По прибытии Уилл отправил его перенести свои вещи на корабль.

– Уже? – недоверчиво переспросил он.

– Ну, – направившийся было к Миррин Уилл остановился. – Что это ты? Счёт дням потерял?

Клайв, покачав головой, направился в их комнату. Он и впрямь просчитался. Сам не заметил, как привык к этим вот походам, и только что он посчитал, что неделя ещё не закончилась. Странно, что Уилл это уловил, хоть и предположил первым делом, что он спрашивал про текущий момент.

Когда он немного наклонился, чтобы достать вещи из шкафчика, бок резануло болью. Ныло и раньше, на что он почти не обращал внимания; сейчас тоже было терпимо, но беспокоило его то, что он чувствовал в этом месте пульсацию: рана воспалялась. Вероятно, теперь ему следовало надеяться лишь на то, что организм справится сам. Промывать, скорее всего, было уже бесполезно; разве что вскрывать и тогда попытаться промыть, но так можно было и занести в рану больше, чем в ней и так было. Был бы нормальный антисептик – было бы совсем другое дело...

Пока он, не слишком спеша, собирал вещи, в комнате появился Уилл, пронёсся по ней, прихватывая свои вещички, так, словно за ним гнались, и, проворчав ему, чтобы поторапливался, исчез. Проводив того взглядом, Клайв нахмурился, пытаясь определить, случилось ли что-то, или Уилла просто взбесил разговор с Миррин, и на всякий случай немного ускорился.

Когда он добрался до каюты, в ней уже никого не было; вещи Уилла валялись на кровати, оставленные в спешке. Почти тут же появился и сам Уилл. С подносом.

– Ешь и раздевайся, – велел тот, оставив поднос на столе. Затем сунулся в шкафчик, достал оттуда небольшую бутыль, что-то в неё влил – Клайв даже не успел заметить, что – и ушёл, унеся бутыль с собой. Клайв не стал протестовать: он, конечно, мог и сам себя перевязать, но будет гораздо удобнее, если этим займётся кто-то другой; кроме того, у Уилла, похоже, имелось что-то, отдалённо похожее на медикаменты.

Но на кухню он, вообще-то, мог зайти и сам.

Корабль вдруг качнуло, и он, оставив вещи, вынужденно придержал поднос с едой; к стулу пришлось примериваться бочком. Уилл, значит, уже дал команду отчаливать.

Управился он, видимо, вовремя. Когда тот вернулся, он уже, прикончив ужин, снял наручи, плащ, и стаскивал с себя нагрудник.

– Давай-давай, – подогнал его Уилл (хотя он и так не сидел, сложа руки) и, кое-как сбросив ботинки, уселся на кровать вместе с принесённым с собой тазом с водой, устроив последний между ног. И, когда он, стащивший рубашку, вопросительно вскинул брови, похлопал ладонью перед собой.

Клайв послушно сел. Теперь он не видел Уилла, и это отчего-то заставило его слегка занервничать. Это ещё что, строго вопросил он самого себя. Уилл ещё немного поёрзал (он в этот момент забеспокоился о тазике; ещё зальёт постель), наклонил его, заставив облокотиться об выставленное колено, и взялся снимать с него наспех намотанную повязку. Вот здесь он сообразил, что Уилл, перевязывая его днём, оставил узелок сзади, в месте, куда ему самому сложно было бы дотянуться, хотя обычно перевязка по негласным правилам делалась так, чтобы раненый мог хотя бы снять повязку самостоятельно. Вот же лис, подумал он, нахмурившись.

Управившись, Уилл изогнулся, чтобы присмотреться к его боку, и цыкнул; затем молча приложил к нему смоченный в воде (тёплой воде, кстати – позаботился) отрывок узкой полосы ткани, служившей им бинтом, и вздохнул, ожидая: бинт прилип из-за засохшей крови. Только на то, чтобы спокойно отнять его от раны, ушло несколько минут, за которые Клайв (да и Уилл наверняка тоже) успел потосковать о кровозапирающих препаратах, находившихся в любой аптечке. После них подобных проблем не возникало. А дальше, судя по всему, пришло время тосковать по обеззараживающим средствам, потому что Уилл, ещё раз наклонившийся над раной, уже обеспокоенней зацокал языком. Клайв терпеливо молчал, пока его промывали, но после того как Уилл приложил к ней что-то, на что это место отозвалось кусачей и подозрительно знакомой болью, он зашипел и невольно дёрнулся.

