Скрежет шёл откуда-то изнутри, будто в самой толще земли тяжело ворочались огромные шестерни. Звук этот продирал насквозь, тянулся сквозь пятки к легким, где отдавал то ли кашлем, то ли неясной тревогой, и ударял в макушку болью.
Коридоры здесь не кончались, он шел по ним уже целую вечность, тягучую, долгую, как темная патока - касался ладонью шершавой стены, и, когда он долго на неё не смотрел, казалось, что под кончиками его пальцев тянется теплая мягкая кожа. Где-то с выпуклыми шрамами ожогов, где-то с влажноватыми ранами, кровь запеклась по краям.
Если бы в этот момент он, как в детстве, взял в руки ключ и провел им по стене, из нее потекло бы горячее, соленое.
Но ключа у него с собой не было.
Под ногами подпрыгивали ступени - здесь было неважно, вверх ты идешь или вниз, здание всё равно не кончалось; стены на лестничных площадках были выложены полупрозрачными стеклоблоками, призванными пропускать свет солнца, но то ли снаружи было пасмурно, то ли здесь в принципе не было солнца.
Пролёты затянуты мутноватой дымкой полумрака. Смотришь вниз, свешиваешься через перила - и не видишь ничего, кроме неясной бездны.
Он отвернулся.
Место мгновенно воспользовалось его слабостью, тем, что он упустил его из поля зрения - ему показалось, что секунду назад он стоял на совсем другой лестничной площадке, хотя в жизни не смог объяснить бы, в чем разница.
Тут же запутался в коридорах. Их здесь было подозрительно много для типовой многоэтажки - здание тряхануло, и снова - скрежет.
Он пошел наугад, положив руку на теплую стену.
Где-то заворочалось тяжелое - на этот раз не загадочные шестеренки, нет, это тяжелое было живым и теплым, он чувствовал это особенно отчетливо - заворочалось и загудело утробно. Он невольно ускорился, задышал чаще, загоняя густой и будто бы покрытый пленкой жира и слизи воздух в легкие. Рука его наткнулась на трубу, что выпирала из стены - труба была горячей.
"Интересно", - подумал он, - "труб здесь раньше не было".
Сначала он ощупал её, зная, что она может исчезнуть, как только он на неё посмотрит - горячая, гладкая, с шероховатостью ржавчины и, может, мха или еще чего-то влажного - и только потом повернулся.
Труба не исчезла. В коридорах неподалеку все еще шумело что-то, кажется, тоже дышало, дышало и гудело, но он не обращал на это внимания. Поверхность трубы была покрыта странными наростами, а на пол с неё подтекало что-то густое и бурое.
Он вздрогнул.
Скрежетало всё громче, он подумал: "Может, это здание поворачивается?". Играет с ним, меняет местами комнаты.
Вновь дотронулся до трубы, в месте, где та исторгала из себя что-то очень знакомое и оттого жуткое до холода в душе - здание будто почувствовало его наглые прикосновения, и трубу прорвало.
Хлынула кровь. Остро запахло железом и солью, горячее пропитало его одежду.
И что-то гудящее в коридорах замерло, а потом тяжеловесно принялось двигаться к нему.
Он побежал. Было скользко, несколько раз он чудом не падал, коридоры ветвились, как мицелий или кровеносные сосуды, и еще никогда он не видел в них дверей. Он задыхался.
Моргнул свет.
Чем дальше он бежал, тем меньше света давали мерклые лампочки, в углах скапливались нехорошие тени, пахло сыростью и плесенью, и скрежетало, и гул только нарастал - во рту пересохло, горели легкие. Но под ногами не становилось менее влажно, словно он всё еще бежал по липкому слою крови.
Он бежал, наталкивался на новые лестничные клетки, на секции подъездов - и стоящие в углу лыжи, стоило ему отвести взгляд, превращались в долговязый темный силуэт, клацающий зубами, и груда коробок будто бы начинала шевелиться и урчать.
