На четырёх столпах судьбы

Конец ноября в Сеуле — это ожидание зимы, тёплый шарф и объёмный пуховик, в который так удобно закутаться. В этом году холода хоть и наступили рано, первый снег не торопится покрывать землю белым ковром, будто даёт людям немного времени насладиться шуршанием опавших листьев и хлюпаньем луж под ботинками.

А в центре Сеула в банкетном зале одного из ресторанов весь вечер шумно. Несколько столов составлены вместе, от разнообразия закусок рот наполняется слюной. За столами сидит небольшая компания: девушки негромко переговариваются между собой и смущённо хихикают, прикрывая ладонями раскрасневшиеся щёки, парни травят шутки про программистов, разливают напитки присутствующим и раскладывают жареное на гриле мясо по тарелкам.

Когда Сан только возглавил небольшой компьютерный отдел компании, он ввёл особую традицию: каждую среду после работы все сотрудники дружно шли в какой-нибудь предложенный им ресторан, чтобы приятно провести время в непринуждённой обстановке, а после, расслабленные, наведывались в ближайший норэбан и отводили душу за парой-тройкой песен. И, хотя штат уже давно расширился до сотни человек, первый состав отдела не изменяет своей привычке.

Получилось так, что один из таких коллективных ужинов выпал на день рождения одного из стажёров Сана — Чон Уёна. Начальник отдела посоветовался с коллегами и всё же пригласил именинника и его неразлучного друга Со Чанбина на ужин, чтобы и праздник отметить, и лучше сплотить коллектив.

***

— Уён-а, с днём рождения! — под звоны наполненных рюмок с соджу звучат поздравления и разнообразные пожелания: от «Если и поймать вирус, то любовный» до «Гигабайтов счастья и дохерлиардов биткоинов в кошельке». Сам виновник торжества сидит во главе стола и неловко разглядывает коллег, уже успевших знатно захмелеть.

— А птом мы ему: «Сан! У нас ар-р-рма… ар…» Бля… Пздец, кароч, — Чанбин, до этого хваставшийся своей хорошей переносимостью алкоголя, раскачивается из стороны в сторону, как маятник, и заплетающимся языком пытается рассказать историю официантке, подошедшей к их столу, чтобы обновить закуски. Она вздрагивает, когда чувствует чужую ладонь на своём запястье, но немного погодя вздергивает носик, вырывает руку из крепкой хватки и, подхватив поднос, удаляется в сторону кухни, покачивая бёдрами. — А… Куд-да-а?!

Сан сидит в дальнем углу стола напротив Уёна. В его руке сжата рюмка, но содержимое практически не тронуто: тост за тостом он всего лишь пригубливает соджу, заедая обжигающую горечь напитка жареным мясом с кимчи, завёрнутым в листья периллы, а его зоркие глаза с лисьим прищуром наблюдают за сотрудниками, пока окончательно не фокусируются на Уёне. Тот посмеивается над заикающимся Чанбином, переключившимся с официантки на сидящую рядом с ним секретаршу и отпускающим в её сторону дурацкие подкаты типа: «А ваши родители случайно не кондитеры?»

Наконец, Уёну надоедает просто смотреть на происходящее, поэтому он приподнимается и выходит из-за стола. Всё внимание присутствующих переключается с застолья на него:

— Сыграем в «Самнюкку»!— предлагает он, широко улыбаясь. Остальные одобрительно гудят, и Уён на правах именинника начинает игру:

— Са-ам-нюк-ку, сам-нюк-ку! Са-ам-нюк-ку, сам-нюк-ку! Один!..

— Два!.. — подхватывают со стороны. Затем раздаётся громкий хлопок, от которого звенит в ушах. Первый опасный рубеж пройден, игра продолжается:

— Четыре!..

— Пять!.. — кто-то пискляво протягивает, посматривая за остальными.

— Се… семь! — бормочет Чанбин, пропустивший цифру и получивший за проигрыш лёгкий подзатыльник. Счастливый Уён зубоскалит и с криками: «Ну ты и лох!» — вручает проштрафившемуся другу рюмку и ждёт, пока тот опустошит её с одного глотка. Чанбин морщится, почувствовав, как алкоголь обжигает горло и попадает в желудок, и следом запихивает в рот огромный ломоть маринованной редьки, который медленно пережёвывает, метая искры в сидящего рядом коллегу, как будто тот виноват в его поражении.