– Что это у тебя?

– На, полюбуйся, – тот сунул ему бутылочку. – И не дёргайся, пожалуйста.

Пластмасса. Клайв едва не поперхнулся, увидев этикетку и родные печатные буквы на ней.

– С корабля прихватил?

– Угу.

– А говорил, вещи нельзя выносить.

– Это не то, что можно заметить. Да и мы с тобой не считаем антисептик чем-то выдающимся, так что даже если нас возьмутся проверять, в воспоминаниях ничего не найдут, потому что событие не выделяется, – объяснил Уилл. – Тебя вообще вряд ли смогут.

– М-м, – отозвался Клайв, рассматривая этикетку так, словно видел то ли в первый, то ли в последний раз. – Срок годности...

– Ой, да что ему станется, – отмахнулся Уилл, отбирая у него антисептик.

Клайв вспомнил Ноделя. По-хорошему, это тому в первую очередь нужно было обработать рану, куда более тяжёлую и опасную. Но Уилл не мог просто так взяться утверждать, что вот эта вот штука в бутылочке должна помочь; откуда тому было бы об этом знать? Слово «антисептик» здесь, кажется, уже давно позабыли.

– У Ноделя глубокая рана? – словно бы невзначай поинтересовался он, не выдержав.

– Да. Ты видел, я тут возился? Я подмешал это в здешнее лекарство. Ему должно стать лучше.

Так вот что это было. Уилл попросту нашёл обходной путь; тому даже не пришлось никого обманывать.

– Кстати, не спрашивай о нём Вайриса, – тем же тоном, что и он, добавил Уилл.

– М-м? Почему?

– Это он его.

– ...О.

Уилл похлопал его по локтю, и он выпрямился, чтобы тот мог его нормально перевязать. Некоторое время они молчали; он, задумавшись, пропустил момент, когда Уилл закончил, и почувствовал, что уже едва ощутимо возился сзади: снова завязывал бинт там. Уже собравшись одёрнуть того, едва открывший рот Клайв замер – его выбило из колеи прикосновение над лопаткой, именно в том месте, где когда-то...

– У тебя больше нет того шрама, – тихо констатировал Уилл. Клайв, вздрогнув, выпрямился почти до боли в спине.

– Не прикасайся ко мне.

Ледяной тон, с которым эта фраза вырвалась из него, испугал его самого, и он застыл. Почему... почему?

– Извини, – услышал он следом – и не поверил собственным ушам. Уилл, приносивший извинения прямо сразу же? Он либо бредил, либо спал.

Вот только рану всё ещё немного щипало от антисептика, индицируя, что всё происходило наяву.

Да зачем тот вообще об этом вспомнил? Тело Клайвена, значит, шрамов Клайва на нём быть ну никак не могло. Для чего нужно было напоминать? Если он сам себе припомнил – совершенно непроизвольно причём, он бы и не хотел, – то Уилл не имел никакого права ему на это тыкать.

– Клайв?..

И почему у него всё ещё болело? Это было не то что годы назад – счёт уже пошёл на десятки. И он оставил это там, где и должно, позади, и не зацикливался на произошедшем... так почему? С ним ведь происходили и более скверные вещи, более болезненные, но память о них смягчилась с течением времени, а эта засела в нём глубоко и остро, напоминая о себе очень редко, лишь когда вот так касались, буквально ли или морально (и Уилл умудрился наступить на это место сразу в обоих аспектах), но очень болезненно.

Он зажмурился. Он не понимал и оттого чувствовал себя растерянным.

– Хочешь выпить? – вдруг предложил Уилл, осторожно тронув его за локоть. – Помогает. Если тебе нужно выговориться...

– Нет, – отрезал он. Ещё не хватало плакаться об этом кому-то. Тем более Уиллу.

– Тогда давай выпьем молча, – невозмутимо предложил последний. Клайв поколебался. Его могло развезти, но, скорее всего, ему полегчает; главное, знать меру.

Плотно задвинув тазик под кровать, Уилл достал из шкафчика бутылку и ожидающе опёрся на стол, наблюдая за покачивавшейся внутри жидкостью. Ожидая, не глядя на него. Он некстати подумал, что Уилл сегодня превысил лимит правильных вещей, которые тот иногда всё же делал, не просто на пару недель, а на целый месяц. Возможно, и больше. Хотя толку от этого не было никакого, потому что по вине того же ситуация и создалась.

