Мир вокруг утонул в сером, густом тумане. Никея пыталась разглядеть хоть что-то, но всё, что окружало её, было сплошной пустотой, сквозь которую доносился еле слышный шёпот. Он был тихим, почти убаюкивающим, разобрать слова было невозможно. Лишь звуки, словно ветер, перешёптывающийся с самим собой, окружали её.

Она стояла в этом безмолвном мраке, не понимая, откуда исходит этот шёпот, пока не осознала, что где-то в глубине слышит своё имя. Оно звучало отдалённо, как будто сквозь толщу воды.

Голос был почти неуловимым, растаявшим в шуме остальных звуков. Девушка огляделась, но не увидела ничего. Она не знала, кто её зовёт, и от этого становилось только страшнее. Её дыхание участилось, и она инстинктивно обняла себя за плечи, пытаясь защититься от этого незримого.

Шёпот множился. К первому голосу прибавился второй, к нему третий, и теперь это были десятки голосов, которые окружали её, перетекая друг в друга. Она не могла разобрать ни одного слова, а тем временем звуки набирали силу, становясь невыносимыми.

— Замолчите... — прошептала она, сжимая голову руками. Внутри нарастало ощущение, что её разум вот-вот лопнет.

Шум становился громче. Казалось, что он проникал в её тело, заполнял всё пространство внутри. Гул нарастал, становясь подобным волне, которая готова была поглотить её целиком.

— Замолчите! Пожалуйста, замолчите! — выкрикнула она, её голос звучал с надрывом, почти умоляюще.

Но голоса не утихали. Они окружали её со всех сторон, нарастая до громового грохота. Паника накрыла её с головой. Никея сжалась в комок, едва удерживаясь на ногах. Она не могла больше терпеть. Это было слишком.

— Хватит! — закричала она, и её голос эхом разнёсся по туману.

В тот же миг всё стихло. Абсолютная, пугающая тишина. Она распахнула глаза и обнаружила, что снова находится в реальном мире. Огонь продолжал полыхать вдали, над Охемой клубился чёрный дым. Холодный воздух обжигал её кожу, и она осознала, что её всё ещё несёт мужчина. Его крепкие облаченные в золотой металл руки надёжно удерживали её, несмотря на то, что её собственное тело дрожало от слабости.

— Похоже, у тебя есть голос, — проговорил он, не опуская на нее взгляд. — Для такой слабой, как ты, звучало довольно грозно.

Никея смутилась. Она отвела взгляд, не в силах ответить. Её голос был таким громким, когда она выкрикнула это слово... громче, чем ей казалось возможным. Она испугалась самой себя.

— Спасибо... что не бросили меня, господин... — прошептала она.

— Мидей, — коротко представился он.

Услышав имя, девушка вскинула голову, её взгляд на мгновение застыл. Узнавание вспыхнуло в её глазах — смешанное с удивлением и смятением, — но она быстро отвела взгляд, будто боялась, что её эмоции будут замечены. Её губы чуть дрогнули, словно она хотела что-то сказать, но не нашла слов. В груди её всё сжалось, как от внезапного порыва ветра, который лишает дыхания, и она замерла, безмолвно пытаясь справиться с собой. Мидей лишь хмыкнул, но ничего не сказал. Он продолжал идти вперёд, его шаги были уверенными, каждый из них отдавался в теле девушки лёгким толчком.

Вокруг было так же безлюдно, как и раньше. Только разрушенные здания и перевернутая утварь величественного города окружали их. Однако тишина продлилась недолго. Из-за одного из зданий медленно выплыла группа солдат Титана Раздора. Их фигуры уже издалека внушали страх. Их темные облаченные в белую ткань тела словно поглощали свет, делая их очертания размытыми.

Мидей остановился.

— Мне придется тебя оставить. С балластом сражаться неудобно, — сказал он и, не глядя на неё, аккуратно опустил Никею на землю рядом с перевернутой фруктовой лавкой. – Жди здесь.

Никея облокотилась на обломок колонны и заметила, что у Мидея больше не было оружия. Пришлось оставить, чтобы вынести ее?

— Подождите, у вас ведь... нет меча? — спросила она неуверенно.

— Не мой был, — ответил мужчина, бросая короткий взгляд через плечо. Его губы изогнулись в едва заметной улыбке. — И так справлюсь.

