«Все мы, и каждый из нас в частности, служим Замыслу»

– Император.

– Что там на радаре?

– Чисто.

Клайв спрашивал уже трижды за прошедшие полчаса. Его преследовало дурное предчувствие ещё с начала транспортировки. Он принял это ощущение за гнев поначалу: снова доставка ресурсов, уже пятая, как будто ему не было места в военных действиях. Словно его просто решили взять и перевести в офицеры запаса, его, офицера шестого ранга! И это при том, что его уже давно пора повышать!

Однако злость неминуемо утихла, и теперь ему было не по себе. Вызвав на экран соответствующую панель управления, он проверил герметичность отсеков. Всё было в порядке. Затем он связался с отрядом, рассредоточенным по кораблю. Никаких проблем.

Опасений его это не развенчало. В последний раз так паршиво он себя ощущал полтора десятка лет назад перед стычкой с низкорослыми, но чертовски шустрыми атаввами, в которой ему повредили сухожилия на ногах. Экипировка не спасла. Последствия были те ещё: он довольно долго почти жил на обезболивающих, потому что на тот момент протезы, на которые он без особых сожалений обменял более не функционировавшие конечности, только-только получили широкое распространение, и были ещё не настолько искусно сделаны; говорить о том уровне соединения живой плоти с синтетикой, до которого сейчас дошла наука, было даже нечего. И сейчас интуиция предупреждала о примерно схожем по ущербу исходе...

Тревожно побарабанив пальцами по подлокотнику кресла, Клайв зажмурил родной глаз, чтобы вызывать перед взглядом искусственного (полученного уже много позже) сводку состояния всех своих встроенных составляющих. Все синтетические части работали безупречно. Не открывая другого глаза, он покосился на второго пилота, на всякий случай проверяя тепловизор; Рик, почти везде подсвеченный жёлто-оранжевым, хмыкнул:

– Если не знать, что у тебя там со зрением, можно даже подумать, что ты со мной заигрываешь.

Отключив тепловизор, Клайв открыл родной глаз.

– Иногда сомневаюсь, что ты всё ещё живой, – ответил он. – Особенно когда вижу, как ты потребляешь кофеин. Где ты вообще его берёшь в таких количествах?

– Места надо знать, – нравоучительно поднял палец Рик. – Да и вообще, никотин более вреден.

– Напомнил, – Клайв цыкнул: жутко захотелось курить после услышанного. – Ну и свинья ты иногда...

Рик только усмехнулся: ему-то кофеин можно было когда угодно, а вот у Клайва, который покурить мог не везде, альтернативой табаку был только его синтетический заменитель, слегка противный и не дававший полного эффекта. Да и сам процесс употребления был не тот. С другой стороны, хоть что-то; не все корабельные системы адекватно реагировали на сигаретный дым. Некоторые уже даже не знали, что это такое.

– Радар?

– Чисто.

Не выдержав и достав-таки себе таблетку заменителя, Клайв вытащил из кобуры пистолет, продолжая пытаться успокоить взбесившуюся интуицию. Экранчик на рукоятке не светился: он терпеть не мог электронную начинку в новомодном «умном» огнестреле, и избавлял от неё свое личное оружие. Запищит ещё, когда не следует; светящиеся же индикаторы и вовсе могли подставить в некоторые моменты. А вот что ему нравилось из нового, так это тончайший фосфоресцирующий слой на прицеле, слабо видимый в темноте только самому стрелку. Иногда здорово помогало.

Он вытащил магазин, без особого смысла ещё раз убедился, что тот полон, и с тихим щелчком задвинул обратно. Затем машинально достал передатчик, чтобы найти в списке контактов Уилла.

Уилла он знал давно. Они познакомились чуть более двадцати пяти лет назад, когда нужда загнала его в императорскую армию. На тот момент Уилл был офицером второго ранга (хотя был младше него на два года) и – так уж совпало на тот момент – натаскивал новобранцев и претендентов на первый офицерский ранг. Что-то такое в нём разглядев, Уилл взял его под свое крыло, уча всяким тонкостям да хитростям, которые новобранцу знать было, в общем-то, не положено; он, в свою очередь, быстро учился, окрылённый вдруг прорезавшейся тягой к военному делу. А по окончании программы новобранцев Уилл почти сразу же получил повышение, подписался на подготовку уже только офицеров первого ранга, после окончания которой затребовал его себе в напарники; он же, несмотря на все подводные камни такого союза (Уилл-то был, как говорится, не подарок), не стал протестовать. В итоге они отработали вместе долго и плодотворно более пятнадцати лет, почти параллельно друг с другом продвигаясь по карьерной лестнице.