– Давай, – наконец ответил он, ощущая, что сам сейчас, возможно, делал неправильную вещь. В конце концов, это всё ещё был Уилл.

Почему же, бессильно спросил он самого себя, пока тот доставал небольшие жестяные стаканы. Что-то продолжало неприятно царапать внутри. Кроме того, его вдруг посетила совершенно безосновательная обида на то, что Уилл, судя по всему, о чём-то догадывался, и уже давно. Следом пришла болезненная тяжесть, надавившая на грудь пониже ключиц, ко всему присовокупилось не менее болезненное, сковывавшее дыхание желание немедленно очутиться в космосе, где можно оказаться одному на миллионы километров пространства, и он, по-прежнему переживая неизбывное желание переварить всё случившееся и оставить позади, в один громадный глоток влил в себя всё, что ему плеснули в стакан.

Алкоголь оказался крепче, чем он предполагал. Настолько, что у него перехватило дыхание. Горло сначала приятно прогрело, затем начало жечь, а кислород уже заканчивался. Он зажмурился, а когда вновь сумел вдохнуть, тяжёлое состояние ушло, прихватив с собой и тяжесть в груди.

– Что это... – выдохнул он, не сумев даже изобразить вопросительную интонацию. Его совсем отпустило, и теперь ему хотелось прислонить куда-нибудь голову и расслабиться. И, наконец, отключиться после тяжёлого дня.

– Сам делал, – довольно усмехнулся Уилл. – Здесь почему-то не дошли до чего-либо крепче вина. Ещё будешь?

– Буду, – согласился Клайв, вернув стакан, и взялся одеваться обратно; затем пересел в кресло около стола. Ему вернули наполненный стакан, и он, сделав на этот раз небольшой глоточек, с удовольствием откинулся на спинку кресла, отдыхая. Его не впервые беспокоила тяжесть в груди, хоть он нормально переносил физическую нагрузку; поэтому он упорно не расставался со своим родным сердцем, хотя многое без колебаний ранее заменял синтетикой. Наверное, где-то в нём жил некий предрассудок именно по этому поводу, но он и сам не мог понять, в чём именно было дело. Эта идея просто вызывала у него некоторое... отторжение.

– Полегчало? – спросил Уилл, пристально глядевший на него.

– Ага, – он опять приложился к стакану. – Спасибо.

Уилл, не ответив, уселся на стул и, так же как и Клайв в первый заход, разом опустошил стакан, зажмурившись и грохнув донышком об стол. Клайв пододвинул к тому свой, снова опустевший.

– Погоди, я за тобой не успеваю, – усмехнулся Уилл, плеснув ему ещё немного.

– А, не мои заботы, – он немного склонил голову, покачивая стакан и наблюдая за жидкостью. Он сообразил наконец, с чем была связана его неуёмная тяга в космос, и теперь пребывал в замешательстве. Почему?.. И что ему теперь с этим знанием делать?

Крепкий алкоголь воздействовал на этот организм гораздо сильнее. Мысли у него замедлились и начали петлять, иногда повторяясь. Снова глотнув из стакана, он поднял взгляд на Уилла, смотревшего на него с не слишком хорошо скрываемым беспокойством и немного тоскливо. Что ему делать теперь с Уиллом? Насколько о многом тот вообще догадывался? И если догадывался...

– Жалеешь? – спросил он, не особо рассчитывая, что Уилл поймёт. Он не был уверен, что сумел бы нормально объяснить со своим косноязычием, так что... да, собственно, без разницы.

Уилл, глядя на него, улыбнулся. Улыбка вышла жалкой.

– Ложись-ка лучше спать.

– Не хочу. Лучше пойду проветрюсь. Там сейчас почти никого нет наверху.

Он ощущал на себе тяжёлый взгляд Уилла, пока не закрыл за собой дверь, и запоздало сообразил, что тот мог расценить это как нежелание находиться в одном помещении. Немного затормозив около лестницы на верхнюю палубу, он в итоге отмахнулся от этой мысли; он вдруг ощутил, что ему как-то поднадоело беспокоиться о чувствах окружающих. Да и он и в самом деле сейчас немного опасался оставаться с Уиллом наедине.

