Он немного постоял снаружи, дожидаясь Вайриса. Последний вернулся всё ещё мрачным. Клайв, кое-как успев немного обдумать то, что собирался сказать, остановил того прямо у двери капитанской каюты: на верхней палубе почти никого не было, так что их никто не слышал
– Вайрис? Не вини себя.
Тот нахмурился; однако Вайрису хватило выдержки промолчать, хоть во взгляде у того можно было прочесть и недовольство от того, что кто-то решил прийти потоптаться по больному месту, к тому же, не понимая ситуации, и раздражение от того, что эту тему поднял кто-то посторонний, кого их с Ноделем отношения не касались. Клайв, в отличие от предположений Вайриса, всё понимал.
– Я отчасти понимаю, – негромко продолжил он. – Говорят, что я устойчив; может быть, кто-нибудь даже мог выразиться, что я невосприимчив, но это не совсем так.
Во взгляде Вайриса появились ожидание и даже некоторый интерес. Очень слабый интерес, но, во всяком случае, тот позволил ему говорить дальше.
– Я тоже чувствовал, как на меня давили, и у меня ушло много сил на то, чтобы сопротивляться. Так что я понимаю, – немного слукавил Клайв, больше сил потративший на непосредственно магию и её мультипотоковость – чтобы Вайрис прислушался.
– И что ты хочешь сказать?
– Рана у него и вполовину не настолько глубокая, какой могла бы быть. Возможно, ты сделал даже больше, чем вообще мог. Так что... – Клайв мог бы сказать «прекращай кусать самого себя», но это Вайрис бы воспринял в штыки, совсем перестав его слушать. – Лучше поспи немного. А то по твоему поводу беспокоится уже не только он.
Вайрис насторожился. В глазах у того появилось уже чуточку больше жизни, и Клайв понял, что у него получилось.
– А что ты ему сказал? – почти настороженно спросил тот, выдавая себя этим вопросом с головой.
– Что у тебя есть причины о нём беспокоиться, – честно ответил Клайв. – Хотя бы потому, что ты его друг.
– Это могло звучать двояко, – Вайрис нахмурился пуще прежнего.
– А могло и не звучать. От тебя зависит, – Клайв пожал плечами. – И он, пожалуй, больше беспокоился не об этом, а о твоём виде, – добавил он. Вайрис устало потёр глаза.
– Я действительно уснул около него? – риторически вопросил тот, уже, видимо, сообразив, что он знал, и что в этом ничего плохого не было, раз он всё ещё никому ничего не сказал и не взялся осуждать.
– Выспись, – повторил Клайв. – На свежую голову легче. Ну, это всё, что я хотел тебе сказать.
Он шагнул вперёд, намереваясь разминуться с Вайрисом, – он и сам немного устал от этого разговора – и тот вдруг хлопнул его по плечу. Пришлось остановиться.
– Спасибо.
Он кивнул в ответ, и устало улыбнувшийся Вайрис, ещё раз легонько похлопав его по плечу, направился обратно к Ноделю. Клайв не сомневался в том, что тот пробудет там недолго (возможно, будет произнесено что-нибудь более определённое; возможно, нет), после чего и впрямь пойдёт и отоспится. Он же направился обратно в занятую Уиллом каюту, гадая, успел ли он обернуться за десять минут со всеми этими разговорами. Скорее всего, нет.
– Ты был у Ноделя, – констатировал Уилл, едва он появился на пороге.
– Был, – честно подтвердил он, закрывая за собой дверь.
– Но на камбуз так и не зашёл.
– Не зашёл, – Клайв сглотнул набежавшую слюну. На столе возле облюбованного им кресла стояла миска с супом, уже заполнившим запахом каюту и столь аппетитно выглядевшим, что желудок тут же затребовал это в себя. Он даже стоявшую рядом кружку не сразу заметил.
– Я догадывался, – Уилл похлопал по столу ладонью, приглашая садиться, и переключил внимание на свою миску: принёс и себе. Интересно, с чего это вдруг тот решил посчитаться с его нежеланием есть за одним столом с кем-то, кто не ел сам – ощущал за собой вину, или это только пока он ранен? Или это теперь так и дальше будет?