Скрежет и гул не затихали, вокруг сгустился мрак - он попытался повернуть, но поскользнулся на повороте и рухнул в кровавую мокроту. Пол под ним был мягким и теплым, пульсирующим, и где-то глубоко под ним скрежетало что-то огромное - но это было неважно.
Потому что то, что следовало за ним, дышащим и теплым, наконец смогло догнать.
Гул впился в голову.
***
Неделю назад он вошёл в здание оранжереи из прохлады влажного сентября – ещё свежего, не промозглого, хотя на прозрачных стенах здания слезами собиралась морось. Билет ему выдали на работе – право магов на доступ к ключам соблюдалось очень ответственно, хотя маги его уровня не то чтобы нуждались в ключах.
Внутри оказалось тепло, но так же мокро, как на улице. Дышали мелкой взвесью увлажнители воздуха, создавая комфортную среду для зелени листьев и многочисленных побегов. Он скинул тёмную кожаную куртку, прошёл к неприметной двери с табличкой «только для персонала» и юркнул внутрь, чувствуя себя персонажем плохого шпионского кино.
Этот ключ представлял собой помещение, засаженное как магическими, так и обычными, но необходимыми в алхимии растениями; среди них пряталось несколько зон отдыха, тут и там отдыхали, восстанавливались экстра-маги: кто-то медитировал, кто-то дремал, опутанный проводками наушников, и это полусонное спокойствие напоминало о соляных комнатах из санаториев советских времен.
Снаружи белым шумом стучал дождь.
Шеф встретила его взглядом – она сидела в дальнем углу, держа в руках термокружку. И он был готов поклясться, что видел, как в её глазах пляшут приглушенные искорки, и от этого по коже тревожно бежали мурашки. Он надеялся, что с ним играют злую шутку запотевшие очки или приглушенный апельсиновый свет небольших ламп, но чувствовал, что это не так.
— Привет, шеф, — он осторожно сел с ней рядом.
Говорить здесь хотелось тихо, как в библиотеке.
— Привет, Велир — она улыбнулась; голос у неё был чуть хриплым, губы – бесцветными и сухими, кожа без грамма косметики казалась почти что беззащитной – и от этого нежной.
— Почему мы здесь? — Он не стал тратить времени зря, открыл потрепанный рюкзак, выудил оттуда ряд артефактов, расположил их на столе рядом с её термокружкой.
— Здесь тихо. — Шеф прикрыла глаза почти что мечтательно, но, видимо, чтобы он не расслаблялся, добавила: — А ещё, я подумала, тебе полезно будет зарядить артефакты.
Велир мысленно выругался, но вида не подал: выложил артефакты в симметричную линию. Последовательно: восковой мелок, камешек с высеченной на нем руной, рваная и склеенная прозрачным скотчем карта таро и пустой флакон-карандаш из под парфюма.
— Чем порадуешь на этот раз?
— Ну, у меня есть две новости. Какая из них какая решишь сам. — Она улыбалась почти что заговорчески, точно что-то затевая. — Ты едешь в командировку, город Мощенск, это здесь недалеко. Там больно много не связанных между собой маг-заболеваний за последнее время, нужно оказать помощь, скрыть последствия, по возможности узнать в чем дело и ликвидировать источник.
— А если это какой-нибудь экстра-самоучка, его тоже "ликвидировать"? — Велир посмеялся бы, но взгляд шефа ясно дал понять ему, что делать этого не стоит.
— Это была первая новость. Вторая: у меня для тебя подарок. Отдала бы прямо сейчас, но там пока с документами возятся, получишь уже во время командировки.
Велир мысленно выругался ещё раз. Все её прошлые подарки у него не приживались, а избавляться от них приходилось со скандалом.
— Супер. Обе новости – просто шик.
— Ну не ерничай так. Недельку поработаешь и ещё два месяца тебя трогать не будем. — Она устало ссутулилась, тонкие кисти обхватили плечи. — Может, нужно что-нибудь из фонда артефактов?