После парочки первых уже серьёзных совместных операций, в которых они несколько раз умудрились спасти друг другу жизнь (ну или как минимум целостность), Уилл прямо по окончании одного из сражений предложил ему по древнейшему обычаю побрататься. Вот только Клайв не смог заставить себя назвать этого человека, столь многому его научившего, братом. Услышав это, Уилл только приподнял бровь, и терпеливо выслушал его сбивчивые объяснения: он становился в такие моменты косноязычен, а у Уилла была привычка дослушивать собеседника прежде чем реагировать.

– Ты же мне почти как отец, – растерянно произнёс тогда Клайв, глядя на тонкую струйку крови, неспешно стекавшую из пореза на ладони.

– Ну, значит, будет отец. Какая разница? – ответил Уилл. И крепко пожал ему руку, смешивая их кровь.

Так Уилл, будучи, что забавно, младше, стал его названным отцом. И, расщедрившись, ещё и разрешил называть его Уилли, вроде как усредняя диапазон обращений до нормы. Клайв, конечно, редко его так называл. Коллеги же, которым иногда доводилось это услышать, воспринимали что «Уилли», что «отца» просто как старую, «семейную» шутку двух напарников, не догадываясь, что за этими словами стояло.

В какой-то момент сложилось так, что их развели по разным отрядам, и два года они не работали вместе, но поначалу каждую неделю выходили на связь с каким-нибудь кратким сообщением (жив, мол, здоров, занесло туда-то); с течением времени это переросло в традицию: у них часто совпадало время между вылетами, и им удавалось встретиться. А затем Уилл куда-то исчез, примерно лет шесть назад. Клайв наводил справки, но было такое ощущение, что напарник просто испарился; никто ничего не знал, никто ничего не видел. Тем не менее, Клайв по почти механической привычке продолжал отмечать собственное местоположение.

Вот и сейчас он набрал короткое сообщение и отправил. Скоро их личный диалог станет его личным журналом путешествий...

– Радар?

– Чисто.

Клайв спрятал пистолет в кобуру и взялся уже за дробовик. Его старая надёжная штурмовая винтовка вышла из строя, новую он себе уже присмотрел, но ему ещё предстояло выдрать из неё почти всю электронику, заменить прицел и пристрелять. Это требовало времени и настроения. Время было. Настроение было отвратительное. Дробовик был надёжен. Хоть что-то не меняется, подумал он, поглаживая цевьё дробовика, пристроенного на коленях. Оружие сейчас хотелось держать как можно ближе.

– Радар?

– У тебя что, мозги твои кибернетические заклинило? «Радар-радар». Чисто всё.

– У меня не мозги. Только два чипа.

– Бр-р, – Рика передёрнуло. – Ладно бы ещё глаз, или что там у тебя ещё...

– Глаз тоже к мозгу подключён, вообще-то, – язвительно отозвался Клайв. – И всё остальное. И у тебя тоже, между прочим.

Рик, не особенно вникавший во всю процедуру замены органов, замолчал, почувствовав, что сказать было больше нечего. Сердце этот офицер посадил давным-давно, и теперь в нём стучало синтетическое, позволяя хлестать кофе и просто кофеин буквально столько, сколько захочется.

– Всё равно, одно дело, когда оно просто к тебе подключено, а другое – когда ты информацию прямо туда складываешь, – отозвался он через некоторое время. Клайв равнодушно пожал плечами.

Огромный грузовой корабль продолжал мчаться сквозь космос.

Клайва хватило на четыре минуты. Затем он снова поинтересовался радаром, и на протяжении следующих десяти минут сделал это ещё трижды, дважды проверил герметичность отсеков, отряд, и снова собственное оружие. В конце концов он запросил у системы полный отчёт по состоянию корабля, отвлёкший его ещё на несколько минут, и, не найдя в нём ничего подозрительного, немного нервно сжевал ещё одну таблетку заменителя.

– Да что тебя так дёргает?

Клайв промолчал. Его, скорее, потряхивало.

– Клайв?

– М-м?

– Радар.

– Чисто, – отозвался Клайв, приняв это за попытку Рика разрядить обстановку.

– Кто-то на радаре. Красный, неопознан.

Замечательно. Просто замечательно.

– Попробовать с ними связа...

– Нет! – рявкнул Клайв, переключая коммуникатор шлема на общий канал. – Боевая готовность! Повторяю, боевая готовность! Ситуация четыре!

Он приподнялся в кресле, насколько это могли позволить страховочные ремни, и всмотрелся в радар, кое-что прикидывая безо всяких вопросов к корабельной системе. Красная точка, мерцая, приближалась.