Наверху, как и ожидалось, почти никого не было. Его никто не заметил, кроме, наверное, Бэкса, торчавшего около штурвала, но капитан его появлением не заинтересовался. Он, опёршись на борт, взглянул вдаль, на линию горизонта, разделявшую небо с океаном, но затем, ощутив, что этот вид ему сейчас не слишком по душе, опустил взгляд на слегка пенившиеся волны, лениво качавшие корабль. Появилось такое чувство, словно ему нужно было всё обдумать, но мыслей у него особенно много не было, и казалось, что думать, в общем-то, было не о чем.

Через некоторое время мысли всё-таки выстроились, но напоминали не ручеёк, а, скорее, тонкую цепочку, звенья которой сообщались друг с другом слабо и неуверенно. Вот и... и что теперь с этим делать? Раньше он, зная причину, сходил бы к психотерапевту, пусть и после определённых колебаний, но здесь таких специалистов не было (он и просто врачей-то до сих пор не видел), так что ему не оставалось ничего другого, кроме как оставить всё как есть. Всё равно здесь однополые отношения осуждались, так что они ему были незачем. А раз так, то и незачем уже в старых проблемах ковыряться, всё равно мешать не будут. С приступами тяги в космос он всё равно уже смирился... ну, почти. Иногда казалось, что да, а иногда казалось, что ему это уже опостылело до невозможности. И ведь ничего не поделаешь...

Цепочка замкнулась, и он теперь просто смотрел на мерцавшие в звёздном свете волны, потихоньку трезвея и пытаясь не вспоминать о том, что Уилл всё ещё искал к нему подход, пытаясь всё-таки чего-то добиться. Уилл... наверное, нужно бы сказать тому, что он не со зла сказал больше не касаться – нечаянно; непроизвольно... Затем он тут же передумал. Уилл ведь о чём-то догадывался; зачем было провоцировать? И тут же предложил выговориться. Хотел знать? Много хочет, подумал Клайв, насупившись.

К нему приблизился звук шагов почти вплотную, и он повернул голову; подошедший Вайрис тем же образом облокотился на борт, угрюмо уронив взгляд в воду. Клайв устало потёр лоб ладонью, догадавшись, что тот выполз с кем-нибудь поговорить – но ему самому сейчас было совершенно не до общения с кем-либо. Он и вышел-то, чтобы одному побыть, без чьего-либо присутствия рядом.

– Хочешь поговорить? – тускло поинтересовался он, рассчитывая избавиться от компании поскорее.

– Нет, – мрачно, чуть более резко, чем следовало, ответил Вайрис. – Ты?

– Нет.

– Вот и отлично.

Клайв немного озадачился. Вайрису просто нужна было чьё-то присутствие рядом? Почему того вообще дёрнуло подойти именно к нему?

– Я собирался побыть в одиночестве, – разъяснил он, решив особенно не церемониться.

– Я знаю, – Вайрис, немного помолчав, усмехнулся. – Иногда приятно взглянуть на кого-нибудь, кому так же паршиво, как и тебе. Видишь, что не тебе одному хреново, и сразу легче становится.

Клайв уставился на того, пребывая в некотором смятении. Это точно их Вайрис?

Последний, бросив на него взгляд, потёр висок, немного, будто бы стыдливо пряча глаза.

– Извини, – произнёс тот негромко, опустив напускную резкость тона, из-под которой послышалась усталость. – Я не должен был этого говорить.

– Ну, это имеет смысл, – Клайв пожал плечами. Он эту точку зрения понимал, и в каком-то ключе даже разделял; в самом деле, становилось легче, даже безо всякого злорадства – просто ощущалось, что следовало взять себя в руки, чтобы не выглядеть так же. Вайрис наверняка подумал, что, по крайней мере, не заливал свои проблемы алкоголем.

– Забудь, Клайвен, – тот покачал головой. – Считай, что я ничего не говорил. И... уверен, что не хочешь поделиться?

– Ага.

Хлопнув его по плечу, Вайрис ушёл. Клайв почувствовал по интонации того, что его сейчас точно не хотели выслушивать. Зачем было вообще предлагать?.. Вопрос этот вертелся у него в голове, пока он снова не вспомнил, что выглядел изрядно моложе прежнего. Так что Вайрис просто решил, что зря высказал такую вещь пареньку на десяток лет младше, толком ещё не понимавшему, что именно имелось в виду, и решил то ли перевести тему, то ли как-то перекрыть сказанное. Н-да, надо бы ему переставать забывать, что он выглядел гораздо младше своего возраста, потому что где-нибудь это могло ему и боком вылезти.

