- Ха-ха-ха, сраный сопляк, ты действительно настолько тупой и думаешь, что князь Аньлэ был твоим другом?! - визгливые ноты в голосе Ци Жуна режут слух всем присутствующим, вынуждая Его Высочество Тайхуа сжать кулаки так, что на ладонях выступает кровь. - Да он тебя ненавидел, как и весь народ Сяньлэ! Мы все только и ждали подходящего момента, чтобы уничтожить вас, грёбаные юнъаньцы! А вы сопли распустили, уши развесили да поверили! Так вам всем и надо! Так...

Голос оборвался, захлебнувшись на полуслове, и Се Лянь, что мысленно морщилась от, как она надеялась, давно позабытой ею манеры разговора дражайшего братца, с любопытством наблюдала, как отрубленная верхняя половина туловища Ци Жуна описала красивую дугу и шлёпнулась неподалёку от неё. Хуа Чэн вовремя успел загородить собой Богиню, чтобы капли крови не попали на её белый наряд, и хмуро наблюдал, как Лан Цяньцю хватает одной рукой эту половину туловища за волосы, а другой — нижнюю часть и кидает всё это в большой котёл с кипящей водой. Ци Жун заливается безумным хохотом, корчится от дикой боли, но даже в этом положении остаётся верным себе и продолжает осыпать проклятиями Бога Войны до тех пор, пока не замолкает окончательно.

- Он мёртв? - холодно спрашивает Се Лянь.

- Нет, разумеется. - отвечает Князь демонов, продолжая заслонять её собою, но теперь уже от Лан Цяньцю. - Чтобы убить демона, нужно уничтожить его прах, и я не знаю, где Ци Жун его хранит. Боюсь, он всё же даст нам о себе знать, пусть это будет и не скоро.

Лан Цяньцю в это время оборачивается к ним. Хуа Чэн демонстративно кладёт руку на Эмина, давая понять, что так просто уступать свою Богиню всяким небесным соплякам не намерен. Тот в ответ стискивает зубы, закрывает на мгновение глаза, а открыв их, говорит:

- Я доложу на Небеса о произошедшем. Я не буду требовать от вас, советница, идти со мной, всё равно вы никуда не денетесь от правосудия. Я лишь хочу, чтобы справедливость восторжествовала и мои родители могли упокоиться с миром, как и все остальные гости с Золотого пира. Тем более, что этот проклятый демон сумел сбежать, и мне необходимо найти его. Я продолжу требовать от Владыки поединка с вами, но сейчас я занят другими делами. Надеюсь, что вы не будете бегать от меня и дальше, верно?

Губы Се Лянь тронула слабая улыбка, хотя выражение глаз оставалось совершенно серьёзным.

- Разумеется, я не сбегу. Но повторюсь, ты погибнешь, если мы скрестим мечи.

- Этого нам знать не дано, Советница. Думаю, Небеса рассудят, кто из нас прав, а кто виноват. - сказав это, Лан Цяньцю отвесил поклон и стремительно покинул пещеру, даже не оборачиваясь.

Се Лянь несколько минут стояла, смотря ему вслед, после чего подошла к котлу, заглянула в него, чтобы убедиться, что Ци Жуна больше нет, во всяком случае в том обличье, в котором он провёл все эти века, и после обернулась к Хуа Чэну. Тот всё это время молчал, боясь прервать её размышления и страшась заговорить с нею. Его план по разоблачению Ци Жуна и снятию вины с обожаемой богини с треском провалился, и сейчас он испытывал перед ней лишь стыд и досаду за свою несостоятельность.

- Послушай, Сань Лан... - Се Лянь явно испытывала некоторое смущение от того, что ей приходилось просить постороннего о помощи. - Думаю, на Небеса мне сейчас возвращаться особо смысла нет, так не мог бы ты пустить меня переночевать в свой Призрачный город? В гостиницу какую или могу спать на улице. Я не привередливая! Обещаю, что приложу все усилия, чтобы на этот раз ничего не разрушить и не поджечь!

Хуа Чэн в ответ посмотрел на неё с такой странной смесью нежности и горечи, что у Се Лянь перехватило дыхание. Нет, мысленно приказала она себе, даже не думай о таком! Помни о своём пути совершенствования! Всё равно тебе не на что надеяться...

- Конечно, цзецзе, как пожелаешь. И незачем спать на улице, - рассмеялся он. - В Доме Блаженства достаточно прекрасных комнат, обставленных со всеми удобствами. Выбирай любую, какую захочешь, хоть мою.

Се Лянь почувствовала, как краснеют кончики её ушей.

- Что ты, я бы и не подумала стеснять тебя до такой степени, мне вполне подойдёт любая другая комната.

- В таком случае, - Хуа Чэн достал из кармана игральные кости и подбросил их на ладони. - Чувствуй себя как дома, цзецзе!

***

Лан Цяньцю преклонил колено перед Владыкой Цзюнь У.

- Докладываю! Мне удалось выяснить, что среди организаторов резни на Золотом пиру был мой бывший друг, князь Аньлэ, что являлся прямым потомком царского рода Сяньлэ. Также ему помогал один из Непревзойдённых демонов Ци Жун, что в прошлом являлся также членом этой царской семьи.

- А что насчёт Её Высочества Наследной Принцессы? - Владыка стоял спиной к нему и задумчиво смотрел на карту Поднебесной, где светились яркими звёздочками его храмы.

- Это мне не удалось точно выяснить, - стыдливо опустил голову принц. - Но она не отрицала своего участия в этой резне. Однако меня смущает поведение Алого князя демонов. Он явно знал больше того, что известно мне.

- Хочешь рискнуть, и допросить его? - Цзюнь У лениво повернул голову в сторону Лан Цяньцю.

- Нет, всю правду может рассказать именно Ци Жун, как соучастник, а значит, я должен найти в первую очередь его. Прошу Владыку приостановить суд над Советницей Фан Синь, на время, прежде чем я найду Зелёного фонаря и выпытаю у него всю правду.

- И? Сколько времени тебе понадобится? Не забывай, что суд над Небожителем, что обвиняется в подобном страшном преступлении, это не игра и не шутка. Мы не сможем тянуть время до бесконечности.

Лан Цяньцю вскинул голову и с жаром ответил:

- Дайте мне пять... Нет, три дня! И я добуду и Фонаря, и все доказательства!

Цзюнь У повернулся к нему всем телом и некоторое время пристально смотрел ему в глаза, словно гипнотизируя. Лан Цяньцю тихонько сглотнул, не ожидая, что взгляд Владыки окажется настолько тяжелым, что даже ему, Богу войны, стало не по себе от этого.

- Что ж, да будет так! Даём тебе три дня. По истечению этого срока состоится суд. Если ты не успеешь к этому времени, то Мы будем судить на основе той правды, что Нам известна. Тем более, что признания со стороны Наследной Принцессы у Нас уже имеются. Возражения?

Владыка несколько насмешливо выгнул бровь, словно перед ним был не четырёхсотлетний Бог войны, а нашкодивший ребёнок.

- Нет, никаких.

- Что ж, - Цзюнь У вновь повернулся к нему спиной, разом утратив интерес к разговору. - В таком случае ты свободен.

Ещё никогда Лан Цяньцю не был так рад от того, что разговор с кем-то наконец был завершён.