Некоторое время они стояли около большого окна у входа, просто наблюдая за жизнью снаружи. Теперь предстояло снова влиться в последнюю. Клайв пока не знал, что по этому поводу испытывать: сейчас он по большей части ощущал обычнейшую усталость. Уилл наверняка тоже... Интересно, насколько сильно тому хотелось домой. Ему-то до дома – не больше десяти минут, а вот Уилл жил на другом континенте.

– Клайв? – тот немного наклонил голову, ловя его взгляд, словно почувствовал, о чём он сейчас думал. – У меня нет передатчика. Да и счёт наверняка заблокирован.

Ну да, билет себе купить не сможет. Да и в отель не пустят. А надеяться на то, что счёт оперативно разблокируют... если бы собирались быстро – уже бы сделали.

– Заночуй у меня сегодня, раз такие дела, – легко предложил Клайв. Уилл и так частенько ночевал у него после вылетов, ленясь либо просто будучи не в состоянии лететь домой. Ну, вместо лени у того, получалось, другая причина была...

– Спасибо, Клайв, – мягко ответил Уилл.

Клайв немного повернул голову, уловив, что тот в последнее время слишком часто обращался к нему по имени там, где можно было без этого обойтись, и Уилл под его взглядом осторожно улыбнулся. Он понятия не имел, как я поступлю, сообразил Клайв. Кажется, Уилл, с которым все обычно путались и терялись в догадках, слегка запутался сам. Иронично.

– Ну что, пойдём, – Клайв неспешно направился к выходу. – Ещё бы на ужин чего прикупить. В холодильнике парочка консервов – и всё...

Они пропустили вперёд спешивших куда-то трёх офицеров, судя по оживлённому виду, собиравшихся где-нибудь отдохнуть после работы. А вот сами уже притормозили у выхода, прекрасно зная, что ступили в зону проверки и могли сейчас поднять тревогу, если будут слишком торопиться. Лучше было дождаться одобрения, чем тревожить и без того пришедшую в замешательство автоматику.

Полоса огоньков над входной дверью сменила цвет с зелёного на оранжевый: закрыто. Дверь приобрела несколько тревожащее обрамление из-за белой плитки на полу, слабо отражавшей свечение.

– Приносим извинения за задержку, – сообщил через несколько секунд приятный женский голос той самой автоматики. – Ожидайте решения оператора.

Им дали зелёный свет, и двери перед ними раскрылись, выпуская их в тёплый уличный воздух и шум города. Было ещё светло, но уже чувствовался характерный, предвещавший окончание дня аромат: начало лета. Ещё обоняния касался лёгкий запах нагретого асфальта, от которого они успели отвыкнуть.

– Ух... жарко.

– Лето, значит, – задумчиво произнёс Уилл, невозмутимо снимая плащ и забрасывая его на плечо, отчего сразу стал похож на актёра, ненадолго вышедшего со съёмочной площадки. Клайв, поступивший так же (в тёплом плаще было слишком жарко, чтобы терпеть), догадывался, что создавал то же впечатление из-за цвета глаз. Главное, чтобы никто не цеплялся с вопросами о том, что это такое снимали.

Они миновали низкие аккуратные клумбы, вышли на дорожку тротуара, уже не относившуюся к территории штаба, и, не сговариваясь, немного свернули с пути, чтобы воспользоваться парочкой чуть менее оживлённых дорожных переходов.

Их рассматривали. Кто отправлял короткие любопытные взгляды, кто просто разглядывал, не стесняясь; Уилл даже ухом не вёл, только периодически косился на него, словно убеждался, что он всё ещё шёл рядом. Возможно, так оно и было: они привыкли к неровной и сыпучей почве, так что шаг у них теперь был куда более лёгким, и из-за уличного шума Уилл мог ничего не слышать. К слову, последний отчего-то оттягивал на себя не так много внимания, чем раньше, пока они ещё работали вместе, и ему было немного неловко. Просто свыкнуться не получилось, и он, бросив это дело, по старой привычке абстрагировался от чужих взглядов, уже просто высматривая знакомые лица. Затем он понял, что в этом не было никакого смысла: он внешне почти на тридцать лет моложе себя прежнего. Кто его узнает-то? Максимум за сына или племянника примут.

Ещё по пути лежала детская площадка, но вот об этом он не особенно заботился: они всё равно пройдут не сквозь неё, а рядом, а внимание у детей обычно не слишком устойчивое. Разве что попадётся какой-нибудь особо любопытный...

К ним и в самом деле обратился какой-то ребёнок. Годиков так четырёх. И как не побоялся подойти?

– Ты похож на главного героя, – заявил тот Уиллу. – А ты – на главного злодея, – мальчик перевёл взгляд на Клайва, и последний нахмурился. – Ой!

Главного. Ну, спасибо и на том, подумал Клайв. Уилл немного наклонился, улыбаясь.

– А может, мы оба злодеи, – заговорщически подмигнул тот. – Бу!

Малыш хихикнул.

– Майк! – возмущённо ахнула какая-то женщина, и маленький хитрец, сразу же приняв стеснительный вид, бочком подобрался к ней и уцепился за длинную юбку. Клайв вежливо улыбнулся женщине, за локоть увлекая Уилла дальше.

– Неужели я так плохо выгляжу? – задумчиво вопросил он в пространство.

– Нет. Ты просто жутковатый. Ой, да не хватит уже по этому поводу загоняться, нормально всё, – Уилл подбадривающе потрепал его по плечу и, воспользовавшись моментом, придержал его, чтобы прижаться к нему виском.

– А ну прекрати! Смотрят же, – зашипел Клайв.

– И? Ничего удивительного.

Клайв, уже в принудительном порядке отодвинувший того от себя, вспомнил, что здесь – точнее, сейчас, – в этом и в самом деле нет ничего осудительного. Шедшая навстречу парочка девчонок лет семнадцать тоже зашепталась вовсе не осудительно; он уловил только только словцо «колючка», после которого обе хихикнули. Когда они разминулись, сзади ещё и последовало возражение:

– Но симпатичный.

– Ой, что ты в нём нашла...

Уилл оглянулся с таким видом, словно сейчас вступит в полемику, и сзади опять тихо хихикнули, снова зашептавшись. Дальше Клайв, на всякий случай придержавший того за рукав, уже не мог расслышать, но знал, что следующие пару минут они будут обсуждать второго – то бишь, Уилла.

– Дети, – вздохнул он.

