– Итак, что ещё... – задумчиво протянул преподаватель.

Клайв уже знал, что его имя – Гвеналь. И что Гвеналь, как и он, попал сюда из места (или времени?..), где знакомство цивилизации с космосом только-только начиналось. Причем попал, уронив электроприбор в набранную ванну. Зачем именно это было произведено, ему не обмолвились, но Клайв извлёк из услышанного второй показатель для статистики: их обоих ударило током.

Это ему рассказали в промежутке, пока он немного отдыхал от получаемой информации. Касательно обстановки – находились они в какой-то «магической» Академии. Академией гордо звалась аж целая семиэтажная башенка, из чего Клайв заключил, что это какой-то важный объект. Гвеналь подтвердил. А затем, начав объяснять, запнулся на слове «магия»; по его манере рассказывать ощущалось, что это должно было быть понятно интуитивно, но Клайв решительно отказывался что-либо понимать. Единственное наиболее близкое понятие, которое опознавали они оба – «чудо», которое он понимал очень приземлённо, и на этом моменте преподаватель сдался, пообещав ему, что он поймёт, когда сам увидит.

Ещё Клайв потребовал показать ему карту мира, раз уж карта ближайшего космоса была недоступна, и, узрев её, едва не выругался, ещё раз удостоверившись в просто отвратительно низком уровне местного технологического развития. Здесь не придумали ничего лучше, кроме как рисовать от руки. Помимо этого, его тревожило, что наличествовавшие два континента были такими же, как и на его родной планете, причём схожесть пугала. Разница состояла лишь в чуточку иных береговых линиях, ещё отсутствовали почти все мелкие острова, некоторые места около океана, наоборот, были раздроблены, образовывая небольшие архипелаги; зато крупные географические объекты вроде морей и горных гряд были на привычных ему местах. Следующим, что ему не понравилось, была краткая головная боль при виде континентов, после которой в его мыслях возникли два странных слова: «атеот» и «аскаот». Он забыл, как точно назывались континенты на его родной планете, слишком длинные названия, которые только вертелись где-то около его мыслей, не давая себя ухватить, но эти слова ощущались так, словно были их частями. И, как назло, география у него была раньше в другой памяти. На чипе. А хотелось бы сверить.

Беспокоило кое-что ещё. Намётанный глаз Клайва сразу ухватил разницу в обрисовке континентов: один был заполнен подробно и полностью, второй имел лишь чёткие очертания и стремительно терял детализацию по направлению к центру; центр же – большое белое пятно. В среднем поясе были обозначены только крупные горные хребты и какие-то странные круги, имевшие снаружи ещё одну незамкнутую полукруглую линию. Даже имея понятия о различных распространённых версиях легенд, он затруднялся точно сказать, что это было.

– У континентов есть названия? – спросил Клайв, отчего-то предчувствуя, что сейчас услышит снова эти странные, короткие слова.

– Там же написано, – Гвеналь показал на две надписи с указывавшими на континенты тоненькими стрелочками.

Он узнал две буквы. «О» и «т». Но на обе надписи у него снова всплыли в мыслях те же два слова, хотя он не мог понимать написанного. От этого у него заболела голова.

– Аскаот и Атеот, – продублировал его мысли преподаватель. – Что такое?

Клайв, прижавший пальцы к виску, плавно покачал головой, стараясь обойтись без резких движений. Каких-либо медикаментов он тут не наблюдал, так что таблеточка обезболивающего ему не светила...

– Где мы?

– Вот здесь, – преподаватель указал на побережье Аскаота.

– А что там? – Клайв описал пальцем круг над пустовавшим центром Атеота.

– Терра инкогнита.

Клайв взвесил неизвестные ему слова. Ладно, первое он, может быть, где-то слышал. Походило на что-то связанное с землей, территорией. Если подумать логически...

– Неразведанные земли?

– Неизвестные, – поправили его. – Но, с практической точки зрения, да... Ты что, где-то в армии служил? Ещё и за пояс всё хватаешься.

– Служил, – буркнул Клайв, не желая вдаваться в подробности, и тут же увёл тему в другое русло: – А у вас тут везде буквы такие странные?

