником.

Однако Ло Цинъян отказалась бросать Ло Сычжуя, ничего не рассказав, и они вместе разговаривают с ним.

— Юань, можно я буду звать тебя сыном? — Со знакомым лукавым смехом в шутку спрашивает Вэй Усянь и получает крепкое объятие и тихое «папа».

Обретя в добавок к матери потерянного отца, Вэнь Юань снова теряет их, но хоть для всего мира они оба будут мертвы, теперь он знает правду.

Когда бог войны уже был готов поднять Мяньмянь на небеса, мальчик спрашивает, жив ли его дядя.

— Вэнь Нин? Я поищу, — с улыбкой отвечает Вэй Усянь, зная, что тот мертв.

Переложив на Ло Цинъян все свои дела и заботу о последователях, сам он день за днем тратит на уговоры Верховного бога войны Се Ляня, который один из немногих не осуждает его за безделье и отказ от участия в жизни небес, разузнать, можно ли отыскать останки Вэнь Нина и вернуть того к жизни, пока Се Лянь не сдается и не помогает ему. Вскоре Старейшина Илина узнает, что его верный товарищ и так «жив». Счастливый Вэй Ин облегчает ношу Ло Цинъян, опустив половину ее дел на плечи своего бессмертного друга, а Вэнь Юань обретает еще больше членов семьи.

Разобравшись с делами, Вэй Ин наконец-то отправляется на поиски места, в котором сможет отгородиться от всего мирского и обрести покой. Не справляясь с этой задачей, он сдается и снова просит помощи у Се Ляня, чей муж в шутку советует ему поселиться в по-настоящему глухом месте с таким же отшельником, как он сам. После этого Старейшина Илина обращает шутку князя демонов в реальность и действительно находит приют в подводном царстве Хэ Сюаня. Двое уставших от жизни бессмертных наслаждаются блаженным отдыхом в ненавязчивой компании друг друга.

Постепенно развивающаяся неожиданная дружба скрашивает их одиночество. Вей Усянь живет в подаренной ему тишине, оберегаемой толщей океана, а Хэ Сюань наконец расплачивается со всеми долгами и живет за счет стремительно наращивающего силы и богатеющего бога войны. По мнению демона, у Вэй Ина есть всего один недостаток: время от времени он, преисполненный благодарности, готовит ему есть, и Хэ Сюань давиться этой отравой со слезами на глазах. Вспоминая еду Се Ляня, он думает, что это проклятие всех богов войны.

Так проходили годы, пока из-за пропажи колыбельной, неустанно успокаивающей метания его души, внутри Вэй Усяня не ожило что-то давно забытое.

***

В просторной зале, исполненной в темных тонах и редком серебре, на двух кушетках в разных концах комнаты лежали двое. Хэ Сюань одной рукой держал в руках книгу, второй время от времени беря со столика цукаты. Страницы громко шелестели в тишине подводного дворца. Вэй Ин играл с собственной лентой для волос, перекидывая ее через пальцы в причудливых фигурах и стараясь не позволить композиции развалиться. Когда это все же случилось, он громко выругался и отбросил ленту на пол. Затем с тяжелым вздохом прикрыл предплечьем глаза.

Хэ Сюань отвлекся от книги.

— Что?

— Мне скучно.

— Это хорошо.

Вэй Ин не мог не согласиться, но именно сегодня в нем откуда ни возьмись забрезжила былая энергия, а контролировать ее он никогда не умел.

— Давай поговорим.

— Говори.

Вэй Ин воодушевленно сел и обратил все свое внимание на Хэ Сюаня.

— Мы лучшие друзья.

 — Да.

— А еще друзья у тебя есть?

Ответная реакция оказалась странной, будто Хэ Сюаню было что сказать, но он не решался. Демон поджал губы и снова скрыл лицо за книгой. Вэй Усянь принял это за безмолвный ответ.

— Ясно. Поругались?

— Нет, — решительный ответ. — Ты мой единственный друг.

— Ага-ага, я понял. Ты скучаешь?

— Мне не по кому скучать.

— Да ладно тебе, кто это, из-за кого хмурит брови великое бедствие "Чёрная Вода Погибель Кораблей"?

Хэ Сюань все же отложил книгу и сел.

— Всего лишь старый знакомый. Больше мы не общаемся.

— А ты бы хотел?

— Нет.

— Почему?

— Я устал.

— От него, меня или разговора?

— От жизни.

— Нет, ну это-то я и так знаю, мы же в одной лодке! Ну же, Хэ-сюн, расщедрись на слова, мне из тебя их клещами приходится тянуть.