Решив, что он уже достаточно отторчал на холоде (алкоголь из него вроде бы выветрился, но это могло быть обманчивым ощущением; в тепле его могло опять размазать), он спустился в каюту. Открыв дверь, он тут же наткнулся на слегка неприятный взгляд Уилла, всё так же сидевшего за столом. Выглядел тот так, словно после его ухода пил ещё, но до желаемой кондиции добраться никак не мог.

Уилл взглянул на их плащи, висевшие на крючках, затем, немного укоризненно, на него, решившего замёрзнуть по полной программе, но, ничего не сказав по этому поводу, опустил взгляд на стакан, глядя на последний так, будто окончательно набраться не мог именно из-за безобидной посудины. Клайв уже успел замёрзшими пальцами стащить с себя ботинки, опираясь об спинку кровати (он устал и не рискнул садиться, чтобы просто не уснуть), а Уилл продолжал смотреть в стакан.

– Спать ложишься? – наконец хрипловато уточнил тот.

– Ага.

Уилл бросил на него короткий взгляд, затем, отчего-то поморщившись, вдруг выплеснул содержимое в горшок с растением и вернул стакан с бутылью на место.

– Пойду тоже проветрюсь.

Клайв проводил того взглядом. Уилл, в отличие от него, плащ прихватил с собой. Какая бессмысленная трата ресурсов, подумал он, глянув на полудохлое растение в горшке, и забрался под одеяло. И показуха тоже бессмысленная, присовокупил он к предыдущей мысли, уже засыпая.

Проснулся он в полумраке, разбавлявшемся огоньком свечи, которую забыли потушить. Ничего не болело. Он попробовал перевернуться, чтобы улечься поудобнее, и с неудовольствием обнаружил, что не мог; когда он кое-как повернул голову, чтобы взглянуть на то, что ему мешало – увидел спавшего Уилла, почти касавшегося лбом его плеча. Тот держал это самое плечо, не давая ему повернуться и, растревожив раненый бок, проснуться.

От этого жеста заботы он даже проигнорировал вторую руку Уилла, лежавшую поперек его живота, немного поёрзал, и, от нечего делать уложив ладонь себе на рёбра, снова уснул.

Когда он проснулся во второй раз, свеча уже догорела. С палубы слышался шум голосов: уже утро, вероятно, даже не раннее. Несмотря на это, свет из окошка был приглушённым; наверное, было пасмурно. Уилл рядом лежал всё так же, только теперь Клайв чувствовал на своей кисти тёплую ладонь того.

– Выспался? – поинтересовался Уилл.

– Выспался. Спасибо, – лаконично поблагодарил Клайв: нормально выспаться он мог разве что в эту ночь, пока организм ещё испытывал некоторый шок; раньше он просто выпил бы обезболивающего перед сном, а так как здесь анестетиков не было, ему ещё предстоит провести парочку сложных ночей. И отоспаться в первую было нелишним. – Откуда знаешь?

– Наблюдал.

– И долго ты на меня пялился? – не удержался он. Уилл вместо ответа подвинулся немного ближе, потрогал щекой его висок, а затем мягко поцеловал в скулу. И, пока он не успел возмутиться, тут же отстранился, высвобождая из-под него руку.

– Ждал, будет ли воспаление. Лекарства тут... такие себе. А антисептик уже мало чем поможет. В итоге, чем раньше поймаешь, тем лучше.

Перевернувшись на спину, Уилл с удовольствием потянулся. Клайву вдруг совершенно разонравилось его общество. Вчера лишнего себе позволял, только что... ещё поди разбери, позаботились о нём просто из доброй воли, или чтобы ему было совестно возмутиться.

– Тебя там наверху ждут, наверное. Каждое утро на палубе маячишь.

– А сегодня не буду, – равнодушно отозвался Уилл. – Переживут.

Клайв поднял глаза к потолку. Спровадить отсюда Уилла не казалось возможным (да и как; каюта ведь того), самому вставать не хотелось. Пока что у него ничего не болело, и он хотел бы, чтобы так и продолжалось. Либо вставать, либо смириться с тем, что Уилл, решивший, по-видимому, что всё это можно, раз не одёргивали, нарушал его личное пространство ещё больше.

– Ты спрашивал, жалею ли я, – вдруг произнёс тот, разрушив наступившую тишину. – Так вот, я – нет. В какой-то мере это значило бы жалеть себя. Иногда хотелось, конечно, но, знаешь, я говорил себе в такие моменты, что ты настолько хорош, как напарник, что желать ещё чего-то будет просто наглостью.