– О-о-о... – протянул Гвеналь с таким видом, словно упустил что-то весомое. – Сиди здесь, я сейчас вернусь.

Пока Гвеналь куда-то ходил, Клайв, нависши над картой, думал: ему не давали покоя сомнения. Континенты были слишком уж похожи. Сначала ему пришла в голову мысль, что он мог быть в далеком прошлом его же планеты, но, исходя из уровня технического развития, это было бы слишком далекое прошлое. И хоть геологом он не был, но понимал, что прогрессу нужно время, много времени, и оно должно быть значительным даже в геологических единицах измерения. Проще говоря, континенты должны были измениться гораздо сильнее из-за непрекращающихся процессов старения и формирования верхнего пласта поверхности планеты.

Был и другой вариант, прямо противоположный, но Клайв категорически отказывался его принимать. Разве возможен такой регресс?.. Оставались ещё два. Довольно сложно было в них поверить, но, тем не менее, другими он не располагал. Первый: просто крайне похожая планета; науке ведь было известно несколько случаев с планетами-двойниками, действительно имевшими очень много общего. Второй: он отключился надолго, а где-то по пути на корабль снова напали, захватили, и на нём сейчас просто ставили какой-то опыт. В Империи подобное запрещалось, но он мог быть в удалённом от неё месте, в иной цивилизации.

– Нашёл, – бесцеремонно вторгся в его размышления вернувшийся Гвеналь и протянул ему книгу. – Держи.

Это оказался учебник по изучению языка. Клайв с удивлением увидел знакомые буквы. Штук пять. А когда внимательнее присмотрелся, опознал ещё с десяток, только искажённых, будто бы намеренно; остальные были почти не похожи на известные ему, но ему придётся всё запомнить. На всякий случай он попросил Гвеналя озвучить алфавит, чтобы знать, как всё это правильно читалось, и почти не удивился, не услышав ничего принципиально нового. После букв уже начинались слоги и простые слова, которые он снова сумел каким-то образом понять – снова с кратким приступом головной боли. Нет, сначала он хорошенечко освоит буквы; записать бы куда...

– А что насчёт носителей информации? Что-нибудь занести для себя? Есть такое? – справился он, надеясь, что да.

– У тебя в комнате должно быть. Я видел, что у Клайвена есть записная книга.

– Я ещё и живу тут?

– Вы все тут пока что живёте, – Гвеналь вздохнул. – Ну, успею до отбоя тебе объяснить всё, наверное. Тебе, между прочим, крупно повезло.

– Спасибо, – осторожно ответил Клайв.

– Это я о том, что я тут распорядитель. Так как я преподаватель предвидения, – что редкий дар, – то работы у меня не очень много, – Гвеналь поймал его вопросительный взгляд, но истолковал неправильно. – И это значит, что я заведую тут всем, что связано с контактами. Я даже смогу назвать тебе имена твоих родителей, потому что у меня тут сопутствующая документация... кстати, вот эти два слова тут тоже никто не слышал. Осторожнее с лексикой, – напомнил он, вытаскивая из шкафа толстенную книгу.

– Да понял уже. Держать рот закрытым, глаза и уши – открытыми, – уныло ответил Клайв. Он начал испытывать голод: здешний обед-то он пропустил.

– Чудесно. Итак, сейчас я буду говорить о важном, слушай внимательно.

Дальше последовала лекция о здешнем быте, многое из которой осталось для Клайва весьма туманным. Затем Гвеналь пообещал после ещё одной небольшой лекции отпустить его ужинать и спать, и, к тому же, уведомил его, что отстранит его на неделю от занятий под видом отдыха: Клайвен, дескать, испытал некоторый шок после сеанса предвидения, и ему бы прийти в себя. Клайв с энтузиазмом согласился, прикидывая, как много он этому человеку уже должен был. Но Гвеналь, кажется, испытывал тот же энтузиазм, объясняя ему всё, что он видел, и всё, что ему нужно было знать, словно этому человеку сама природа предписала преподавать.

