на следующий же день, ровно в двенадцать часов, рики заваливается к ним в номер вместе с гонуком и вынуждает поднять свой зад, потому что в такое время спать уже нельзя.

ханбин не спрашивает у гонука про следы на его шее и про то, смог ли он успешно подкатить к тому пареньку-гитаристу — гонук только мельком упоминает, что тэрэ оказывается той еще привередой, но он не теряет надежды встретить его снова.

— тебе просто не нравится, когда люди тебя отшивают, — даже не пытается приукрасить правду рики. он больше всех знал, насколько было уязвимо эго гонука. один-единственный парень, который, на фоне всех остальных, сказал ему нет — удар прямо по его самооценке.

до дня обещанной свадьбы остается ровно двое суток. сейчас рики уже планирует, как приедет в забронированный ими ресторан и начнет выяснять, с каких пор они начали отказывать в записи гомосексуальным парам. гонук, который не умел держать язык за зубами, и хао, который только ждал момента, чтобы проявить агрессию, оказываются наиболее подходящими помощниками.

— просто постарайся вести себя прилично, — советует рики для начала, как только останавливает автомобиль. хао, все еще плохо соображая после похмелья, только жмет плечами:

— без проблем. я устрою им такое, что они сами вам свадьбу согласятся оплатить.

его энтузиазм сложно не заметить. он первым выходит из машины, морщась от яркого апрельского солнца, и берет гонука под руку, практически таща внутрь помещения. звон колокольчиков раздается по всему помещению, как только они переступают порог. девушка на ресепшн дружелюбно улыбается.

— здравствуйте, я бы хотел провести у вас свадьбу. желательно, в ближайшие недели, — начинает он, вытаскивая из кармана бумажник. на его лице появляется вежливая улыбка, под стать улыбке девушки — она выпрямляется, поднимаясь со стула, и ищет что-то в компьютере.

хао облокачивается локтями на стойку ресепшн, наблюдая за каждым ее движением — то, как она скользит пальцами по клавиатуре, как бегает взглядом по монитору, ища подходящую дату.

— мы с моим женихом хотели бы провести ее как можно быстрее, — непринужденно добавляет он. со стороны гонука слышится смешок, и девушка прекращает набирать текст на клавиатуре.

— с вашим… женихом? — спрашивает она. каждое слово говорит четко, медленно, будто бы замечая иностранный акцент в словах хао и считая, что он просто использовал слово неправильно из-за незнания языка.

— да, с моим женихом, — соглашается хао. когда девушка с опаской смотрит на гонука, стоящего неподалеку, он спешит добавить: — это мой свидетель, не жених. мой будущий муж не хочет заниматься подобными мелочами.

девушка все еще смотрит на них не моргая, переводя взгляд с хао на гонука и обратно. тиканье настенных часов кажется более заметным.

— мы не обслуживаем такие пары.

— на каких основаниях? — вмешивается гонук.

— думаю, это очевидно.

очевидно. пара звонков директору, пара-тройка их неловких объяснений и обоснований тому, что гомосексуальность это неестественно — гонук вытаскивает из внутреннего кармана пиджака удостоверение полицейского и машет им перед глазами руководства.

хао даже не хочет спрашивать, откуда он его взял.

— то есть, чисто технически, абсолютно любой документ можно купить? — спрашивает хао, когда они выходят из здания ресторана. поддельное удостоверение гонука делает свое дело — пара угроз относительно того, что он направит на их заведение проверку, и рики гарантируют проведение качественного мероприятия после официальной церемонии бракосочетания.

— да, если знать, у кого брать.

хао останавливается посреди дороги к автомобилю рики, поднимая на гонука взгляд:

— даже лицензию об отсутствии брака можно взять на месте?

— без проблем, — отвечает гонук без замедлений. — другой вопрос: зачем она тебе?

хао только жмет плечами, не желая посвящать гонука ни в одну из своих идей: каждая из них кажется полной нелепицей, и хао сам не может поверить, что всерьез думает о чем-то подобном. но, в конце концов, в этом тоже есть свой шарм, верно?

по возращении в отель вопросы об официальной регистрации брака вызывают у рики лишние подозрения, но он никак это не комментирует. ровно через некоторое время хао собственноручно приходит в их номер с ханбином и заявляет, что им нужно пожениться.