Компания разыгрывает ещё несколько раундов. Уён несколько раз проигрывает и под звонкое улюлюканье выпивает одну рюмку соджу за другой на брудершафт то с одним коллегой, то с другим. Но когда сбившийся со счёта Сан берёт свою рюмку и с улыбкой медленно подходит к нему, у того перехватывает дыхание, а щёки предательски краснеют. А, может, это от количества выпитого… Между ними возникает неловкое молчание до тех пор, пока Сан не делает ещё один шаг и не переплетает руки на уровне локтя.

— С Днём рождения, Ён-а! — тонкий аромат парфюма бьёт прямо в нос и обволакивает шлейфом пачули и ладана так, что совсем не хочется отрываться от импровизированных объятий. Так тепло…

Уён чуть вздрагивает, подносит ко рту рюмку и одним махом осушает её почти до дна, стараясь смотреть в глаза начальнику и не пролить ни капли спиртного на пиджак. Сан повторяет за ним и, сделав большой глоток, заходится в кашле. Кто-то из сотрудников спешно подносит ему стакан воды, но он жестом останавливает обеспокоенного коллегу. — Я в порядке.

Веселье продолжается, время близится к позднему вечеру. После нескольких игр и лёгких танцев часть компании расходится по домам, слегка захмелевший Уён же не поддаётся уговорам заикающегося Чанбина пойти в норэбан и плетётся в сторону дома, водрузив на плечи его большую мускулистую тушку. Но с каждым шагом ноша на плечах становится всё легче, и уже на полпути Чанбин неожиданно выпрямляется, хватает Уёна за руку и уверенно ведёт куда-то, как будто до этого не пил как не в себя.

— Бинни? — тот удивлённо таращится на друга, а алкогольный туман в голове улетучивается. — Ты… Это… К-куда?

— Ср-р-рприз, — даже голос Чанбина звучит на удивление бодро для его состояния. Выходит, не врал, когда хвастался, что медленно пьянеет. Они идут в сторону увеселительного квартала, где в глаза бьёт яркий неоновый свет вывесок, а из каждого угла слышны то нечленораздельное бормотание местных выпивох в закусочной, то громкое и невнятное пение, переходящее в ор, то клубная музыка, отдающая вибрацией в ушах. — Почти пришли.

Проезжающая мимо машина слепит фарами и на полной скорости окатывает обоих водой и грязью из ближайшей лужи. Чанбин несвязно ругается и шипит, пытаясь отряхнуть забрызганные джинсы — ему досталось сильнее, чем Уёну, что держался чуть дальше от края тротуара и отделался небольшим шматком грязи на пуховике. Но чем тщательнее он трёт ткань, тем сильнее пятна расползаются по джинсам. А ведь он их купил совсем недавно… Уён предлагает вернуться в сторону дома, но тот отнекивается и напористо ведёт вперёд, бормоча что-то про подарок.

Через какое-то время друзья останавливаются перед стеклянной дверью с вывеской «Точные предсказания: саджу, таро». Уён пристально вглядывается в подсвеченные буквы, пытаясь с третьего раза прочитать надпись, затем протестующе мотает головой и пытается вырваться от крепкой хватки Чанбина:

— Не пойду!

— Ниссы, — друг никак не реагирует на хныканье и ворчание, резко дёргает руку и, открыв дверь, заталкивает Уёна внутрь. — Пшли!

Внутри царит полумрак. Чем выше друзья идут по скрипучей лестнице, тем громче слышится размеренный перезвон колокольчиков и сильнее пахнет лавандой, ладаном и можжевельником. От аромата благовоний невыносимо свербит в носу, и громкий чих эхом проходит по длинному коридору, оповещая о прибывших гостях. У входа их встречает помощник, хмурый парень в классическом костюме и белых перчатках, который молча берёт у них верхнюю одежду, пропускает в комнату и удаляется, закрыв дверь и оставив Уёна и Чанбина наедине с неизвестностью.