– Да что ты психуешь? Может, сейчас отправят запрос...

– Нет. Слишком быстро.

Рик бросил долгий взгляд на экран радара, прикидывая чужую скорость перемещения, и схватил свою штурмовую винтовку. Клайв крепче сжал дробовик, держа вторую руку над пряжкой страховочных ремней, и глубоко вдохнул. Наконец-то обстановка прояснилась.

Красная точка приближалась слишком быстро для мирного контакта.

В общем-то, типичная, вполне привычная для них ситуация, случавшаяся уже много раз, и плохое предчувствие уже должно было его отпустить, но его трясло всё сильнее, словно зелёного юнца. Словно бы помимо нападения должно было произойти что-то ещё. Не мог же он сегодня умереть, в самом-то деле. Он ещё до седьмого ранга не дослужился.

Корабль едва ощутимо тряхнуло.

– Передай управление бортовыми пушками на средний отсек. Пусть делом займутся, – велел Клайв, заподозривший, что с более мелкой работой сейчас придётся разбираться самому.

– Есть, – отозвался Рик, быстро передавая распоряжений. Клайв, тем временем задумавшийся о прерывании работы корабельного автопилота, решил, что пока что нечего дёргаться. Лучше было дёрнуться в другом направлении.

– Надевай шлем. И закрой его.

– Думаешь?

– Шлем, – резко повторил Клайв, загерметизировав собственный и машинально проверив имевшийся у него запас кислорода.

В мысли непрошеной вторглась тоска о Уилле, которому не нужно было всё это говорить – Уилл и без особых разъяснений, только по его состоянию понимал, когда впереди ожидалось что-то серьёзное...

Клайв задвинул всё это куда подальше, готовясь к бою, и мысленно перебрал варианты, которые мог бы упускать из виду.

– Команда открыла огонь, – доложил Рик. Клайв хмыкнул: естественно, открыла; когда стреляют в тебя, стреляешь в ответ.

Корабль тряхнуло дважды, сильнее, и, кажется, где-то возле них.

– Держись, – Клайв переключил в их отсеке систему нормальной гравитации на пониженную и, сжав ногами крепления кресла, щёлкнул пряжкой страховочных ремней.

Весь корабль ощутимо вздрогнул, и раздался характерный, плохо слышимый в почти безвоздушной среде треск. С ними состыковались? Обернувшись, Клайв понял: в них состыковались. Из обшивки торчал тонкий, около двух метров в диаметре, вытянутый нос чужой космической посудины. Гриссы пожаловали. Это их корабли были оборудованы таранами, в не слишком весёлую шутку прозванные «открывашками». Гриссы вели себя даже хуже мародёров, предпочитая суда не захватывать, а проламывать, забегать в специфически устроенных для этого боевых скафандрах по внешнему борту на корабль и устраивать просто бойню ради самой бойни, утаскивая впоследствии к себе на корабль что-нибудь из наиболее ценных грузов на борту. Даже у мародёров убийство было дополнением к грабежу, гриссы же не особенно расстраивались, даже не найдя ничего из добычи.

– Гриссы! – Рик тоже увидел.

– Не ори.

Рик иногда забывал, что в шлемах есть собственные переговорные устройства, и пытался докричаться сквозь шлем, временами вызывая желание попортить у него эти самые устройства. Поморщившись, Клайв клацнул по одной из кнопок, подготавливая систему ещё к кое-чему, и занёс над ней же пальцы, терпеливо выжидая подходящего момента. «Открывашка» с жутким скрежетом, довольно хорошо ощутимым даже в вакууме (стоило только касаться хоть чего-то, чтобы уловить, как застонал искорёженный борт) поехала назад, являя тонкую черневшую полоску открытого космоса, расширявшуюся всё больше; через неё внутрь заскользили тощие тела гриссов в скафандрах, а наружу – остатки атмосферы. Клайв хладнокровно выжидал, ничего не предприняв, даже когда внутрь протиснулся один из гриссовских конструктов на тонких ногах, очень похожий на паука, и застучал лапками по внутренней обшивке стены, направляясь к пилотам. Наконец нос-таран почти вышел из их корабля, и только тогда Клайв повторно нажал кнопку.

Система самообороны, согласно приказу Императора, на космические корабли не устанавливалась – иногда случались инциденты, характерные для искусственного интеллекта. Однако взамен этому имперские корабли содержали множество иных вспомогательных функций, подконтрольных управлению пилота, вследствие чего были как можно более подготовленными. Конкретно эта кнопка запускала постоянно действующую систему обнаружения пробоев и, после повторного нажатия, немедленную их герметизацию; из бортов корабля выдвинулись внутренние щиты, перекрывая дыру, отчего гриссы нервновато открыли огонь на увиденное краем глаза движение. Часть брони после этого оставалась полой и теряла более трети прочности, но мера всё же позволяла обезопаситься и снова создать в отсеке нормальные условия.