А то ты не наглый, попросилось Клайву на язык, но он смолчал. Уилл, хоть и много разговаривал с ним в последнее время, откровенничал редко. И, судя по тому, что замолчал, больше ничего не предвидится.

Только выглядел тот как-то задумчиво. Тридцать с лишним лет, подумал Клайв. Стоил ли он столько?

– Почему я? – не выдержал он наконец. – Большинство обычно тащится по таким... – он невольно замялся, остановив себя, потому что у него едва не вылетела довольно негативная характеристика. – Как ты. Особенно женщины. Так почему, в конце концов, я?

– По таким мудакам, как я, ты хотел сказать? – хмыкнул Уилл. – Не без этого. Но такие, как я, тоже по кому-нибудь тащатся, представляешь?

Судя по спокойному тону, тот не обиделся на невысказанное Клайвом.

– Вообще, – снова заговорил Уилл, и Клайв с удивлением понял, что тот собирался продолжать в том же духе. – Поначалу ты меня немного раздражал со своей забавной правильностью, но если бы не она, я бы, пожалуй, так и продолжал гонять новобранцев. Но, что ещё более забавно, я в какой-то мере тебя использовал. Причем окончательно понял это, только когда попал сюда.

Вот тут Клайв перестал понимать.

– Как это?

– Видишь ли, когда рядом есть кто-то настолько упёрто правильный, ты уже не можешь сделать те вещи, которые лично у тебя не вызывают... – Уилл покосился на него. – Никакого дискомфорта.

Что же он тут творил, с ужасом подумал Клайв. Если Уилл понял это – делал (и это помимо уже известного ему), то, что ранее могло стоить тому работы либо грозить заключением. Приличной длительности. А то и смертной казнью...

– Зря я тебе это сказал, – заключил Уилл, глядя на его выражение лица. Тем не менее, произнёс тот это без капли сожаления, так, словно всё равно должен был рассказать... но с некоторым волнением, проскользнувшим в тон едва ощутимо.

– Нет, не зря, – оторопело выговорил он. В Уилле в последнее время начало происходить что-то сложное, если тот предпочел честно в подобном признаться. Клайва такие перемены в нём самом начали бы пугать. Уилла больше обеспокоила его реакция, и он совершенно не понимал, что бы это могло значить.

Взгляд Уилла приобрел какое-то ожидающее, пытливое выражение. Ах, вот оно что, догадался Клайв. Уилл всё ещё хотел что-то знать, и пытался сейчас подбить его на то, чтобы он выговорился, раз уж прямое предложение не сработало – я, мол, высказался, а теперь и ты давай. Он просто промолчал, сделав вид, что ничего не уловил. И продолжал молчать даже тогда, когда во взгляде Уилла появился хорошо различимый намёк.

Наконец, сдавшись, Уилл улёгся на бок, и он почувствовал капельку щекотное прикосновение к ладони: его взяли за руку. Затем тот немного повозился, устраиваясь поудобнее, обхватил его кисть и второй рукой, а потом, прижавшись лбом к его плечу, так тяжело вздохнул, что у него что-то дрогнуло внутри.

Больше Уилл ничего не говорил. Клайв непонимающе нахмурился, пытаясь понять, с чего это у него ёкнуло, и для чего Уиллу было знать. Тот был слишком прагматичен для того, чтобы просто попытаться немного облегчить ему жизнь из благих побуждений, так что какая-то причина была. И это должна была быть существенная причина, потому что Уилл совершенно точно знал, что он не стал бы ему рассказывать, чтобы пытаться выспросить, рискуя поссориться. Такое не рассказывают тому, с кем ещё работать и общаться; разве что какому-нибудь незнакомцу в баре, прежде изрядно напившись, но Клайв никогда не мог позволить себе даже этого. Да и в целом, чтобы разговорить его на неприятную ему тему, нужно было потратить немало времени и терпения, потому что жаловаться он не любил. Утешать известным способом его тоже явно не пытались, поскольку он по этому поводу высказался достаточно доступно, а Уилл, насколько ему было известно, дураком не был, чтобы наступать на те же грабли.

В целом, каких-либо существенных причин он не видел, поэтому на смену этим размышлениям пришли другие, более прозрачные мысли. И более беспокоившие его. Он чувствовал, что что-то у них менялось. Отношения между ними, как минимум; немного изменилось поведение Уилла, как и сам Уилл (Клайву бы хотелось, чтобы это «немного» было побольше); менялся, кажется, и он, иначе ещё месяц назад точно не стал бы пить с Уиллом после такого фортеля.

