Всё началось с того, - и закончилось, пожалуй, тем, - что Вэнь Лису проснулся. На удивление, вокруг не пахло гарью, видели у него оба глаза, а грудь не горела в том месте, где её абсолютно точно пронзил кривой клинок Шу Цзянмэй. Вопли демоницы, мучительно умиравшей от яда, которым был смазан Инхуа, всё ещё стояли у него в ушах и звенели, звенели, звенели, заставляя голову буквально взрываться от боли.

Так ли он представлял себе посмертие? Вовсе нет.

«Где же мои абсолютные блаженства или абсолютные страдания?» - рассеянно подумал Лису, оглядывая утопавшие в сумраке очертания знакомо-незнакомого потолка. – «Хотя за этим к другой религии…»

Даже думать было тяжеловато, потому что голова болела адски, а уж за время войны с демонами тринадцатый глава Вэнь познал множество оттенков этого чудесного ощущения и знал в нём толк. Создавалось впечатление, будто ему раскроили череп где-то в районе между теменем и виском, а потом очень криво сопоставили расползающиеся в стороны остатки головы и сшили первыми попавшимися под руку грязными нитками, да ещё и затупившейся иглой. Приятного в этой боли было ещё меньше, чем в той, когда ему наживую вырезали золотое ядро.

К слову, о золотом ядре. Лису нахмурился, неожиданно для себя осознав, что и в самом деле ощущал внутри своего тела потоки светлой энергии. Это не было похоже на фантомные ощущения, оставшиеся у него после… После того, как он решил, что отец на войне будет куда полезнее него самого. Неважно. В любом случае, это ощущалось как настоящая ци, текущая по его настоящим, хоть и подозрительно тонким, словно их не развивали последние два десятка лет, меридианам, и это было странно. Потому что он абсолютно точно лишился всей этой красоты с определением энергетических потоков, когда смертельно сосредоточенная и смертельно же бледная Цин-цзе вытащила из него ослепительно сияющее ядро.

Так что же происходило сейчас? Его дух перенесли в чужое тело? Снова? Зная Вэй Усяня – или Вэй Сянье, он вполне мог так пошаманить, что никакие ритуалы по добровольному пожертвованию тела и не понадобились бы, а отчаявшийся Вэнь Жохань точно способен был на мгновение забыть о своём отношении к Тёмному пути и воспользоваться любой возможностью по возвращению своего блудного сына в подлунный мир.

И Лису бы поверил этому своему предположению, если бы не одно «но»: самого Вэнь Жоханя не было рядом. Да и обстановка мало напоминала Знойный дворец или дом родителей Нин-эра, пусть и казалась почему-то навязчиво знакомой. Он определённо видел раньше эти стены, обильно украшенные искусной каллиграфией, которая явно висела там просто для красоты, а не какого-то смысла, да и соседствующие рядом с ними расписные веера, за которые Не Хуайсан мог бы сгрызть парочку представителей собственной коллекции, как-то не вязались между собой даже эстетически. Вся комната была буквально заставлена дорогущим хламом, и если по отдельности это ещё могло бы выглядеть адекватно, то всё вместе создавало впечатление коробки для коллекции безделушек избалованного принца.

Впрочем, даже у избалованного принца покои были попроще и обставленными с большим вкусом и вниманием к деталям. По крайней мере, насколько Лису запомнилась эта часть императорского дворца, но он не был уверен: тогда его гораздо больше занимало исцеление отравленного правителя смертных и его умирающего наследника, чем окружавшая их мебель. Наверное, всё-таки стоило принять приглашение Его Величества и испить с ним вино… Стоило, если бы он дожил до того момента, когда это вообще стало возможным. Увы, клинок демонической принцессы настиг его раньше.

Вэнь Лису рассеянно потёр грудь там, где должна была находиться рана, но не нащупал даже бинтов. Лекарственной мазью, впрочем, пахло, и довольно сильно, так что ему явно что-то перевязали. Уж не голову ли?

Он с трудом поднял руку выше – в висках загудело сильнее, а перед глазами поплыло и без того не слишком чёткое изображение смутно знакомого потолка – и нащупал-таки ленты ткани, плотно сдавившей его череп. В одном месте – как раз том, где болело сильнее всего, - ощущалось что-то мокрое, то ли кровь, то ли следы той самой мази.

«Идиоты», - обречённо вздохнул Лису. – «Кто накладывает столько мази на мокнущую рану?»

Глухое раздражение на неумеху, который явно пропустил все его уроки мимо своих ушей, помогло отвлечься от головной боли и всё-таки сесть. Его тут же замутило, но с этим приступом он справился быстро, привычно ускорив течение духовной энергии и направив её в пострадавшее место. Бинты, причём почему-то шёлковые, а не хлопковые, как будто неизвестный целитель не просто игнорировал уроки, а намеренно делал всё в точности до наоборот, сдирались с его черепа неохотно, но всё-таки выпускали свою жертву из тисков. Намотаны они были тоже не слишком-то умело и будто впопыхах, но с этим Лису даже почти смирился: уж если неведомый лекарь от слова «залечу до смерти» наложил жирную мазь вперемешку с каким-то порошком на открытую черепно-мозговую травму, то сложно от него требовать нормальных решений хоть в чём-то.