Он фыркнул. Это предложение прозвучало бы уместно, представляй их фонд артефактов из себя хоть что-то, кроме посмешища: самым интересным артефактом там была бесконечная пачка соды, всё остальное вызывало чувство стыда и жалости.
— Нет уж, спасибо, мне с моим привычнее.
Шеф кивнула, потерла виски и прикрыла глаза – она выглядела непривычно уставшей, рыже-русые волосы давно потеряли форму стрижки и оказались стянуты в низкий хвост. От неё едва уловимо пахло сухим шампунем и чем-то по-домашнему сладким, и она буквально засыпала на ходу. Велир догадался, что, стоит ему оставить её здесь одну, и она пойдёт к самому источнику, и ляжет рядом с ним, обхватив руками колени.
Кажется, её дочь очень уж сильно срывает на ней злобу.
— Не хочешь поменяться? — Она неожиданно посмотрела на него; глаза её отдавали желтовато-зеленым, будто стоячая вода, пропитавшаяся солнцем и поросшая ряской. — Может, у меня найдётся что-то для тебя интересное.
— На что? — Велир сощурился – он не собирался меняться, но ему стало интересно, что ей нужно.
— Если честно, я бы хотела перо из крыльев Василя. Сделать охранный амулет для дочери. — Как всегда, она была предельно честной, хотя это давалось ей нелегко.
Велира это резануло, будто ржавое лезвие ножа едва коснулось кожи – несильно, но неприятно.
«Велир, укради, пожалуйста, перо у своего почти что сына, что ежедневно страдает в том числе с моего согласия, ради благополучия моей без того счастливейшей на свете дочери».
— Так попроси, — ответил он грубо, — Василь понимает по-русски. И ты знаешь, что он не откажет в помощи.
«У него и выбора-то такого нет» – мысль оцарапала голову.
Шеф замялась, отвела взгляд, и стало ясно – нет смысла спрашивать у неё, есть ли какие-то подвижки в деле Василя.
— Я пойду, — бросил Велир, сгреб руками артефакты – легко, как карты в колоду, — информацию скинешь, ладно?
Она набрала в лёгкие влажного тёплого воздуха, будто собираясь что-то сказать – и просто выдохнула его через нос, видимо, осознав, что это бесполезно.
По пути домой, укрываясь от мелкого косого дождя, Велир твердил себе: однажды он обязательно уволится.
Он думал иногда: а что его останавливает? Хорошая зарплата, уютная квартира? Возможность помогать людям, которым вряд ли поможет кто-то другой? Василь?
Или простое многолетнее чувство привычки и нежелание отклоняться от привычного курса?
Аргументы "за" и "против" сплетались в тугой клубок, и Велир не хотел даже знать, что будет, если его распутать.
Велир замер у двери в собственную квартиру – по лестничной площадке, прорвавшись сквозь пелену стеклоблоков, гуляли бледные солнечные лучи, прилипали к шершавой ткани клетчатого шарфа. Он долго не мог отыскать ключ, а когда наконец нашёл и попытался открыть, то понял – не заперто.
По полу квартиры тянуло сквозняком, всё было пронизано прохладой и тишиной. На коврике в углу валялись разноцветные кроссовки Василя, с них натекло немного влаги, а под вешалкой нашлась его же куртка. Выглядело всё так, будто он раздевался в спешке – Велир наклонился, поставил кроссовки в обувницу, поднял с пола куртку.
Неясная тревога оплела его сердце, пустила там корни – он прошёл дальше, глазами выискивая Василя.
Квартира была почти что аскетичной, за счёт малого количества мебели в неё свободно проникал пасмурный серый свет, взгляд там притягивали разве что пестрые пледы, рябь книжных корешков и зелень многочисленных растений. Стены тоже оставались пустыми, разве что в комнате, где обитал Василь, болтались несколько гирлянд и плакат с надписью «Надо духовно расти, иначе пиздец», да тянулись к потолку стебли всё тех же комнатных цветов.