Начали они с небольшого обобщающего повторения. Имелась у них магическая (с этим понятием Клайву ещё предстояло ознакомиться на практике) Академия, башенка высотой в семь этажей. Первые два – кухня с обеденным залом, спальни для них и прислуги (Клайв долго смотрел на Гвеналя, пытавшегося объяснить ещё одно неизвестное ему слово и, в конце концов, махнувшего рукой и обозначившего это как обслуживающий персонал), третий – два зала, для учёбы и учений. Четвертый и пятый – личные кабинеты четырёх преподавателей магии, связанной со стихиями (здесь Клайв тоже подзавис, пытаясь хоть что-то представить), шестой – библиотека и кабинет Гвеналя, седьмой – этаж... «алхимиков» (упомянув о них, преподаватель посоветовал не пугаться, если он услышит оттуда взрыв). Об этих ребятах ему точно знать не нужно было, и это его устраивало.

Потом Гвеналь выдал ему имена преподавателей и зачитал самые основные моменты из досье учеников. У некоторых, что странно, фамилий не было. Клайв твёрдо запомнил как свои новые имя и фамилию, так и то, что о фамилиях ни у кого интересоваться не стоило; об этом, как и о политике, ему пообещали рассказать чуть позже. Затем он на всякий случай запомнил имена биологических родителей этого тела, спросил адрес, и на этом моменте Гвеналь снова замялся. Клайв изумился, услышав, что здесь адресов, как таковых, не было – лишь названия нескольких основных улиц и какие-то крупные ориентиры вроде площади, нескольких важных зданий да двух гостиниц, которые преподаватель обозвал странным словом «таверны». Но ему, как сообщил Гвеналь, повезло (Клайв уже начинал со скептицизмом относиться к этому слову), потому что он с родителями жил в «поместье» за чертой города.

– И это везение? – отозвался Клайв с ещё большим скептицизмом.

– Ну, во-первых, это не столь далеко, как может показаться со слов, – город-то маленький, – а во-вторых, тебе достаточно нанять повозку и сказать, что тебе в поместье Мортео. Извозчики знают, что где находится.

– И на что я её найму?

– Где-то у тебя точно должны быть деньги, – Гвеналь, не удержавшись, хохотнул, глядя на выражение лица Клайва, который понятия не имел где – и на что они тут могли быть похожи. С виртуальной-то валютой всё было крайне просто... – Поищи в комнате. Ах, да, где-то у тебя должен быть ключ, потому что ученики обычно запирают свои комнаты, уходя. И тебе лучше его всё-таки найти, а то будешь ломиться в закрытую дверь.

Услышав это всё, Клайв понял, что одновременно был и не был обладателем комнаты, так как он понятия не имел, где у него был его ключ. На этот раз Гвеналь смеялся от души, пока он ощупывал незнакомую ему одежду, пытаясь хоть где-нибудь в ней найти карманы. В конечном итоге ключ он нашёл, а вместе с ним – несколько плоских металлических кругляшей, которые преподаватель, перестав смеяться, охарактеризовал как деньги. Любой такой можно было назвать «монета», но они были разного номинала.

– А это кто? – поинтересовался Клайв, рассматривая вытисненное изображение чьего-то профиля на одной из монет.

– А это – наш Монарх. Вроде как... главный правитель на континенте.

– Как Император?

– Вроде того. А те, кто правят в городах – принцы. Или принцессы. В зависимости от пола.

– Хватит на сегодня, – решительно отрезал Клайв, ощутив, что голова у него начинала болеть уже и без букв.

Теперь ему приходилось ужинать в общем обеденном зале. Он не столкнулся с другими учениками, потому что пришёл практически перед отбоем, и на кухне оставалась только прислуга. Он вежливо спросил у женщины, мывшей столы, осталось ли что-нибудь для него, и та, как-то сразу приободрившись и помолодев, выдала ему поесть. Видимо, вежливость здесь любили.

А вот ужин ему не слишком понравился: овощи были ещё ничего, хотя кое-что в тарелке он так и не опознал, а вот у мяса вкус был определённо странный. Либо это были какие-то животные, мяса которых он никогда не ел, либо его готовили с какими-то неизвестными ему специями. Потом он нашёл дверь в свою комнату (благо, на всех были таблички с именами владельцев), предусмотрительно заперся изнутри, после чего бегло ознакомился с комнатой, критически окинул взглядом кровать, и, решив, что нечего было перебирать, на ней и устроился. И уснул, едва коснувшись головой подушки.