Хэ Сюань тихо рассмеялся, сел удобнее и взял горсть цукатов.

— Хочешь что-то сказать, так говори, незачем меня перед этим пытать.

Вэй Ин возмутился:

— Мне правда интересно! Но раз уж ты сам меня спросил, так и быть, я поведаю тебе о своей сердечной тоске.

Послышался еще один тихий смешок и оклик прислуги. В комнату вошла служанка с закусками и чаем. Вэй Ин повращал жидкость в своей чашке, затем спросил:

— Не хочешь выпить чего покрепче?

Девушка удалилась и в этот раз вернулась с несколькими сосудами вина. Мужчины подняли пиалы в сторону друг друга и выпили.

Жидкость приятно похолодила и тут же обдала жаром горло, улыбка сама собой расползлась по лицу Вэй Ина, и он довольно сощурился.

— Это "Улыбка императора"?

— Да.

— И много у тебя ее?

— У нас ее много.

Хэ Сюань сделал акцент на "нас", и Вэй Ин расхохотался. С тех пор, как он поселился здесь и Хэ Сюань понял, что у бога войны денег куры не клюют, внезапно все во дворце стало общим, особенно расходы. При этом сам Хэ Сюань только тратил. Вэй Ин никак это не комментировал, потому что ему не было никакого дела до денег, как, впрочем, и почти до всего остального.

— Помнишь ту колыбельную, о которой я тебе говорил?

— Кто-то постоянно пытается призвать твою душу.

— Разве не странно, что я это слышу? Чего только мои последователи не играют да не поют, это ведь капля в море. Наверное, он очень сильный заклинатель, раз пробивается через мою броню.

— Это так не работает.

Вэй Ин деланно насупился.

— Ну а что тогда?

Хэ Сюань выпил еще вина. Закуски на его столике стремительно исчезали, и заботливый Вэй Усянь снова позвал прислугу.

— Думаю, ты сам хочешь слышать эту музыку. — В ответ на лице у бога войны появилось совсем не божественно растерянное выражение, и демон не сдержал смешка. — Надеешься, что это кто-то, кого ты знал?

— Никто не стал бы такое ради меня делать.

Хэ Сюань отправил в рот очередную порцию алкоголя, пытаясь поспеть за Вэй Ином, который внезапно разошелся.

— Ох, Вэй Ин, этот кто-то разбил твое сердце?

Хэ Сюань стал серьезней, и в ответ Вэй Ин скривился, взялся за сосуд вина и выпил прямо с горла.

— Мое сердце давно стерто в порошок, там нечего бить.

Демон покачал головой, размышляя, а затем его губы тронула грустная улыбка.

— Ты принимаешь желаемое за действительное? Какой-то ярый и, скорее всего, обезумевший верующий каждый день взывает к тебе, а ты принимаешь это за игру того человека?

— Кого "того"? Я не говорил ни о ком конкретном.

Хэ Сюань снова покачал головой и понял, что его немного повело. Он взялся за ближайшую тарелку и принялся за еду. Тем временем тоже хмелеющий Вэй Ин возбудился и начал говорить громко, активно жестикулируя. В такие моменты демон даже немного завидовал другу, потому что в нем все еще остался запал.

— И вовсе я не обманываю себя! Я знаю, что это не он, просто иногда приятно так думать.

— Это и есть...

Вэй Ин прервал чужую речь:

— Да-да, самообман, как скажешь, чертов ты голос разума, — его запал начал теряться ближе к концу фразы, а потом он совсем сник. — Не то что бы мы были друзьями, но по крайней мере точно были хорошими знакомыми. В самом конце… Я мало что помню, но, мне кажется, он там был и защищал меня.

— Разве тебя в итоге не порвали на куски?

— А тебя хлебом не корми, дай напомнить мне об этом? Не в тот раз, чуть раньше. Меня могли убить еще в Безночном городе, я же не дурак, меня могло спасти только чудо. Может, это такой же самообман, как и моя любимая колыбельная на ночь, но хочется верить, что это был он.

— Скоро девять вечера, время спать. Спустись к нему и проверь.

— Ты хотел сказать поднимись?

Они оба посмеялись. Хэ Сюань почувствовал, что вторая бутылка вина пустеет, а следом за ней пустеет и голова. Вэй Ин встал, подошел к другу, опустился на колени и быстро заговорил.

— Говорить легко, а как насчет сделать? Я пойду к моему, если ты пойдешь к своему.

Хэ Сюань пристально посмотрел на Вэй Усяня, и в его взгляде забрезжили ледяные черные воды. Ответ не нуждался в озвучивании, Вэй Ин усмехнулся.