– Дети, – с ехидцей подтвердил Уилл. – Иначе знали бы, что тут не колючка, а целый кактус.

– Да ну тебя, – буркнул Клайв, справившись с искушением напомнить кое-кому о том, что кое-кто один кактус уже угробил. Он уже видел вывеску магазина, и теперь его больше занимала мысль о том, чего бы взять на ужин. Было бы неплохо и о завтрашнем дне подумать, вообще-то...

– Ты говорил, у тебя консервы остались, – Уилл легонько подтолкнул его под локоть. – Как обычно?

– Да, по-моему, только мясные остались...

Он других и не держал, когда собирался уходить надолго. Без мяса он обойтись не мог, а если было мясо – ему больше ничего и не надо было, так что он в любом состоянии мог вскрыть себе банку и съесть; нормальная же готовка уже откладывалась на следующий день. Когда же у него ночевал Уилл, картина немного менялась. Тот, категорически не ладивший с готовкой, умудрялся испортить всё в тот же момент, как доходило до термообработки или добавления специй, но до этого момента Уилл вполне удачно подбирал вкусовые сочетания. Так что после вылета они частенько заворачивали в магазин за свежими овощами (иногда и фруктами, что Клайва поначалу безмерно удивляло: некоторые из них он в жизни бы вместе с мясом в рот не положил, если бы заранее не знал, что будет вкусно), которые Уилл строгал в мясные консервы в одних только тому известных пропорциях. Главным было потом вовремя забрать солонку у Уилла, когда тот решал, что этот замес было бы неплохо немного присолить.

– Пожелания будут? – светским тоном поинтересовался Уилл.

– Не заморачивайся, бери что-нибудь попроще.

– Отлично.

На входе Уилл, подхватив корзинку для продуктов, улыбнулся молоденькой продавщице, озадаченно смерившей их взглядом; та тут же улыбнулась в ответ, даже не заметив Клайва, проскользнувшего в зал вслед за Уиллом и понадеявшегося, что на выходе в нём не опознают старого Клайва. Девушка любила поболтать.

Она и в самом деле его не узнала. Долго присматривалась, когда они подошли рассчитываться, но, видимо, так и не поняла, почему он ей кого-то напоминал, отчего сумму назвала немного раздражённо и рассеянно, и он протянул к сканеру валютную карту, надеясь, что у него никаких проблем со счётом не было. Передатчик у него пискнул, оповещая, что с карты были сняты средства, и он, с облечением вздохнув, упрятал карту обратно.

Зато в подъезде его вежливо, но твёрдо остановил консьерж:

– Прошу прощения? Могу я взглянуть на ваши документы?

Ну конечно. На память этого человека жаловаться не приходилось. Первый консьерж, которого он застал, когда только вселился, запоминал его на протяжении десятка дней, каждый раз исправно требуя у него документы. Причём, учитывая, что он в это время уже бывал на довольно длительных вылетах, этот десяток дней растянулся довольно надолго. Потом на замену ему пришёл другой, и вот он спросил у Клайва документы всего дважды.

Не слишком понимая, как сейчас объяснить свой внешний вид (вот об этом следовало бы подумать, когда они торчали в штабе на первом этаже, глядя в окно, но тогда голова у него была совсем пустой), Клайв показал свой служебный пропуск, а затем, видя, что консьерж озадачился и слегка растерялся, не зная, пропускать ли его дальше, показал вдобавок валютную карту, на которой тоже было указано его имя. Удостоверившись, консьерж без лишних расспросов их пропустил, и до Клайва уже в лифте дошло, что обошлось вовсе без единого слова в объяснение.

– Интересно, меня тоже дома не узнают? – хмыкнул Уилл.

– Тебя-то могут пропустить, даже если не узнают, – проворчал Клайв, лично видевший такие случаи, и Уилл привычно протянул, отшучиваясь:

– Ну, это ты уже загнул...

Лифт доставил их на восьмой этаж, и Клайв до боли привычно свернул налево. Если бы квартиру можно было обнять, как старого близкого друга, он бы сейчас, пожалуй, так и сделал.

– А здесь всё так же, – со вздохом констатировал Уилл, не нашедший на лестничной клетке ничего нового.

– Внутри тебя тоже ничего нового не ждёт, – буркнул отперший дверь Клайв. – Давай, заходи.

Уилл послушно вошёл и, поставив пакет с продуктами возле тумбочки около входа, мазнул по ней пальцем.

– Ух...

– Вентиляцию не перекрыл, понадеялся, что скоро вернусь, – Клайв пожал плечами, непроизвольно глянув на след, и зацепился взглядом за пепельницу с одним окурком: он курил перед выходом из дома. – Как же давно это было...

У Уилла на лице возникло выражение, обычно предшествовавшее ехидному вопросу «в самом деле?», однако тот промолчал, послушно отдав плащ, едва он протянул руку, и он, убрав оба плаща на крючочки вешалки у входа, подхватил винтовку, которую в прошлый раз так и оставил прислонённой к стене, забыв убрать в более приличествующее оружию место. Если задуматься, он уже перед заданием был немного на нервах...

– Огнестрел, – довольно промурлыкал он, прижав к себе оружие. Подумать только, она его не очень устраивала из-за новомодной электроники, а сейчас он был столь рад её видеть, будто это был его родной ребёнок. – Как же давно я не видел огнестрел...

– Это вот такое сейчас в ход пошло? – поинтересовался нахмурившийся Уилл, бесцеремонно вытащивший винтовку у него из рук, чтобы осмотреть. Клайв слегка озадачился:

– Да при тебе уже похожие были.

– Не такие, – Уилл, нахмурившись ещё сильнее, почти нехотя отдал оружие обратно и, избегая его взгляда, отвернулся, сразу принявшись разуваться, словно понял, что спорол что-то не то. Клайв озадачился ещё сильнее. Его сейчас приревновали, что ли? К винтовке? Ну ничего себе, потрясённо подумал он, не найдя ничего, что подошло бы к ситуации лучше, и тихонько положил винтовку на антресоль от греха подальше, пока Уилл не видел. Затем принялся разуваться и сам.

– Столы на кухне протри. И плиту, – проинструктировал он Уилла, уже шастнувшего на кухню с сумкой.

– Сделаю, – донеслось оттуда. Клайв с облегчением содрал с себя нагрудник и плотную кофту, оставшись в рубашке, и вспомнил, что Уилл и вовсе в тяжелой броне.