За несколько часов до рассвета он проснулся от боли в животе. Внутри тупо ныло, и Клайв даже не понимал, тошнило его, хотелось есть, или сейчас ему вообще лучше было поторопиться в туалет. Он отвлёкся на инвентаризацию вещей, перелопатил всю комнату, обнаружил ещё одежду, деньги, которые припрятал куда лучше, чем они были спрятаны до этого, нашёл записную книжку и несколько довольно примитивных авторучек. И личные вещи Клайвена в мягком матерчатом мешочке. Некоторое время Клайв задумчиво на него смотрел, ощущая одновременно некоторую неправильность того, что делал (эти вещи он всё ещё воспринимал как чужие), и любопытство, но в мешочек всё-таки сунулся.

Если судить по его личным вещам, Клайвен был довольно чистоплотным, как и он сам. Наибольший интерес у него вызвала деревянная зубная щётка, выглядевшая весьма примитивно; щетинки, кажется, были натуральными, а не синтетическими. Рассматривая её, Клайв задался вопросом о том, соответствовало ли существование этой вещи настолько зачаточному техническому прогрессу, и крепко об этом призадумался, умудрившись почти забыть о противно нывшем животе. Очень крепко, потому что ни календаря, ни часов или чего-то на них похожего он в комнате так и не нашёл, а ему казалось, что необходимость в подсчёте времени у человека всё-таки должна была возникнуть раньше...

Отодвинув эти размышления в сторону (гадать пока что было всё равно бесполезно), он переложил вещи на правильные с его точки зрения места, здраво рассудив, что если ему теперь этим было пользоваться, то пускай лежит так, как удобно ему, и через силу устроил себе небольшую разминку, пока что довольно мягко обращаясь с этим хлипковатым тельцем. Хотя потенциал был; немного подвигавшись, Клайв обнаружил, что габариты у него тут были отдалённо привычными (не считая роста), только на это вот всё не мешало бы нарастить мясца.

Из-за странного несварения он весь неприятно взмок, поэтому после разминки он, уже заранее морщась (Гвеналь упоминал о том, как здесь обстояло с мытьём, и посоветовал как-нибудь смириться), прихватил найденные у Клайвена мочалку с полотенцем, свежую одежду, и, пока ещё не рассвело, выбрался наружу, где в отдельном строении находилось что-то вроде ванных комнат. Отчаянно зевавший мальчишка, которого он разбудил своим появлением, без лишних вопросов взялся разжигать выложенный неряшливыми кирпичами камин, за чем Клайв заставил себя немного понаблюдать, чтобы знать, как это здесь делалось, а затем отвёл взгляд, не в силах больше видеть подобную растрату дерева. После того как парнишка повесил над огнём котелок, Клайв, приметив, откуда брали воду, отправил того спать дальше, и тот, сонно пробормотав благодарность, чисто машинально протянул ему полотенце, после чего незаметно куда-то делся.

Повесив чужое полотенце на крюк у двери, Клайв критически взглянул на бадью. От её вида ему непроизвольно вспомнилась та жуткая неделя, когда в его городе меняли водопроводную систему. Всю разом. Тогда, помнится, приходилось проделывать что-то подобное, так что некоторый опыт у него имелся. В воду он, впрочем, влез с удовольствием, тут же взбодрившись: немного не рассчитал, и получилось прохладненько. Через двадцать минут он уже вытирался полотенцем, пытаясь не думать о том, что вряд ли сумеет к такому привыкнуть – где-то впереди ещё маячило более холодное время года...

Пока он задумчиво нависал над бадьёй, жалея, что заранее не спросил, куда сливать воду, в помещение несколько застенчиво всунулась почти пожилая, но крепкая женщина, и, окинув его взглядом, собралась обратно с таким видом, словно кое-кто сейчас будет разбужен, отруган и припахан. Клайв торопливо её остановил, снова пожалев мальчишку: тот, на его взгляд, был маловат не просто для такой работы, а для работы вообще.

– Сейчас я его подниму, а вы идите, идите, – женщина махнула рукой. – Что ж у вас сегодня занятия в такую-то рань?

– Нет, занятия как обычно. Так куда это девать?