Клайв, всерьёз задумавшийся над последним вопросом, не сразу заметил большой поднос, лежавший на шкафчике: Уилл принёс всё сам, хотя вполне мог поймать кого-нибудь и заставить помочь донести. Будто бы не хотел позволять ещё кому-то даже косвенно о нём заботиться. На подносе была ещё тарелка с чем-то, весьма похожим на печенье.
– А это что? – поинтересовался он касательно последнего – сугубо из любопытства.
– Феннель тебе передал. Ещё передал, чтобы ты вечером заходил, у него для вас с Ноделем будет кое-что для крепкого сна. И почему ты так нравишься поварам?
Он пожал плечами:
– Не спрашивал.
Печеньем с Уиллом, конечно, пришлось поделиться. Клайв уже отчётливо почувствовал, что тот приревновал по этому поводу, хоть это была сущая мелочь, так что пришлось этим самым печеньем откупиться, пытаясь при этом засунуть куда подальше мысль, донёсшую ему риторический вопрос о том, до чего он докатился. А потом, как только он надумал хотя бы отнести поднос с посудой обратно (заодно и поблагодарить кока), Уилл, словно учуяв, поднялся и со сноровкой собрал посуду, после чего унёсся с подносом. Клайв даже не стал просить передать от него «спасибо» Феннелю. Всё равно до адресата не дойдёт.
Он ещё немного посидел, пребывая в приятной сытой сонливости, затем встал, борясь с желанием потянуться, чтобы не разбередить рану. Желание оказалось чересчур сильным, и он попробовал потянуться хотя бы здоровой половиной тела, чуточку наклонившись в сторону. Вот же место какое неудобное, подумал он, морщась: в боку всё равно стрельнуло болью и тупо запульсировало.
– Что? – Уилл явился аккурат в тот момент, когда он придерживал бок и морщился. – Болит? Перевязать тебя ещё раз?
– Вечером, – отмахнулся он. Что-то Уилл чересчур уж наседничал; он, опять же, не настолько уж сильно был ранен.
Достав из своих вещей книгу, Клайв улёгся на кровать спиной к её середине, ясно давая понять, что сейчас не намерен о чём-либо разговаривать (едва перевалило за полдень, а он за сегодня наговорился уже на целый день), и, немного подумав, накинул на себя одеяло.
Кровать сзади него скрипнула.
– Читаешь?
– Ага, – машинально отозвался он на очевиднейший вопрос, ища страницу, на которой в прошлый раз остановился. Это был довольно кропотливый процесс: он и так аккуратно относился к книгам, потому что бумага и здесь делалась из древесины, и потому что это был чужой труд, ручной труд, так книга ещё и была не его – Миррин дала почитать. С ней у Клайва как-то незаметно сформировались приятельские отношения, и ему из её библиотеки (громкое название для шкафа с четырьмя полками) книги доверялись даже в плавание. Поэтому он никогда не торчал с ними на верхней палубе.
– Что?
– Книгу, – флегматично ответил он. Уилл, нависнув над ним, бесцеремонно заглянул на обложку.
– Сельское хозяйство? Серьёзно?
– Ты не поверишь, – у Клайва слегка дрогнул голос от тщательно сдерживаемого смеха. Интонация у Уилла сейчас была просто непередаваемая.
– Я надеюсь, это научный интерес?
– Разумеется.
Пока он бережно листал страницы, Уилл за ним долго ёрзал, устраиваясь так, чтобы и лечь, и ноги с края свесить; быстрее уже было бы, пожалуй, просто разуться. Потом, примерно через минуту тишины он почувствовал насторожившее его прикосновение к волосам и, подняв руку, чтобы убрать раздражитель, наткнулся на пальцы Уилла. Тот, кстати, уже так не в первый раз делал. Нахмурившись, он оглянулся, вопросительно упёршись в того взглядом и пытаясь сформулировать корректно звучащий вопрос о том, какого, собственно, чёрта; Уилл мило улыбнулся в ответ, явно рассчитывая на то, что это спустят с рук.
– Ну нравится мне. Кроме того... – задумчиво протянул тот, в итоге и вовсе замолчав.
– Ну? – не выдержал Клайв.
– Ты в этом возрасте уже начинал седеть.