– Броню-то хоть сними, – напомнил он вдогонку.

– И куда её? – тот тут же появился на пороге.

Клайв молча показал под вешалку, задавшись вопросом о том, с чего Уилл резко сделался послушным. Не то чтобы его это не устраивало, но это было слегка подозрительно.

Вымыв руки, он решил, пока было время, заняться той самой пылью и, прихватив влажную тряпку, зашёл в гостиную, ища взглядом пылесос. Последний он купил всего пару лет назад, случайно – и, как оказалось, вполне удачно – попав на рекламную акцию: кому-то из производителей показалось забавным кроме обычного искусственного интеллекта снабдить пылесос зачатками личности, при этом эмоциональный интеллект установив где-то на уровне домашней живности. Клайв покупал это шутки ради, за совсем символическую сумму, решив, что это был бы не такой уж и большой убыток, если вдруг что, но в итоге не пожалел. Даже незаметно для себя привязался.

В большинстве случаев пылесос вёл себя тихо и прилично, но, как выяснилось, располагал чем-то вроде настроения: иногда работал совсем тихо, иногда мурлычуще, а иногда почти недовольно ворчал. И настроение это зависело от обращения, которое пылесос воспринимал из голосового ввода. Был, конечно, ручной, но зачем, если можно было позвать устройство из любой части квартиры?

– Эй, Билли! – позвал Клайв, так и не найдя того взглядом. На самом деле это чудо звали «Бэ-Эл-Эл-один-один-Е-Тэ» (версии ноль-точка-девяносто три), что могло быть прочитано как «Буллет», но он решил, что это слишком глупое имя даже для собаки, не говоря уже о пылесосе. – Иди сюда. Запылился уже, небось.

Из-под дивана вылетел напоминавший большую таблетку корпус пылесоса и, остановившись, замигал синим светодиодом, словно приветствовал его, а потом подплыл ближе, взявшись нарезать вокруг него круги, как соскучившийся питомец, и он, не удержавшись, улыбнулся. Он не знал, что там было у остальных, купивших такое, но ему пылесос попался какой-то ласковый.

– Хватит вертеться, – велев Клайв, расправляя тряпку. – Ну, стой.

Билли послушно остановился перед ним, вопросительно мигая светодиодом, и присевший к нему Клайв, уловив какое-то движение рядом, поднял взгляд; на пороге появился Уилл с ножом и консервной банкой в руках. И с тем же вопросительным видом.

– Нет, тебя я не звал, – сказал Клайв, сообразив, что к чему («Билли» могло быть принято за «Уилли», особенно если последний о чём-то задумался), и взялся протирать корпус пылесоса от пыли. Затем перевернул, чтобы вытереть тому и пузо, и Билли негромко зажужжал. – Не нервничай.

Пылесос доверчиво умолк.

– Ты разговариваешь с техникой, – констатировал Уилл, решивший понаблюдать; Клайв только хмыкнул, присматриваясь к нижней панели, и затем поставил Билли, снова зажужжавшего и замигавшего подсветкой снизу как для особо развитых, на пол как следует. Тому почему-то очень не нравилось лежать кверху пузом.

– Полный? – спросил его Клайв. Пылесос замигал оранжевым светодиодом: «нет». – Тогда начинай с гостиной.

Билли замигал зелёным, подтверждая, что распоряжение принял, и, довольно мурлыча, ещё раз сделал вокруг него круг, после чего уплыл в угол, откуда обычно начинал собирать пыль; Клайв же, направившийся в коридор, остановился напротив всё ещё стоявшего на пороге Уилла.

– Билли? – тот вопросительно приподнял бровь. Пришлось объяснить, откуда имя взялось. – Почему тогда «Билли», а не «Билл»? – задал не менее логичный вопрос Уилл.

– «Билл» звучит слишком солидно для этого малыша. – заявил Клайв. Уилл отправил ему долгий внимательный взгляд. А потом, хохотнув, направился обратно на кухню. – Ты это чего?

– Да так, – отозвался тот, судя по тону, улыбаясь, и Клайв, пожавши плечами, ушел в спальню.

Пока он вытирал немногочисленные горизонтальные поверхности, понял, что Уилла рассмешило, и слегка смутился, сделав себе в памяти пометку больше не называть того «Уилли». Затем, расправившись и с коридором, он разминулся в дверях гостиной с довольно мурлыкавшим Билли, направившимся на кухню, и понадеялся, что там сейчас никто ни с кем не поссорится.

– Клайв! – донеслось из кухни немногим позже. – Он что-то хочет.

– Просто отойди немного. Ты ему мешаешь.

«Пылесосу я ещё не мешал», – разобрал Клайв ворчание Уилла, проходя мимо кухни. Судя по рассеянному тону, тот уже занялся нарезкой, так что он заторопился, в темпе перетирая ванную, а потом, обнаружив, что мог отключиться, если перестанет двигаться, сунулся на кухню, и от нечего делать – в холодильник. Перебирать, в общем-то, было нечего: у него была привычка оставлять только то, что не портилось к возвращению; он только переставил на нижнюю полку яблочное повидло, перевалившее за срок годности. Это он по возвращении с того вылета планировал прикончить банку, чтобы не испортилась...

Почесав тыковку, он открыл окно, впуская более свежий вечерний воздух. Шум трафика сразу заглушил мурлыкавшего себе под нос Уилла, напевавшего на гернийском что-то там о полёте и звёздах (поди, тоже соскучился), и щёлкнул пальцами, вспомнив, как решать проблемы с сонливостью:

– Кофе будешь?

– Спрашиваешь? – со смешком откликнулся Уилл. – Вари.

Он подключил к сети кофеварку; когда он потянулся за кружками, снизу тихонько запищало: приплыл Билли, сообщать, что закончил с поручением.

– Вот умница. Иди, подзарядись, – отправил его Клайв; пылесос после серии зелёных перемигиваний (любил, когда хвалили, как всё живое) мигнул оранжевым: заряда ещё хватало. Сообразив, что соскучившемуся Билли нужна была ещё работа, он подхватил того и поставил на табурет. – Ну, тогда включай радио.

Билли послушно включил.

– Серьёзно? Радио?

– А почему нет, если можно? – риторически спросил в ответ Клайв, выбирая нужную длину волны.

Уилл только усмехнулся.

Через несколько минут они, мгновенно сметя приготовленный на скорую руку ужин, пили кофе, взглядами напоминая друг другу не пытаться откинуться на несуществующие спинки табуретов.