Женщина собралась было заспорить, но Клайв твёрдо возразил: он с уважением относился к обслуживающему персоналу; в конце концов, армия тоже была таким персоналом, но не для кого-то, а для Империи и её интересов.

– Сам вынесу, раз мне в такую рань приспичило.

Торопливо открыв ему заднюю дверь, женщина посеменила рядом, указывая дорогу. За задним двором обнаружилась довольно большая яма, судя по всему, природного происхождения, которой прислуга пользовалась, не изобретая себе лишней работы. Клайв выплеснул туда мутную от мыла воду, и они вернулись.

– Я могу потом ещё в такое время появиться, – предупредил её Клайв после этого. – Сам тихонько управлюсь.

Женщина кивнула, кажется, чему-то удивившись. Поблагодарив, Клайв забрал вещи (грязную одежду у него тут же забрали в стирку), вышел, и обошёл постройку, зайдя с той стороны, где его не было видно из башни. Постоял там некоторое время, просушивая волосы и раздумывая, что бы сделать с этим длинным безобразием (да и вообще, можно ли было – здешних обычаев-то он не знал).

– Странный какой, всё-таки, – услышал он в предрассветной тиши негромкий голос женщины за стенкой. – Вроде титулованный, а нос не задирает.

– Добрый, наверное, – сонно отозвался мальчишка.

Оставив себе заметку спросить и об этом, Клайв окинул взглядом доступный ему отсюда вид. Башня стояла на холме, огороженном стеной с некоторым запасом, словно на вырост, но стена замкнутой не была – тянулась далеко, охватывая и город; последний же был не слишком большим, насколько он мог рассмотреть в предрассветных сумерках: только начинало светать.

Затем он направился обратно в башню – засматриваться было не на что. Кроме того, от шелеста травы, кустов и небольшой рощицы в низине ему почему-то захотелось курить, и у него испортилось настроение. Способ его исправить, к сожалению, здесь был только один – завтрак, – и он им и воспользовался, не побрезговав поесть вместе с ещё сонной прислугой, только-только начавшей выползать из комнат. Желудок немного повозмущался по поводу мяса, которое ему и вчера не понравилось, но яичницу принял весьма благосклонно.

На выходе он столкнулся с парочкой остальных учеников, осторожно кивнул им вместо приветствия, и быстрым шагом удалился к лестнице, проигнорировав довольно вежливый интерес по поводу того, где он вчера весь день был.

Пока он раздумывал, постучаться ли к Гвеналю в кабинет, тот вышел, сонно потирая глаза.

– Доброе утро.

– Где ж оно доброе... Кофе бы, – пожаловался преподаватель.

– Покурить бы, – в тон ему отозвался Клайв. Они обменялись сочувственными взглядами.

– Завтракал?

– Да.

– А я – нет, – Гвеналь запер дверь и отправил его за записной книжкой.

Проводив его взглядом, Клайв едва не хлопнул себя по лбу: вылетело из головы. Это было нехорошо. Обычно он без особого труда запоминал всё, что ему было нужно, а теперь стоило напрячь мозг свыше обычного, и он уже начал упускать.

– Замечательно, – сказал вернувшийся Гвеналь, пришедший уже в более благодушное настроение. – Для начала мы немного поговорим, а затем я уйду на занятия. Тогда уже будешь всем этим заниматься, – преподаватель похлопал по учебнику языка, так и оставшемуся у него на столе.

В следующей порции информации ему описали учебный процесс, и Клайв уже заранее понял, что у него были проблемы: с начала этой недели в учениках начали потихоньку будить магические способности и развивать их, а всю теоретическую часть подготовки он уже пропустил. Кроме того, утром у них добавились какие-то «медитации», о которых ему тоже не сумели сказать ничего вразумительного, заметив только, что это станет понятно уже в процессе. А потом Гвеналь оставил его, чтобы уйти на занятия, и запер дверь снаружи; Клайв не стал возражать, понимая, что тут была важная документация, и занялся учебником языка. Прежде чем раскрывать последний, он попытался вспомнить что-нибудь оттуда – из вчерашнего знакомства. И не смог. Вспомнил только, какие буквы были теми же, а всё остальное – не смог.