Странно, что система всё ещё не подала ни одного сигнала. За последние месяцы Лису так привык к её присутствию и ежедневным докладам по перемещению вражеских войск, что тишина в мыслях насторожила его едва ли не сильнее, чем знакомо-незнакомая обстановка, полное одиночество, наличие духовных сил и криворукий целитель, который явно не принадлежал школе Цишань Вэнь.

«Система?» - мысленно позвал он. – «Ты там жива?»

В ответ не донеслось даже помех. Странно, но, возможно, дело в ране на голове? Пусть Лису и не помнил, как именно получил эту травму, но, видимо, она ему немного сбила настройки. Хотя могут ли быть сбиты настройки у порождения демонической энергии, частично управляемого осколками пожертвованной души и работающего по принципу стежков, сшивших душу и тело?

Рану он исцелил быстро – всё-таки искусство целителя не пропьёшь, даже если не пользоваться собственной ци несколько месяцев кряду, - однако привычного механического голоса в голове так и не раздалось. Лису, нахмурившись, попробовал обратиться к ней ещё раз. И ещё. И ещё. Он мысленно звал систему на разные лады, даже решился использовать тёмную печать призыва, но тут же её рассеял, ощутив, как болезненно закололо в области возмутившегося таким обращением золотого ядра. Однако не помогло и это: искусственный разум, сопровождавший его последние двадцать лет, так и не отозвался.

Вэнь Лису покачнулся, ощутив вдруг, как к горлу подступила тошнота. Однако приступ внезапной слабости не был связан с его физическим состоянием: было бы странно целителю его уровня не справиться с такой мелочью за считанные минуты. Нет. Он просто…

- Система… - прошептал он впервые за все годы, что прошли с того момента, как вместилищем его души стало тело Вэнь Чао. – Система, ты здесь?

Не сработало даже это.

Лису крепко зажмурился и затаил дыхание, дожидаясь, пока невидимые тиски паники выпустят его горло из удушающей хватки. Меньше всего на этой войне он ожидал потерять систему. Вот так шутка: со своей собственной смертью он смирился и даже охотно шагнул навстречу гибели, а вот потерять не себя, но своего самого верного и близкого товарища он как-то не ожидал.

В носу предательски защипало, и Вэнь Лису зажмурился ещё крепче, стиснув пальцами переносицу. Ладно. Ладно. Для гореваний по существу, которое даже полноценным живым созданием не являлось, у него ещё будет возможность. К тому же, ещё не факт, что он действительно потерял свою временами раздражающую помощницу, а не оказался вне зоны доступа, например. Сейчас следовало разобраться с тем, где – и, главное, в ком – он оказался на этот раз.

Конечно, без системы… На самом деле, пора было перестать думать об этом. Так вот, сложно было сходу разобраться, куда его занесло. Ничего в окружающей обстановке не намекало на кровавые круги, жертвоприношения и прочие прелести жизни, что могло значить одно из двух: либо после ритуала его новое тельце просто перенесли в место поприятнее, либо никто не пытался призвать его душу, и Лису снова оказался жертвой случайного стечения обстоятельств. То, что он мог свободно использовать привычные манипуляции с духовной энергией, да и обстановка в целом указывали на то, что занесло его в ту же фэнтезийную китайщину с самосовершенствованием и заклинательством. В любом случае, по одной лишь комнате, в которой он находился, сложно было понять, в какой ситуации он оказался и чего следовало ожидать дальше, а, значит, стоило для начала хотя бы увидеть своё новое лицо.

До ближайшего зеркала – бронзовый круг, обильно украшенный искусными пламенными узорами по ободу, - пришлось преодолеть пять шагов. Расстояние тоже показалось знакомым, как будто Лису не раз приходилось его проходить по утрам, да и стоявший неподалёку стул он обогнул скорее рефлекторно, чем заметив его силуэт в постепенно рассасывающемся сумраке. Привычный, можно сказать, ритуал, если бы не одно «но»: в его собственных покоях зеркало стояло за ширмой, было уже вполне себе стеклянным и практически во всю стену, а тот стул, что перед ним стоял, был скорее креслом, в котором он устраивался, когда Лю-эр или Нин-эр заплетали ему волосы. Или когда он изъявлял желание соорудить на головах своих возлюбленных нечто, с чем ни один уважающий себя человек из приличного общества не позволит себе показаться на людях. В любом случае, во владениях Вэнь Лису всё было устроено иначе, откуда же тогда ощущение привычности? Остаточная память тела?

Что ж, если так, то его новое вместилище оказалось куда щедрее, чем тело Вэнь Чао. Видимо, предыдущий владелец обладал не таким скверным характером. Стоило возжечь благовония во имя упокоения его души, когда Лису разберётся, в каком именно котле ему предстоит вариться до следующей смерти, но это дело явно не первой срочности.