– Хорошо... – протянул Клайв, щурясь на закатное солнце, игриво заглядывавшее в щёлочки жалюзи; Уилл проворчал «и не говори», хоть и сидел спиной к окну. Вместо вида, впрочем, тот разглядывал его, что его слегка нервировало. – Топай в душ первый.

Уилл угукнул, снова соглашаясь, и ему подумалось, что сговорчивость у того и впрямь была подозрительной. О причинах он раздумывать не стал.

– Из карманов вытряхни всё на полочку, вещи в стирку, – проинструктировал он того. – Я тебе что-нибудь выдам потом.

– Понял.

Опять никаких возражений или поправок. Клайв присмотрелся повнимательнее, но ничего странного не увидел, и махнул на всё это рукой; затем он, когда Уилл ушёл в ванную, задумчиво смерил взглядом Билли, размышляя, не переключить ли последнего на новостную волну. В итоге он того просто выключил и отправил отдыхать, а сам направился в спальню: пока он был взбодрившимся после кофе, лучше было заняться постельным бельём и вещами – им обоим нужно было во что-то одеться и на чём-то спать. Из первого Уиллу досталась пижама, происхождения которой он уже даже не помнил; сам он её всё равно не носил. Размер, по идее, должен был подойти...

– Я всё, – несколько... неловко сообщил возникнувший на пороге Уилл.

– Ты это чего?

– Я? Я – ничего, – Уилл немного помолчал, потирая пальцами краешек обёрнутого вокруг себя полотенца, и нерешительно продолжил: – Ты собирался так и оставить мои вещи?

– Какие ве... – Клайв осёкся, поняв, что тот имел в виду. Так как Уилл бывал у него очень часто, он отвёл тому одну из полочек навесного шкафа, закрывавшуюся дверцей, где прочно прописались личные вещи Уилла почти в том же составе, что и, собственно, у него самого, включая полотенца. Вещи лежали до сих пор – он просто о них забыл. – Ну, лежат себе вещи и лежат. Я на твою полку не привык соваться, видишь ли.

– А-а, – пространно протянул Уилл, кажется, не зная, что на это ответить. Клайв просто сунул тому в руки пижаму и снова повернулся к шкафу, собираясь взять себе вещи. – Клайв? Слушай, не могу спать без белья. Выдай что-нибудь, а?

Клайв повернул к тому голову.

– Я бы сразу в магазине себе купил, но... – Уилл, то ли не решившийся просить его именно о такой покупке, то ли вообще не желавший покупать что-либо за его счёт, развёл руками.

– Ну так и надо было сразу сказать, я бы тебе взял, – несколько раздражённо отозвался Клайв, выдвигая ящичек с бельём, и протянул тому ещё нераспечатанную пару трусов. – Так бы хоть твой размер взяли.

– Мой и есть, – отозвался Уилл, мельком глянув на упаковку. – Спасибо.

– На здоровье, – буркнул Клайв, забирая с собой первые попавшиеся под руку футболку со штанами.

– А где я могу...

– Где хочешь, – нетерпеливо отозвался Клайв уже из коридора. – Где простыни с одеялами – ты в курсе.

Не справившись с искушением поваляться в ванне (Уилл его разбудит, если что), он перекрыл слив и открыл воду. И, взявшись раздеваться, зацепился взглядом за полочку, на которую Уилл вытряхнул содержимое карманов. В основном мелочь: монетки, парочка листов полыни, два небольших складных ножа, небольшие песочные часы (и как не треснули за всё это время?), частично прикрытые узкой полосой бинта... Он, ещё не успев толком оформить мысль о том, что бинты обычно держали свёрнутыми в рулончик (Уилл, поди, просто поленился заматывать обратно за ненадобностью), рассеянно приподнял пальцем ткань, чтобы поинтересоваться целостностью скрытого под ней стекла часов, и его взгляд, соскользнув на ещё одну россыпь монеток, наткнулся на лежавшую на боку деревянную фигурку лиса.

Осознав, что рассматривал чужие вещи, Клайв убрал палец, позволив ткани опуститься обратно. Уилл его подарок с собой везде носил?.. Покачав головой, Клайв взялся освобождать собственные карманы. Он сам не стал бы носить с собой что-нибудь вроде этого, побоясь сломать или поцарапать – да и вообще, поберег бы от пыли и воздуха, пропитанного солёной влагой. Ну... Уилл, конечно, мог делать всё, что хотел со своей вещью.

Отодвинув лишние мысли в сторонку, он закрыл кран и с удовольствием забрался в тёплую воду.

– Цивилизация, – довольно мурлыкнул он, не удержавшись.

Из ванны он выбрался такой же довольный, натянул на себя чистые вещи, не пахнувшие при этом мылом, и, расслабленно улыбаясь, вернулся в спальню.

Пока он мылся, успело стемнеть, но он даже в темноте рассмотрел валявшегося на его кровати, Уилла, вальяжно забросившего руки за голову.

– ...Не понял.

– М-м? – тот открыл глаза. – Ну, ты же сказал «где хочешь». Мне уже лениво было что-то ещё делать.

Клайв уже не стал препираться – и самому было лениво. К тому же, он успел привыкнуть (или это его приучили?) к тому, что находиться с Уиллом на одной кровати – совершенно обыденное явление. Впрочем, если бы кровать была одноместной, он бы, пожалуй, всё-таки погнал бы того на диван.

– Ну и чёрт с тобой, – только проворчал он, выставил на передатчике будильник на утро и, улёгшись на свободную половину кровати, привычно отвернулся, готовый встречать уютные объятия сна.

Сон не шёл. Устроившись поудобнее, он снова замер в ожидании.

Прошло, наверное, минут двадцать, а он всё ещё не мог уснуть, хотя устал за сегодняшний день хуже ездовой собаки. Возможно, дело было в кофе. Возможно, в том, что было чертовски душно. Он по приходу вентиляцию перекрыл, чтобы не вздымать пыль в воздух, и позабыл снова её везде включить. А панель вентиляции в спальне была с другой стороны кровати, и ему не хотелось уже ни тянуться туда через Уилла, ни вставать Он уж даже думать не хотел о том, чтобы поднимать себя в вертикальное положение.

Ещё ему мешал запах. В давно привычный крепкий спокойный запах Уилла вплелись запах не слишком подходившего тому шампуня и какая-то волнующая нотка, видимо, раздражавшая его обоняние. Кстати, а почему запах-то такой отчётливый?..