В дверь постучали.

– Эрлас? – донеслось снаружи.

Поднявший голову Уилл недоумённо моргнул. Однако промолчал.

– Задремал, – негромко ответил тот на вопросительный взгляд Клайва. Потом, осторожно и быстро поцеловав его в висок, сел, потягиваясь. – Не знаю, что они там хотят, но если я минут через десять не вернусь со жратвой, сходи на кухню сам, хорошо?

– Ладно.

Теперь Клайв удивился ещё больше. Уилл опять собирался принести ему еду сюда. Конечно, раньше тот проявлял подобную заботу, так же как и он со своей стороны, если кому-нибудь из них было совсем плохо, но он не был столь уж сильно ранен. Вообще, у него складывалось такое впечатление, что Уилл, получив от ворот поворот, взялся за ним ухаживать. Творец, чудны дела твои, растерянно подумал он, не зная, что ещё по этому поводу можно было думать. Уилл. За ним. Чудеса, да и только...

Выждав немного, чтобы удостовериться, что Уилл и впрямь ушёл, он поднялся: если у него было десять минут, за них он мог проведать Ноделя. Он, помня абсолютно отстранённый вид того, немного беспокоился.

Но для начала он направился к неприметной дверце в каюте, чувствуя, что не мешало бы после выпитого вчера. Очень не мешало бы.

Интересуясь тем, где сейчас мог быть Нодель, Клайв сунулся в кубрик, откуда его отправили в капитанскую каюту. Он не стал уточнять или расспрашивать, экономя время, и, просто поблагодарив, направился к Бэксу. В дверях он с последним и столкнулся; фелн, едва завидев его, поднёс палец к губам.

– Спит? – негромко спросил Клайв, чуточку отступив. Бэкс тихо прикрыл дверь.

– Спит, но не он, – туманно ответил тот, немного нахмурившись. Вроде бы непроизвольно, касательно своих мыслей. – Сам как?

– Пустяки, – отмахнулся Клайв. Затем, вспомнив, что с Бэксом нужно хоть немного соблюдать поведение Клайвена, добавил: – Но это я сегодня выспался. Дальше, думаю, будет уже не так пустячно.

– Заходи вечером на камбуз. У Феннеля есть парочка успокаивающих травок. От них даже бодрого в сон клонит, – посоветовал Бэкс с пониманием. И, расценив его нетерпеливый взгляд на дверь капитанской каюты как любопытство, поведал: – Барфус с Эрласом единодушно настаивали на том, что ему нужно хотя бы пару дней исключительного покоя. Я пока и в кресле поспать могу.

– Вот как, – пространно отозвался Клайв. Интерес во взгляде Бэкса ему не нравился. Тот так его рассматривал, будто что-то пытался высмотреть, дабы подтвердить – или, быть может, опровергнуть, – какие-то мысли (или догадки), содержание которых могло быть буквально любым.

– Ты, я надеюсь, с Эрласом ссориться снова не собираешься?

– М-м... я – нет.

Н-да-а, а ведь Бэкс его теперь в кресло не пустит в случае чего, тот теперь сам в нём спит.

– М-да, он у нас... – Бэкс оглянулся. – Бывает у него ни с того ни с сего, когда он в дурном настроении, это да. Ничего не поделаешь. Ну, иди, проведывай. Ты выбрал хорошее время. Он уже пришёл в себя.

Кивнув, Клайв взялся за ручку двери.

Капитанская каюта, светлая и довольно просторная, с прошлого его посещения ничуть не изменилась, если не считать того, что в большом пологом кресле теперь лежала перенесённая туда Бэксом постель, а в кровати – полулежавший на подушке Нодель, отчего-то не двигавшийся до тех пор, пока Клайв не нашёл того взглядом. Только после этого тот приподнял здоровую руку в безмолвном приветствии. Затем он заметил Вайриса. Последний сидел на стуле около кровати, облокотившись на тумбочку, и, уложив голову на предплечье... спал. Подойдя немного ближе, Клайв присмотрелся к нему и понял, что не ошибся: тот действительно спал.

– Как ты? – шёпотом спросил Клайв.

