Ночью ему не давали покоя сны. Днем – терзал мертвый ветер.

Его не отпускал скрежет и грохот, он видел одно и то же многоэтажное здание, оно пожирало его заживо, затягивало вовнутрь – то влажно чавкало мхом и наростами из полупрозрачной кожистой мембраны, содержимое которых он никак не мог определить, то пронзительно молчало, то почти что вопило.

Он думал и не мог понять: что ты такое? Внутренности причудливого артефакта? Чья-то дурная фантазия, сплетенная из магии и снов? Огромный больной дом?

Ответа не было. Только кровавая пульсация, нескончаемый гул и чьё-то дыхание на затылке.

Велир рухнул с кровати, когда проснулся - или, наоборот, проснулся, когда рухнул с кровати.

Сложно было сказать.

Голова болела так, словно в ней ворошили раскаленной кочергой, словно какой-то дурной интра использует его черепную коробку как пространство для резонанса. Тошнило. Он еще чувствовал запах крови и слышал скрежет, но знал, что воспоминания о сне осядут на дно памяти через пару секунд - либо он стряхнет их с себя силой.

Эти пару дней он безостановочно пил зелья, в том числе – на спиртовой основе, пытался уберечь без того раздробленный резерв от стужи мёртвого ветра, восстановить те крупицы магии, которые он терял – но от них будто бы становилось только хуже.

Хотелось полежать еще немного вот так, прижавшись виском к холодному полу - балкон был открыт, снизу тянуло прохладным влажным воздухом, намекавшим на близость дождя и озерной стоячей воды.

Снизу наверняка ещё стелился туман.

В дверь деликатно постучали, но и этот негромкий стук будто впился в голову раскаленными гвоздями. К горлу подкатила рвота, он закрыл глаза и глубоко задышал, бросил: «Входите», не подумав о том, что дверь закрыта на замок, и ключ есть только у него.

Но замок легко щелкнул, и дверь приоткрылась.

Он лежал на полу, и лицо вошедшего ему почти не было видно. Это был мужчина в осенних ботинках и темно-синем пальто, широкоплечий, скорее всего – интра. Для них такие вот замочки в гостиничных номерах, шкафчиках раздевалок, щеколды – были простенькими игрушками, хотя такие фокусы в магическом обществе сильно порицались.

— Господин Шторберг? Я могу чем-то помочь?

Голос незнакомца звучал мягко, низко, будто бы обволакивающе – умудрялся не раздражать Велира, хотя в таком состоянии его довёл бы до срыва любой звон или шорох.

Велир честно постарался ответить, но получилось лишь сдавленное «мгхм-м», сорвавшееся в скулеж.

Он подтянул колени к груди, выдохнул:

— Что вам здесь нужно?

— Я переведён в отдел контроля и помощи населению, приставлен к вам, приказ действует с сегодняшнего дня. Анимал класса псовых, интра третьего уровня.

«Сука, Шеф, ну какая же ты сука» – подумал он, чувствуя, как по телу растекается невыносимая свинцовая слабость.

— Господин Шторберг, вы... в порядке?

— Блядь, — выдохнул Велир, не в силах поднять себя с пыльного холодного пола.

— Нам нужно... — Аккуратно, но настойчиво начал анимал, но Велир прервал его:

-- Да знаю я, что нам нужно! Все, блять, такие простые! — Он не выдержал, сорвался, даже будучи в отвратительном и беспомощном состоянии. — Можете дать мне хотя бы полчаса?!

— Дайте знать, если что-то понадобится. — Анимал тихо вышел, почти что беззвучно закрыв дверь, что до этого отвратительно скрипела.

Велир мог поклясться, что слышал в этом низком, неожиданно приятном голосе недовольные ноты – и вполне справедливо, производить хорошее впечатление – не его конёк.

Тошнота стала невыносимой. Он честно пытался нащупать пол худыми кистями, поднять изможденное тело и дотащить его до ванной комнаты, но его всё равно вывернуло прямо на пол. На этот раз – чистой желчью.