На всякий случай оглянувшись, он наткнулся на взгляд Уилла, подобравшегося поближе и опиравшегося на локоть, почти нависнув над ним, и вздрогнул.

– Твою мать. Чего пугаешь? А если бы я тебе врезал?

– Ну, врезал бы, – неопределённым тоном согласился Уилл, продолжая смотреть на него. Клайв, не выдержав, развернулся, прижал того к постели, и потянулся-таки к панели вентиляции; как только он запустил вентилирование, пальцы Уилла щекотливо скользнули по его боку. Он дёрнулся, прищурившись, но не нарычал на того незамедлительно, упустив для этого момент: помимо щекотки, касание оказалось... довольно приятным.

– У нас с тобой остался неразрешённый вопрос, – негромко произнёс Уилл.

– По-моему, этот вопрос мы уже с тобой обсуждали.

– Я говорю о вопросе доверия.

Уилл смотрел на него спокойно и устало, и он нахмурился, не понимая, для чего было выбирать именно этот момент. Тот прекрасно понимал, что они оба сегодня устали.

– Тебе именно сейчас нужно об этом поговорить?

– Тебе всё равно не спится. Так почему нет?

Прекратив нависать на Уиллом, он молча улёгся на локоть, надеясь, что сбил того вопросом с толку. Надеяться, конечно, было бесполезно; Уилл продолжил без какого-либо смятения:

– Мы так и не разобрались с вопросом о том, доверяешь ли ты мне в достаточной мере.

– Опять двадцать пять, – Клайв устало потёр лоб, вспомнив их предыдущий разговор на эту тему. – Ты опять свёл всё к этому. Я уже говорил, что не сплю с мужчинами.

– И исключение ты, конечно, после всего сделать для меня не можешь? – надавил Уилл помимо собственной исключительности ему на совесть, прекрасно зная, что совесть сейчас надавит на него самого. Вот за такие вещи тому иногда хотелось врезать.

– Могу, – неохотно согласился он под давлением совести и нежеланием, кроме всего прочего, обидеть Уилла. – Но вот что я не могу, так это просто так взять и покувыркаться с кем-то, к кому не испытываю влечения.

– Ой ли? А в больнице тебя всё устраивало, – Уилл, толкнув его в плечо, навис сверху. Вот, значит, к чему у того прорезалась подозрительная послушность; кое-кто компенсировал наперёд. – И можешь не начинать препираться, что ты, мол, человека с пушкой успокаивал, нет. Если ты думаешь, что я ничего не почувствовал с твоей стороны, то ты ошибаешься.

Клайв попытался припомнить, что именно он чувствовал в те несколько расплывчатых в памяти минут, на протяжении которых они лихорадочно целовались на больничной койке, и непроизвольно сглотнул. Было. Отрицать было бесполезно, хоть был всего краткий момент, и сейчас он не понимал, как у него это вообще вышло.

Уилл, терпеливо ожидавший ответа, словно бы изначально решил отрезать ему все пути к отступлению, зачесал поудобнее немного отросшую чёлку, словно уже наперёд знал, чем дело кончится.

– Зачем сейчас, Уилл? Мы оба устали, – Клайв решил прибегнуть к обычной, простейшей логике. – Впереди и так нервотрепка из-за возвращения на службу. Всё придётся вспоминать. Давай отложим, пока не привыкнем к другому жизненному ритму.

Уилл терпеливо дослушал его до конца. Он знал, что это не значило, что тот согласится, но он на это надеялся.

– Нет. Как только мы вернёмся к прежней жизни, всё покатится по-прежнему.

– Уилл...

– Нет, – прервал его Уилл, на этот раз даже не дослушивая. – Мы это уже проходили. Ты пытаешься сбежать в рутину.

Клайв вздрогнул, пойманный на методе избегания дискомфорта... и от осознания того, что Уилл теперь просто пытался создать переломный момент в их отношениях. Иного выхода тот не видел, да и уже наверняка и порядком устал за прошедшие годы. Его же, уставшего после всех происходивших в недавнее время событий, конкретно в этот момент устраивали их отношения как константа; он бы с удовольствием ещё и откатил их обратно, к тому моменту, когда не испытывал к Уиллу нестойкого, неуверенного, почти сомнительного притяжения, если бы это было возможно. А терпеть рядом нервного и дёрганого Уилла, злящегося на всё подряд, он долго не сможет, и не только потому, что это раздражает и мешает работе. Только компромисса он не видел.

Его мягко погладили по скуле, и он утомлённо прикрыл глаза, испытывая смешанные чувства. Было приятно, но в то же время он ощутил в этом жесте то, насколько Уилл устал. Тем не менее, тот больше ничего не делал, не трактуя его опущенный взгляд как молчаливое соглашение, а терпеливо ожидая ответа. Такого, который мог быть истолкован только однозначно. Вот за это Клайв был тому благодарен.

И... он пришёл к выводу, что оставлять всё так, как есть, и в самом деле нельзя. Он, конечно, спокойно продолжал бы сторониться мужчин и дальше, ничего не теряя, но по отношению к Уиллу это будет нечестно и несправедливо. Даже Уилл заслуживал шанс. Если тот к этому самому шансу отнесётся наплевательски – будет уже другой разговор, разумеется.

Но получится ли у него что-нибудь сейчас? Кроме прочего, он устал, и... А, это будут уже проблемы Уилла, решил он. Если самолюбие последнего пострадает – это случится по вине того же.

Тем не менее, он слегка нервничал.

Уилл заинтересованно склонил голову, когда он поднял взгляд.

– Эй-эй, – Клайв упёрся тому в плечо ладонью. – Давай-ка заранее очертим: никаких... никто никуда не пытается влезть, о'кей? Это долго, и мы оба не в состоянии. И у меня нет ничего нужного, знаешь ли. И...

Уилл нажал пальцем под его нижней челюстью, прижимая её к верхней.

– Ты мне-то не рассказывай, – произнёс тот, и у него, несмотря на постепенно исчезавшую духоту, пробежал мороз по коже: он помнил, что Уилл сильнее. Тот, скорее всего, апеллировал сейчас к огромной разнице в опыте... но он помнил. – Естественно, без этого обойдёмся.

Уилл очертил костяшками пальцами линию его челюсти, скользнул ими чуть ниже и подсунул ему под шею ладонь, основанием её наверняка щупая пульс – Клайв эти штучки знал.