– Разве? – с замешательством переспросил Клайв; Уилл кивнул, что, впрочем, не вызвало у него доверия к этому заявлению. Кажется, Уилл немного накинул ему лет, прикинув только по внешнему виду; не мог же заметить раньше него... – А ты знаешь точно, сколько Клайвену лет?
Уилл задумался.
– Совсем точно – нет, но где-то в это время... Хм. Точно знаю, что тебе около двадцати. Может, недавно исполнилось, может, совсем скоро будет. Где-то у меня было записано, надо будет найти, посмотреть.
Клайв отвернулся, придя в ещё большее замешательство.
– Что?
– Нет, ничего, – он покачал головой. Уилл и в самом деле заметил раньше, надо же...
Он снова почувствовал прикосновение к волосам, но на этот раз промолчал; пусть трогает, раз уж ему так нравится. Вернувшись к поиску нужной ему страницы, он обнаружил, что отвлекался: Уилл, увидевший, что по этому поводу возражений не последует, уже вполне ощутимо поглаживал его, спокойно и неторопливо перебирая короткие прядки, и отвлекало это больше, чем должно было. Нет, никакого подтекста в касания тот не вкладывал (что уже было удивительно) – он просто невольно начал пытаться вспомнить, когда в последний раз с ним делали что-то такое. Кажется, очень давно. Кажется, больше сорока лет назад.
Добравшись до места, на котором он остановился в прошлый раз, он отодвинул ненужные размышления и сосредоточился на тексте. Читал он неторопливо; было не слишком-то интересно, но ему нужно было занять себя и мозг во время плавания чем-то помимо разговоров, и чтение было неплохим доступным вариантом. Да и некоторые плюсы конкретно у этой книги были...
Дочитав два абзаца, которые он в прошлый раз уже не осилил, он перевернул страницу и наткнулся на иллюстрацию, после чего, не глядя, прикрыл ладонью подпись. Каждый раз, переворачивая страницу, он ждал именно этого. Уилл, судя по всему, ещё и наблюдавший за ним через его плечо, прыснул:
– Это что?
– Сложно сказать, – голос у Клайва снова дрогнул. Уилл, не выдержав, рассмеялся, и Клайва прорвало вместе с ним.
– Уф... Нет, правда, что это?
– Ну, обычно...
Ручка двери резко повернулась. Одновременно с этим кровать позади Клайва увесисто скрипнула; в распахнувшуюся дверь почти что ворвался Бэкс с возгласом негодования:
– Идиоты!
Почему, непроизвольно задался вопросом Клайв, поймав взглядом мелькнувшую слабую тень от Уилла: тот потягивался. Точнее, делал вид, что просто сидел и потягивался, когда капитан занёсся в каюту.
– Ты что, спал? – придирчиво спросил Бэкс между делом, выпуская пар в мелочи.
– Нет. Чего носишься?
– Эти идиоты выжрали половину пива! – возмутился капитан, и теперь Клайв зацепился взглядом за вспушенный хвост того. Короткая шерсть топорщилась. – А нам ещё плыть и плыть. Пить что потом будем?
– О-о, – протянул Уилл. – И что ты с ними сделал?
– Да отдал их старпому. Он разберётся.
– Жестоко, – Уилл поднялся и снова потянулся.
Клайв понятия не имел, что с пресловутыми идиотами будет делать старший помощник капитана, но судя по тому, что даже Уилл признал, что это жестоко, тем придётся несладко.
– Я, вообще-то, не по этому поводу... я и не тебя-то искал, – сообщил немного успокоившийся Бэкс. – Я искал Клайвена, а его никто не видел и даже не слышал со вчерашнего дня.
Клайв чуточку запоздало понял, что Бэкс соврал. Причём понял только по логическому несоответствию: виделся же с тем некоторое время назад перед капитанской же каютой. Понял, но не почувствовал; вероятно, Бэкс за несколько десятков лет (сколько, если Фатус и сам не был в курсе? Семь? Восемь? Творец милостивый, девять? А ведь на вид всего три...) наловчился лгать так, что даже он не учуял. Это, пожалуй, стоило того, чтобы оставить себе заметочку на память о том, что следовало с этим человеком (в смысле, фелном) быть поаккуратнее. Кроме того, ложь эта, очевидно, предназначалась Эрласу, и не было понятно, зачем. Было ли это связано с тем, как внимательно Бэкс на него недавно смотрел, пытаясь что-то высмотреть?