— ты слишком настойчивый, — бормочет ханбин, нисколько, кажется, не удивленный решением хао — за последние часы ханбин уже смирился, что, вероятно, вчерашнее пьяная идея хао по поводу замужества не была настолько спонтанной. хао часто упоминал брак и раньше; неизвестна была лишь причина, по которой хао так спешил.

хао взбирается на кровать к ханбину, не позволяя ему проваляться там в полном одиночестве целый день, и садится на его бедра.

— у тебя какие-то проблемы с этим? — спрашивает хао, нисколько не смущаясь подобной близости — привык за годы отношений. ханбин все еще кажется сонным, несмотря на то, что время давно перевалило за три часа дня; телефон в его руках оказывается отложен в сторону.

— абсолютно никаких проблем, — бормочет ханбин в ответ и прежде, чем хао успеет что-то осмыслить, переворачивает их обоих, на сей раз собственноручно нависая над хао и вглядываясь в его лицо. — просто я не понимаю, почему ты вдруг решил не устраивать свадьбу, как ты давно хотел. разве тебе не хочется провести этот день по-особенному, а не поспешно расписавшись в загсе на обочине города?

— если ты сам не хочешь брать на себя лишние обязательства, то просто скажи.

хао бросает вызов. в голосе не слышится обиды, в нем заметно лишь любопытство, попытка довести ханбина до крайней точки, когда он собственноручно признает свое поражение. отказ от замужества — последнее, о чем трезвый хао стал бы переживать. он собственноручно потащит ханбина под алтарь, если сочтет это необходимым.

— я хочу выйти за тебя, — глубоко вздыхает ханбин, едва сдерживаясь, чтобы не закатить глаза. его пальцы находят запястье хао, слегка поглаживают его. — я готов связать жизнь с тобой прямо сейчас. но ты уверен, что не будешь жалеть, если мы просто распишемся?

— если бы я жалел, я бы не предлагал сделать тебе это прямо сейчас. я не хочу тратить еще несколько лет своей жизни, чтобы мы просто звали себя мужьями.

ханбин замолкает — будто бы обдумывает что-то.

— и какие документы для этого нужны?

***

— только не говори, что вы оба решили пожениться незадолго до моей свадьбы.

— какой смысл ждать?

ханбин торжественно обещает кюбину, что не пойдет расписываться с хао прямо в заветный день, хоть и не может гарантировать выполнения обещания. кюбин в очередной раз делится переживаниями, противными мыслями, когда они стоят на балконе — кюбин курит, хотя пару лет назад сигареты переносить не мог, и протягивает эту сигарету ханбину.

ханбин немного колеблется, но берет ее в руки, и будто снова оказывается на заднем дворы старшей школы, во время перемены. они с кюбином часто зависали там, сбегая с ненужных предметов и проводя время вдали от раздраженных голосов преподавателей: детский смех раздавался повсюду, из столовой тянуло чем-то сладким, даже приторным. тогда этот запах смешивался со свежестью, с терпким запахом дешевых сигарет кюбина, поспешно вытянутых из отцовского кармана.

сейчас все иначе.

сигареты куплены в ближайшем ларьке под пристальный взгляд продавца, парочка долларовых купюр кинута на прилавок поспешно — кюбин бормочет что-то невнятное на английском, пока ханбин молча за ним наблюдает, и они вскоре выходят на улицу.

дорога до отеля тянется долго. еще дольше тянется тишина, повисшая между ними на балконе.

ханбин не может придумать ничего, о чем мог бы еще сказать. он делает затяжку и протягивает сигарету старому другу, но вместо семнадцатилетнего активного паренька, к которому ханбин привык, им оказывается взрослый мужчина. подростковые черты исчезли с его лица, взгляд стал более холодным — кюбин смотрит на ночной город, яркие американские огоньки без энтузиазма, только сильнее сжимая сигарету.

— ты не выглядишь счастливым, — говорит ханбин, сам не понимая зачем.

последнее, что он хочет получить в ответ, — кивок.

— просто…. все навалилось на меня. мне кажется, я не справляюсь.

не справляется. до свадьбы остается чуть больше двое суток.

— осталось совсем ничего. просто вытерпи.

— я не справлюсь. я боюсь, что я не справлюсь, — усмехается кюбин, его взгляд все еще бегает по ночным небоскребам, избегая ханбина.

— почему ты должен не справиться?

кюбин не может дать четкого ответа, только молчит. тень сомнений, которая закрадывалась в нем уже давно, сейчас становится только сильнее.

