Высоко над столицей парил золотой дракон, медленно взмахивая крыльями. Он то закрывал своим телом полуденное яркое солнце, то нырял ближе к земле, скользя вдоль крыш, а затем возвращался в небо. Один круг, второй, пятый, седьмой — сбившись со счёта Эльмар звонко откусил сочный бок краденного зелёного яблока, продолжая пристально следить за чужим полётом.

Это... погружало в воспоминания.

Не в воспоминания мальчишки Эймонда, а его собственные — древние, детские, почти забытые в сыпучем ворохе военных стратегий и дипломатических соглашений. Ненужные, если говорить совсем откровенно. Потому что отца своего Эльмар знал до неприличия мало: от прошлого наследника Ра-Хиира ему достались лишь семейный меч да скупые описания родителя из уст верных жаынгеров. А ещё косвенное, но законное, право на Огненный трон.

Матерь же он помнил несомненно лучше. Уставшую, безразличную и вечно погружённую в тоску по родным местам. Она часами зависала у окон Северных башен, молча вглядываясь в песчаную даль. Желая, чтобы однажды там появились хотя бы очертания туманных гор Драконьего хребта вместо разлогих дюн. Дела двора её волновали мало, потому как всем заведовал дедов визирь, да и долг королевы она давно исполнила: родила крепкого и здорового принца. От того в пустыне леди Кеймет было душно — настолько, что в последние годы жизни застать её на земле почти никогда не удавалось.

Эльмар понимал мать и не таил никаких обид. Когда на него находила невыносимая тоска, он тоже отправлялся в полёт на Солнечном луче, поднимаясь за самые облака, не желая никого ни слышать, ни видеть. И тем легче на душе становилось от знания, что матерь, долгие годы жившая под гнётом чужих требований, умерла так, как сама желала. Свободной, непокорной, облачённой в вихри огня бесаарской женщиной с мечом наперевес. Её убили не старость и не болезнь, а три копья из вражеского скорпиона на восточной границе.

Временами Эльмар скучал по ней — иногда даже больше, чем мог подумать или показать. От матери ему перешли три вещи: огненно-рыжие волосы, местами тяжёлый характер и дракайна Златокрылая, из чьей кладки несколькими годами ранее вылупился Солнечный луч. Драконица за почившей королевой тосковала не меньше её сына. Потому, так и не приняв более нового всадника, она вскоре вернулась в родное гнездовье на Драконьем хребте. И до своего большого совершеннолетия молодой принц Кеймет остался в окружении лишь верных жаынгеров да немногочисленных ханыз.

А потом его дед, правящий Nie-Riarme, скончался — началась Война Знамён, разделившая страну на десятки маленьких кусочков.

Страшная бойня. И хуже всего, если с его смертью, она стала абсолютно бессмысленной.

Словно в подтверждение его мыслей в небе заревел золотой ящер. Солнечный огонь, дракон старшего брата, Эйгона, услужливо выплыло с задворок памяти. Удивительно, как похож он был на Солнечного луча: те же виверньи рога, те же широкие массивные крылья, та же остроконечная добрая морда. Помнится, здешние слуги говорили, что такой же выглядела и дракайна Сиракс, принадлежащая наследной принцессе. Казалось, три этих охровых дракона вышли из одной кладки, от величественной и гордой Златокрылой, разве что с разницей в несколько лет. Или даже столетий...

Это наблюдение, почему-то показавшиеся странным и зыбким, тревожно зашкреблось в седовласом затылке тупыми когтями, неприятно отдаваясь болью в пустой глазнице. Оно накатило, неугомонно зацепившись за край сознания, и тут же бесследно улетучилось, стоило Эльмару заслышать за спиной приглушённые мягкие шаги — нежные и немного робкие. Во всём замке, как он успел понять за прошедшие недели, так ходила только одна девушка.

— Mead utmirtas, valura naradvina?

Хелейна вздрогнула, неловко застыв в каменной арке, когда Эльмар стремительно обернулся. Под его внимательным взглядом она перемялась с ноги на ногу, крепко вцепившись тонкими пальцами в изумрудное платье, и растерянно хлопнула большими влажными глазами. На несколько мгновений между ними повисла густая тишина, нарушаемая лишь свистом ветра и приглашенным шелестом крыльев в летнем небе. Затем Хелейна, забавно склонив голову к плечу, удивлённо произнесла:

— Прости, Эймонд?

Эльмар мысленно взвыл, осознав всю глубину своей дурости, и едва сдержался от самовредительства через пощёчину. Шайтанова загорная речь! Как он мог забыть?