Василь нашёлся на полу гостиной – со стороны он больше напоминал груду ветоши для мытья полов, лежал, свернувшись в позу эмбриона. Он редко дышал, ещё реже – чуть слышно скулил, как сбитая машиной собака.
Ему едва исполнилось восемнадцать, а он уже перенёс больше, чем многие взрослые маги. Велир отчасти соглашался – да, это заслуженно, но всякий раз видя Василя в таком состоянии, он чувствовал, как что-то внутри ломается на куски с острыми краями.
Велир знал его ещё тринадцатилетним пацаном, кое-как сбежавшим из отражения, где человечество так и не подружилось с магами – можно сказать, Велир его приютил и выростил – или, по крайней мере, помог вырасти.
Захотелось, как раньше, запустить руку в светлые волосы, влажные от пота, но он побоялся сделать Василю ещё больнее и просто пробормотал вслух:
— Ну тише, ничего, всё пройдёт...
Если ты экстра-маг, нет ничего тяжелее быть не в состоянии помочь человеку, которому плохо и больно. Лишившись большей части резерва, Велир долго к этому привыкал – пытался осознать, что он больше не может даже вылечить простуду и снять головную боль одним простым заклинанием.
Но Василю сейчас не помог бы никакой экстра – он был химерой, и если его собственной магии ему не хватало на восстановление, от заклинаний экстра-магов было бы столько же толку, сколько от подорожника на открытой ране.
Велиру стало интересно: что с Василем делали на этот раз? Проверяли на нем новые артефакты, зелья, заклинания? Однажды ему перемешали внутренности в кровавый фарш и он чудом смог регенерировать, в другой раз – заклинанием извлекли наружу несколько костей из кисти, он отрастил новые, но одну – неправильно, пришлось ломать и накладывать гипс. Были и более дружелюбные случаи – когда-то ему отрастили пару кошачьих ушей, но его это не особенно впечатлило...
По полу тянуло, и хотя Велир догадывался, что вряд ли Василю сейчас холодно, на всякий случай положил с ним рядом пестрый плед.
***
Мощенск вымотал его с невероятной скоростью.
Первые пару дней Велир потратил на то, чтобы осмотреться: городок, если его можно было так назвать, был самым обычным: россыпь косых крыш частного сектора с парочкой дорогих особняков, небольшая светлая церковь на возвышенности – с высоты она выглядела, как восковая свеча, воткнутая в торт, ряд панельных многоэтажек, серых и монотонных – они напоминали огромные детальки «лего», несколько магазинов – как знакомых сетевых, везде одинаковых, так и непонятных, но колоритных «Ранетов» и просто «Продуктов»; кокетливо подмигивали розовыми огоньками пункты выдачи заказов и можно было даже представить себе, что он никуда и не уезжал – если бы не тоска, подобная здесь давлению на большой глубине и не события, которые начали происходить дальше.
Шеф оказалась права – магических заболеваний здесь правда было больше статистической нормы.
В целях конспирации, обычно о таких случаях узнавали либо при помощи магов, работающих в обычных, человеческих больницах и поликлиниках (чаще всего этим занимались студенты экстра, проходящие практику), либо по горячей линии вымышленного НИИ, чей номер был размещен по всевозможным группам, обсуждениям и форумам, в которых упоминались конспирологические теории, странные случаи и болезни.
От коллег из «НИИ» Велир уже получил список адресов, которые нужно проверить. Но шеф решила, что хорошей идеей будет ещё и разместить рабочий номер Велира в соцсетях, связанных с городом.
Поэтому он пробежался глазами по группам вроде «Подслушано Мощенск». Там были как обычные посты «У нас картошка вся за ночь пожухла и сгнила!!! Мэр вообще собирается что-то с экологией в городе делать???», «У воды на Новой улице снова странный привкус...» так и более интересные: «Прикиньте, за ночь вся стена дома обросла грибами. Съедобные, как думаете?»