— ты не хочешь… выходить замуж? — слабо предполагает ханбин. это единственная разумная идея, которая крутится в голове: не все люди готовы к браку, не все придают ему такое значение, какое требует общество. возвышенные ожидания, желание верить, что одна бумажка изменит все в отношениях — ханбину это кажется глупостью. кюбин в эти самые глупости верит.

— хочу. просто… — кюбин вздыхает. — не хочу проебаться.

молчание кажется давящим. кюбин несколько раз приоткрывает рот, все еще крутя в пальцах уже выжженную сигарету, его губы дергаются. хочет что-то сказать. ханбин терпеливо ждет и хлопает его по плечу.

— я боюсь, что меня недостаточно для рики. вдруг… мы просто делаем глупую ошибку?

— это не глупая ошибка. рики тебя любит, и это очевидно, — бормочет ханбин, чувствуя несвойственную ему твердость, раздражение — ему хочется сказать, что он ударит кюбина посильнее, если он не перестанет говорить ерунду, хочется применить все способы убеждения, которыми так активно пользовался хао. ханбин сдерживается.

— это не значит, что он готов прожить со мной всю жизнь.

— именно это и значит, что он готов прожить с тобой всю жизнь. хватит ему не доверять.

ханбину не приходится повторяться: сразу после этих слов кюбин замолкает и, кажется, начинает о чем-то думать.

расходятся они только после полуночи.

***

ханбин следующим вечером оказывается вытянутым на улицу, потому что хао надоело сидеть в отеле, а погода слишком хороша, чтобы ее игнорировать. парк развлечений — последнее место, в котором он планировал сегодня оказаться.

на его голове появляется странная вещь, именуемая ободком с дурацкими сердечками. хао не может сдержать смех, когда фотографирует эту нелепицу и сразу публикует фотографии. ханбин сразу вспоминает юджина.

— надо будет привезти ребятам сувениры, — говорит он с особым энтузиазмом, замечая среди одинаковых магазинов с слепящими глаз вывесками нечто подходящее. на сей раз он сам берет хао под руку и, игнорируя все возмущения, заходит внутрь.

несколько магнитов, парочка чашек с достопримечательностями лас-вегаса и сборник стихов на английском оказываются у ханбина в рюкзаке совсем скоро. он уже представляет, как джиун будет просить мэттью перевести эти стихи, потому что джиун плох в изучении языков, а юджин, взбалмошный подросток и по совместительству кузин джиуна, будет только хихикать в стороне.

ханбин представить не мог, что ребята с работы станут ему близки, даже если их встречи зачастую происходят раз в месяц из-за загруженного расписания. у всех в приоритете стоит достижение собственных целей, воплощение амбиций: вечная гонка за чем-то недостижимым, попытка овладеть тем, чем овладеть не получится.

сейчас, вдали от родного города, это все кажется несущественным. ханбин садится прямо на траву, вытягивая ноги, и хао садится рядом с ним, специально задевая плечо ханбина своим плечом.

— гонук достал нам свидетельства об отсутствии брака, — упоминает между делом хао. в его руках крутится приторное мороженое, купленное поспешно — хао тычет им практически в губы ханбина, размазывая его. ханбин даже не перехватывает его руку, позволяя ему делать все, что захочется. от весеннего свежего воздуха щиплет нос.

— каким образом?

— ты же сам знаешь, какой гонук, — жмет плечами хао и даже не обманывает. за последние дни знакомства гонук уже сумел рассказать всю свою биографию и вызвать удивление тем, что он все еще не за решеткой. наличие должного количества денег и острый язык вправду делает многое.

ханбин больше ничего не говорит. думает. потом снова переводит на хао взгляд, их ноги слегка касаются.

— я даже не сделал тебе романтичное предложение, — нарочито драматично вздыхает он, пока хао только крутит в руках уже пустую палочку от мороженого. все губы испачканы в сладости. ханбин тянется рукой, чтобы пальцами вытереть мороженое с его рта.

— я планировал сделать его первым.

— это вызов?

дух соперничества снова появляется в воздухе. ханбин только смеется, шуточно ударяя хао по бедру. хао перехватывает его руку и убирает ее в сторону.

— из нас двоих только я имею смелость, чтобы сделать предложение, — смеется ханбин. он был тем, кто признался хао еще во времена старшей школы и потом бегал за ним еще пару недель, потому что хао начал его избегать.

