В зеркале оазиса тело тёмного эльдара напоминало букву готического алфавита с какого-то плаката райского мира. Но его кровь служила чернилами для иного письма, где слово «наслаждение» — билет в вечность для падшей Сестры.

Тёмный эльдар цепенел под белыми облаками. Сестра Арджента подняла меч над его головой и отдала душу нелюдя Принцу.

Срывая у тёмных мясо с костей, она яростно изрекала проклятья и обещания мести их кабалу.

Губительные Силы управляли теперь ею, и падшая всецело отдавалась им.

Арджента не знала, скольких уже убила, но многих, чтобы крики кабалитов наполняли её сердце радостью, отчего она сама едва не лишилась жизни.

Падшая застыла над телом последнего поверженного тёмного. В ушах стояло эхо из множества голосов — это ярость внутри торжествовала в кровавом триумфе, и на время девушка позабыла, что мир вокруг существует. Она хотела быть ближе к наслаждению, что испытала в акте битвы, но бедра ныли и от иного, сбивающего с толку напряжения и желания.

Сестра села сверху на мёртвого нелюдя. Он был хорошо сложен, и, не осознавая этого, девушка стала подмечать его физические отличия от другого. Она боялась, как бы не сделать его в своих мыслях архонтом кабала Опустошительной Бури, но это было невозможным.

В одних отношениях мертвец был похож на него, в других — нет. Ей хотелось снова схватиться за его заплетённые в высокий хвост чёрные волосы, коснуться серой кожи, но запах и вкус крови этого тёмного были ей незнакомы.

И само наслаждение другое: всего на мгновение её жизнь была в руках мертвеца, чтобы он мог брать и распоряжаться ею, испытывая на время, вкушая минуты того, как она терпит пытки и гноящиеся раны, покрывающие всё тело…

Но тёмный под бёдрами падшей не Маражай Эзирраеш, как звали того архонта, что первым царствовал над её невинностью. Он сделал с ней это в таком месте, где статуя, вырезанная в виде Бога, которому она поклонялась, отвела взгляд от своей Дочери, чтобы не видеть, как нелюдь медленно ломал её дух.

Маражай дал ей понять, что Его нет, есть только он. Тёмный не знал ни жалости, ни милосердия. Остановить случившееся никто не мог — свидетелей не было.

Понимая, что она больше не сможет радовать Его своими яркими глазами и нежными молитвами, чистая любовь Ардженты преобразовалась в ярость, пока кто-то другой нашёптывал ей на ухо об обещании страстного свершения мести.

Ночной холод пустыни, привкус чужой крови и горечь в груди вытащили девушку из воспоминаний и галлюцинаций, перемешавшихся между собой, в мрачную реальность. Падшая до конца не осознавала желания, что скрывалось под кожей и притягивало её к бывшему мучителю, как мотылька к огню.

Вновь и вновь она обрекала себя на несбыточную фантазию, что, если только сможет устроить задуманную резню над его кабалом, архонт Опустошительной Бури явится, чтобы стать её пленником.

Арджента поднялась с тела мертвеца и омыла лицо в потоке своих слёз. Наталкиваясь на тела тёмных эльдар под песком, чьи крючковатые клинки поблекли от засохшей крови, Сестра Арджента побрела вперёд, превратившись в серебряный огонек, исчезнувший в пустоте безымянной планеты.