Он не ел как минимум сутки. От сладкого и лапши быстрого приготовления мутило не меньше, чем от всех этих проклятых зелий, а на нормальную еду не хватало времени – да и в таком состоянии он вряд ли вообще смог бы поесть.

Наконец, он встал, ухватившись за край кровати, добрался до ванной. Из зеркала на него смотрело что-то жалкое и даже гадкое в грязной влажной футболке, волосы спутались и где-то ссохлись, а где-то слиплись, глаза и веки раскраснелись от недосыпа, губы растрескались, и нужно было побриться...

Он почувствовал отвращения к себе - и за состояние, в котором находится, и за поведение, и за то, что вместо помощи людям он...

Но на приступ самобичевания и ненависти не было времени.

От анимала Велир, конечно, избавится при первой же возможности, его нервировала и конкретная особь, и в целом сам факт их существования, и то, что ему всё пытаются навязать кому-то в напарники – какая это уже попытка по счёту?

Но сейчас... сейчас чужое присутствие заставляло его что-то делать, а не лежать, прижавшись к полу, и стенать.

Ровно через полчаса в номере было относительно чисто, он хотя бы сгреб в кучу мусор и пустые звонкие бутыльки, вытер пол и заправил постель тонким пестрым покрывалом. Да и себя он тоже привёл в порядок – принял душ, побрился, натянул белую рубашку на ещё мокрую кожу – любимые клетчатые сохли после стирки, и к моменту, когда анимал вернулся в номер, Велир сидел за столом с чашкой кофе и даже умудрялся делать вид, что смотрит в документы.

Анимал вошел в номер уже гораздо спокойнее, зная, что его здесь ждут - скинул пальто, снял ботинки, подошёл к Велиру - теперь у того была возможность наконец-то взглянуть на незнакомца.

А взглянуть было на что. Велир чуть прищурился: в первую очередь внимание привлекали разноцветные контрастные глаза, ярко-выраженная гетерохромия - холод клинка и горечь кофейной гущи. Он такие глаза в жизни видел лишь однажды, и до сих пор никак не мог забыть... Темные волосы этого мужчины чуть топорщились, словно когда-то его коротко постригли по стандартам "фамильярного" отдела, но с тех пор больше никто об этом не заботился; бровь рассекал тонкий белесый шрам. У него были правильные черты лица, но в уголках глаз и на лбу виднелись первые, еще совсем легкие морщинки. Он казался старше большинства анималов - в человеческом обличье им было не больше тридцати - дольше просто не выдерживало тело животного, рассчитанное на иной срок службы, нежели тела людей.

Да и вёл он себя... не так, как положено. Анималы в сути своей оставались животными - беспрекословными, послушными, четко выполняющими поставленные задачи и не отсвечивающими. Этот же фамильярно бросил пальто на вешалку, заглянул Велиру за плечо, осмотрел ряд артефактов, за бесполезностью брошенных на тумбочку - и проделал это всё с невероятной лёгкостью.

Словно к Велиру должна была зайти и послушно сесть надрессированная, готовая к службе немецкая овчарка, а вместо этого вошла собачка декоративной породы, всё здесь обнюхала, потёрлась об ногу и улеглась на спину, выставив мягкий живот.

Нет, - поправил себя Велир, - нет, совсем не так. Скорее - вальяжно прошел внутрь большой и сильный зверь вроде волка, не собирающийся ни нападать, ни подчиняться глупым приказам, и своенравно позволяющий себе улечься в центре комнаты, зная о собственной вседозволенности.

И от этого сравнения Велиру стало не по себе.

-- Извините, -- наконец, кивнул Велир, -- мы не с того начали.

***

Он прибыл сюда затемно, когда на улице еще остро пахло пожухлой травой, асфальтом и ночной прохладой, и можно было расслышать, как бьют крыльями птицы - скорее всего, вороны, и воспоминания об отделе по работе с фамильярами оставались свежими, яркими, как неоновая краска, и болезненными, как электрошок.

Хотя, как ему объяснили, после инцидента с предыдущим владельцем он долго находился в принудительном отпуске, он чувствовал себя уставшим, а резкие движения заставляли нехорошо дергаться и озираться.