— ты уверен? — хао снова смотрит на ханбина, улыбка на лице превращается в усмешку.

— абсолютно.

ханбин даже не сомневается — хао невозможно заставить проявлять инициативу, если он сам этого не захочет. только вот блеск в его глазах становится заметнее, и через пару минут ханбина снова тащат к ближайшему магазина.

— выбирай кольцо. я куплю тебе нормальное, когда мы вернемся в корею, — спокойно замечает хао, проводя ханбина внутрь магазина. глаза разбегаются от упаковок с игрушками, взгляд останавливается на небольшом стенде с игрушечными пластиковыми кольцами — ханбин смеется, когда подходит к ним ближе, и всматривается, ища подходящее.

черные кольца на двоих оказываются единственными, что подходит к их размеру пальцев. консультант косится на них все то время, что они, неловко хихикая, перебирают бижутерию. от нервов и предвкушения чего-то внутри тянет.

бутылка вина и пара пластиковых стаканов оказываются куплены в ближайшем продуктовом. ханбин едва справляется с пробкой и наливает его в хао стакан, все еще смеясь от нервов, а его пальцы слегка подрагивают.

остается только надеяться, что распитие алкоголя в общественных местах вполне законно — пусть даже ради этого придётся прятать бутылку в рюкзаке.

— чувствую себя ебучим школьником, — бормочет хао, пряча стеклянную бутылку в очередной раз, когда мимо проходят полицейские. к вечеру на переполненных улицах их становится только больше.

ханбин только смеется. от алкоголя слегка расслабляется тело, рука сама находит руку хао, переплетая пальцы с ним. не избегать публичных проявлений чувств становится проще, когда они оказываются в незнакомой стране.

***

хао все же становится первым, кто делает предложение, когда, хихикая, встает перед ханбином на одно колено и бормочет что-то про вечную любовь.

ханбин не различает ни единого слова. его руки трясутся, когда хао цепляет на его палец это пластиковое кольцо, и трясутся еще сильнее, когда он показывает его кюбину этим же вечером.

— вы оба ебнутые, — сонно бормочет он: ханбин буквально разбудил его среди ночи, заставил выйти из их с рики номером только для того, чтобы, чуть ли не прыгая на месте от предвкушения, потрясти кюбина за плечи. кюбин только больше убеждается, что его друг ебанутый. — даже не думайте говорить об этом пока рики. он убьет и меня, и вас обоих.

ханбин кивает. если рики узнает, что хао и ханбин готовы пожениться чуть ли не в день его свадьбы, скандала будет не избежать.

для ханбина это все еще кажется затянувшейся шуткой.

следующим же утром он находит в своем шкафу самое приличное, что только можно надеть, и они с хао сидят в долгой очереди вместе с дурацкими свидетельствами об отсутствия брака. гонук пишет им, что переживать не о чем, раз они оба вправду не женат.

получение документов нелегальным способом не так страшно, как может показаться. ханбина волнует это больше, чем тот факт, что через час он уже будет официальным мужем хао.

работница долго разглядывает их паспорта, сверяется с данными в других документах. она то и дело переводит взгляд на монитор, пока хао и ханбин сидят за тем же столом напротив нее. хао по привычке находит руку ханбина своей и сжимает ее, желая избавить от напряжения в теле.

— то есть, вы хотите заключить брак? — спрашивает она, наконец переключая внимания со своей основной работы. голос кажется уставшим, под ее глазами виднеются синяки, замазанные косметикой. ханбин кивает без промедления:

— да. мы хотели бы заключить брак как можно быстрее.

он ожидает большое количество вопросов, он ожидает осуждения, с которым привык сталкиваться в сеуле — стоило ему упомянуть во время очередной выпивки с коллегами после работы, что дома его ждет парень, на него сразу начинали коситься. ханбин даже не пытается им больше доказать, что общение ни с одной симпатичной девушка ничего не изменит.

жизнь стала борьбой за право на счастье с момента, как ханбин сделал каминг-аут перед родителями в семнадцать лет. раньше ему хотелось, чтобы он изначально родился другим. сейчас стало легче. по крайней мере, у него рядом есть человек, с которым он хочет связать свою жизнь.

— вам стоит заполнить некоторые бумаги и заплатить налог, потом я задам вам пару вопросов. это стандартная процедура, — говорит девушка заученные фразы, снова сосредотачиваясь на работе.