Это, на самом деле, было величайшей глупостью — явно бесаарская правящая семья, перенявшая от предков искусство седлать крылатых ящеров, не удосужилась вместе с тем оставить за собой ещё и драконий язык. Харуивию здесь, к его вещему ужасу, никто не знал. Вместо этого и слуги, и вельможи лепетали друг с другом на скупой загорной речи. Она, искажённая диалектами и говором, звучала из каждого угла столицы, вызывая в Кеймете лишь периодические приступы ярости. Ведь даже перебежчики Тэроны, предавшие свои клятвы семье Nie-Riarme, при службе напыщенным загорным лордам не оставили ни своей веры, ни своего языка.

А здесь... Целый правящий род! С драконами, о Великий Огонь!

Как же он ненавидел загорных байстрюков.

— Я спрашиваю, — тем не менее вытолкнул из себя Эльмар, стараясь звучать наиболее мирно, — что случилось, дорогая сестра?

Попытка, тем не менее, с треском провалилась, и Хелейна боязно вжала голову в плечи, быстро залепетав:

— Тебя ищет мейстер Оливер! Он беспокоится, что твоя рана загноится без надлежащего ухода и ты-

— Передай, пусть не трясётся за свою седую голову, — хмыкнул Эльмар, вернувшись к созерцанию чужого полёта. Охровый дракон как раз взял крутой вираж, рассекая пушистые облака. — Пожалуйста. Я вполне способен позаботиться о себе сам.

Особенно беря во внимание, что это был не первый его раз. Пусть даже увечье от драконьего пламени отличалось от такового, оставленного клинком. Кстати, о Стронговском мальчишке — Луке? Лурсе? — на досуге тоже следовало подумать.

— Тебе всё равно придётся вернуться в замок, — неубедительно твёрдо выдала Хелейна. — Матушка пригласила самых лучших столичных портных, чтобы заказать свадебные наряды и украшения. Дедушка будет злиться, если мы опоздаем.

— А что насчёт Эйгона? — удивлённо спросил Эльмар, дожёвывая яблоко и кивком указывая на маленькую фигуру в Драконьем седле. — Ему можно не являться на это празднество жизни?

— У него... уже есть подходящий костюм, — приглушённо донеслось из-за спины, чтобы последующий шёпот почти утонул в очередном порыве ветра. — А ещё нет никого, кто мог бы спустить его на землю.

От неожиданности Кеймет поперхнулся, едва не свалившись с башенной балюстрады. Да, его к красавице Вхагар не пускали, скупо аргументируя глупые отказы ещё не до конца зажившей раной. К сожалению, уйти к драконице сам он не мог — не знал дороги к плацу, да и желания потеряться в перепитиях столичных улиц не имел. Дракон короля-отца, судя по всему, с пару десятков лет как отошел в перерождение, а седлать нового старик отказался. Бесаарская кровь матери с дедом оказалась слишком слабой и разбавленной.

Оставались лишь они трое.

Эйгон с Солнечным огнем, Эймонд с Вхагар и Хелейна с...

— Подожди! — громко выпалил Эльмар, резал соскочив с перил на каменный балкон и в упор уставившись на сестру. — А как же ты? У тебя же есть дракайна. И она даже старше, чем братов Солнечный огонь! Почему тогда сама не поднимешься в небо?

От кинутых слов Хелейна мигом сжалась, сделав свою щуплую фигуру ещё меньше и незаметнее, затряслась, боязливо потупив глаза в пол, а затем, поколебавшись несколько мгновений, еле слышно произнесла:

— Я боюсь своего дракона, Пламенную Мечту.

В следующую секунду челюсть Кеймета встретилась с полом, и он едва не завопил во всю глотку, точно песчаная лиса — помилуйте заблудших Великие Девять и Высокий Огонь! Ладно, язык! Ладно, культура! Но страх перед собственным драконом?! Эльмар за свою жизнь успел повидать многое: и приятное, и не очень — однако ни разу ещё не встречал всадника, который бы страшился своей родственной души. Да, конечно, случалось так, что связь между летуном и драконом рушилась при жизни. Вот только тогда ситуация решалась одним из двух способов: либо кто-то из партнёров погибал, либо всадник добровольно срезал с дракона ремни седла. Только и всего.

Но бояться?...

Нет, так продолжаться просто не могло. Это позорило всякую память предков и наносило оскорбление самому понятию драконьих всадников!

— Пошли, — решительно скомандовал Эльмар, поровнявшись с сестрой в полутёмной арке.

— Куда? — всё также не поднимая глаз пискнула Хелейна, неловко сдув с глаз серебряную чёлку, а затем крепко ухватилась за подставленную ладонью вверх руку.

— Сначала к матери и портным, — протянул Кеймет, увлекая их вниз по винтовой лестнице, — а потом... потом я научу тебя летать.