– Не нервничай.

Если бы эта фраза была произнесена доверительным, интимным шёпотом, он не то что не перестал бы нервничать, он бы попросту ушёл спать на диван, наглухо заперев гостиную. Но Уилл проронил это тем же тоном, что и когда-то давно, когда советовал ему успокоиться перед первым вылетом за пределы атмосферы, обыденно, с капелькой соучастия, словно выписывавший лекарства врач, и он почти расслабился. Тот слегка прищурился, придавив его ладонью чуточку сильнее, и, ощутив, что сердечко у него работало без испуганных сбоев, мягко улыбнулся. И склонил голову ещё немного, открыто, приглашающе глядя ему в глаза.

Клайв внезапно понял, что интуиция у него молчала, словно её ему отшибли, и нервничал он по совершенно личным причинам, а не благодаря предчувствию. Он уже открыл было рот, чтобы кое-что объяснить, но затем закрыл, осознав, что не сумеет подобрать слов, которые сейчас не обидят Уилла. Этого ему не хотелось, особенно в его положении. Может, хотя бы попросить того махнуться местами...

Его вдруг мягко, медленно поцеловали в висок, затем почти так же – в щёку, и уже упрашивающе, с отчётливо ощутимым вожделением – в уголок губ. Но всё ещё мягко. И дальше последнее просто повторили: Уилл его упрашивал. Не давил, не требовал, как раньше, просто уговаривал. Может быть, и не нужно ничего говорить, подумал Клайв, сам целуя Уилла, хоть и немного неуверенно – и его инициативу не стали перебивать, на удивление терпеливо отвечая в том же темпе. От этого, вопреки мысли о том, что он и впрямь целовал сейчас того, кто был ему другом и напарником столь долгое время (он эту мысль никак в голове уложить не мог), он ощутил весьма характерное волнение.

Уилл убрал ладонь и заскользил подушечками пальцев по его ключице до самого плеча; последнее обхватил, будто он собирался куда-то уйти, и несильно, но с чувством сжал, взявшись целоваться ещё медленнее и тягучее. Столь нежно его, наверное, ещё не целовали...

Внутри у него от этого что-то зажглось, ровно и спокойно выжигая кое-что давнее и нехорошее, много лет царапавшееся внутри, и глаза у него непроизвольно защипало. Он проморгался, чуточку отстранился, чтобы потереть ладонью глаза, и, едва Уилл открыл рот, чтобы спросить, в чём дело, крепко, с жаром того поцеловал, воодушевлённо притиснув к себе: от него наконец-то отцепилась ноша, давившая на сердце, и он был благодарен за то, что ему с этим помогли вместо того чтобы навредить.

Мелко задрожавший Уилл рванулся, пытаясь отстраниться и почему-то переводя дух.

– Куда? – вопросил Клайв, повалив того на постель. Ему сейчас было вполне себе хорошо и спокойно, и он бы хотел продлить. – Ты напрашивался?

Уилл едва слышно всхлипнул, когда он прижался к тому сверху, хищновато притираясь, и он, почувствовав, что Уилл оказался слишком сильно на взводе, немного помедлил, просто прижавшись к щеке того своей. Едва ли немного передохнув, Уилл взялся за его бока, любознательно ощупывая, и он снова поймал губы того; следом он же дёрнулся, изогнувшись в попытке уйти от касания и стряхнуть пробежавшие по бокам мурашки.

– Всё-всё, не щекочу, – выдохнул Уилл, прижав его обратно к себе и заскользив по нему ладонями. Через футболку это ощущалось очень мягко. И до странного приятно. Ладони у Уилла были тёплыми и самую чуточку влажными. Клайв не смог вспомнить, когда у того вообще потели руки. Уилл так волновался?..

Эта мысль вылетела у него из головы почти сразу же, потому что всё его внимание вдруг начали занимать ощущения. Уилл гладил его где-то почти нежно, где-то с нажимом придавливая, словно разглаживая, где-то и вовсе крепко, приятно сжимал. У него к этому моменту чётко оформилось желание, которого он ранее не испытывал, и это было до жути странно, потому что это же был всё тот же старый добрый (фигурально выражаясь) Уилл, что его обычно и отталкивало, но прямо сейчас он хотел того чуть ли не до обморока. И он, прижав того к кровати посильнее – как будто куда-то убежит, – с вожделением поцеловал. Уилл вдруг отозвался на это тихим стоном, столь довольным, что сердце у него принялось гонять кровь с удвоенной силой.

А потом он едва не задохнулся, потому что Уилл медленно, с нажимом огладил его по бокам, отчего он невольно и совершенно неосознанно немного прогнул спину, и, скользнув пальцами по пояснице, ощутимее придавил ниже, до крестца и обратно, вызвав добавочный прилив крови к этому месту, а затем, просто уложив на него ладони, совсем нежно заскользил ими вверх. Он аж выгнулся, прижимаясь к ладоням и прижавшись лбом к ключицам Уилла, и зажмурился от удовольствия. Следом его начало мелко потряхивать от контраста: из-за сделавшейся немного влажной футболки руки у Уилла казались теплее, а касавшийся его воздух, уже ночной и не столь жаркий – прохладнее.

Уилл завёл ладони ещё выше, в итоге просто обняв его, и, легонько выдохнув ему на ухо, поцеловал в него же, не постеснявшись до жути щекотно скользнуть по ушной раковине кончиком языка; он коротко застонал, пытаясь отодвинуться, потому что несколько волн мурашек, пробежавших по нему подряд, почти без перерыва, показались ему невыносимыми.

Его вдруг резко бросило в жар.

– Уилл, – полувопросительно, взбудораженно прошептал он, подняв голову и ожидающе уставившись тому в глаза: передал инициативу. У Уилла были какие-то более определённые планы, и он мог предположить, что они были получше той импровизации, которую он, давно не имевший дела с мужчинами (у него и в целом-то давненько никого не было), мог попытаться предложить.

– Ага, – отозвался тот и, немного приподнявшись, прижался к нему, приятно тёплый, аккуратно нажал, собираясь уложить его на спину, и он подчинился; его, придержав за талию, мягко уложили, тут же сунувшись к его шее, ещё более аккуратно приподнимая голову за подбородок. Клайв без церемоний опустил руку того себе на грудь (он подозревал, что усталость могла и вернуться и резко навалиться) и приподнял голову, открывая шею, раз Уиллу хотелось. Последний, видимо, оценил: его поцеловали нежно, почти щекочуще, отчего по нему пробежали мурашки, собравшись в затылке. Он сильнее вжался в подушку, пытаясь прогнать их оттуда, но у него не вышло.