– Свет, – скомандовал Клайв, зажмурив родной глаз.

Эта схема была у них отработана. Рик заранее прописывал в каждой новой для них системе мелкий сценарий, при запуске которого свет выключался на три-четыре секунды при нажатии обозначенной комбинации клавиш, а активные экраны и панели управления, которые могли пострадать при перестрелке, почти полностью закрывались щитками на три минуты. К этому моменту тепловизор у Клайва был уже наготове, как и оружие, и дальше он начинал методично отстреливать противников, сразу перемещаясь, потому что часть из них обычно начинала стрелять на вспышку, пока другая включала собственные тепловизоры или приборы ночного видения. А вот когда свет снова включался, почти все, полуослеплённые, терялись, кроме него – ему достаточно было открыть живой глаз и зажмурить искусственный. Ещё несколько секунд замешательства противника, которые он тоже использовал.

Свет погас. Но сначала Клайв выстрелил не в один из подсвеченных зеленовато-жёлтым испарением шлемов гриссов, а в их паукообразного конструкта: первый и последний патроны в часть обойм он вкладывал не обычные, а усиленные. Небольшой сюрприз для противника. И одной из таких обойм он как раз зарядил дробовик, повинуясь неприятному предчувствию.

Гриссы открыли огонь на звук и на сноп искр, высеченных усиленным боеприпасом из конструкта, но Клайв уже выпрыгнул из кресла в направлении ближайшей стены, снял оттуда одного из противников и тут же от неё оттолкнулся: кто-то, обладавший молниеносной реакцией, уже открыл огонь в его направлении.

К сожалению, он не разобрал, который из гриссов это был. Свет включился, он торопливо сменил глаза, убрал одного из гриссов, всё равно поведшим дулом автомата в его сторону; теперь Рик, защищённый спинкой кресла и выставивший назад только дуло своей штурмовой винтовки, высунулся и вжал гашетку, не давая противнику сориентироваться и сразу выкашивая всех, кого успевал за эти мгновения. Клайв оставил гриссов на него, переключившись на их конструкт. Тот всё ещё искрил обрубком оторванной выстрелом лапки, но упорно приближался. У Клайва оставалось три патрона; два из них не нанесли механизму никакого вреда, третий, усиленный, ввинтился конструкту в место крепления передней ноги, отрывая её.

«Паука», уже занёсшего одну из острых лапок, чтобы вонзить её в противника, из-за выстрела развернуло, и вместо укола получился мощный толчок, отшвырнувший его. Он ударился спиной об выступающую панель управления, и, если бы не вшитые в него защитные пластины, повторявшие линию позвоночника, но более широкие, он бы его, наверное, сломал.

Тем не менее, удар отдался во всем теле. Глухо взвыв, Клайв ослабевшими пальцами выщелкнул из дробовика весь магазин (перезаряжать его же не было времени), кое-как вытащил его до конца и отпустил, после чего достал из подсумка другой магазин, на особый случай целиком заряженный усиленными патронами, и, чуть не выпустив его из рук по пути, вставил в дробовик. Тем временем Рик, по всей видимости, закончивший с гриссами, тоже переключился на конструкт; вот только пули у него были обычными и просто отскакивали. Перестав стрелять, Рик выругался. Клайв краем глаза видел, как тот, задрав пластину полого подлокотника кресла, лихорадочно пытался найти там что-нибудь подходящее. Идиот, бессильно подумал он, переведя взгляд на вертевшегося, искрившего уже в двух местах и мигавшего красными огоньками конструкта (всё ещё опасного), ожидая, пока руки перестанут дрожать. Когда же научится такие вещи всегда держать под рукой...

Видимо, наконец собравшись с остатками работавшей электроники, конструкт яростно замигал и двинулся на Клайва, угрожающе подняв вторую пару лапок и искривший обрубок передней. Более-менее оправившийся от удара Клайв поднял дробовик и просто дважды выстрелил в упор; усиленные патроны вгрызлись в корпус паукообразного и тот весь затрещал, передёргиваясь... и погибая. Для механизма урон теперь был критическим.