Он не помнил ни предыдущего владельца, ни своего имени, ни как вообще оказался в этой по-своему пикантной ситуации. Ему сказали, что последнее - нормально. Что, скорее всего, его поймали и превратили в человека уже во взрослом возрасте, и загнали на работу в департамент магических дел. И выбора у него не было - потому что, с точки зрения местного законодательства, он - собака, а не человек.

Мрачные мысли клубились в голове дымной горечью, и в фойе гостиницы он зашел, низко склонив голову под их весом.

Там оказалось довольно просторно – пол выложен пестрой плиточкой, в огромных кашпо – папоротники с тонкими пушистыми листьями, с ламп на потолке льется желтоватый свет, но главное - помещение дышало уютным сухим теплом и было, куда присесть.

А на ресепшене сидела чудесная юная девушка.

-- Доброе утро, -- он улыбнулся, поправил ладонью темные волосы, -- извините, я ищу человека по имени Велир Шторберг, мне сказали, он остановился у вас.

Девушка улыбнулась ему в ответ, и заговорила тепло и мягко:

-- Доброе утро. К сожалению, это конфиденциальная информация, я не могу вам сказать.

-- Дело в том, -- он не стал сдаваться, -- что меня направили работать с этим человеком, вроде как, я его подчиненный, но мне так и не сказали, где именно его искать.

-- Вы? Его подчиненный? -- Девушка искренне удивилась, и стало интересно: что же там за человек такой, что ее это удивляет?

-- Да, -- он не переставал осторожно улыбаться, стараясь делать это даже глазами - но с ней это не было сложно, он даже сам себе верил, -- у нас тут что-то вроде научной экспедиции.

-- Ну, ученый из него так себе, -- выдохнула девушка. -- Я вам не завидую.

-- А что, с ним что-то не так? Я с ним даже не знаком, если честно...

И так, слово за слово, было выяснено следующее: в каком номере живет Велир, что он не выходит оттуда раньше десяти-одиннадцати дня, что возвращается поздно ночью и часто не может даже ровно идти, а уборщицы (при всем его уважении, здесь их никак нельзя было назвать горничными) то и дело выносили из его номера мусорные пакеты, звенящие стеклом.

Спустя еще полчаса анималом оказались раздобыты: кружка с надписью "любимой сестре" полная горячего чая, бутерброд с докторской колбасой в количестве двух штук и неполная пачка овсяного печенья "Яшкино", точное количество печений определить затруднительно.

Он дождался рассвета: наконец, через большие окна в помещение пролился нежный утренний свет, обещая простор и прохладу.

Теперь не было так уж неприлично подняться к номеру, вслушаться - что удастся разобрать острым звериным слухом через мембрану двери?

Анималу ничего не сообщили о новом владельце, приходилось жадно делать выводы по тому, что он слышит. А слышал он не так много - только нехорошее, неровное, неправильное дыхание и редкие полувсхлипы.

Наконец, он постучал и добился хриплого "войдите". Открыть хлипкий замок двери оказалось сложновато, потому что она требовала меньшего количества магии, чем он мог дать - но ему быстро удалось войти в номер.

И удивление девушки на ресепшене быстро стало анималу понятно.

Тело перед ним было худым до выступающих позвонков и казалось ломким, хрустким, изможденным и пропитанным спиртом. Велир сразу же нагрубил ему, вызывал одновременно жалость, отвращение и раздражение. И как с таким работать?! Он, конечно, честно вышел выжидать положенные полчаса - но эмоции его терзали противоречивые. Как ему объяснили, Велир возится здесь уже несколько дней, и, если он не найдёт источник происходящих странностей, его снимут с дела, а начинать так работу анималу не очень-то хотелось. Он надеялся разобраться с делом, но сделать это, если ты находишься во власти человека, который... не в состоянии даже встать с пола, но которого при этом всё устраивает...

Через полчаса он вернулся в номер, но стучать на этот раз не стал.