Стиснув зубы, он медленно положил книгу на стол и, ощущая, как тепло от прилившей к ушам крови начало заползать на щеки, спрятал лицо в ладонях, даже не подумав о том, что его, вообще-то, и так никто не видел. Неужели я настолько расслабился с чипами, со стыдом подумал он. Или, может быть, это тело маловато шевелило мозгами? Слабое оправдание. Не оправдание вообще: раз у него были воспоминания о нём, а не об этом Клайвене, то мозг был его. Ведь так?.. Клайв ощутил вдруг, что не мог ни подтвердить эту мысль, ни опровергнуть. Да, воспоминания были его, но он читал, не зная букв, что свидетельствовало о сохранившейся памяти этого тела. Так чей же это мозг?

И кем он был сейчас? Выходило, что он уже не был Клайвом Кортсом. Но теперь не был и не станет Клайвеном Мортео. Застрял ли он между этими двумя, или он теперь был чем-то иным?

Клайв решил, что пока что он Клайв. Клайв, которому нужно добраться до космоса. Это его вполне устраивало, так что он, немного успокоившись, посидел, укладывая в мозгу полученную недавно информацию, после чего снова открыл учебник, на ходу припоминая, как правильно было учиться – методики-то существовали, и когда-то ему приходилось ими пользоваться.

К возвращению Гвеналя он уже добил алфавит и воспроизводил его в памяти весь, и, в общем-то, был готов к следующей порции информации, но ему посоветовали сначала пойти пообедать, пока на кухне не было никого из учеников. За счёт последнего он и согласился, хоть голодным ещё не был. Однако в обеденном зале, заполненном запахами мяса, специй и овощей, желудок вдруг накинулся на рёбра, грозясь начать переваривать самого себя, так что обед он смёл моментально, уже не обращая внимания на вкусовые отклонения пищи: другого-то всё равно не было.

Когда он вернулся, преподаватель что-то сосредоточенно писал, и он, решив, что всё ещё предоставлен самому себе, взялся разбираться с письмом – не исключено, что довольно скоро ему понадобится что-то записывать, а писать руками он, привыкший к клавиатуре, давно отвык. И на пробу вывел буквы алфавита в своей записной книжке, все подряд, параллельно задаваясь вопросом о том, когда в последний раз писал что-то от руки. Получилось корявенько. Задумчиво повертев авторучку в пальцах, он уставился на буквы в учебнике и ещё раз переписал их вслепую, не концентрируясь на процессе: ему было любопытно, вмешается ли сейчас сноровка этого тела.

– Как будто два разных человека писали, – Гвеналь, ненадолго отвлёкшийся от документов, с интересом прищурился, рассматривая то, что у него получилось.

Клайв опустил взгляд и сам. Буквы были точнёхонько как в учебнике, только чуть более изящные.

– Память тела? – задумчиво предположил преподаватель. Клайв только пожал плечами: честно говоря, ему было плевать, как именно это называть; в его интересах сейчас было просто научиться целенаправленно координировать тело с мозгом. Не было смысла тратить время на то, чтобы учиться писать, если тело умело и так; голова не болела – и ладно.

Набросав для пробы ещё несколько строк, Клайв, мысленно извинившись перед деревом, которым раньше была его записная книга, закрыл её и поинтересовался:

– Что у нас дальше на сегодня?

– Отдохни пока, – отозвался Гвеналь, хмурясь. Он перебирал сложенные пополам листы (Клайву почему-то подумалось, что это были письма), и о чём-то размышлял. Клайв решил просто воспользоваться минуткой отдыха. Однако мозг, который он недавно беспощадно эксплуатировал, по инерции гудел от вертевшихся мыслей, и подсунул ему кое-что, что, видимо, его беспокоило, но до поры до времени ютилось где-то в дальнем углу.

Несколько букв он знал, ещё некоторые опознал в общих чертах, всё так... Но заботило его, оказывается, не это, а здешний язык, почти соответствовавший его родному. Этот был несколько искажён, но самую чуточку, словно был одним из диалектов. И Клайв остановился на мысли, что язык был именно тот: незнакомые ему буквы он читал с головной болью, а понимание того, что именно кто-то говорил, никакого дискомфорта не вызывало, хотя речь тоже поддаётся обработке мозгом. Значит, действительно общеимперский, бринийский. Весьма серьёзно для большого совпадения...