Мужчина шагнул вперёд, его движения были быстры и точны, словно у хищника, нацеленного на добычу. Даже без оружия он сражался так, будто в его руках был разящий пламенем клинок. Каждый удар, каждый поворот тела был исполнен силы и грации. На его спине и руках перекатывались мышцы, когда он уворачивался от выпадов и наносил удары с такой мощью, что враги падали замертво, превращаясь в холодные каменные статуи, рассыпавшиеся на глазах.

Никея не могла отвести взгляд. Её завораживало всё: как он стремительно перехватывал удары врагов, словно предугадывая их намерения, как лёгкий хищный оскал играл на его лице в моменты атаки. Каждое движение было одновременно безупречно точным и пугающе мощным, как у древнего мифического воина. Для неё Мидей казался существом из легенд, почти божественным, несущим гибель одним взмахом руки. Это была сила, напоминающая божественный магический дар, далекий и непостижимый для простых смертных. Казалось, враги для него были не более чем тенями, которые он развеивал одним только прикосновением своей пылающей ярости. Он разил их одного за другим с такой лёгкостью, что казалось, сам воздух содрогается под тяжестью его ударов.

Девушка ощутила гулкий стук сердца в груди. Слова мужчины всплыли у нее в памяти: «Балласт». Она почувствовала, как это задело её. Её пальцы крепче сжались на ближайшем ящике, когда она попыталась встать. Ноги дрожали как осенний лист, но, опираясь на ящики и камни, она всё же смогла выпрямиться.

Вокруг Мидея начали замыкаться новые кольца врагов, словно они надеялись числом взять того, кто в одиночку расправлялся с их товарищами. Но он был неостановим. Его кулак встретился с бронёй одного из солдат — и от места удара пошли трещины, затем весь отпрыск титана обрушился на землю, превращаясь в груду камней. Второго он схватил за шлем и с такой силой ударил об колонну, что каменные обломки разлетелись в стороны.

Вдруг взгляд девушки зацепился за тень, двигавшуюся сбоку. Из-за колонны вышли ещё двое солдат Никадора, высокие и угрожающе спокойные. Они двигались бесшумно, направив взор в сторону битвы.

Никея замерла, стараясь не двигаться. Она не услышала их приближения — звук битвы, удары и грохот отвлекали её. Но теперь всё внимание было приковано к тем, кто оказался так близко. Их взгляды встретились, и девушка увидела, как они сменили направление, нацелившись на неё.

Её тело застыло в панике, словно сковавшее её ужас внезапно отключил все её силы. Она попыталась отступить, но ноги запутались в тоге, и она рухнула на груду корзин, разбросанных у стены, с глухим звуком, который заглушил её сдавленный крик. Лёжа среди обломков и ощущая, как острые углы давят на кожу, Никея подняла глаза и встретилась с бесстрастным видом врага. Один из них уже стоял над ней, с натянутой тетивой лука, нацеленного прямо в ее голову. Его лицо безликим, лишённым эмоций, как у палача, который собирается механически выполнить свою работу. Каждый удар её сердца отдавался болью в груди, и осознание собственной беспомощности наваливалось тёмной волной. Она не могла отвести взгляд от стрелы, которая могла вот-вот положить конец всему.

— Нет... — прошептала Никея, её голос дрожал.

В отчаянии Никея бросила взгляд на Мидея, но он был слишком занят ожесточённой битвой, чтобы заметить её опасность, и слишком далеко, чтобы успеть подскочить вовремя. Её сердце сжалось в ледяной хватке ужаса, когда она снова повернулась к врагу. Перед её глазами разворачивалась последняя сцена, от которой невозможно было отвести взгляд: медленно натягивалась упругая тетива, с едва заметным шелестом двигался локоть врага, последний отблеск света скользил по острию стрелы, нацеленной прямо в неё. Пальцы соскользнули, отпуская тетиву.

— Стой! — ее крик эхом разнесся по пустым улицам, вскинутая рука стала последней преградой, отделявшей ее от смерти.

Никея зажмурила глаза, ожидая боли, но ничего не произошло. Спустя несколько секунд она открыла их и увидела, что враги замерли на месте. Солдат с луком так и остался стоять с натянутой тетивой, но его движения были остановлены, как будто время для него перестало существовать. Он не обернулся статуей, отблеск света все еще играл на кончике металла, как и секунды назад, а ткань одежды развевалась под легким дуновением ветра.

«Быть может, так выглядит смерть? Время застыло», - подумала девушка.