За это время Велир начал выглядеть куда лучше. Удивительно, но иногда люди не сложнее, чем зверушки в тамагочи – стоит отмыть их и дать немного пищи (особо требовательным ещё нужна была сигарета или чашка кофе) – и из неприятных, бесформенных, полуживых созданий они превращаются в что-то опрятное, жизнеспособное и даже красивое.

От Велира больше не пахло потом и алкоголем, только мылом и жидким утюгом с запахом, кажется, чего-то миндально-молочного, которым он щедро залил рубашку и ткань, влажноватая, липла к бледной коже. Мокрые волосы сбивались волнами.

Велир царапнул его взглядом.

-- Извините, мы не очень удачно начали. — Произнёс он, поморщившись.

-- Ничего. -- Анимал вдруг понял, что оттаял и больше не чувствует такой уж неприязни к этому человеку - а еще, одновременно с этим, он испытал облегчение, будто все это время ему на голову давил стальной обруч, а сейчас его вдруг сняли. Кажется, Велир не из тех, кто будет бездумно орать и гонять его туда-сюда, раздавая абсурдные приказы и срывая эмоции.

И от этого облегчения тут же стало невероятно тошно. Черт, почему он вообще должен кому-то подчиняться? В этом было что-то неправильное, как неверно сросшаяся кость.

Анимал всмотрелся в Велира: тот выглядел так, будто приболел или вымотался - синеватые круги под глазами, краснота склер, безжизненные растрескавшиеся губы, но самое жуткое - взгляд. Он казался почти что пустым, хотя стоило анималу заговорить, и там то вспыхивал огонек, то пролегала тень.

-- Вам нужно подписать акт осмотра и приема, -- анимал виновато улыбнулся, одним взглядом указывая Велиру на стол, где уже красовалась бутылка зеленого стекла - утренний блеклый свет умудрялся прильнуть даже к ее боку, и по столу рассыпались яркие блики.

-- Да, конечно, -- голос Велира звучал устало, шелестом пожелтевших страниц.

Он поднялся, поправил очки, жестом попросил анимала встать рядом, напротив. Худые, отчего-то почти птичьи кисти коснулись его шеи, обожгли холодом – анимал не шелохнулся, но Велир едва заметно качнул головой, попросил: «подождите», отошёл вымыть руки – когда он вернулся, они были куда теплее, чем раньше.

Велир въедливо его осмотрел, ощупал скулы, повертел голову – тёплые пальцы легли на скулы. Почти на каждое действие он спрашивал согласия или по крайней мере предупреждал о том, что сейчас будет делать. Наконец, попросил его снять водолазку, оглядел шрамы, пробормотал что-то вроде: «ну кто же так заживляет...»

Хотел бы анимал помнить, кто.

Движения Велира были одновременно аккуратными и невероятно уверенными, он знал, что делает – это заставляло чувствовать себя как на приеме у врача, одновременно расслабляло и заставляло волноваться. Он осматривал его не как вещь, на которую, в случае чего, не оформишь возврат, а как человека.

— Вас ничего не беспокоит? Не знаю, не болит, не мешает?

Анимал напрягся: не хватало ещё, чтобы его сейчас вернули обратно. Приятного будет мало...

Будто прочитав его мысли, Велир пояснил:

— Не бойтесь, даже если так, я не собираюсь об этом писать. Хочу понимать, нужна ли помощь, потому что на моей практике уже были раненые-больные анималы, которых придурки из фамильярки выпнули работать.

Он немного стушевался – речь Велира удивительным образом сочетала в себе заботу и грубость.

— Всё хорошо, — выдохнул анимал.

— Хорошо, — Велир вторил ему эхом, сел за стол, будто по привычке бросил: — Можете одеваться.

Анимала это почему-то рассмешило, он едва слышно фыркнул, надеясь, что Велир не расслышал.

— Что насчёт имени? В документах оставили прочерк, а без него не примут.

Сколько неприятных вопросов...

— Я не помню, — признался анимал, прошёлся по комнате, своенравно улегся на кровать, заправленную грубым покрывалом, наследием советских времен. — Зовите, как хотите.