К немногочисленным комментариям по типу: «Да кому не пофигу на вашу воду, вот дороги когда починят?» добавилось несколько следующего содержания: «Такое может быть связано с колебанием магнитных полей или содержанием в почве и почвенных водах особых педобионтов. Вот номер сотрудника НИИ ЕДВА который этим занимается – ...»
И с тех пор телефон звонил, по ощущениям, без перерыва.
Среди звонивших хватало ипохондриков, но их часть Велир отсеивал несколькими вопросами; ко всем остальным приходилось ездить.
Ситуация вырисовывалась обыденная и одновременно с тем непривычная: в частном секторе стена дома обросла вешенками, хотя сезон ещё толком не начался; балкон однокомнатной квартиры, где пенсионерка выращивала петунии и бархатцы, превратился в настоящие джунгли; в водоёмах и колодцах в воде, напротив, умерло всё, что могло умереть, и она была почти что стерилизованной.
Магия коснулась и животных: у него на глазах пытались взлетать, странно планировали и падали в сухую траву чёрные вороны. Попалась ему и кошка, на которой начали расти ромашки – её это не смущало, а местная детвора была в восторге, но Велир прекрасно знал, каково это – когда твое тело становится питательной средой для растений, и сквозь кожу прорываются многочисленные стебли – и кошку вылечил. Благо, для этого нужно было не применить магию, а, наоборот, забрать её излишек – у Велира на такие случаи имелся артефакт...
Дальше – посреди мусорок одного из магазинов радостно росли и уже пытались начать плодоносить помидоры. Несколько дорожных знаков искорежило, будто кто-то очень сильный пытался завязать их в узел, а потом они рассыпались в ржавую труху.
Дальше...
В общем – обычные свидетельства воздействия «дикой» экстра и интра магии. Вот только обычно такое происходило из-за стихийных вспышек – они случались однократно, магия накрывала определённый радиус и последствия не выходили за его пределы.
А здесь, во-первых, не переставали происходить новые случаи, во-вторых: они были хаотично разбросаны по городку. Велир даже пытался составить карту, уловить логику происходящего, но мысли о происходящем рассыпались, не желая собираться во внятную концепцию.
Он заселился в единственную гостиницу города – здесь, видимо, когда-то был санаторий, но сейчас большую часть здания закрыли. Все здесь казалось смутно знакомым: и старомодные ключики от номеров, и пестрый наливной пол, и вытертое ковровое покрытие, и комнатные папоротники в огромных кашпо... Лифт был сломан, этажи соединяли лестничные пролёты. Лампы тут и там почему-то мерцали масляно-рыжим, а не снежно-белым, их сил не хватало на должное освещение – и полумрак, с одной стороны, навевал ощущение уюта и чего-то домашнего, с другой – лишал чувства безопасности из-за скопившихся тут и там покачивающихся теней.
В первую ночь ему ещё ничего не снилось.
Следующим утром – оно было неожиданно холодным и промозглым, в небе, будто залитом бетоном, скопились тучи и казалось, а по земле ещё стелились остатки тумана, он глянул на список адресов, которые требовалось навестить.
Он спешил к людям, которые связались с ним по поводу странных симптомов. Ветер будто пытался задушить Велира шарфом, тягал его туда-сюда, с лица то и дело приходилось смахивать мелкие капли.
Велир не сразу понял, что что-то изменилось. Его окутала тревога, смутная, будто пелена перед глазами – сверху на неё тяжестью надавила тоска, необъяснимая горечь о чем-то утраченном, и наконец все мысли сковало холодом и страхом. Из носа потекло чёрное и горячее, и он рухнул в мокрую пожухлую бесцветную траву.
И тогда он впервые увидел здание.
Оно не скрежетало, не гремело шестернями и поршнями, он даже толком не мог понять, что видит – только чувствовал тепло от шершавых стен, порой натыкался на мох, влажный от чего-то красного.