Фелн весьма бесцеремонно – Клайв едва успел подтянуть ноги – уселся на край кровати. Ну, корабль-то, в конце концов, Бэкса...
– А что это ты ладошкой прикрываешь?
Тот определённо был самую чуточку излишне любопытен, как все кошки.
– Ах, это... – Клайв усмехнулся и осторожно, пытаясь не тревожить рану, приподнялся на локте выше, после чего, продолжая прикрывать подпись под иллюстрацией, развернул книгу к Бэксу. Сам он уже начал догадываться, что на ней изображено, но он мог и ошибаться. – Как ты думаешь, что это?
Бэкс чуть склонил голову набок, вглядываясь в картинку. Клайв краем глаза заметил, как кончик хвоста у того вопросительно изогнулся. В озадаченности Бэкса не было ничего удивительного; Клайв и сам, впервые наткнувшись на один из рисунков, испытал схожие впечатления. Человек, не обладавший значительной долей фантазии или воображения, мог бы сказать об этой картинке только одно: на ней изображено какое-то четвероногое (вероятно) копытное (во всяком случае, очень на это похоже) животное. Сказать, какое (и при этом угадать), было весьма затруднительно даже для того, кто вышеупомянутыми качествами обладал: автор довольно обстоятельно и хорошо писал, но вот рисование давалось ему крайне плохо, поэтому из всех иллюстраций безошибочно можно было опознать только птичьи яйца. И, пожалуй, цыплят (но тут уже требовалось немного времени на обдумывание). Над всеми остальными можно было бы долго ломать голову, если бы не подписи, любезно разъяснявшие, что же именно здесь изображено.
– Похоже на... – Бэкс задумчиво почесал длинное ухо, покрытое короткой светлой шерстью, видимо, восприняв вопрос всерьёз. – На очень уродливого осла.
Клайв убрал руку, позволяя увидеть подпись, и заинтересованный взгляд Бэкса опустился немного ниже; затем тот расхохотался, запрокинув голову. Клайв развернул книгу к себе, успев покоситься на прислонившегося к столу Уилла и отметить неприязненный взгляд того, адресованный фелну (поймав же его взгляд, Уилл тут же с задумчивым видом уткнулся в свою записную книжку), и, прочитав подпись, понял, что в этот раз он угадал: подпись гласила, что изображена здесь кобыла. То бишь, оное четвероногое было лошадью.
– Что за книга-то?
– «О ведении сельского хозяйства». Взял почитать там, у Миррин. Думал ещё, будет жутко нудной, – Клайв усмехнулся. – Так зачем ты меня искал?
– Как бок?
Раздался шелест, и они покосились на Уилла, умудрившегося так громко перевернуть страницу.
– Ничего вроде, – ответил Клайв, тщетно пытаясь прочесть что-нибудь во взгляде Бэкса, хотя читать умел. Капитан прекрасно знал, как у него бок – сам осведомлялся, лично. Значит, им выдали лишь предлог. А вот для чего – неизвестно. – Подёргало немного, потом перестало. Остаётся только повязку вовремя менять.
– Вот и замечательно, – Бэкс коротко улыбнулся. – Эрлас? На пару слов.
Уилл, захлопнув книжицу одной рукой, отложил её на стол и последовал за Бэксом из каюты. Отсутствовал он не так долго, но когда он вернулся, Клайв ощутил, что настроение у Уилла подпортилось. Он не стал интересоваться, о чём они там переговаривались. Не его это было дело.
Дальше Уилл постоянно тёрся около него. Клайву, которому жизненно были необходимы хотя бы пару часиков одиночества в день, это успело надоесть ещё до конца плавания, и он, не выдержав, рыкнул на того, параллельно снова, с искренним удивлением задавшись вопросом о том, как он того раньше-то терпел. Уилл обиделся. И оставил его на выходной в гордом одиночестве. Облегчение, испытанное Клайвом, не померкло ни от посещения поместья в одиночку, ни от необходимости вести себя уж совсем осторожно, чтобы не выдать, что он ранен.