– Уже лучше, – Нодель бледно улыбнулся, указывая взглядом на край кровати; Клайв пока проигнорировал предложение, побоявшись кого-нибудь из этих двоих потревожить. Маг уже вышел из того угнетённого состояния, в котором пребывал раньше, и, видимо, именно это имел в виду Бэкс, говоря о том, что тот пришёл в себя. – Барфус что-то со мной делал, – Нодель поморщился; похоже, «что-то» было весьма болезненным. – И заверил меня, что я смогу без каких-либо проблем двигаться, когда всё заживёт. Так что... – тот приподнял плечо, не имея возможности пожать обоими. – Да ты садись, не стесняйся.

Вообще-то, Клайв уже узнал всё, что хотел, так что присаживаться ему было незачем. Но, может быть, с ним хотели просто поговорить; Ноделю, поди, скучно было лежать просто так. Он осторожно присел на краешек кровати, пытаясь издавать как можно меньше шума, но Вайрис всё равно вздрогнул, обеспокоившись этим звуком, и проснулся.

– А, вот и ты пришёл, – тот, увидев Клайва, расслабился, и устало потёр глаза. Выглядел Вайрис так, словно не спал уже двое суток. – Ты ведь пока с ним посидишь? Я отойду ненадолго.

– Иди, – Клайв кивнул. Один взгляд на Вайриса вызывал у него желание зевнуть, с которым он пока что успешно справлялся.

Нодель молчал до тех пор, пока тот не вышел за дверь, и только после этого заговорил, сказав, что Вайрис его беспокоил. Клайв этому несколько удивился: во-первых, Вайрис не был человеком, который стал бы беспокоить раненого, а во-вторых... разве ему нужно об этом жаловаться? Хотя, да, Бэкс сказал, что Нодель только пришёл в себя, и вполне возможно, что после этого маг ещё не видел кого-нибудь другого из команды Уилла. Но и капитан-то... Клайв едва успел открыть рот, чтобы посоветовать Ноделю сообщить о проблеме Бэксу (уж капитан-то мог попросить Вайриса из своей каюты), как маг замотал головой. И добавил, что Клайв неправильно понял.

Вайрис, как сообщил Нодель, беспокоил не только не мага, но и почти всех из команды. Он почти постоянно здесь торчал, и уже начинал выглядеть, пожалуй, даже хуже самого раненого. Клайв подумал, что это неудивительно: выходило, что Вайрис в последний раз спал около полутора суток назад, причём всего несколько часов, оставшихся после дежурства. Вероятно, чувствовал себя виноватым.

– Ну, у него есть причины беспокоиться, – задумчиво произнёс Клайв.

– Причины?

– Ну, знаешь, как... – он вовремя придержал язык, чуть не ляпнув «как минимум». – Хотя бы потому, что ты его друг.

Нодель проницательно взглянул на него. На мгновение ему показалось, что тот догадался о невысказанном им слове.

– Не знаю, – медленно произнёс Нодель, словно бы о чём-то размышляя. – Я уже говорил ему, что ему следует отдохнуть, и я не знаю, что ещё ему сказать, чтобы он послушал. Эрласу до этого дела нет, можно даже не заводить с ним разговор. Просить Бэкса – не дело, сам понимаешь. Может быть, тебя он выслушает?

– Почему меня... – Клайв осёкся, задумчиво почесывая щёку. Ну, его тоже ранил свой же союзник, так что он имел какое-то понятие о ситуации. Но неужели Вайрис больше никого не станет слушать? Тот обычно руководствовался здравым смыслом... хотя если бы тот сейчас в самом деле им руководствовался, Клайв бы тут не застал никого спавшим. – А Барфус? Тоже ведь...

– Барфус только советует, ты же знаешь. Он не любит навязывать своё мнение.

– А я? – Клайв едва не спросил «думаешь, я люблю?». – Станет ли он слушать новичка?

– Не прибедняйся, – Нодель слабо улыбнулся. – Ты с нами уже довольно долго и уже не новичок. Кроме того, он ещё помнит Фатуса, а ты его напоминаешь. Попробуй, пожалуйста. Я рад его тут видеть когда угодно, но пусть сначала выспится.

Когда угодно, отметил Клайв. И что делать? Отказывать было неудобно, но правильно: пусть сами со своими отношениями разбираются, потому что при чьём-то вмешательстве всё становится, как правило, ещё сложнее, чем было. Но и ему самому вид Вайриса не нравился...

– Не знаю, что из этого выйдет, – он вздохнул. – Ничего не могу обещать.