Клайв ухватился за панель управления, к которой его снова отнесло из-за отдачи, пытаясь убраться подальше, однако тело всё ещё слушалось плохо. Он не успел. Он не успел, и конструкт, агонизирующе дёргавшийся, словно был живым, попал искрившим обрубком ему по шлему – именно когда он отпустил панель и утратил вследствие этого заземление. Полевая экипировка, к счастью, давала достаточно неплохое сопротивление большинству опасных воздействий, так что тряхнуло его не слишком сильно, но довольно болезненно.

– Эй?!

Клайв попытался что-нибудь ответить, но обнаружил, что не мог. Не мог даже вдохнуть. Сознание тоже оказалось где-то на краешке досягаемости. Что-то в нём вдруг перемкнуло, щёлкнуло, и он почувствовал, что что-то из синтетики вышло из строя. Следом последовал внутренний разряд.

– Клайв! Кла...

– ...йвен. Клайвен!

Он крупно вздрогнул и моргнул, очнувшись. Перед его взглядом находилась какая-то посудина с тёмной жидкостью, слабо отражавшей своей поверхностью свет. Она... притягивала взгляд.

Кто-то щёлкнул пальцами. Напрягшийся Клайв поднял взгляд, огромным усилием воли заставив себя сидеть, где сидел (а почему он вообще сидел?..) и не дёргаться, потому что угрозы он не ощущал. Пока. Кто знал, как могла поменяться обстановка после, и, в том числе, после его действий...

Перед ним сидел мужчина лет сорока. Видимая опасность – минимальная. Какая-то странная одежда, на которую Клайв почти не обратил внимания, только мазнув по ней взглядом на предмет наличия оружия, потому что его внимание привлекла обстановка. Его взгляд буквально сам заметался по помещению, в котором он находился, потому что выглядело оно как какая-то странная, неправильная декорация: шкафы – деревянные, на полках... Клайв классифицировал это как книги, хотя в своей жизни видел всего три. Две, довольно потрепанные – в музее, одну он умудрился найти на одном из захваченных кораблей и загнать в музей же за приличную сумму. Эти же имели целые, сочного цвета обложки. Книги. С ума сойти. Да и стол, за которым он сидел, был деревянным...

– Что ты видел, Клайвен? – мягко спросил его мужчина.

– Корабль, – уклончиво отозвался Клайв, пытаясь переварить потрясение от такого количества деревянных вещей в помещении. В Империи деревья строго воспрещалось трогать в этом смысле; производить что-либо можно было, только имея надлежащее разрешение, и только из очень старых или уже погибших деревьев, спасти которые уже не представлялось возможным.

– Корабль?

И ни единого кусочка пластика или композита вокруг! Или это были материалы, визуально замаскированные под дерево? Но книги...

– Корабль, – повторил Клайв, уловив, что от него что-то требовалось, и непроизвольно нахмурился: у него было что-то не так с голосом, и его это немного беспокоило, как и общее ощущение, довольно... странное. Неправильное.

Он оглянулся, незаметно щупая пояс, и вздрогнул: оружия не было, экипировки – тоже. За ним за небольшими, грубовато выглядевшими столами сидели юноши и девушки, почти дети, притихшие, словно здесь сейчас здесь происходило что-то очень важное. Эти тоже были странно одеты; на язык просилось слово «примитивно», несмотря на насыщенные цвета тканей. Наверное, дело было в покрое...

– Можно подробнее? Или ещё что-нибудь? Не стесняйся, Клайвен, многие при наличии дара порой видят что-нибудь странное.

Почему его звали Клайвеном? Каким-то образом уже успели что-то вытащить из него бессознательного, но неправильно разобрали имя? Откуда бы вообще окончанию взяться, из одного слога-то?

Его взгляд остановился на его же руках. Творец... руки-то – не его... Что, чёрт возьми, происходило? Решив проверить ещё кое-что, Клайв чуточку опустил голову, окидывая самого себя взглядом. Помимо рук неправильным был он весь; он куда-то растерял всю свою форму, став неприлично тощим. Ещё и в чужой одежде... где же экипировка?

Последнее, что он помнил – внутренний электрический разряд. А теперь он, открыв глаза, обнаружил, что он... не он.

– Значит, всё-таки реинкарнация? – потрясённо прошептал он, придя к более-менее вменяемому объяснению того, что с ним случилось. В конце концов, его не держали под стражей или в месте, более подходившим для содержания пленного офицера, и ни словом не обмолвились о других членах отряда. Да и вообще не относились как к старшему офицеру корабля. Только у него никак не стыковалось то, что с ним говорили на общеимперском. Вот это странно... Или у него отшибло в памяти последние события, а он умудрился попасть в середину какого-то расследования?

– Что? – мужчина, сидевший напротив, прищурился, словно не разобрал его слова.