И испарилось, когда он остался наедине с собой. Всё плавание он старательно ни о чём не думал, и это удавалось ему достаточно неплохо, а теперь подавляемые им всё это время мысли, тихо, но упорно бурлившие где-то у него под черепной коробкой, навалились на него, пытаясь подмять под себя. И у них получилось.
Он снова думал о том, что шансы обнаружить целый и исправный корабль у них мизерные. Были ли они вообще... Более того, он привык к рутине только частично, и погружался в неё только на Атеоте, в отличие от плаваний, на протяжении которых его неминуемо начинали преследовать и другие мысли, тоже им избегаемые, о будущем и о собственном положении. От этого приступы беспокоили его чаще. В эту ночь он и вовсе почти не спал, в конце концов додумавшись до того, что зря, наверное, нарычал на Уилла. Тот, наверное, пытался его отвлечь, посчитав, что у него разрушились ожидания. Вот только с последним он справиться мог – он, в конце концов, изначально предположил, что корабль ни к чему не пригоден, – но не с тоской...
Утром он, наткнувшись взглядом на своё отражение в зеркале, отвернулся. Выглядел он ужасно. Настолько, что впору было не спускаться на завтрак, а смотаться через балкон, чтобы избежать вопросов. Однако он, взяв себя в руки, всё-таки присутствовал на трапезе, понимая, что должен, иначе вопросов у семьи появится ещё больше. Честно говоря, их настойчивое беспокойство его начинало раздражать, особенно со стороны Фриды. Он давно от этого отвык.
Его, впрочем, никто ни о чём не спрашивал вслух. Может быть, решили, что ему снились кошмары, хотя его в это состояние привело реальное положение вещей. Но ему было всё равно. Не доставали – и ладно.
Собирался он долго и вдумчиво, растягивая время. В итоге, в таверне он появился немногим позже того как дворцовые часы, видимые с центральной площади, показали без десяти двенадцать. Буквально через минуты полторы появился и Уилл с каким-то молодым парнишкой; последний кивнул Клайву, и Клайв ответил тем же, потому что паренёк показался ему знакомым.
– Адоруса не будет, – сразу же заявил им Уилл.
– А что с ним?
– Нет, с ним всё в порядке. У него кое-что случилось.
– А...
– Не ваше дело, – грубовато отрезал Уилл. – Это Дортус. Познакомитесь позже. А теперь – на выход.
Он развернулся и вышел. Остальные засобирались: лучше было не отставать.
– Опять не в духе, – вздохнул кто-то.
– Ну вот, – пробормотал Реллус, косясь на всё ещё угрюмого Клайва. – Сначала Адорус был мрачный, а теперь вот...
На мага шикнуло сразу несколько человек. Клайв, решив сделать вид, что ничего не понял и вообще не услышал, дождался, пока из-за стола поднимется именно его компания, и вышел вместе с ними. Паренёк, приведённый Уиллом, пристроился идти возле него, и Клайв наконец вспомнил, где же он этого Дортуса видел: Академия. Он плохо запомнил внешность, потому что не ощущал от того никакой агрессии или зависти, даже взгляд его на себе редко ловил, а внимание его в основном было сосредоточено на тех, от кого он это всё ощущал.
– Ты всё-таки поплывёшь? – негромко спросил он у Ноделя по пути.
– Поплыву. А что делать? Дома полно голодных ртов. Да и отлёживаться не хочу, сразу волноваться начнут.
– М-м, – догадливо отозвался Клайв. Дома, значит, Нодель не был. Он, покосившись на Вайриса, тут же встретился с тем взглядом: его безмолвно просили вслух ничего не уточнять. – А что, много ртов? – сменил он направление темы.
– Сестра, двое детей. Родители ещё кое-как...
– У тебя двое детей?! – изумился Вайрис.
– Да нет же, у сестры. Разве ты думаешь, что я... – Нодель осёкся. – Ну, разве похож я на того, у кого есть дети? – выкрутился он.
– Вообще не похож, – со знанием дела припечатал Реллус.
Повисло молчание. Улыбнувшийся было Дортус непонимающе посмотрел на них четверых, затем оглянулся на не участвовавшего в разговоре Барфуса, пытаясь понять, почему все вдруг помрачнели.
– Адорус, конечно, ещё вернётся, – тихо произнёс Нодель. – Но...
