The wall

Ветер, гонимый скоростным болидом, ударился о бетонную стену. Монитор, за которым наблюдал Вальдо, слегка задрожал от удара. Автомобиль, двигавшийся со скоростью более 300 км/ч, мгновенно сбросил скорость, и тормоза зацепили вращающееся колеса, раскаленные, как огонь. Оскар задержал дыхание. Внутри тесного кокпита*, где перегрузки, в пять раз превышающие силу тяжести, давили на кровь сильнее, чем на сердце, он изо всех сил сопротивлялся этому давлению, а на выходе из поворота наконец выдыхал. В самом разгаре работы двигателя он вдавливал педаль и вновь мчался вдаль. Каждый раз, когда это происходило, Вальдо, сам того не осознавая, переставал дышать. Дыхание Оскара, которое можно было услышать по радио, и поток цифр на мониторе давили на сердце Вальдо с такой же силой. Когда гонка завершилась, борьба Оскара была записана до последнего вздоха, но температура его изможденного, покрытого потом лица с горящими щеками, когда он вышел из машины, осталась только в памяти Вальдо.

[п/п Кокпит (от англ. Cockpit) – кабина пилота.]

Pilot from winter

В испанской Барселоне тепло даже зимой, поэтому гоночная команда тестировала новую машину на каталонском автодроме в преддверии сезона, который начинался в феврале. Болиды, прошедшие этап разработки на заводе и готовые впервые ступить на земле, прогревались в своих гаражах, выстроенных в ряд. По трассе разносился хаотичный шум. Утренний зимний солнечный свет падал на пустынную землю, освежая пейзаж. Это был хороший безветренный день. Когда Вальдо покинул гараж, слабый солнечный свет чуть согрел тёмные волосы, остывшие на холодном воздухе. Испанская зима не была для него чужда, но он впервые за свои 31 год выступал на трассе в качестве гоночного инженера активной команды. Шиномонтажники присели у дороги и измеряли температуру трассы. Ловя на себе чужие взгляды, из-за которых ощущал себя профаном, Вальдо наклонился и положил ладонь на чёрную поверхность дороги. Солнечного света было недостаточно, чтобы согреть землю. Новый гоночный болид, над которым завод работал больше года, сегодня должен был выйти на холодную и сухую трассу. Он глубоко вздохнул и огляделся.

В гараже остался Оскар. Он просто стоял там, накрывшись кепкой, в большом свитере, потому что ему было холодно, и смотрел на болид, которым собирался управлять. В то время как опытные механики были заняты и умело двигались по гаражу, он стоял с пустым выражением лица и выглядел очень юным. Двадцать четыре года и один месяц. В гонках даже фиксировали день рождения гонщиков, участвующих в заездах на трассе, так что Вальдо точно знал, сколько ему лет. Его бирюзовые глаза, по которым нельзя было сказать, о чём он думает, смотрели прямо перед собой, не мигая. Как раз в момент, когда Вальдо задался вопросом, нервничал ли он по поводу своей первой гонки в Формуле-1, Оскар внезапно фыркнул и одной рукой откинул кепку, которая сползла ему на лоб. Не обращая внимания на то, смотрел ли кто-нибудь на него или нет, Оскар наморщил нос и зевнул. Ветер растрепал торчащие из-под кепки волосы, выбивая несколько прядей. Прежнее выражение лица вернулось к Оскару. Вальдо слегка нахмурился. Впервые он встретил Оскара несколько недель назад на заводе гоночной команды в Оксфорде.

— Пилот нашей команды приедет сегодня. Если возможно, сделайте сегодня настройку автокресла. Поскольку ты будешь работать с этим пилотом в течение ближайшего года, познакомьтесь друг с другом как следует.

Едва Вальдо прибыл на завод, руководитель команды — Матео – примчался к нему с необычайно быстрой скоростью и начал рассказывать. Вальдо узнал обо всем только сегодня. Он знал, что команды обычно не подписывают контракты с пилотами в последний момент, перед стартом сезона, но босс всегда умудрялся удивлять членов команды таким новостями. Он был загадочным человеком, хранящим множество тайн. Иногда в первый день работы пилота на заводе репортёры приезжали сделать фото, и Вальдо вдруг задался вопросом, стоило ли ему надеть галстук, пока оглядывал свои туфли. Цвет обуви, кажется, был приемлемым. Когда они с боссом шли по коридору, Вальдо спросил:

— Во сколько он приедет?

— Он сказал, что прилетает в Лондон сегодня около 10 часов, значит, до 12 он будет здесь. Наши ребята на машине заберут его.

— Откуда он?

— Хельсинки. Разве ты не знал? Он финн.

Ах, точно. Вальдо попытался припомнить его. Уже несколько месяцев ходили слухи, что он подпишет контракт с их командой. Все в коллективе знали, что Матео давно присматривается к нему. Он был чемпионом GP2 прошлого года и прежде выигрывал почти все гонки в Renault 3.5 — это был подающий надежды новичок. Вальдо был уверен, что видел его лицо в статье, но не смог сразу вспомнить его. Был ли он типичным финном, производившим хладнокровное впечатление? Смутные волнения одолевали Вальдо: наверняка он окажется гением с непомерным эго. Вальдо снова посмотрел на свои туфли. Хорошо, что он не надел лоферы.