Она медленно повернула голову в сторону мужчины, чтобы увидеть, что и он замер на месте, но вдруг услышала, как с его стороны раздался грохот – Мидей с силой схватил ближайшего противника и, словно игрушку, швырнул его через площадь. Тело врага, описав дугу, с грохотом врезалось в застывших солдат. Каменные обломки, поднятые ударом, разлетелись во все стороны, как мелкие снаряды, ударяясь о стены и мостовую. Никея инстинктивно упала на землю, плотно прижавшись к грязному камню, и закрыла голову руками. Острые куски камня и облако густой пыли обрушились на неё, тяжело оседая на и без того заляпанную тогу. Она чувствовала, как её тело предательски дрожит от страха, но не осмеливалась даже шевельнуться, пока пыль медленно оседала.

Неожиданно стало слишком тихо: все прежние шумы просто исчезли. Ни звука ударов металла, ни звука рассыпающиеся камней, ни шуршания ткани. Никея открыла глаза, едва различая что-то сквозь взметнувшуюся пыль, подняла голову, как вдруг её тело почти вспорхнуло вверх: сильные руки подняли девушку, рывком оторвав от земли, пальцы её ног едва касались каменной кладки. Мидей держал её за плечи, его лицо было суровым, а голос холодным и грозным.

— Что ты сделала? — спросил он, его глаза смотрели прямо в её душу.

Никея не знала, что ответить на этот вопрос. Её горло сдавило тисками, воздух застыл в легких. Она не сделала ничего, она уже некоторое время не понимала, что с ней происходит, почему так странно ощущается тело. Эмоции смешались в водовороте, застряв где-то в районе грудной клетки. Она бы хотела ответить, но она не знала, что.

Мидей встряхнул её, и она почувствовала, как её тело безвольно качается, как голова кивает, словно она тряпичная кукла.

— Я спрашиваю, что ты сделала? Они не двигались, — его голос был твердым, как будто он готов был закончить то, что не сделали отпрыски Никадора, если он не получит ответ.

— Ничего! — простонала Никея. — Я правда ничего не сделала. Они застыли… сами по себе.

Мидей замолчал, его взгляд потемнел, но недоверие так и осталось на его лице. Он разжал пальцы, отпуская Никею, и её ноги снова подкосились. Она упала, хватая ртом то ли пыль, то ли прах солдат.

Неподалёку, нарушая непривычную тишину, раздался крик и звук трескающегося камня. Мидей вскинул голову, глубокая складка легла между его бровей, а глаза заблестели сталью.

— Тебе придётся объясниться рано или поздно, — произнёс он низким, твёрдым голосом.

Его слова обрушились на Никею, как ледяная волна, она чувствовала, как её тело дрожит под их тяжестью. Не сказав больше ни слова, Мидей бросил на неё короткий пронизывающий взгляд, словно пытался понять, чего от неё ждать. Затем он жестом велел следовать за собой, не оборачиваясь.

— Идём.

Никея почувствовала, как её ноги предательски дрожат, словно их свинцом налили. Каждый шаг давался с невероятным усилием, как будто весь ужас случившегося висел на её плечах тяжёлой ношей. Она шла за ним, но её разум метался между страхом, растерянностью и слабым проблеском надежды. Каменные арки сменялись тёмными галереями, а они – окнами с видом на зелёные сады Охемы. Однако Никея не могла смотреть никуда, кроме как на дорогу под своими ногами.

Когда они преодолели вытянутую галерею, ещё один отряд врагов попытался преградить им путь. Однако Мидей действовал так, словно всё это была всего лишь досадная задержка. Никея, опершись на холодную стену, только наблюдала, чувствуя, что ей осталось совсем немного, но мужчина, не задерживаясь, продолжал вести её дальше.

У самого края города, где еще нетронутая разрухой площадь открывала вид на долины у подножья города, они наткнулись на группу выживших, среди которых был почти поверженный горец, окруженных врагами. Битва завершилась быстро: враги были уничтожены, их тела рассыпались в пыль под яростными ударами.

Мидей остановился, его взгляд потемнел, когда он встретился с глазами одного из своих товарищей — высоким, светловолосым мужчиной. Их разговор начался с напряженной ноты, и их голоса, наполненные упрёками и раздражением, перекрывали шум в голове Никеи.

Её ноги больше не держали её. Скатившись спиной по стене под ближайшую арку, она почувствовала, как холодный пот струится по её лицу. Её дыхание сбилось, а шум вокруг слился в глухой рой звуков. Глаза её потемнели, и всё вокруг медленно ушло в пустоту.