никто даже не спрашивает, по какой причине два парня решили выйти замуж вместо того, чтобы построить «нормальную» семью; никто не интересуется, не противно ли им самим от себя и не хочется ли им сходить в церковь, чтобы избавиться от всей грязи. ханбин впервые в жизни чувствует, что его и хао не осуждают.

они подписывают бумаги — девушка смотрит на их заявление и кивает, тут же набирая их данные на компьютере без особого энтузиазма. ее равнодушие контрастирует с бешено бьющимся сердцем в груди ханбина и настойчивым желанием убежать.

на вопрос, хотят ли они заключить брак прямо сейчас, он кивает. он не замечает, кивнул ли хао так же быстро, принадлежал ли голос «просто пожените нас как можно быстрее» хао или же ханбину лишь показалось. от волнения тянет в желудке.

ровно через полчаса они получают сертификат о заключении брака. ровно через полчаса они законно называют друг друга мужьями.

— вас даже не заставили ждать несколько дней перед церемоний?

— нет. нас просто спросили, срочно ли нам нужно это сделать, и мы ответили, что да.

кюбин даже не скрывает возмущения — его слышно даже через трубку телефона. он рассказывает о том, что им с рики приходилось ждать неделю, прежде чем получить возможность официально вступить в брак; хао и ханбин, желавшие пожениться спонтанно, оказываются замужем друг за другом быстрее, чем кто-либо мог предположить.

— выходит, я могу официально вас поздравить, ребята, да? — смеется кюбин. на его лице наверняка появляется то-самое-выражение, не предвещающее ничего хорошего. любопытство смешивается с чем-то другим — люди зовут это радостью, — но он не задает лишних вопросов.

вероятно, это одна из причин, почему ханбин дружит с кюбином.

— только обойдитесь без брачной ночи, я вас прошу, — бормочет кюбин, и ханбин закатывает глаза, чувствуя смущение. хао только смеется. — в отеле очень тонкие стены, и я не выдержу очередных ваших звуков.

ханбин начинает краснеть, хао смеется в открытую — кюбин успевает сбросить трубку быстрее, чем хао перехватывает из его рук телефон и уже готовится сказать кюбину что-то в ответ. у хао нет никаких ограничений и никакого чувства стыда; он легко может пообещать вести себя еще громче, потому что это его чертово дело, чем он занимается ночью со своим уже официальным мужем.

дальше поцелуев все равно ничего не заходит.

они окончательно заваливаются в номер ближе к полуночи, и хао сразу засыпает на кровати, даже толком не переодевшись. ханбин стаскивает с него джинсы и уличную футболку и накрывает одеялом, тут же садясь на край кровати.

взгляд останавливается на расслабленном лице хао, на том, как постепенно опускается и поднимается его грудная клетка: его волосы оказываются взъерошены, тело, измотанное после насыщенного дня и помощи друзьям с подготовкой к свадьбе, толком не шевелится.

ханбин все еще чувствует влюбленность. она становится только сильнее, приобретает другой оттенок, когда в руках оказывается свидетельство регистрации их брака.

осознание до сих пор не приходит. ханбин кладет свидетельство обратно в сумку хао и тоже ложится на кровать, не в состоянии заснуть от мыслей в голове. легче становится, когда близится рассвет.

***

свадьба кюбина и рики наступает совсем скоро. ханбин даже не сталкивается с вопросами рики по поводу того, что у него и хао на безымянных пальцах одинаковые кольца: рики сосредоточен на поиске своей дурацкой бабочки, которая так хорошо подходит к костюму и которая таинственным образом исчезла из номера.

то, что рики сам переложил ее в другой ящик стола и забыл об этом, выясняется только после скандала с горничными.

— он слишком нервный.

гонук озвучивает то, что крутится у всех в голове. они стоят возле отеля, собранные полностью, и ждут такси. до церемонии в часовни остается около часа; лимузин, предназначенный для молодоженов, уже стоит на обочине.

гонук рассматривает его с интересом, не стесняясь подходить ближе. он начинает болтать с водителем, скрашивая время ожидания своего такси; костюм, сделанный на заказ специально для свадьбы, кажется большим на гонуке; его ворот рубашки едва скрывает очередные следы на его шее — за все время, что он находится в лас-вегасе, ханбин не видел ни разу, чтобы гонук оставался ночевать в своем номере отеля один.