– Ре... – Клайв понял, что что-то не то выдал. – Что? Как я сказал? Кто-то произнёс это... – он изобразил растерянность, пытаясь сообразить, что делать. Очень неудобно было не знать, где именно он находился с точки зрения космических масштабов: знал бы, куда его занесло, в какой планетный альянс (в Империи уж точно не было такого места) – соответственно, знал бы, чего требовать.

Так, а передатчик?... Клайв едва удержал лицо. Если его лишили документов... чёрт.

– Та-ак, – протянул мужчина – а затем хлопнул в ладоши. Клайв от этого едва не дёрнулся, снова заставив себя спокойно сидеть; сердце застучало быстрее, разгоняя по нему адреналин. – Прямо сейчас старший группы отправится к госпоже Гривоан и скажет ей, что она может провести занятие. Кажется, Клайвену нехорошо, поэтому пока что он присутствовать не будет.

Разве раньше адреналин выделялся у него в таких количествах? Наверное, из-за того, что это тело, судя по всему, просто-напросто моложе, так что... По этому поводу у него был ещё один вопрос без ответа: общепринятое понятие реинкарнации обычно предполагало начало другой жизни с самой её первой секунды, а не с какого-то момента, до которого был накоплен неизвестный багаж опыта и поступков.

– Клайвен? За мной, – обращавшийся к нему прежде мужчина поднялся и, забрав посудину со странной жидкостью, направился к двери из помещения. Клайв послушно направился за ним. Кажется, у этого человека было ему что сказать, но не при всех, а он не отказался бы от того, чтобы сменить обстановку на ту, в которой было бы поменьше незнакомых людей.

– Вот же, – услышал он шёпот сзади. – У этого – и дар предвиденья.

– Завидуешь, что ли? – отозвался кто-то, явно с подначкой. Тоже шёпотом.

Они вышли, и Клайв, по пути не упустивший тронуть дверь, дабы убедиться, что та действительно деревянная), завертел головой по сторонам, привычно охватывая взглядом обстановку. И под пристальным взглядом мужчины спохватился, запоздало сообразив, что безотчётно для себя потянулся к отсутствовавшему ныне оружию. Он торопливо опустил руки, выжидающе глядя на этого человека. Тот качнул головой, призывая следовать за ним, и, не оборачиваясь, направился к лестнице, будто полностью ему доверяя. Клайв оставил у себя заметочку в памяти по этому поводу.

Без снаряжения было... ужасно. Неуютно. Он чувствовал себя практически голым. И, к тому же двигаться было как-то непривычно. Словно он вдобавок стал ниже ростом...

Лестница под ним скрипнула. Дерево! Как могло здесь быть столько дерева? Охваченный неприятной дрожью, Клайв пропустил узкое окно, дёрнулся, и уставился в следующее. Он успел понять, что находился где-то на высоте третьего или четвертого этажа, но пейзаж толком не разглядел, выхватив взглядом только какое-то странное голубое поле. Следующее окно дало ему понять, что это не поле, а вода (во всяком случае, что-то на неё похожее). Море? Океан?

– Как ты себя чувствуешь? – спросил мужчина. Видимо, обеспокоен его ошарашенным видом.

– Вроде бы... ничего? – попробовал Клайв заговорить ещё раз. Нет, это определённо был не его голос.

Следующее окно. Видно было краешек города, ограждённого стеной, в той же степени странного, как и здание, в котором он находился, и ещё что-то ограждённое, у самой воды. Возможно, порт.

– Куда мы идём? – всё-таки спросил Клайв. Лестница словно и не собиралась заканчиваться.

– На шестой этаж. Ещё чуть-чуть.

На шестом этаже был лишь короткий, маленький коридор и две двери, одну из которых мужчина отпер и жестом велел ему войти. Покосившись на него, Клайв осторожно проскользнул внутрь, тут же убираясь подальше, и окинул взглядом небольшую комнату, отдалённо похожую на рабочий кабинет. Деревянная мебель... Кажется, пора было прекращать этому удивляться, если тут (где бы это «тут» ни было) всё это было в порядке вещей.

Затем он услышал, как замок двери защёлкал в той же манере, что и при открытии, и напрягся, снова потянувшись к поясу. Ах да, оружие... Следом он по привычке попробовал достучаться до синтетики и пришёл в ужас: либо всё просто не отвечало, поражённое электрическим разрядом, либо... либо... Его почти заело, пока он не вспомнил, что тело у него, по всей видимости, как бы это дико ни звучало (но факт есть факт), сейчас другое.

Он не смог даже подумать «теперь».