Они помрачнели ещё больше. Да, Адорус с Джадусом уже бы тоже внесли свою лепту в обсуждение, кто смешком, кто возражением. Клайв обнаружил, что и сам немного омрачился: уже успел к ним всем привыкнуть. Риск всё же сближал, когда люди надёжные и доверительные.
Так, в молчании, они погрузились на корабль. Клайв остался на верхней палубе и торчал там несколько часов, не обращая внимания на периодические долгие и пристальные взгляды Бэкса, и только когда начало темнеть, спустился в каюту, ощущая себя промёрзшим вплоть до внутренностей. Уилл встретил его молчанием. Клайв спокойно уселся в кресло, вытягивая ноги к середине каюты, и, поёрзав, тщательно запахнулся в плащ; некоторое время сидел, ни о чём не думая: перемёрз, и мысли завязли и не шевелились. У холода тоже были плюсы.
Немного согревшись, он сухо чихнул. Уилл покосился на него, но предпочёл промолчать: всё ещё дулся.
Через несколько минут он чихнул ещё дважды, почти без промежутка, едва ли успев коротко вдохнуть, и тогда Уилл всё так же молча встал, достал из шкафчика стакан, плеснул туда из уже виденной им бутылки и, упрятав её обратно, поставил стакан к нему поближе.
– Ты со мной не разговариваешь? – поинтересовался он, задумчиво взглянув на выпивку: алкоголь помогал согреться куда быстрее. А как говаривали на вечно проблемной и слишком уж холодной (отчего он не любил там бывать) Росинке, дают – бери.
– А мне показалось, что это ты не хочешь со мной разговаривать. Не ты ли...
– Я ли, я ли, – прервал Клайв Уилла и в один глоток прикончил содержимое стакана. Тот налил, что называется, как раз. – Ты же прекрасно знаешь, что мне нужно бывать одному.
– Тогда ты начинаешь думать. Тебе нельзя думать, – Уилл немного помолчал, глядя на него, упрямо нахмурившегося. Затем вздохнул. – Найдём ещё корабль. Если есть один, значит, где-то должен быть как минимум ещё один.
Клайв покачал головой, отведя взгляд. Он в этом сильно сомневался.
– Что тогда?
– Ты всё равно не поймёшь, – он, уже куда более добродушный от прокатившегося в желудок тепла, вздохнул. Уилл, переступив через его вытянутые ноги, наклонился над ним, опёршись на подлокотники кресла, и прямо взглянул в глаза:
– Тогда давай поговорим о другом.
– О чём? – прикинулся он дурачком: они уже дважды ссорились по этому поводу, и ещё раз повторять он не хотел. Нет, конечно, если бы не его обстоятельства и если бы это не был Уилл, то он был бы не против всё-таки попробовать отвлечься таким способом... На этой мысли его отчего-то забеспокоила интуиция, крайне чётко предупредившая о том, что не стоило, и он, привыкший воспринимать эти сигналы всерьёз, слегка занервничал. Чего именно не стоило, пробовать или отказываться?
Уилл опёрся коленом об подлокотник, чтобы освободить руку, и, уже нависая над ним, скользнул пальцами в его волосы за ухом (жест вроде успокаивающий, но у него приподнялась шерсть на загривке), и упёрся большим пальцем ему в нижнюю челюсть, вынуждая приподнять голову. Клайв наткнулся взглядом на тусклые жёлтые блики в сильно расширившихся зрачках того.
– Кресло развалишь – сухо предупредил он.
– Не развалю.
– Прекрати, – Клайв нахмурился; в ответ Уилл бесхитростно поинтересовался:
– Почему?
Его слегка застопорило. Опять? Он едва не поинтересовался, не случилось ли кое у кого провала в памяти. Или на пальцах нужно было объяснить, как для самых маленьких? Или простейшая провокация?
– Ну не могу. Не могу! Я всё понимаю, но... я к тебе привык, как к другу. Ты-то для меня старый добрый Уилл и... – он покачал головой; он видел, что Уилл уже начал догадываться, но это должно было быть проговорено. – Ты меня не привлекаешь в этом смысле. Мне не хочется этого делать.
Уилл уставился на него. По выражению лица сложно было понять, что именно тот испытывал – то ли изумление, то ли замешательство, то ли поражение... в обоих смыслах.