Глаза не сразу привыкают к свету множества свечей, окружающих небольшой стол в центре комнаты, на котором аккуратно разложены тонкие листы бумаги, кисть в чернильнице с тушью, чаша с монетами и большой пёстрый веер. За столом сидит немолодая женщина в голубом ханбоке, держащая в руках золотые колокольчики. От неё веет мудростью и чем-то особенным.

— Добро пожаловать!

— Мадам, — Чанбин учтиво склоняет голову прежде, чем предсказательница улыбается уголками губ и жестом приглашает гостей присесть. — Пгада-айте ему, пжалста.

Женщина удивлённо приподнимает бровь и обводит взглядом нагловатого гостя, затем переходит на ничего не понимающего и покачивающегося на стуле Уёна, который вжимает голову в плечи и с недоверием осматривается по сторонам. Он с детства не любил, когда во время больших праздников мама таскала его по шаманам и гадалкам и вымаливала у них благословение чуть ли не на каждый шаг.

— Имя? — кажется, от её резкого строгого голоса пламя свечи дрожит, и на скатерть падает несколько капель горячего воска.

— Его? — Чанбин пихает друга локтем в бок и бормочет. — Вон Чуён… Джон Сэён… А-а-а, Чон Уён! Во!

— Вы, полагаю, его… партнёр? — записывая карандашом имя на листе бумаги с пока ещё пустыми таблицами, предсказательница прищуривается. Чанбин хмурится и резко мотает головой в ответ, после чего она продолжает говорить. — Нет? Тогда покиньте комнату — вы портите всю ауру. И не забудьте оплатить сеанс.

— Ведьма, — цедит тот сквозь зубы, но вытаскивает кошелёк из кармана брюк, небрежно бросает на стол мятую купюру в пятьдесят тысяч вон и молча уходит, поджав губы. Уён обречённо вздыхает, но остаётся. Как только дверь захлопывается, черты лица предсказательницы смягчаются. Её рука неспешно тянется к палочкам с благовониями, и вот на кончик одной из них перебегает язычок пламени свечи, а через некоторое время в комнате снова пахнет ладаном и лавандой. Женщина с нежностью смотрит Уёну в глаза, берёт за руку и большим пальцем медленно рисует круги на запястье.

— Уён, скажите мне, где и когда вы родились, — в чуть мурлыкающем голосе звучит что-то родное, знакомое. Кажется, бабушка любила так же заговаривать с ним в детстве.

— В И… Ильсане. Утром, — тот чуть запинается, от резких запахов слегка кружится голова. — Я… У меня… Сегодня…

— Так у вас сегодня — день рождения? — догадывается женщина и улыбается, замечая одобрительный кивок. — Поздравляю вас! И сколько вам?

— Двадцать… — взгляд падает наверх, Уён загибает пальцы, пытаясь вспомнить. — Двадцать пять.

В нависшей тишине только слышно, как грифель карандаша царапает бумагу. Раздаётся щелчок, и рука, покрытая едва заметной сеткой морщинок, сжимает тонкую кисть и погружает её в тушь. Предсказательница что-то бормочет и плавными движениями начинает выводить иероглифы, а Уён сглатывает слюну и как заворожённый наблюдает за тем, как непонятные таблицы заполняются стройными рядами черт. Так проходит несколько минут, пока женщина не откладывает кисть и не придвигает лист ближе.

— Я изучаю вашу судьбу по четырём столпам Ба-Цзы и вижу, что эта карта сильна, — вкрадчиво шепчет она, наклоняясь вперёд. — Вы — вода ян, стоящая на лошади и рождённая в час быка. Вы очень своенравны, импульсивны и свободолюбивы, но в то же время легко подвержены чужому влиянию. Ваша стихия поддерживает умение создавать новое и творить, но ослабляет стремление к результату и трудолюбию.