Уилл чуточку оттянул вырез его футболки, заинтересовавшись ямкой между его ключиц, и вот тут Клайв почувствовал, что ему влезли в штаны, уверенно хватаясь за член; он дёрнулся, и Уилл, тут же разжавший пальцы, приподнялся, обеспокоенно заглядывая ему в глаза. Следом тот, вздохнув, долго и задумчиво поцеловал его в уголок губ, очень аккуратно, почти нежно поглаживая его внизу, и он вздохнул и сам, расслабившись. По спине у него неминуемо пробежала дрожь, в попытке унять которую он немного выгнулся, касаясь Уилла, и вот тут уже тот, немного сильнее сжав пальцы, взял более быстрый темп, отчего он с шипением втянул воздух, сдерживая стон. Он бы, может, ещё попытался заняться самим Уиллом, но всё, на что его хватило – вцепиться в пояс пижамных брюк на том: он банально не сумел сосредоточиться. Ведь предупреждал же, что устал...

Сдавленно ругнувшись, он оставил брюки в покое и просто взялся заглаживать Уилла, пытаясь хоть как-то компенсировать собственное бездействие, но и это очень скоро превратилось в беспорядочный и не слишком-то осмысленный процесс; он пару раз поймал себя на том, что неосознанно сжимал пальцы, дёргая пижамную рубашку на том, но проконтролировать это у него не выходило. И так-то пытался сдержать голос, норовивший выдать наружу даже не стон, а довольный рык.

Что-то вдруг треснуло, и его это отрезвило. Опустив взгляд, он обнаружил, что треск этот был звуком надорвавшейся ткани: он умудрился так сильно дёрнуть пижаму на Уилле, что та, прошитая оказавшимися более крепкими нитками, порвалась внизу на боку по краешку шва, как перфорированная бумага.

– Она всё равно мне не нравилась, – заворчал он, настойчиво потянув за плечо замершего Уилла, с обеспокоенным видом поймавшего его взгляд, и тот, смешливо фыркнув, продолжил, чуточку сменив темп – и попал именно так, как ему нравилось. Он аж ахнул; будь Уилл поближе – точно бы цапнул. Несильно, просто от переизбытка ощущений. – Вот так давай, – сдавленно произнёс он, а затем, не сдержавшись, длинно застонал. И тут же почувствовал, что такими темпами очень быстро закончит. Нет, он этого хотел, конечно, просто Уилл потом будет зубоскалить по этому поводу... и было слишком хорошо, чтобы уже прекращать. В общем-то, всё хорошее быстро заканчивается...

Мысли у него начали испаряться под давлением накатывавшего удовольствия, уже заставлявшего его коротко постанывать в такт движениям (он почувствовал, как Уилл, прижавшийся губами к его виску, довольно усмехнулся, едва заслышав этот звук), и очень скоро оно начало уже не накатывать, а стучать, толчками распространяя по телу жар, отчего он непроизвольно затаил дыхание, переживая давно не посещавшее его жжение в затылке. Затем наступил короткий период на пике удовольствия, когда ему с каждым движением казалось, что он вот-вот изольётся, в короткой судороге выталкивая из себя избыток удовольствия, но этого всё не происходило, и в каждый следующий раз ему всё больше чудилось, что прибывавшая вниз кровь распирала его слишком сильно, чуть ли не толкаясь наружу, и что, в конце концов, из него выплеснется и она. От этого ощущения его посетил лёгкий испуг, маленькой иголочкой вколовший ему порцию адреналина – и он почти вскрикнул, потому что здесь его стиснуло сильнее всего и замкнуло на несколько мгновений эйфорическую цепочку между мозгом, пахом и позвоночником, по которому прокатилась мелкая дрожь и волна жара. Он тихо, смущённо охнул, попытавшись отодвинуться, но Уилл чуточку сильнее на него навалился, не позволяя, но нажим пальцев уменьшил, мягко-мягко оглаживая его член, и остановился, когда удовольствие окончательно схлынуло, словно бы точно знал, что момент наступил. Клайв только после этого осознал, что дрожал.

– Уилл... – выдохнул он, пытаясь отдышаться и не зная, что тут сейчас вообще говорить. Он не мог подобрать слов даже чтобы высказать то, что обычно следовало бы после таких вещей... но Уилл лишь мягко, понимающе поцеловал его в уголок губ и немного отстранился, чтобы достать из его штанов обе руки. Вот, значит, чего тот сильнее на него навалился в конце...

– Ого, – констатировал Уилл, глянув на ладонь. – Ты вообще когда в последний раз расслаблялся?

Отдышавшийся Клайв приподнялся на локте, присматриваясь к тому. Пальцы у Уилла дрожали. Самого Уилла почти трясло. Как выдержки-то хватило, задался он вопросом, усаживаясь, и, крепко взявшись за пижамную рубашку на Уилле возле разошедшейся около шва ткани, коротко дёрнул, надрывая ткань – а затем просто оторвал клок.

– Говорю же, она мне не нравилась, – напомнил он, откликаясь на ошарашенный взгляд Уилла. Он бы, в общем-то, от этоого комплекта совсем избавился: ему не очень хотелось при виде этой пижамы вспоминать не только то, что ему было хорошо, но и предшествовавшие этому колебания.

– Не делай так больше, – Уилл коротко оглянулся на прикроватную тумбочку, ища что-то взглядом. – А то вдруг мне понравится? Одежды не напасусь, – серьёзно заявил тот. Клайв только улыбнулся, догадываясь, что это всё-так шутка, и вытер Уиллу ладонь. Он догадывался, что тот сейчас просто не сможет дойти до ванной, чтобы вымыть руки.

– У тебя и в самом деле салфеток поблизости нет? – поинтересовался Уилл, с интересом за ним наблюдая.

– Не-а. В другом месте держу, если тебя это интересует.

– Ну даёшь, – голос Уилла слегка дрогнул.

– Снимай, – велел хорошо расслышавший последнее Клайв, и тот, приподнявшись, послушно стащил рубашку просто через голову.

