31 октября 1981 год

Вечер 31 октября выдался спокойный, тихий, не предвещающий ничего плохого. Небо уже покрылось россыпью мириад звезд и тонкой дугой луны. Ветер, ворвавшийся сквозь открытые шторы больничной палаты, был на удивление теплым, несмотря на приближающуюся с каждым днем зиму.

— Миссис Блэк, как вы себя чувствуете? — в стерильно белую комнату вошла молодая медсестра в стерильно белом халате.

— Все в порядке, — молодая темноволосая красавица слабо улыбнулась, рефлекторно положив ладонь на уже большой живот, — не стоит заходить ко мне каждые пять минут…

— Ваш муж очень настаивал…

Голос девушки прервался резким раскатом грома и сверкнувшей в открытом окне молнии. Роберта Блэк вздрогнула от неожиданности и обхватила руками живот, как бы защищая.

— Что же это… — Мария — так звали медсестру — нахмурившись, подскочила к открытому окну, — небо же было совсем чистым…

— Только не Гарри, пожалуйста, не надо! Убейте лучше меня! Пожалуйста, только не Гарри!

— Авада Кедавра!

Молния сверкнула вновь, совсем рядом.

— Закройте окно! — взмолилась Берта, почувствовав, как страх вылезает из самых глубин сознания и захватывает разум.

Ей было не спокойно, странное ощущение чего-то неизбежного обрушилось на молодую женщину, словно шквал ледяной воды.

— Хорошо-хорошо, не волнуйтесь, — медсестра нехотя закрыла окно, но все равно продолжала с упоением наблюдать за разыгравшейся бурей.

Берта с нескрываемым страхом наблюдала за сверкающей молнией за окном и чувствовала, как нарастает волнение, ладошки потеют и дыхание перехватывает.

— Хагрид, где Джеймс? Где Лили? — молодой темноволосый волшебник бросил свой летающий мотоцикл и по обломкам помчался к великану.

— Что-то не так, — прошептала Блэк, начиная чувствовать немного болезненные ощущения внизу живота и пояснице, но медсестра ее не слышала.

— Он нашел их, — взревел мужчина, захлебываясь слезами и крепче прижимая к себе маленького мальчика, завернутого в одеяло, — они… они...

С каждой минутой боль только нарастала, и Берта с ужасом поняла, что у нее отходят воды.

Петтигрю был вскоре найден Сириусом с помощью заклинания Поиска на одной людной магловской улице Лондона. Единственное, что не давало Бродяге сломаться, остаться там, в руинах дома Поттеров, это всепоглощающая ярость и желание отомстить.

— Скорее, в родовую ее! — кричал лечащий врач, командуя несколькими медбратьями, что везли каталку.

— Как ты мог, Сириус?! Джеймс и Лили — они же были нашими друзьями! Гнусный предатель! Трус! — Питер верещал во всю глотку, привлекая внимание маглов и ошарашивая ничего не понимающего Сириуса своим заявлением. — Ты убил их! Убил Поттеров!

— Сириус, надо сказать Сириусу… — в полуобморочном состоянии шептала Берта, пытаясь ухватиться хоть за кого-то.

Воспользовавшись замешательством Бродяги, Питер отсек себе палец и, создав нешуточный взрыв, обернулся крысой и исчез в канализации.

— Тужься! — Берта не видела ничего, кроме яркой лампочки над головой. — Давай же!

Поднявшись на ноги, Сириус отряхнулся и в растерянности огляделся, не сразу сообразив, что произошло.

Она осознавала, что еще рано для родов, еще не подошел срок, это неправильно.

Вся улица была раскурочена, дорога как будто перерыта, стекла витрин выбиты. И были трупы. Трупы маглов, ставших свидетелями разборок волшебников.

— Сириус! — он нужен был ей сейчас, как никогда раньше. Он должен был быть рядом. Он должен держать ее за руку и нашептывать успокаивающие слова. — Сириус!

Раздались хлопки аппарации, и на магловской улице возник отряд мракоборцев, в мгновение ока окруживший единственного волшебника.

По палате разнесся звонкий детский плач и Берта, устало улыбнувшись, откинулась на подушки, стараясь ладошками стереть пот с лица.

— Дайте мне ее, — шептала она, протягивая руки к маленькому свертку, — дайте мне мою дочь.

Такая маленькая. Такие крохотные ручки. Пухлые пальчики. Голубые глазки. А какие пышные реснички.

— Красавица, — сквозь слезы протянула Берта, вглядываясь в личико своей малышки, — какая же ты красавица…

— Сириус Блэк, вы арестованы.

Её зачем-то подключили к непонятным аппаратам, поставили капельницу. Врачи постоянно крутились где-то рядом. Все время брали анализы. Все время списывали какие-то показатели. А Берте все больше хотелось спать. В какой-то момент она стала осознавать, что не чувствует ног, рук. Даже дышать стало тяжело и в глазах стояли пятна.