Когда они прибыли в командную зону обслуживания, Вальдо увидел ребёнка в грязно-белых конверсах, стоящего на чистом без единой пылинки полу. Он был закутан в толстое чёрное пальто, и из-под слоев одежды торчали лишь его белокурые волосы, отчего создавалось впечатление, будто он вот-вот растворится и исчезнет. Вальдо впервые видела такие светлые волосы. Подходя ближе, он заметил выглядывающий из-под светлых волос затылок. Вальдо направился к нему с намерением поздороваться, но когда подошёл на достаточное для рукопожатия расстояние, светловолосый пилот сделал шаг назад, как будто его оттолкнуло магнитом. Словно он хотел сказать Вальдо: «Иди, куда шёл». Глядя на него, Вальдо произнёс:

— Кажется, в Хельсинки очень холодно.

«А, чего?» — лицо парня буквально выразило этот вопрос, когда он наконец поднял голову и посмотрел на Вальдо. Цвет его бровей был настолько светлым, что казалось, будто их и не было вовсе. Вальдо переложил сумку и папку в левую руку и протянул ему правую.

— Эдуардо Кортес, я ваш гоночный инженер. Я буду координировать вас в всем вопросам и управлять вашим автомобилем, командой и гонками в целом.

Похоже, что выбранное приветствие было немного неудачным. Но Вальдо ничего не мог с этим поделать, и, как ему показалось, он протянул руку для приветствия очень изящно. Однако собеседник даже не думал пожимать ее и просто удивленно смотрел на Вальдо, который был на целую ладонь выше него. Наконец он нерешительно вынул руку из кармана. Наблюдая за медленным движением, Вальдо слегка наклонился, и пачка документов в его руках начала скользить вниз. Как только собеседник заметил это, он быстро подхватил документы. Он осторожно поправил их свободной рукой и снова встретился взглядом с Вальдо. И тут же быстро отвернулся. В этот момент Вальдо убрал руку. Пилот снова сунул руку в карман. Голосом, гораздо более грубым, чем была его внешность, он ответил:

— Я Оскар.

***

— Разве ты не слишком ли сильно с самого начала вторгаешься в личное пространство? Нордические люди... говорят, что-то в них такое есть. Даже в очереди им нужно стоять на расстоянии не менее 2 метров друг от друга.

— Не слишком ли это предвзято?

— Они не обнимаются, приветствуя друг друга, как это делают люди в Барселоне.

— Пока ещё ничего ужасного не случилось, — тихо ответил Вальдо и отпил из полной чашки кофе.

Механики работали и осуждали его сексуального пилота. А Оскар тихо сидел в болиде неподалеку. Он сидел в кокпите гоночного автомобиля, создавая из модифицированных материалов форму, повторяющую его тело. Сиденье водителя изготавливалось из углеродного волокна по пресс-форме, поэтому оно идеально повторяло форму пилота от спины до бедер. Теперь водителю-интроверту предстояло столкнуться с вторжением ещё и в частную жизнь, поскольку ему пришлось раскрывать информацию о своих размерах людям, которых он сегодня повстречал впервые. Тем не менее он сидел в кокпите с довольно отрешённым выражением лица. Кажется, он был немного сонным.

Рост 175 см, вес 67 кг вместе с экипировкой. Оскар, взвешиваясь в гоночном костюме и с шлемом в руках, издал тихое «А». Вальдо подумал, что ослышался, когда тот пробормотал: «Я пил всю неделю». Он собирался спросить, сколько же килограммов тот весил без гоночного костюма и снаряжения, но остановился, потому что посчитал, что спрашивать о подобном слишком поспешно. Вскоре Оскар открыл формы для наушников, чтобы вставить их. Когда опытный механик взял его мягкое, слегка розовое ухо и осторожно вставил форму в ушной канал, Вальдо быстро отвернулся, чувствуя, что наблюдает за чем-то личным. Оскар сидел и постукивал ладонями по коленям. Кончики его пальцев были тупой формы, но сами пальцы выглядели крепкими и красивыми. Взгляд Вальдо скользнул дальше вниз и остановился на ногах Оскара, на которых были тонкие водительские ботинки. Ноги тоже были стройными, не слишком большими и не слишком маленькими. Вряд ли имело смысл менять положение педалей или задник ботинка. Вальдо почувствовал себя неловко и, повернувшись, пошёл в другую сторону. Сзади он услышал, как Оскар обращается к механику:

— Я подумываю о том, чтобы приобрести дом рядом с заводом. Я мало что знаю о Лондоне, может быть вы сможете подсказать мне, где я могу выбрать место для жилья?

— Вот как? Многие наши сотрудники живут прямо в Оксфорде. Хочешь, потом вместе поедем смотреть квартиры вместе?

— Спасибо.

Он даже не захотел пожать мне руку. Вальдо подошел к кофемашине, стоявшей на полке в дальнем конце мастерской. Пока он доставал капсулы с кофе, Оскар что-то шепнул механику рядом. Однако говорил он громче, чем планировал, возможно, потому что не слышал собственный голос из-за имплантатов, закрывавших его уши.

— Этот человек теперь наш босс? Он же совсем как модель. Не похоже, что у него есть докторская степень.

Четкий голос Оскара слышал даже Вальдо. Механик рассмеялся.