– Что? – не выдержал Клайв.
– Неужели я тебе ни капельки не нравлюсь? – с нажимом, с недоверием переспросили у него, словно бы он мог сейчас взять и передумать.
– В этом смысле – нет.
Уилл наклонился к нему ещё немного... Сухо треснуло, и тот, выругавшись, отпрянул: подлокотник, в который Уилл упирался коленом, отошёл от кресла и ударился об ножку стола. Клайв только вздохнул, не став напоминать, что он говорил, и торопливо поднялся на ноги, заинтересовавшись конструкцией кресла поподробнее: оно под ним не слишком приятно зашаталось.
– И как? – бессильно спросил Уилл. – Когда бы я ни сказал тебе там, раньше, хоть сразу, хоть потом, ты бы и близко после этого ко мне не подошёл.
Ну конечно, вот почему тот чуть ли не сразу же попытался привязать его к себе. Клайв, подавив желание покачать головой, покачал вместо этого кресло. Придётся чинить. Ещё и к полу то ли прибито, то ли привинчено, не сдвинешь...
– Ну вот, – он выпрямился, поворачиваясь к собеседнику. – У тебя расчёт был, в принципе, правильный. Так что... – он развёл руками, намекая на то, что неправильный здесь он.
– Клайв, – произнёс Уилл тоном «не-говори-глупостей».
– А, – отмахнулся Клайв. – У меня всегда было сложно с серьёзными отношениями. Мне, скорее всего, и не светит.
Уилл вдруг крепко его обнял.
– Не говори глупостей, – всё-таки сказал тот. – Может быть, тебе просто нужно ещё немного времени.
Клайв, уже давно и совершенно спокойно принявший мысль о том, что ему с его обстоятельствами и в самом деле не светило, подумал о том, что глупость высказал как раз таки Уилл. Куда ему ещё немного? Или тот имел в виду конкретно их отношения? Тут тоже уже некуда, и так настолько давно друг друга знали, что ещё немного – капля в океан.
Уилл немного отстранился, и по мрачному взгляду того Клайв понял, что Уилл и сам это понимал. Может быть, слова эти были для себя; может, действительно для него, просто Уилл не умел утешать кого-то вербально – обычно не приходилось.
– Кстати, тебя надо перевязать, – тот легонько постучал его костяшками по рёбрам. Ещё один ненужный жест из многих. – Ты сам-то делал?
– Нет, – ядовито отозвался он. – Я бы сделал, если бы ты столь любезно оставил узелок спереди.
На самом деле он немного слукавил; бинт можно было и разрезать. Он не этим заниматься из-за того, что к нему в любой момент мог зайти кто-нибудь из родителей Клайвена, когда в голову взбредёт. Да и у него-то антисептика не было, а без этого было бессмысленно лезть к ране.
– Не злись, – Уилл с чуточку смущённым видом взял его за запястье (ещё лишний жест), и его снова слегка застопорило: Уилл и стеснение были плохо совместимы (а если начистоту – вообще несовместимы). Потом он напомнил себе, с кем имел дело.
– Я тебе уже говорил, что не прокатит.
– Да, да, – Уилл ничуть не расстроился. – Раздевайся давай. Или идём сначала поужинаем?
– Идём, – с готовностью согласился Клайв, испытав некоторое облегчение оттого, что ему больше не собирались носить сюда еду, как тяжелобольному, и, увидев, что Уилл потянулся к лежавшему на его одеяле плащу, юркнул за дверь раньше. Вдруг передумает ещё...
В коридоре он увидел Вайриса, спускавшегося с верхней палубы. Тот, заметив его, ускорил шаг, быстро миновал кубрик, в который, наверное, и направлялся, и так целенаправленно направился к нему, что он непроизвольно отступил на полшага. Почти что подлетев к нему, Вайрис, обычно не слишком склонный кого-то трогать, вдруг коротко обнял его, с задором хлопнув по спине; он, хоть и приблизительно понимал, с чего это, рассчитывал, что тот всё-таки скажет хоть что-нибудь в своё объяснение, иначе с места, очень близкого к командиру, быстренько будет подвинут: Уилл наверняка уже высунулся из каюты. Но Вайрис ничего не сказал. Только бросил за его плечо взгляд, и Клайв понял, что Уилл уже всё видел. Вместо этого Вайрис ещё разок хлопнул его по обоим плечам, почти что счастливо улыбнувшись, и исчез в кубрике.