Ветер трепал занавески. Отчего-то от покрывала пахло горечью высушенных трав.

Велир замялся, возмущенно набрал воздуха в лёгкие, всплеснул рукой, но говорить ничего не стал – постучал ручкой по столу, наконец, бросил:

— Ну что ещё предложите?! Может, и «Бобиком» вас можно записать?

— Можно, инструкция по эксплуатации не запрещает, — анимал улыбнулся – он рискнул подначить Велира, уже поняв, что тот так не поступит.

— Ну да, блять, конечно... Анимала-волка... — Велир обернулся, посмотрел ему в глаза, тут же отвёл взгляд, словно обжегшись, надолго замолчал – анимал тем временем смотрел в потолок, местами потрескалась побелка, и вслушивался в каждое движение Велира – что ты делаешь, как дышишь, о чем думаешь?

Старался не нервничать и не злиться – и с каждой секундой это почему-то давалось легче.

— Давайте сделаем вот что, — спустя какое-то время заговорил Велир, — я... ну, вы же понимаете, что имя – крайне сильная магическая печать. Я назову вам одно, и если оно... отзовётся, ёкнет – то оставим его. Только не лгите, бога ради.

Анимал кивнул. Велир снова замолчал, оставив в воздухе пространство для звука шелеста сухих жёлтых листьев, проезжающих где-то вдали машин, свежего осеннего ветра. И когда бдительность была им потеряна, Велир наконец произнёс:

— Константин.

И его будто подбросило. Не просто екнуло, нет – что-то на рефлексивном уровне заставило приподняться, обернуться, посмотреть в глаза тому, кто это сказал.

И то, как Велир это произнёс... он ведь не просто проговорил это вслух, он даже не просто обратился по имени, он будто бы позвал...

И что-то внутри откликнулось.

Глядя ему в глаза, Велир вопросительно наклонил голову – он смотрел въедливо, так, будто ему это тоже было важно.

«Да», – хотел было выдохнуть анимал, но голос его подвёл, и тот лишь беспомощно шевельнул губами.

— Да будет так, — кивнул Велир – будто бы немного растерянно, подписал бумаги и уложил их в бутылку темно-зеленого стекла, и стоило ему закрыть её, как она пропала.

Интересно... раньше, чтобы отправлять письма и документы этим заклинанием, бутылку буквально погружали в воду.

Интересно: раньше – это когда?

И что мог знать этот странный человек, с вьющимися влажными волосами и взглядом, то острым, как лезвие серпа и безжизненная стерна, то мягким, как свалявшаяся овечья шерсть, чтобы позвать его по этому имени?

***

Они шли по путанным, но просторным улицам города - наконец-то распогодилось, и хотя в небе еще виднелись ошметки туч, проглядывало холодное осеннее солнце, и бледно-желтый свет то и дело бил в глаза, застревал в лужах, что скопились в выщербинах асфальта.

На том, чтобы не откладывать работу в долгий ящик, настоял Константин - работать с ним было странно, он вёл себя не так, как обычный вышколенный анимал - общался на равных, улыбался, подначивал, критически относился ко всему, что скажет Велир, умудрялся думать головой и даже навязывал собственное мнение - Велиру это одновременно нравилось и раздражало. Постоянно хотелось бросить что-то вроде: "Если вы такой умный, то не пойти ли вам нахуй?".

Было странным и звать его этим именем. И еще страннее было бы не звать: стоило Велиру взглянуть в эти разноцветные глаза, как он невольно вспоминал Константина другого... и от этих воспоминаний кидало в дрожь.

Или его просто трясло от усталости.

В сумке у Велира пели обрывистую песню склянки из разноцветного стекла, и от одного этого звука мутило.

-- Велир, куда мы идем? -- Спросил Константин, чуть прищурившись - ветер, прохладный и свежий, трепал его отросшие непослушные волосы, из-за чего они лезли в глаза.

-- В больницу.

— В больницу? — Повторил он, будто играл в глуповатого попугая, — ты вроде говорил, что тебе нужно проверить пострадавшего от очередного магического выброса.