***

Фаенон склонился над бесчувственным телом девушки, её лицо было бледным, словно выточенным из белого мрамора. Пряди волос прилипли к влажному лбу, а дыхание было едва уловимым, как шёпот ветра. Он осторожно коснулся её пульса на шее, ощущая слабый, но стабильный ритм жизни.

— Что ты с ней сделал, Мидей? — мягко спросил он, в его голосе послышалась тень весёлой иронии. Он поднял голову, и серебряные пряди волос упали ему на глаза.

Мидей, стоящий неподалёку, скрестил руки на груди и уставился на Фаенона с таким видом, будто тот задал самый нелепый вопрос в мире.

— Я нашёл её в таком состоянии, — холодно ответил он.

Келус, молодой спутник Фаенона, шагнул вперёд. Он всего несколько часов назад оказался в этом новом для него мире, но уже вел себя так, словно жил здесь десятилетия и знал каждого второго встречного. Его лицо светилось энтузиазмом, словно он искренне считал, что сможет быть полезным.

— Я могу помочь! Я знаю, как привести её в чувство, — с жаром предложил он, но его порыв мгновенно пресёк его друг Дань Хэн, споро схвативший парня за плечо.

— Не вздумай, — предупредил он, с прищуром глядя на Келуса. — Все ещё помню, как ты «помог» мне недавно.

— Эй, это сработало же, — начал оправдываться Келус, но, встретив строгий взгляд Дань Хэна, тут же осёкся.

Мидей смотрел на них с откровенным презрением, будто их диалог был ниже его внимания. Он и так был недоволен присутствием чужаков, и каждый их поступок только укреплял его недоверие.

— Ты связался с чужеземцами, Фаенон, — бросил он с раздражением, — Мало тебе было головной боли?

Фаенон не удостоил его замечание ответом, только легко улыбнулся в ответ. Вместо этого он вновь опустил глаза на девушку, его внимательный взгляд пробежался по её лицу.

— Так ты говоришь, что после её слов солдаты Никадора остановились? — спросил он, слегка нахмурив брови.

— Замерли, словно время остановилось, — сухо подтвердил Мидей.

Фаенон коротко хмыкнул, прикоснувшись пальцами к подбородку. Его взгляд на мгновение стал отрешённым, будто он пытался разгадать загадку, ответ на которую лежал на поверхности, но всё равно ускользал.

— Аглая наверняка захочет с ней побеседовать, — произнёс он, не глядя на Мидея, — но сначала нужно решить более насущные проблемы. Ты мог бы присмотреть за ней?

Его голос был доброжелательным, почти мягким, но от него веяло непререкаемым авторитетом. Это было не просьбой, а завуалированным требованием.

Мидей прищурился, как зверь, ощутивший угрозу.

— Аглая запретила мне приближаться к Никадору, — раздражённо ответил он, его голос звучал низко и глухо. — Однако у меня есть более важные обязанности — защищать граждан.

Фаенон приподнял бровь, отвечая на пререкания Мидея улыбкой.

— Она тоже гражданка. Причём довольно любопытная, если всё, что ты рассказал, правда.

Мидей стиснул зубы. Он выглядел так, словно искренне подумывал отказаться, но не успел сказать ни слова, как в разговор вмешался Хартонус. Он поднялся с колен, его мощная фигура возвышалась над остальными, а голос звучал низко и спокойно, словно рокот далёкой грозы.

— Я присмотрю за ней, пока Мидей будет выполнять свои обязанности, — предложил он, коротко взглянув на девушку.

Мидей бросил на него взгляд, в котором сквозило раздражение, но, похоже, не нашёл причин возразить.

— Хорошо, — пробормотал он сквозь зубы, отводя взгляд.

Фаенон довольно кивнул. Его взгляд снова задержался на девушке, но теперь в нём читалась лёгкая усталость. Он выпрямился и жестом подозвал своих спутников.

— Тогда пойдём, — произнёс он, и его голос отразился от полуразрушенных стен.

Келус и Дань Хэн тут же последовали за ним, оставляя позади Хартонуса, Мидея и бесчувственную девушку. Лучи солнца окрасили древние арки в кроваво-золотой свет, отбрасывая длинные, тревожные тени.

Мидей проводил их взглядом, прежде чем вернуться к своим мыслям. Девушка оставалась неподвижной, как будто сама природа решила выждать, прежде чем снова впустить её в поток жизни.