Уён растерянно смотрит на предсказательницу, не понимая ни слова из всего того, что она ему бормочет. Какая вода? Какие ещё столбы? Чушь собачья…

Женщина замечает взгляд гостя, её палец замирает на табличке с иероглифами, написанными напротив текущего года. В один момент она хмурит брови и всматривается в таблицу, затем достаёт большую книгу, отлистывает добрую часть страниц и продолжает толкование:

— Вижу в этом году у вас есть Убийца богатств… Скажите, у вас были недавно трудности на работе? Возможно, тяжёлый разговор с коллегами или конфликт с начальством?

— Откуда вы?.. — Уёна словно прошибает током. Он морщит лоб и нервно барабанит пальцами по столу. Да, совсем недавно он в перерыве между работой разговаривал с Чанбином — тот уговаривал его плюнуть на завершающуюся стажировку и уйти из отдела. Уён тогда здорово вспылил и чуть не врезал заботливому другу, «уставшему от постоянных придирок Сана и Минхёка». Голос предсказательницы вновь возвращает его к реальности:

— Этот год несёт вам испытания, но в следующем году всё наладится, и удача будет на вашей стороне. А в личной жизни вас ждёт властный и харизматичный партнёр. Нужно лишь поймать правильный момент.

— Властный партнёр? — он задумчиво переспрашивает, а в голове всплывает улыбающееся лицо Сана с теми самыми очаровательными ямочками на щеках. Как в ту ночь, когда они вместе работали над обрушенным сервером, и Сан заснул перед монитором во время отладки программы. Или как в те моменты, когда он видит, как руководитель отдела расслабляется за чашкой кофе в компании того чудаковатого препода. Кажется, Сонджуна?.. Нет, Сан харизматичный, но не из властных — таким его Уён видит, только когда огребает с Чанбином от него за свои промахи во время еженедельных летучек. Но страшно признаться в том, что это… Будоражит чувства.

Предсказательница молча кивает на вопрос и мягко улыбается, глядя на замешательство гостя, откладывает лист с картой в сторону и на мгновение подходит к окну, чтобы раскрыть тяжёлые шторы и впустить в комнату немного лунного света.

— Скажите, пожалуйста… Вы бы хотели узнать что-нибудь о человеке, к которому испытываете чувства? — от её внезапного вопроса Уён окончательно трезвеет, но образ Сана так и не выходит из головы. — Я сделаю расклад. Мне нужны только имя и…

— Нет! — тот вскрикивает и резко одёргивает руку от стола, как от кипящей кастрюли, закрывает глаза, делает глубокий вдох и продолжает. — Простите… Это слишком дорого…

Женщина тихо смеётся и вновь садится за стол. В её руках появляются чистый лист бумаги и ручка.

— О деньгах не волнуйтесь. Считайте это моим подарком ко Дню рождения.

— О… — Уён кусает нижнюю губу и нервно теребит волосы на затылке. — Тогда… Можно без имени? Пожалуйста…

— Хорошо, — вздыхает предсказательница, потирая переносицу и не сводя с гостя глаз. — Хочу сразу предупредить: без имени расчёт Матрицы судьбы может быть недостоверным. Попробуйте чётко представить в голове образ этого человека и назовите его дату рождения.

— Десятое июля… — Уён лихорадочно вспоминает год рождения Сана, пока женщина чертит на листе четыре круга, ориентированные по сторонам света, как по розе ветров, и вписывает десятку в левой части, а сверху — семёрку. — А, точно! Мы одногодки.

Та внимательно слушает и еле слышно бормочет, складывая в уме цифры, записывая результаты в оставшиеся круги и дорисовывая новые. Затем проделывает то же самое с датой рождения самого именинника и удивлённо хмыкает. Уён вздёргивает бровь, а руки, которые он так усиленно прячет под столом, предательски потеют. Что она там такое увидела?

— Любопытно… — она придвигает лист ближе и показывает карандашом на числа в центральном круге. — Это — ваша жизнь и предназначения, заключённые в арканах.

— Как в Таро? — удивлённо перебивает Уён, довольный тем, что хоть что-то издалека понял, и тотчас вжимает голову в плечи. Предсказательница не обращает внимание на вопрос и неторопливо продолжает толкование:

— Видите четвёрку в центре? Ваша глубинная суть — это Император. Он самодостаточный и довольно властный. И ваше лидерство будет проявляться не только на работе, но и в отношениях. Но не забывайте работать над духовным развитием. И именно здесь, — женщина перевела карандаш на второй рисунок. — вам поможет избранница.