В центре здания что-то... было. Он не сказал бы, пульсировало ли оно, или тихонько шелестело, или дышало – оно там просто было.
Холод въедался в кожу, на стенах порой встречались то странные знаки, не похожие на руны или любые другие магические символы, известные ему; то что-то осклизлое и мягкое, наростами торчащее из стен... Он не успел понять, что это – видение отторгло его, послюнявило и выплюнуло, и он нашёл себя там же, где отключился.
Велир провел на земле несколько часов, от неё тянуло сыростью, а сверху то и дело пробрасывала холодная морось. Его трясло, по задней стенке между носом и горлом растеклось простудное жжение. Бесцветные потрескавшиеся губы сковала запекшаяся кровь.
Он нащупал ладонью шероховатость мокрого асфальта, подтянулся, встал на ноги. Свет рыжих фонарей сталкивался с влагой на дороге, расплывался затейливыми бликами, похожими на лунную дорожку на море.
Был ещё день, но такой пасмурный, что, казалось, уже смеркается и наступил вечер.
После этого он вернулся в гостиницу, переоделся, выпил крепкого сладкого чая и начал думать, что делать дальше. Просто ходить и скрывать последствия казалось бессмысленным, потому что случаев было слишком много – и становилось всё больше, а расположение их казалось хаотичным. Это всё равно, что лечить симптомы, не зная, в чем их причина.
К тому же... Велиру случившееся было знакомо. В народе такое называлось «мёртвым ветром» – явление, которое вытягивает магию из магов, артефактов и иногда даже ключей.
А потом возвращает обратно.
Правда, в последний раз он сталкивался с таким, когда его уровень ещё дотягивал до двойки, а не был слабой единицей – тогда можно было почувствовать, как постепенно пустеет резерв, как магия буквально утекает из рук...
Сейчас же он просто потерял сознание.
Велир, поежившись, встал, проверил артефакты – все сейчас были не полезнее мелкого мусора. Вот и заряжай теперь каждый из них по крупицам...
Артефакты тоже были первоуровневые, но даже для того, чтобы зарядить их, ему потребуется не мало времени. По два захода на каждый, итого восемь.
Блядство, вот как это называется.
Он достал телефон – замерзшие руки всё ещё плохого его слушались, набрал номер Шефа. Она ответила не сразу, а когда ответила, динамики наполнил режущий ухо слух младенческого плача.
-- Говори, -- она была не в настроении, голос ее дрожал усталостью.
-- Шеф, -- они не звали ее по имени, только коротким прозвищем, и на то имелись причины, -- это мёртвый ветер. Что прикажешь делать?
Послышался вздох, потом какое-то время из динамиков доносились только детские вопли и шепот "тише-тише-тише", потом она удосужилась ответить:
-- Ищи источник. По возможности скрывай последствия и помогай людям.
Велир выругался, снова включил чайник, комната наполнилась приятным гулом.
-- Шеф, я врач. Я пришел в отдел, как консультант, моя задача...
-- Я помню, в чём заключается твоя задача! Войди в положение. У меня нет сотрудников, чтобы тебе помочь. Я отправлю запрос, но ты же понимаешь, что на бюрократические проволочки понадобится время. Давай мы оба сделаем всё, что в наших силах? -- Она говорила жестко, чеканя слова - необычная манера речи для экстра, но и Велир, и его коллеги давно к этому привыкли.
-- Тебе не кажется жестоким бросать одного мага с первым уровнем на растерзание мертвого ветра? -- Велир давно понял, что их разговор бесполезен, но он был зол и ему хотелось выговориться, в идеале - послать кого-нибудь к черту и швырнуть в стенку телефон - поэтому сейчас он просто трепал шефу нервы.
-- Прекрати. -- Отрезала она. -- Ты не один, подожди еще пару дней.
Он хотел положить трубку первым, но она опередила его и сбросила вызов.