— Да, и он сейчас находится в больнице под контролем врачей, — Велир чуть ускорил шаг.

— А как ты вообще об этом узнал?

— Они мне позвонили. Ну, мой номер висит в местных группах, мол, ко мне можно обращаться по странным вопросам и я сотрудник НИИ, изучающий всякую неведомую поебень. Вы, кстати, теперь тоже должны как-то так представляться.

Константин принял неожиданно серьёзный вид – и тёмные брюки, и водолазка не по размеру, и синеватое пальто этому только способствовали.

— Сотрудник НИИ, изучающий всякую неведомую поебень, — повторил он, — я понял.

Велир вздохнул, нащупал в кармане кожаной куртки пачку сигарет, но не нашёл зажигалки – Константин, глядя на это, легко щёлкнул пальцами, разжигая на них крохотный огонёк, протянул кисть к нему.

Чёртовы интра.

Велир наклонился, волосы упали на лицо, закурил, затянулся – немного замутило, но всё же стало легче, – и только потом заметил, с какой жадностью на него смотрит Константин.

Не может же он...?

Да нет, может – стоило Велиру вопросительно протянуть ему пачку, как он решительно вытянул оттуда пару сигарет, и одну зажал во рту, а вторую тут же, как бы между прочим, спрятал в карман.

Раньше Велир никогда не видел, чтобы анималы - и курили.

Интересно...

-- Так и по итогу, что это? Вспышки? -- Константин заговорил только когда сигарета дотлела до половины.

Обсуждать это не хотелось, но нужно было посвятить Константина в курс дела, поэтому мотнул головой:

-- Мёртвый ветер, -- он поежился, но всё же продолжил. -- Вы знаете, что такое мертвый ветер?

-- Смертоносный чад, что несёт разрушение всякому источнику, артефакту и колдуну, иссушая магию до последней капли... -- Как-то высокопарно процитировал мужчина, а потом смешливо прищурился. -- Конечно, Велир, я знаю, что такое мертвый ветер.

И от этого прищура, и от того, как фамильярно и при этом тепло прозвучало собственное имя в чужих устах, Велир неожиданно растерялся.

-- И часто? -- Продолжил допрос Константин. -- Неделя, больше, меньше?

Велир хмыкнул, ответил:

-- Раз в сутки - было, когда я только приехал. Учащается. Вчера накрывало дважды, с интервалом в десять с половиной часов.

Самодовольство мужчины удалось немного сбить - тот озадаченно нахмурился, будто думая, чего бы еще спросить.

Удивление Константина было Велиру понятно - он сначала тоже не поверил в то, что мертвый ветер может накрывать с такими короткими промежутками.

Обычно мертвый ветер, особенно дикий, природный - хотя это явление крайне редкое - накрывал земли с ощутимыми промежутками. Неделя, две или хотя бы несколько дней - было время прийти в себя. Велир впервые познакомился с мертвым ветром еще до того, как появился на свет - когда Мариса, его мать, носила его, мертвый ветер взялся иссушать их земли - это было испытанием и для обычного-то мага, что говорить про беременную экстра-волшебницу - к тому же, беременную уже не в первый раз... Несколько раз доходило до того, что его морально готовились закопать под порогом - но уже тогда Мариса, даже изможденная и с опустевшим резервом, была готова грызться за жизни своих детей.

Хотя главная опасность мертвого ветра заключалась не в том, что он вытягивал магию из людей, земель, ключей и артефактов.

-- И обратные волны...? -- Константина окружила завеса из дыма, и мягкий голос отвлек Велира от пространных рассуждений.

-- Как раз идем разгребать их последствия. -- Кивнул Велир.

После мертвого ветра магия всегда возвращалась. Только забирал он подконтрольную, домашнюю, а возвращал дикую и необузданную, и последствия обрушения такого количества природной магии сложно было предугадать. Посевы могли вымахать выше человеческого роста, а могли сложить головы на рыхлую землю и зачахнуть; несколько животных на пастбище рисковали срастись в одно большое безобразное создание, порой безобидные мыши становились настоящими монстрами... Технически, это была та же вспышка - только вспышка хотя бы была проявлением ничейной природной магии, а мертвый ветер отбирал у магов то, что по праву принадлежало им.