Мужчина тем временем поставил посудину с тёмной жидкостью на полку шкафа, внимательно за ним наблюдая. Продолжая держать его в поле зрения, Клайв ещё разок обшарил комнату взглядом на предмет хоть чего-то, что могло стать оружием.

– Мортео?

Он не обратил внимания на это странное слово.

– Клайвен?

Клайв перевёл на него взгляд, и тот прищурился, утвердительно заявив:

– Ты не Клайвен.

– Я Клайв. Что это ещё за окончание?

Мужчина озадаченно моргнул. Клайв запоздало подумал о том, что если он был в другом теле, то, возможно, стоило бы уже и откликаться на это имя. Но сказанного не воротишь.

– Ладно, не суть, – мужчина подтянул завязанный на нём пояс, озадаченно приподняв брови. – Так что ты там говорил про реинкарнацию?

– Я говорил? – Клайв прикинулся дурачком. Кажется, ему сейчас придётся собирать данные по максимуму, чтобы понять, какие тут были порядки. Выяснить бы ещё, где он...

– Говорил. Вполне осмысленно. Ну-ну? – подтолкнул его мужчина. – Я весьма заинтересован. В этом мире нет этого понятия.

– Нет? И ты запомнил его, единожды услышав? – подловил его Клайв, отметив, что тот сказал «в этом мире». Странная формулировка...

– Я знаю, что это такое. Если я правильно понимаю, то твоя ситуация мне знакома, Клайв, – мужчина немного помолчал, размышляя, а потом, кажется, принял какое-то решение. – Я буду твоим союзником, потому что переполох нам тут ни к чему. А ты, кажется, способен его устроить.

– И что я буду тебе должен? – вцепился в него взглядом Клайв. Союзник – хорошо, но что тот хотел?

– Да сочтёмся как-нибудь потом, – отмахнулся тот.

Клайв не уловил в этой фразе какого-либо беспокоящего подтекста.

– Ладно, – осторожно ответил он.

– Нет, погоди, я придумал, – мужчина потёр ладони. – Ты мне за это расскажешь о месте, откуда прибыл.

Клайв кивнул. Пока что это была не слишком большая цена, если речь не шла о специфических сведениях.

– Хорошо, – подытожил тот. – Но это подождёт. Сначала нужно тебя просветить.

– Чем? – напрягся Клайв.

Они уставились друг на друга.

– В смысле, «чем»? – осторожно переспросил мужчина. – Светом знаний, друг мой. Ученье – свет, и всё такое.

Клайв облегчённо выдохнул, пока что спустив с рук этому странному человеку слово «друг». Ему доводилось общаться с учёными, а у тех «просветить» на их жаргоне означало направить на предмет поток какого-либо проникающего излучения, что не всегда проходило без последствий.

– И первое, что тебе понадобится запомнить, – это то, что к преподавателям обращаются на «вы».

– Преподавателям, – повторил Клайв. Мужчина – значит, он и был преподавателем, – кивнул. – А кто здесь ещё преподаватель, кроме... вас?

– О... М-да-а...

Кажется, мужчина сообразил, что не мог конкретно ответить на вопрос.

– Какие-нибудь фотографии? – попробовал помочь ему Клайв.

– Как давно я не слышал этого слова... – как-то мечтательно произнёс тот, на несколько мгновений посмотрев куда-то сквозь него. Клайв отметил, что у него крайне редкий цвет радужки – жёлтый. Да ещё и довольно яркий, словно модификация. – Но здесь ничего подобного нет. И я бы советовал тебе воздержаться от подобной лексики. Технический прогресс здесь весьма... недалёк.

– Здорово, – уныло протянул Клайв. Это значило, что... Его мысли цапнули сами себя за хвост: он ничего не слышал о том моменте, когда эти самые фотографии появились вообще, так как он мог представить себе уровень технологического развития здесь?

– Ну, если говорить только о прогрессе, то здесь обычное средневековье, – поведали ему. – Сложно сказать, какое именно столетие, так как историю я давно подзабыл, но приблизительно...

– Что такое «средневековье»? – прервал его Клайв, не понимая самого смысла этого слова.

Повисла тишина.

– А из какого ты века?

– Из четвёртого.

– Какого? – ошарашенно переспросил преподаватель.

– Четвёртого века правления Императора, – «что тут непонятно?», едва не добавил он, но сдержался. По крайней мере, выяснил, что он находился вне Империи.

– Кажется, нам предстоит долгий разговор, – заключил мужчина после говорящей самой за себя паузы, и пододвинул к столу небольшой стул. – Садись. Проще, наверное, будет, если ты назовёшь какое-нибудь из последних значительных достижений? Или открытий?