— родители рики уже приехали к часовне, — выдыхает кюбин, как только выходит из отеля и встаёт рядом с ханбином и хао. он наблюдает за стороны за тем, как гонук оставляет номер пареньку-водителю лимузина. от него все еще пахнет сигаретами.

у кюбина хорошие отношения с семьей рики, но он продолжает нервничать от одной лишь мысли, что придется снова встретиться с ней. собственная семья, кроме старшей сестры и родителей, не смогли приехать на свадьбу.

вероятно, это было хуже всего.

из-за пробок в центре города это занимает вечность — добраться до часовни. ханбин выходит из автомобиля первым, придерживая дверь для хао, пока гонук быстро вскакивает с пассажирского сидения возле водителя самостоятельно. время ожидания начала церемонии кажется вечностью; пролетает она быстрее, чем ханбин успевает моргнуть.

он помнит лишь то, что бабушка рики плачет, когда рики ведут к алтарю, что голос кюбина слегка дрожит, когда они читают клятвы.

«я хочу, чтобы вы посмотрели друг на друга и пообещали, что останетесь вместе навсегда».

хао говорит, что это все звучит крайне сопливо. он оказывается первым, кто начинает плакать, когда рики и кюбин обмениваются кольцами — его слезы переглушают лишь слезы кюбина. в такой момент невозможно не быть эмоциональным.

когда хао садится за праздничный стол, он наливает ханбину в бокал шампанское все еще и кладет голову на его плечо. дистанция сокращается настолько, насколько это только допустимо на публике.

гонук уходит прочь, как только замечает знакомого гитариста в краю стола. хао говорит, что этот гитарист, вероятно, — просто страрый знакомый рики, раз ему позволили здесь находиться. сейчас, когда хао трезв намного больше, чем был в том баре во время первой встречи гонука и тэрэ, его мозг соображает с обычными объяснениями быстрее.

гонук считает это судьбой.

— могу оплатить тебе напиток, красавчик? — гонук спрашивает, безо всякого смущения прерывая разговор тэрэ с другими ребятами — тэрэ просит их дать ему пару минут, а сам отходит с гонуком в сторону.

— думаешь, ты мне интересен?

интересен. определенно — другой причины тому, что тэрэ отводит гонука в дальний угол и практически вжимает его тело в стену, найти нельзя. их лица буквально в паре сантиметров друг от друга, пальцы тэрэ слегка сжимают запястья гонука, мешая двинуться.

— ты же говорил, что не любишь одноразовые интрижки, — усмехается гонук. его тело оказывается рядом с телом тэрэ — тэрэ только выдыхает, практически касаясь его губ своими.

— просто… заткнись, пока я не передумал.

***

медленный танец объявляют вскоре. ханбин утыкается носом в плечо хао и бормочет тихое:

— мы оба сумасшедшие, раз даже не сделали подобную свадьбу себе.

— тебе серьезно хотелось бы быть настолько сопливыми в присутствии других людей?

сопливыми. ханбин может пересчитать на пальцах, сколько человек не заплакало — даже он сам прослезился в момент, когда сестра кюбина начала читать свой тост. к тому моменту подвыпившими были абсолютно все; особо смелые люди выбирались на танцпол, игнорируя развязность собственных действий.

ханбин сомневается, что отказался бы провести подобную свадьбу, но сейчас держать в объятиях своего мужа оказывается куда приятнее, чем своего парня.

— сомневаюсь, — ханбин говорит, слегка подумав, и утыкается носом в плечо хао еще сильнее. алкоголь усиливает эмоции.

осознание приходит резко — они с хао замужем. картинка в полной мере встает в его голове, понимание того, что они спонтанно расписались еще вчера и не сделали из этого ничего особенного, доходит не сразу. странно ли это?

— о чем думаешь? — спрашивает хао тихо, все еще держа руки на талии ханбина. музыка все еще остается медленной, неторопливой; другие пары танцуют неподалеку от них, но все, что ханбин замечает, — присутствие хао.

— просто… — начинает ханбин. говорить то, что крутится в его голове, куда сложнее. — я даже не чувствую, что что-то поменялось между нами. мы будто бы были женаты еще давно, а вчера просто сделали это официальным.

— я чувствую то же самое, — отвечает хао шепотом, так, чтобы его слышал только ханбин. — мы все равно делали обычную супружескую хуйню вместе.