Он всё больше склонялся к тому, что эта планета – двойник его родной, Бринии, в реестре небесных тел числившаяся под крайне простым названием «ВБТ-2» (откуда взялись буквы «В» и «Т» и двойка, знал, вероятно, лишь Император). Всё вроде бы было логично (ну не могло вот это вот всё быть центром Империи), но он постоянно запинался на названиях континентов, которые всё-таки всплыли у него в памяти: Насканот и Расантеот. Здешние – Аскаот и Атеот, словно бы часть букв вычеркнули... это его почему-то очень беспокоило.

Закончив с работой, Гвеналь вернулся к вчерашней теме: о том, как здесь всё было устроено в политическом смысле. Упомянутый им монарх правил всем континентом, и, судя по всему, именовался с большой буквы (кое-что это Клайву напоминало). Власть тот рассредоточил по городам в руки своих ближайших подчинённых – принцев и принцесс. Последние, в свою очередь, помимо управления городом частично наделяли властью и землями некоторых подданных, которые получали таким образом определённый вес в городе. Этим присваивались какие-либо титулы в знак положения в обществе, которые при этом также являлись фамилией, поэтому все остальные за глаза их несколько пренебрежительно так и именовали титулованными. Ниже – рабочие. Либо свободные, либо прислуга.

Про армию Гвеналь ничего не упомянул. Клайв решил, что пока что спрашивать не будет; вряд ли ему будет интересна местная армия. Он всё равно служил другой, и на эту у него не было времени.

– А учёные тут есть? – задал он наиболее интересовавший его вопрос.

– Конечно. В любом месте есть люди, которые пытаются сделать что-то полезное. В основном – элита.

– Кто? – переспросил Клайв, отметив слово «полезное». Значит, теорию в отрыве от практики тут даже не рассматривали. Это уже сложнее...

– Ну, те, кто с титулом. Я забыл сказать?

Так между собой они называют друг друга элитой, подумал Клайв, кивнув. Ему-то это было важно, учитывая, что это вот тельце – одно из них. Интересно, каков шанс того, что кто-то из его родителей – учёный?

Он тут же и поинтересовался, пока тема не свернула в другое русло, и преподаватель кивнул.

– Учёных среди них нет, если ты это хотел знать.

Клайв слегка разочаровался. А ещё он подметил странную форму ответа: вместо того чтобы просто сказать, кем были его родители, Гвеналь сказал, кем они не были. Что-то, что нельзя было разглашать?

– А что насчёт оружия? – закинул он пробный крючочек. Он пока не видел ничего и приблизительно похожего.

– А что насчёт него? Тут оно вам не нужно. А в городе, бывает, носят, чтобы не случилось чего, особенно ночью. Ну, ты и сам, наверное, понимаешь.

Юлит, подумал Клайв. Что-то ему недоговаривали.

– Выглядит-то как?

– Да обыкновенно. Обычное холодное оружие.

– Холодное, значит, – повторил Клайв, и во взгляде Гвеналя увидел, что тот о чём-то проговорился. Знать бы ещё, о чём...

– Ладно, а как мне понять, кто тут из элиты? – задал он следующий важный вопрос.

– По фамилии. Есть фамилия – значит, есть титул, всё достаточно просто.

– А что, у всех остальных фамилий нет? – удивлённо переспросил Клайв. Преподаватель покачал головой, и он нахмурился: это ему не слишком-то понравилось. Прежде он слышал, что у некоторых учеников не было фамилий, но чтобы у всех, кроме элиты?

– Ты обещал рассказать мне о своей планете, – напомнил Гвеналь.

Вздохнув, Клайв взялся рассказывать. Оказалось, что многие слова и вещи требовали объяснений, поэтому он не особенно торопился, неспешно подбирая слова и аккуратно обходя темы, связанные со службой.

И пытаясь не обращать внимания на мысль о том, что и устройство общества здесь похоже было на то, каковое осталось бы в конечном итоге, если бы огромную прослойку в виде армии куда-то убрали. Как будто кто-то достаточно могущественный решил взять и посмотреть, что будет, если так сделать...

Клайв торопливо загнал эту мысль куда подальше.