Сквозь почти могильную тишину лондонской улицы прорезался громкий, неестественный и даже больше истерический смех Сириуса Блэка, чья жизнь буквально рухнула на глазах от осознания — не спас, не уберег, даже отомстить не смог. Наверное, он действительно заслуживает того, чтобы сесть за решетку…

— Берта… Берта… — сквозь пелену до женщины донесся такой знакомый и убаюкивающий голос, глаза не хотелось открывать, веки как будто налились свинцом.

— Альбус, — прошептала она, когда, переборов слабость, едва приоткрыла глаза, — Альбус, — Берта улыбнулась, вглядываясь в морщинистое лицо директора родной школы, — я рада вас видеть.

— Тише, дорогая, — Дамблдор успокаивающе улыбнулся и накрыл ее руку своей, морщинистой, но от чего-то такой мягкой, — как ты себя чувствуешь?

— Спать хочется, — честно призналась Берта, едва шевеля губами.

Она заметила что-то в голубых глазах, глядящий на нее сквозь очки-половинки. Грусть?.. Печаль?.. Ей не понравился этот взгляд. Паника с новой силой стала пробираться к сердцу, клешнями цепляясь за него и выжимая все соки. Аппарат, считывающий пульс, запищал чаще, быстрее.

— Альбус, где… где Сириус? — Берта постаралась прочистить пересохшее горло, но слюны не было, она чувствовала, что иссыхает. — Где мой муж?

— Сириус Орион Блэк, вы обвиняетесь в соучастии убийства Джеймса Поттера и Лили Поттер, в сообщничестве с Тем-Кого-Нельзя-Называть, убийстве Питера Петтигрю и двенадцати маглов.

— Он с вашей дочерью, Берта, не волнуйся, он скоро придет к тебе, — Дамблдор смотрел на молодую маму с почти неприкрытым сожалением, и она не могла понять его причину, но от его слов стало легче.

Блэк вздохнула и наградила старика слабой улыбкой, а потом бросила короткий взгляд на свои исхудавшие и посеревшие руки, и осознание пришло почти мгновенно, но почему-то совсем не напугало ее, как будто она была готова к этому с самого начала.

Хотя почему «как будто»?

Она знала.

Её предупреждали.

— Альбус, я умираю? — решила уточить она, вглядываясь в мягкие и добрые глаза старика, когда-то сумевшего заменить ей отца.

Дамблдор едва заметно кивнул, подтверждая и без того очевидное.

Ей говорили, 8 месяцев назад, когда сообщили о беременности, говорили, что она может не выносить ребенка. Врачи предлагали сделать аборт, Сириус настаивал, почти силой тащил ее на эту операцию, но она отказалась. Это ведь был их ребенок. Её и Сириуса. Как можно было отказаться от него? Как можно было отнять его жизнь? Она не смогла бы, и Сириусу пришлось смириться с этим.

— Сириус не придет, да? — тихо прошептала Роберта, продолжая вглядываться в голубые глаза старика.

— И приговариваетесь к пожизненному заключению в тюрьме Азкабан.

Осознание этого пришло легко, почти невесомо. Она знала, что с мужем что-то случилось, она почувствовала это, когда сверкнула первая молния. Её как будто что-то кольнуло в область сердца, и эта боль не проходит до сих пор.

Дамблдор лишь кивнул, крепче сжав ледяную ладонь Блэк, слова были лишними, ненужными и неправильными сейчас.

— Кому вы отдадите её? — прошептала Берта, ощутив горький, тугой ком в горле. — Нашу дочь?

— Есть семья, большая и дружная, — убаюкивающи заговорил Дамблдор, — Уизли, ты ведь помнишь Молли Уизли? Рыжеволосая женщина, вы встретились на приеме у врача весной, помнишь?

— Милая дама, — улыбнулась Роберта, припоминая, как эта женщина за пару минут успела поделиться с Бертой рецептами блинчиков, оладушек и грибного супа, а параллельно отчитала своих сыновей-близнецов за какую-то глупую шутку в адрес проходящей мимо уборщицы.

— Да, — Дамблдор кивнул, мягко улыбнувшись, — летом у нее родилась дочь… я уже обговорил с ней этот вопрос, она сказала, что будет рада помочь… вашей малышке будет хорошо в их семействе, Уизли добрые и открытые люди.

— Хорошо, — Берта вновь ощутила сильную тягу ко сну, веки почти не слушали, закрывались, и она почти ощущала, как прекращает биться сердце, — Анабель… моя дочь… Анабель.

Сириус стоял посреди зала Визенгамота и не слышал ни судьи, ни присяжных. Он думал лишь о своей молодой жене и о том, что оставил ее в тот момент, когда нужен был больше всего. Римус уже рассказал ему про роды, про их маленькую дочку с большими голубыми глазами и про состояние Берты... Они были готовы к этому. Они знали, что шансов пережить роды у Роберты ничтожно малы, их предупреждали... И он должен быть сейчас с ней, в ее последние минуты жизни. 

Дождавшись, пока Дамблдор понимающе кивнет, Роберта Блэк закрыла глаза, погрузившись в вечный сон.

— Уведите заключенного.