хао даже не врет. они жили вместе со времен колледжа — с момента, как оба устроились на работу и, окрыленные глотком свободы, переехали от своих семей. квартирка была небольшой, плата за ее аренду была значительной — им едва хватало деньги, чтобы оплатить проезд и купить некоторые продукты. они все еще оставались вместе.

они оставались вместе, когда хао уехал на год учиться в китай, — видеозвонки стали практически ежедневными, и обещания, что они справятся, были единственным, за что они хватались.

брак был всего лишь формальностью. ханбин был готов отдать за хао жизнь, если бы потребовалось, и знал, что хао готов сделать то же самое.

они бы нашли друг друга в любой жизни.

***

тело гонука все еще слегка потряхивает оттого, насколько сильно до сих пор ощущаются прикосновения тэрэ на себе — если бы кто-то сказал ему, что сегодняшний вечер он закончит тем, что его прижмут к ближайшей стене и он даже не будет против, гонук скорее бы рассмеялся.

дыхание все еще не может прийти в норму, глаза все еще ищут тэрэ в толпе. его дурацкая гитара, его дурацкий, но такой… очаровательный голос все еще крутится в голове. гонуку кажется сумасшедшим то, насколько сильно этот паренек запал ему в душу, хотя сделал ровным счетом ничего.

— ты даже не спросил его номер? — рики слегка ударяет гонука в бок. каждое его движение нескоординированное, в руках крутится очередной бокал с шампанским. рики откидывается назад, на спинку кресла, и тянется к столу, чтобы снова налить себе алкоголь.

— нет. если уж судьба захочет нас свести, она сделает это без моей помощи, — жмет плечами гонук. он не станет давать другим людям обещаний, которые не сможет выполнить. не все люди созданы для любви.

тэрэ был одним из них. он не объяснил ни единой причины своего внезапного поступка, и не сделал ничего, чего бы гонук мог от него ожидать после всех рассказов рики об этом пареньке. затащить практически незнакомого парня в ближайшую кладовку, чтобы просто оставить на его коже следы, а потом самодовольно скрыться — последнее, что обычно скромный тэрэ должен делать.

— может, ты ему понравился, — говорит рики.

— чем я могу ему понравиться? — спрашивает без особого энтузиазма. но сейчас гонук не сомневается, что в ним есть что-то особенное, раз уж даже хладнокровный гитарист не смог удержаться и…

самодовольное лицо хао, который появляется возле их стола неожиданно, не делает лучше.

— вы бы могли с ним выбрать более приватное место, — усмехается он, садясь на диван рядом с гонуком.

ресторан все еще переполнен, слышна громкая музыка — атмосфера в помещении, которая ранее была наполнена тяжестью, сейчас кажется более расслабленной. неизвестно, заслуга ли это пьянства или окончанием официальной части мероприятия.

озвученные клятвы, дрожащие пальцы и дорога к алтарю, выложенная камнями, остались позади. костюмы лишь слегка облегали силуэт, бабочки давили на шею и, кажется, не давали дышать всю церемонию — рики практически задыхался оттого, как нереально это ощущается.

сейчас черная бабочка свисает с его шеи и слегка щекочет кожу, а белая рубашка расстегнута на верхние пуговицы. рики замечает знакомую макушку своего мужа, разговаривающего со своей сестрой и родителями вдалеке. легкая улыбка появляется на лице.

улыбка только усиливается, когда к ним приближаются ханбин и кюбин — практически пробираются через переполненный зал. гонук не может сдержать смешка, когда замечает слезы на глазах кюбина и его красное лицо.

— успокой его, — не то просит, не то требует ханбин. терпеливый обычно, сейчас, казалось, он едва оставался спокойным. кюбин, который все это время держался за рукав пиджака ханбина, практически повисая на нем и оставляя пятна от слез, садится рядом с рики.

— вижу, кое-кто уже плачет из-за сложностей семейной жизни, — дразнит рики, слегка смеясь. в голосе проскальзывает непривычная мягкость — кюбин был единственным человеком, которого рики дразнил и черту в общении с которым переступал чаще, чем следовало. — не прошло и пяти часов с начала свадьбы.

кюбин фыркает и пытается что-то ответить, втянуть в привычную перепалку, но в итоге вытирает рукавом мокрые глаза. его слова остаются неразборчивыми. хао смеется.

завтрашний день обещает быть тяжелым, опопределенно. но сегодня хао достаточно руки ханбина в своей и пластиковых колец на их безымянных пальцах.

об остальном он позаботится позже.