Уилл остановился рядом с Клайвом. Взгляд у того был недовольный. Некоторое время Уилл просто смотрел на него, а потом укоризненно и немного мрачно констатировал:
– Свёл.
– Плохо, что ли? – с облегчением спросил он. Забавно, что он ничего-то по сути и не сделал, просто оставил Ноделю очень расплывчатый намёк, который можно было даже и не заметить, не будучи заинтересованным.
– Как они мне теперь работать будут?
– Да так же, как и обычно.
– Ну, посмотрим ещё, – буркнул Уилл.
– По твоей же логике тебе тогда тоже нельзя, – не удержался Клайв.
– Мне – можно, – заявил в ответ тот. Потом помрачнел. – Слушай, прекрати так... Ты здесь всего ничего, а наговорил мне неприятных и жестоких вещей уже на десяток лет.
– Да надоело, – Клайв поморщился. – Уважаешь чувства окружающих, а толку-то от этого... Всё равно никто не ценит.
Уилл, затормозив перед дверью на камбуз, отправил ему долгий взгляд, и он, поёжившись – холодно же, – зашёл первым. Внутри, кроме Феннеля, никого не было, что значило, что ужин они пропустили.
– Ну наконец-то! – заявил кок. Довольно бодро и без недовольства – а значит, ужин ещё не остыл.
Однако Уилл последнему не слишком-то обрадовался, без всякого аппетита ковыряясь в тарелке.
– ...Извини, – произнёс Клайв, решив, что всё-таки не очень хорошо вышло. Уилл коротко на него взглянул и снова опустил глаза. – У... – он вовремя себя поймал, чуть не забыв, что они не одни, и сделал вид, что ему понадобилось прочистить горло. – Эрлас.
Уилл поморщился так, словно тому вдруг попалась долька лимона, которую тот не глядя раскусил. Затем глубоко вдохнул, словно собирался что-то ему высказать, и весьма неприятное, и, тоже кое-что вспомнив, так ничего и не сказал, недовольно стрельнув взглядом в сторону Феннеля. Кок умудрялся становиться совершенно незаметным.
По дороге обратно Уилл проворчал:
– А я, между прочим, ценю.
– М-м? – не понял Клайв. Потом мысленно вернулся к предыдущему разговору. – А. Спасибо.
Покосившийся на него Уилл убрал взгляд прежде, чем он смог бы прочесть в последнем вопрос «и всё?». Он, впрочем, знал и так. И ему слишком хотелось спать, чтобы заострять на этом внимание.
В каюте его хватило только на то, чтобы нормально расстелить плащ по одеялу, а
– Клайв. Перевязка, – напомнили ему.
– Может, завтра? – спросил он с надеждой.
– Сегодня, – непреклонно отрезал Уилл. Клайв, вздохнув, – оба ботинка уже расстегнул – потопал к тому, обходя кровать и стаскивая на ходу кофту с рубашкой. Уилл снова прислонил его к колену и взялся распутывать узелок.
Потом Клайв вздрогнул от того, что его несколько раз хлопнули по плечу.
– Что такое?
– Я с тобой говорю или с кем?
– А что ты говорил? – переспросил он, сонно потирая глаза. Уилл, прижавшись к нему, наклонился, заглядывая через плечо, и он вяло попытался податься в сторону от касания, одновременно с трудом разлепляя веки. – Нет, ты что-то говорил?
Уилл устало вздохнул.
– В двух словах – ложись спать.
– М-м, – отозвался Клайв, почёсывая рёбра, и запоздало сообразил, что под пальцами не было ничего лишнего. – А где?..
– Хорошо заживает, можно уже не перевязывать. Ложись, пока опять не уснул.
– Я уснул? – с сонной недоверчивостью переспросил Клайв; Уилл, сунувшись к его уху, зашипел:
– Спать.
Клайв дёрнулся от того, испытывая желание пригладить волосы на затылке. И на загривке. Зато он, на короткое время стряхнув с себя сон, вполне осознанно добрался до своей половины и сбросил ботинки, не забыв ещё и накрыться после этого. А потом отключился.