— Э? — от последнего слова гость кривится, склоняется над листом и пристально вглядывается в аккуратную девятку в центре фигуры, напоминающей восьмиконечную звезду. — Что это значит?

— У этого человека — энергия Отшельника. Он не по годам опытен, предпочитает проводить время в одиночестве, но в то же время очень отзывчив и всегда придёт на помощь, — Уён, до этого не веривший в истинность её толкований, жадно впитывает каждое сказанное слово. Она буквально рассказывает ему о том самом Сане, которого он знает. — Его мудрость и верность вкупе с вашими лидерскими качествами создадут крепкий союз. Но помните, что я говорила о развитии. Ваш партнёр будет прекрасным наставником в отношениях…

Сердце бьётся сильнее, взгляд бегает от сосредоточенного лица женщины к рисункам на бумаге. От волнения в горле встаёт ком. Неужели, это судьба? Но Сан же не настолько глуп, чтобы полюбить своего подчинённого? С губ срывается тихий, тяжёлый вздох.

Предсказательница, заметив замешательство и неуверенность во взгляде, предлагает стакан воды и ещё долго рассказывает про разные виды энергии, которые увидела в Матрицах судьбы, записывает на бумаге советы и протягивает их гостю.

Большие часы на стене бьют полночь. Уён крепко сжимает в руках листы, не спеша приподнимается со стула и, склоняясь в полупоклоне, прощается с женщиной, напрочь забывая о куртке. Она провожает его до двери и шепчет на ухо:

— Сегодня — хороший день, чтобы взглянуть на небо. Всего доброго!

«Бред!» — проносится в мыслях у Уёна, но слова предсказательницы не выходят из головы. Он бредёт по коридору, пока в полумраке не нащупывает перила. Спускаться по лестнице легче, чем подниматься, но сознание путается, голова всё ещё кружится, и кажется, что вся одежда насквозь пропахла благовониями. Нужен душ… Срочно…

Вот и дверь. Уён толкает её изо всех сил, спотыкается о порог и теряет равновесие, но его ловят и удерживают на весу чьи-то сильные руки.

— Вы в порядке? Не ушиблись? — обеспокоенно спрашивает знакомый голос, а в нос ударяет аромат пачули. — Уён-и?

— С… Сан-и?! — удивлённый Уён выпрямляется и пытается отстраниться, но снова пошатывается и тотчас попадает в кольцо рук Сана. Тот после посиделок в ресторане, вместо того, чтобы идти домой, решил проследить за своими стажёрами, чтобы они не нашли неприятностей на свою голову. Он шёл за ними до салона предсказательницы, бродил под окнами, пытаясь разглядеть, что происходит внутри. Затем Сан увидел, как из здания шаткой походкой вышел хмурый Чанбин и пытался поймать такси, но не бросился помогать стажеру, а остался наблюдать за окнами дальше, пока не заметил спускающегося по лестнице Уёна.— Ты что тут…

Но ответа не следует. Они стоят так пару мгновений, пока Сан не вспоминает, что на Уёне — тонкая футболка. Он распахивает пальто и, прижимая к себе подрагивающее и стучащее зубами от холода тело, пытается согреть его своим теплом. Тот теряется и роняет из рук листы бумаги, что подхватывает ветер и уносит в неизвестном направлении.

Внезапно на кончик носа что-то падает, и Уён поднимает взгляд на небо. Среди ярких серебристых звёзд кружат в вальсе крупные хлопья первого снега. Безумно красиво…

— Господин Чон, ваша кур…тка, — запыхавшаяся от быстрого спуска предсказательница выбегает на улицу и замирает, в её руках — пуховик Уёна. Она смотрит на обнимающихся парней, а на её лице расцветает довольная улыбка: и всё же, этим двоим было суждено встретить первый снег вместе.

— Вот и идеальный момент, — шепчет она под нос и удаляется обратно в комнату, пропахшую можжевельником и ладаном, оставляя пару наедине.

Они не верят в судьбу. Но она точно верит в них.