После их разговора Велир долго метался по комнате, думал, что нужно всё же съездить к людям, которые обращались за его помощью, потом - что нужно сесть заряжать артефакты, потом - что нужно выйти на улицу и попытаться поговорить с этим проклятым городом.
Остановился он на первом и третьем.
Пешком идти не рискнул, сел в машину, доехал до нужного адреса - ему не понадобились даже онлайн-карты, город был достаточно крошечным, чтобы в нем не запутаться. Дело было в двух сросшихся между собой курицах - ситуация настолько распространенная и архетипичная, что ее часто приводят в пример в магических академиях. Обратно их, ясное дело, было уже не разделить, так что он заговорил хозяевам зубы и велел утилизировать тушки - просто чтобы те не беспокоились. Хотя такое мясо еще можно было есть - филе этих куриц хорошо сочеталось бы с сыром и брокколи - или ананасами.
Возвращаться в гостиницу Велир не стал - вместо этого он остановился на одной из центральных улиц городка, что знакомо сияла безвкусными вывесками и кое-где мигала разноцветными огнями. Асфальт блестел от дождя, на нем отсветы фонарей и вывесок смешивались в разноцветное бензиновое месиво. Сгустились пепельно-серые сумерки.
Воздух был прохладным и сырым, пахло дождем - Велир вдохнул полной грудью и начал плести заклинание.
Он делал это почти что мысленно, использовал невидимые взгляду жесты - заклинания первого, невесомого уровня, составлялись буквально "на кончиках пальцев".
То, что выбрал он - одно из первых, которым учат магов, резко утративших часть резерва, с тройки или двойки поднявшихся до единицы. Это было заклинание "разговора". С его помощью маги получали информацию из окружения - его применяли к книгам, газетам, телевизорам и телефонам, а иногда - к целым улицам и городам. Действие заклинания считалось очень лёгким, его использование в присутствии обычных людей не возбранялось - потому что эффект мог заметить только маг, заклинание наложивший.
С закрытыми глазами Велир вслушался в тихий шорох дождя, в звонкий перестук капель, в редкий гул проезжающих машин. Потом открыл глаза, сморгнул с ресниц влагу, избавляя взгляд от мутной пелены, осмотрелся - сильнее всего его интересовали вывески, любые объявления и плакаты.
«Агентство недвижимости "Крыши" найдет для вас квартиру мечты», «"... и Серый волк" в кино с девятого сентября», первую часть не разобрать; «Рина Сырникова объявляет марафон исполнения желаний».
Велир вздохнул. Никто не обещал, что будет просто. Такие трюки вообще-то лучше было проворачивать в библиотеках, чтобы те говорили названиями книг, а порой даже распахивали целые страницы – больше выбора, точнее информация. Но о происходящем здесь и сейчас библиотеки ничего не знали, они – теоретики, умеют только шелестеть сухими страницами и морочить голову, если не способны найти ответ.
А город... был городом. Город был шумом – или, наоборот, тишиной улиц, перемигиванием фонарей, всплесками голубиных крыльев, дымом, что тянется по серому небу из заводских труб, визгом колёс мотоциклов, шорохом листьев на ветру. Город точно знал, что происходит и где у него болит.
Поэтому Велир последовал за ним. Пошёл на зов рекламных плакатов и вывесок, поверил дорожным знаком – мир вокруг был мокрым, синий дождливый вечер расплывался разноцветными пятнами, ветер дёргал его то за шарф, то за вьющиеся влажные волосы.
Город вывел его на пустырь.
Тёмная трава вымокла от дождя и прильнула к сырой земле, качались на ветру сухие стебли, вспорхнула с деревьев и разразилась граем стая ворон – чёрные силуэты на фоне пепельно-синего неба.
И больше ничего.
И в тот момент он подумал, что хуже уже не будет.
Но в ту ночь ему начало сниться это проклятое здание – с его мрачными коридорами, бесконечными лестничными пролетами, ведущими вникуда дверьми, и этим грохотом, и пульсацией, и скрежетанием – и тогда он начал сходить с ума.