Клайв, сперва придирчиво проверив стул, призадумался.

– Насчет достижений не слишком уверен, это к учёным, но вот открытия... Насколько я помню, разведка обнаружила в ка-четыре-те-три-двести-тридцать планету с залежами акернита. У нас производится почти аналогичный состав, но просто добывать, разумеется, гораздо дешевле.

Он вдруг понял, что спрашивали, наверное, об открытиях в другом смысле. Нужно бы ему пока абстрагироваться от армейской терминологии и армейского же жаргона.

– Планету? – преподаватель, успев усесться в свой массивный стул, заинтересованно наклонился вперёд, и Клайв невольно отодвинулся, снова мазнув рукой по поясу. Да чтоб его... – Так вы начали осваивать космос?

– Начали? – Клайв хмыкнул. – Хотя, учитывая, что точная протяжённость всё ещё неизвестна, то вполне возможно...

– Ух... То есть, когда ты сказал про корабль, ты имел в виду космический? Какой-нибудь шаттл?

– Космический. А вот последнее очень похоже на ругательство... – Клайв прищурился.

Мужчина отчего-то вздрогнул, а потом нахмурился.

– Не имел в виду ничего такого. У нас так называли один из кораблей. А что касается этого мира... Здесь если и есть механизмы, то, в основном, упрощающие строительство. Никаких машин нет. Я краем уха слышал, что маги с учёными на службе у монарха пытаются сделать повозку, которая ехала бы без участия живых существ, но у них не слишком быстро это всё продвигается.

Клайв потрясённо уставился в ответ.

– То есть, я не смогу отсюда улететь? Какого... Да какого чёрта?! – вспылил он, не сдержавшись. Услышанное значило, что он не сможет добраться до более развитой планеты. Более того, он даже в космос вылететь не сможет, если только в это забытое Творцом место не приземлится кто-нибудь. А он не мог без этого. Он мог провести на планете от силы две недели, максимум – три, но его уже после первой начинало тянуть в космос. Почти треть своей сознательной жизни он провёл в полёте, а если не учитывать годы до поступления в императорскую армию, то и вовсе процентов пятьдесят-шестьдесят.

И, как обычно бывает по закону подлости, в космос ему захотелось немедленно. И покурить. Его аж затрясло.

– Сколько мне лет? – выдал он низким, почти прежним своим голосом. Если он сумеет выбиться здесь куда-нибудь и форсировать прогресс, он, чёрт побери, это сделает. И будет делать до тех пор, пока не получит результат или не умрёт от старости. Что у него держалось в голове, а не на чипах, так это устройство оружия и техники, вплоть до мелочей, так что эти знания были ему доступны в полной мере.

– Ого... – со странным, почти научным интересом протянул мужчина. – Но, боюсь, ты не доживёшь даже до обычного самолёта.

– Поясни.

– Те.

– «Те»?.. А, ну да. Чёрт.

Преподаватель вздохнул.

– Главное, не назови меня на «ты» при ком-то. Возможно, эффект закрепится, если ты познакомишься с зеркалом, – предложил он, указывая на не сразу замеченное Клайвом зеркало – свободных стен здесь было не слишком много, так что взгляду и без того было за что зацепиться. Выглядело оно слегка потёртым, словно состав, которым закреплялась зеркальная поверхность, был недолговечен.

Они с отражением отшатнулись, а затем всмотрелись друг в друга. Отражению едва ли было двадцать, и оно смутно напоминало его в юношестве, хотя Клайв не взялся бы сказать точно; он не помнил, да и фото из того времени у него не было. Кроме того, оно вызывало двоякое впечатление: вроде бы и чуточку знакомо, но что-то очень неправильно. Чего-то не хватало...

Он ненадолго закрыл глаза, припоминая свое прежнее отражение в зеркале. Шрам на лбу от ножевого отсутствовал, но это было не столь существенно, чтобы смутить восприятие. Глаза?.. Клайв зажмурил бывший ранее искусственным глаз, щурясь на отражение; тоже не то. Непривычно было ощущать оба родных глаза, но теперь, без возможности подключить к зрению тепловизор он вопреки логике ощущал себя полуслепым... Затем он сообразил, что дело было в цвете волос: он настолько привык к седине, незаметно, но упорно отвоевывавшей себе всё больше до самого конца, что кардинальная перемена из почти белого обратно в чёрный сбила его с толку.

И что из всего этого следовало? В нём не было ни грана синтетики, он стал юн, почти тощ, и, видимо, не столь силён, как совсем недавно. Тем не менее, с этим тоже можно было работать, если привести в нужную кондицию. Хотя бы до тени себя прежнего...