Бросив рубашку вместе с обрывком на пол, Клайв поваливши Уилла на спину, с жаром того поцеловал, с нажимом оглаживая по груди; Уилл протестующе замычал и без экивоков схватил его за руку, недвусмысленно потянув последнюю вниз. Он, не упираясь, нащупал уже расстёгнутые пуговицы на брюках (и когда только успел?..), и сразу сунул ладонь под пояс, обхватывая пальцами член Уилла. Последний с облегчением, прерывисто вздохнул... но у Клайва не особенно ладилось: во-первых, он не чувствовал себя уверенно – причём именно потому, что это Уилл, который мог не постесняться поставить ему кого-нибудь в пример (тот после этого уйдёт спать на диван, конечно, но сказанное уже будет сказано), во-вторых – он банально давно растерял к этому сноровку.

– Ты чего? – почти недовольно вопросил Уилл. Клайв едва не выругался.

– Непривычно, – коротко бросил он. – Как в первый раз.

– Ну, технически, да. В смысле... в этом теле. Наверное. Короче, давай, не тормози, пожалуйста.

Едва справившись с почти детским желанием натянуть как следует резинку трусов на том и отпустить, чтоб хорошенько шлёпнуло, Клайв попытался завести руку поудобнее и, плюнув на всё, просто приспустил с того трусы, от раздражения дёрнув пожалуй, более резко, чем к тому располагала ситуация.

– Ты, это, полегче, – заметил Уилл. И, к его удивлению, улыбнулся. Игриво так.

– Мои трусы, – буркнул Клайв, немного смутившись. – Захочу – дам, захочу – стащу.

– Полегче, Клайв. А то я и в самом деле начну носить твою одежду. Исключительно.

Клайв почувствовал, как у него начали краснеть уши. Вот же сболтнул, это же надо...

– Может быть, даже без спросу, – с удовольствием добавил Уилл. Клайв почувствовал, как кровь под смешливым взглядом того начала приливать и к щекам. Он, разумеется, мог спокойно выслушать такое от кого-то, но это был Уилл. И многообещающая ухмылка того, к тому же, неслабо побуждала включить воображение.

– Молчи, – тихо предупредил Клайв, увидев, что Уилл собрался добавить что-то ещё. Он бы ещё добавил «нарываешься», но от смущенно покрасневшего мужчины это звучало бы если не глупо, то, как минимум, забавно.

Уилл только нахально оскалился, отлично всё понимая, и с намёком указал взглядом вниз. Кивнув, Клайв снова обхватил пальцами член того и, найдя, что стало поудобнее, всё же приноровился выдерживать ритмичность; Уилл, довольно вздохнувши, запрокинул голову, без стеснения растянувшись на постели.

– Ты бы... сказал что-нибудь, – намекнул он, не зная, угадал ли с темпом.

– Да без разницы, просто не тормози...

– Помнишь, я тебе обещал что-нибудь подпалить? – рассеянно намекнул Клайв, подавив зевок: он начал снова уставать.

– Чуточку быстрее, – торопливо отозвался Уилл. – М-м... ещё немного...

Следом тот, втянув сквозь сжатые зубы воздух, издал протяжный, довольный стон, чуточку выгибаясь, а затем вдруг порывисто потянулся к нему, притиснул к себе за шею, сообщив на ухо, что «хорошо», и обнял, пытаясь прижать к себе, словно перестал понимать, что сам же мешал доставлять себе удовольствие. Клайв бы с большим удовольствием сейчас уложил того спиной к себе, чтобы было совсем удобно, но Уилл упёрся и позволил только уложить себя на бок, дальше тиская его так, словно завтра просто конец света наступит. Пришлось приноравливаться так.

Уилл тихо застонал. Затем, ничуть не стесняясь – громче. Клайв понадеялся, что, в конце концов, тот не окажется до неприличного громким, потому что звукоизоляция у него была не настолько надёжная. Как-то неудобно было перед соседями; сосед после долгого отсутствия (возможно, до кого-нибудь даже дошёл слух, что он в больнице, да ещё и в коме, а слухи распространяются быстро) возвращается домой, и первым же делом...

– Клайв, – жарко выдохнул Уилл, оторвав его от этих мыслей, а затем добавил коротенькое слово, от которого у него перехватило дух, потому что Уилл вложил в него слишком много. – Мой.

Сон с него как рукой сняло (скорее всего, ненадолго, но сам факт...). Да к чёрту соседей, с задором подумал он, чуточку сильнее сжимая пальцы, и крепко поцеловал Уилла под ухом. У него тут совершенно потрясающий, влюблённый, раскованно стонущий на грани приличия мужчина, у которого масса опыта и ноль стеснения пользоваться последним... Пускай завидуют.

– Кла-айв, – низко, довольно простонал тот, вытягивая гласную, и выдохнул ему на ухо: – Любимый.

У него по позвоночнику прокатилась мелкая дрожь. От жара, с которым это было произнесено, и от непривычности и лёгкой стеснительности в шёпоте, что значило, что это слово никогда Уиллом не произносилось, и предназначено было исключительно для него. Он внезапно почувствовал себя монополистом, и это было... приятно. Неожиданно приятно. Настолько, что он ещё разок коротко поцеловал Уилла, рискуя снова получить в ответ недовольную ноту, однако Уилл, тяжело вдохнув, потянулся за ещё одним поцелуем.

И, разорвав последний, задышал совсем быстро; затем, поймав его взгляд, издал ещё один стон – на этот раз почти нежный. Почувствовал отдавшуюся в матрас краткую мелкую дрожь, Клайв медленнее задвигал рукой, пытаясь попасть в ритм сокращений, ощущаемых под пальцами.

Чуть позже Уилл мягко, очень мягко коснулся его руки, безмолвно прося остановиться.

– Дай... ух... что-нибудь, – тот поднял кисть, которую немного раньше сунул вниз, и Клайв сообразил, что Уилл снова пытался ничего не запачкать. Вообще-то, он сильно сомневался в том, что тот обычно настолько чистоплотен в постели; то ли он ошибся, то ли Уилл решил таковым побыть разнообразия ради. Первый вариант ему нравился больше.

Подхватив с пола рубашку, он сунул её Уиллу в руки, тщательно вытер об рукав ладонь сам и плюхнулся на постель, тихонько подползая к подушке.

– Эй, всё в порядке? – голос Уилла донёсся словно бы издалека, будто тот говорил из другой комнаты.

– М-м?.. Чудесно, – проворчал Клайв, даже не пытаясь разлепить веки.

– Я имел в виду твоё самочувствие.

– Отлично...

Кажется, Уилл ещё что-то говорил. Но он уже этого не слышал.