— Вот поэтому я и не пойду. Но если решишься ты, то и я.

— Зря сравниваешь.

— Да какая разница? Я уже несколько лет не был в мире людей. Мне там делать нечего.

— Там твой сын.

— Он в самом благородном и чистом месте из тех, что я знал при жизни. Я отдал его на обучение в Гусу, чтобы он не стал мной. Чтобы ровнялся на хороших людей.

— Тебя послушать, так ты само зло.

— В каком-то смысле так и есть.

— Мальчику это не важно.

— Именно поэтому чем меньше в его жизни меня, тем лучше.

Хэ Сюань отбросил пустой сосуд, и Вэй Ин перехватил его в воздухе, чтобы тот не разбился. Хэ Сюань откинулся на спинку кушетки и начал с силой отталкивать сидящего рядом Вэй Ина.

— Малолетний придурок! У меня была семья, и я бы все на свете отдал, чтобы снова их повидать, а у тебя и сын, и друг живые, а ты сидишь тут и распинаешься о том, что им без тебя лучше!

Вэй Ин обиженно надулся, бормоча под нос что-то про свой возраст.

Комната снова погрузилась в молчание, пока Хэ Сюань пьяным голосом не прошептал:

— Я по нему скучаю.

Вэй Ин повернул голову в его сторону и спросил:

— Ты не виделся с ним?

— Нет. Не сравнивай, наши с тобой ситуации разные.

— Разные.

— Насчет Юаня...

— Он молится, я отвечаю.

Раздался тихий смех.

— Так твой сын единственный, кого ты не спихнул на бедных Ло Цинъян и Вэнь Нина.

— Эти двое постоянно жалуются. Храмы растут и множатся, некоторые ордены даже втайне возводят их на своих территориях... А ведь я надеялся, что Юань успеет вырасти и начать мне помогать прежде, чем все так разрастется.

— Как навестить его, так ты плохой пример для подражания. А как запрячь сына делать за тебя работу, так первый в очереди.

— К тому времени волноваться будет не о чем, Лань Чжань уже вырастит его хорошим челове—

Вэй Ин осекся, поняв, что сказал.

— Так его зовут Лань Чжань.

— Для тебя Лань Ванцзы, — недовольно прошипел бог.

Хэ Сюань поднял руки, отступая.

— Как скажешь.

Вэй Ин скрестил руки на груди.

— Поместье семьи Мяньмянь, где ее родители вырастили Юаня, я сполна обеспечивал. Да и у него самого денег столько, что хватит на несколько жизней вперед. Я хороший отец! — Чуть подумав, он добавил: — Я и тебя содержу. Зови меня папочкой.

— Размечтался. Признай, ты боишься им на глаза показываться после всего, что было. Сын вырос и теперь все понимает, а твой Лань Ванцзы и так все помнит. Вот и вся правда.

— Чушь.

— Прав-да, — отчеканил Хэ Сюань. — Если хочешь, можешь привести Юаня сюда. Он будет так поражен обстановкой, что на время забудет, какой у него никчемный отец.

Вэй Ин, уже вернувшийся на свою кушетку, запустил в друга подушкой.

— Придурок. Я не могу привести его сюда. — Разум метался в поисках подходящего оправдания, пока не нашел сносное. — В здешнем храме моя скульптура просто убогая, что он подумает? Что меня тут ни во что не ставят. Я приведу его, если сделаешь хорошую. Очень большую и мужественную.

— Не получится.

— Это еще почему?

— Денег нет.

Вэй Ин потерял дар речи, а когда оклемался, протянул:

— Как это — нет? — Резко придя в чувства, он вскочил: — ДА ЧТО Ж НАДО БЫЛО ТАКОГО СЪЕСТЬ, ЧТОБЫ ИСТРАТИТЬ ВСЕ?!

Хэ Сюань, не выказав и капли стыда, безразлично устроился на боку.

— Я устал. Хочу спать.

Вэй Ин пребывал в смятении, чувствуя массу разных эмоций, пока не опустил руки.

— Ясно. Я дам еще. Сделай статую.

— Сделаю.

— И пусть твои демоны молятся усерднее.

— Будут.

— Черт с тобой. Делай что хочешь.

Когда он уходил, сзади послышался голос с примесью усмешки:

— Я построю еще несколько храмов и позабочусь о том, что с ними ничего не случится. Золото польется рекой!

Вэй Ин, давно смирившийся с положением вещей, ответил:

— У тебя тут кругом реки, а льется в них одна нищета.