И последствия обратных волн маги встречали беззащитные, с пустыми резервами. 

Какое-то время они шли молча, а потом Константин снова окликнул Велира:

-- И как давно в последний раз накрывало?

-- Ночью, -- он задумался, не сразу понял, к чему этот вопрос. -- Часов восемь назад.

Воспоминания неприятно облепили его будто бы холодным ночным потом, рот обожгло фантомной горечью зелий и рвоты - когда у тебя едва ли первый уровень и расколотый резерв, выстоять мертвый ветер - задачка со звездочкой.

А потом он и сам почувствовал этот неприятный гул, и чувство, с которым холодок расползается по коже, и она покрывается мурашками.

Велир выругался, плечи его как-то невольно сжались и он потянулся к небольшому рюкзаку, худая ладонь утонула в холоде склянок - ну, где же...

Он не успел чего-то найти. Его отстранили, дернули в сторону и прижали к себе - мягко, но с такой силой, что вырваться он не смог бы при всем желании. Он уткнулся в шею Константина - чувствовалось тепло и не запах, скорее, воспоминание о запахе дешевого одеколона. Прижимая его к себе одной рукой, другую Константин сложил в затейливый жест - насколько Велиру было видно, не защитный, направленный на что-то другое.

И в этот момент накрыло с головой. Мертвый ветер поднялся вместе с настоящим, сорвал с деревьев выцветшие поржавевшие листья, растрепал им обоим волосы, потянул в сторону края рубашки и полы пальто...

Но больше не было удушающей тоски, ничего не пыталось вместе с магией вытянуть из него душу, раскрыть клетку ребер, раздавить сердце. Больше не хотелось перегрызть себе вены.

Было тепло, его словно закрыли в объемный защитный кокон из чужих крепких рук, и он слышал, как чужие легкие гоняют воздух, как пульсирует чужое сердце.

-- Все хорошо, -- Велир не столько услышал эти слова, сколько почувствовал их тепло на коже возле уха.

 Он замер - и не шевелился следующие пару минут, только ветер всё яростнее терзал рубашку и вьющиеся волосы - а потом всё закончилось, и анимал его отпустил, как ни в чем не бывало.

Стало зябко.

Быстро билось, трепетало пойманной птицей сердце. Пересохли губы.

-- Я не просил, -- огрызнулся Велир; тело его словно онемело, будто сделанное из пропитанной кровью ваты и марли, и движения давались ему тяжело.

-- Тебя трясло, -- анимал пожал плечом, -- жестоко отправлять в такие условия мага с первым уровнем.

Велир заморгал, и понял, что перед глазами стоит мутная матовая пелена слёз.

-- Константин, -- проговорил Велир сквозь зубы, -- идите к чёрту.

Какое-то время он просто вдыхал утреннюю прохладу, пытаясь успокоиться, потом вновь обернулся на Константина. Его укололо виной - он вновь сунул руку в карман куртки, нащупал там шуршащую обертку шоколадки, протянул ее Константину - тому нужны были силы после применения такого заклинания. Но Константин посмотрел на него недоумевающе, мол, ты это серьезно?

И тогда Велир понял - да, точно, он же анимал.

Черт.

-- Извините, -- выдохнул он, -- я совсем забыл.

Шоколад ведь является для псовых почти что ядом...

-- Ничего, -- Константин мягко улыбнулся, пожал плечом - и почему-то даже это простое действие заставило Велира чувствовать себя ведомым, а не ведущим...

И он совсем запутался.

-- Я... пойдемте поедим? Пациент сейчас находится под наблюдением врачей, зато нас жалеть никто не собирается, -- голос его снова покрылся налетом ворчливости, она защищала от всего остального.

-- Сначала наденьте кислородную маску на себя? -- Понимающе кивнул Константин, и Велиру стало совсем уж странно.