Найти в бронзовом зеркале нормальное отражение, особенно в сумерках – занятие весьма сомнительной успешности, но Лису быстро отыскал свечи и зажёг их духовным пламенем, даже не подумав, что в новом теле он мог запросто лишиться этой способности. Но вэньская техника послушалась его охотно, и золотистый огонёк весело заплясал на фитиле, словно и не было всех этих месяцев пустоты без золотого ядра и возможного перемещения в другой мир. И вскоре стало понятно, почему.

Потому что из зеркала на него смотрело его, Вэнь Лису, лицо. Вернее, лицо Вэнь Чао. Ещё молодого, с неушедшей резкостью черт, странно сочетающейся с остаточной юношеской округлостью, со спутанными волосами, вымазанными в жирной мази, и гладкой чистой кожей без каких-либо шрамов.

Лису растерянно моргнул. Вэнь Чао в зеркале повторил за ним. Затем он потянулся к своим одеждам и ослабил пояс, обнажив свою-чужую грудь. Полоски от шрама тоже не наблюдалось, как, впрочем, и привычного рельефа мышц. Это тело было более упитанным, но не слишком старательно тренированным: его владелец явно привык к удовольствиям больше, чем труду и лишениям. И он точно не переживал пару-тройку голодных месяцев в подвалах, войну и проблемы с питанием, из-за которых ему была куда более присуща изящность, чем твёрдость и крепость.

Вэнь Лису медленно сжал и разжал пальцы, чувствуя, как между ними острыми искорками пробегают вспышки духовного пламени, до сих пор послушного ему. А затем стремительно выбросил руку в сторону – и его мышцы буквально взорвались болью от чересчур быстрого и непривычного движения.

«Лю-эр бы за такой выпад заставил меня ещё месяц его повторять», - рассеянно подумал он, глядя на свои жалко задрожавшие пальцы.

А затем до него неожиданно дошло. Он снова Вэнь Чао. Второй молодой господин Вэнь. У которого не бывает утренних тренировок с Вэнь Чжулю и Вэнь Цюнлинем, у которого нет совсем уже повзрослевших детей, за чьей вознёй, именуемой спаррингами, он наблюдал вместе с Вэнь Жоханем за дневным чаем, у которого больше нет и не будет шумных дружеских собраний, весёлых подтруниваний над очаровательной молодёжью, над смешными в своей первой влюблённости мальчишками… Не будет ничего, что наполняло каждый день Вэнь Лису светом. Потому что всё это принадлежало будущему – которого уже не случится. Ведь то будущее создала Алиса, а не тот, кем он являлся сейчас.

Что было у Вэнь Чао, так это мерзкая репутация, одиночество и страх. Страх перед отцом, страх перед талантливыми и сильными людьми, перерастающий в ненависть. У него было презрение со стороны всех, кто хотя бы раз с ним встречался, и никого, кто захотел бы протянуть ему руку помощи, не преследуя личную выгоду. И всё это – склизким комком грязи, кучкой зловонной тухлятины – досталось Вэнь Лису по наследству. Опять.

Лису закусил собственную ладонь, лишь бы не закричать, и шумно задышал на счёт. Нет, ему это всё снилось. Он просто не мог снова оказаться в этом времени – да и как? В прошлый раз криво – или как раз таки правильно – сработавший ритуал Вэй Ина выцепил его едва отделившуюся от изначального тела душу и запихнул в ещё тёплую тушку Вэнь Чао, сшив их настолько прочно, что ни один известный заклинателям способ не смог распознать в нём иномирца. Да и даже тогда то, что осталось от низшего демона, продолжало паразитировать в нём, и на выходе получилось нечто достаточно могущественное, чтобы иметь власть над реальностью и чужим разумом, но ограниченное силой и воображением самого Лису. По крайней мере, так говорил сам Вэй Сянье, когда ему удалось разобраться в том, какие именно следы демонической энергии никак не желали покидать тело тринадцатого главы Вэнь.

«Цишань Вэнь возглавил, по сути, весьма забавного происхождения демон», - Старейшина Илина чуть ли не приплясывал от восторга, что смотрелось весьма впечатляюще вкупе с его совершенно диким взглядом. – «Да это самое смешное, с чем я только мог столкнуться!»

«А нечего было приносить в жертву непонятно кого», - огрызнулся тогда Лису, но вскоре и сам невольно захихикал от ироничности ситуации.

Сейчас смеяться не хотелось. Хотелось только кричать, топать ногами, попутно вырывая волосы клочьями и расшвыривая всё и всех в стороны, - в общем, входить во вкус своей новой-старой роли со всем доступным ему размахом.

Снова оказаться в самом начале своего пути – что может быть нелепее? Разве что переродиться младенцем и заново проживать первые мучительные годы детства, медленно сходя с ума из-за невозможности даже поесть без посторонней помощи. Вот эту пытку Лису бы точно не пережил, ну а события тренировочного лагеря и всё, что шло после? О, это выглядело не так уж сложно.

Подумаешь, в этом времени у него нет ни единого человека, кому можно было бы довериться. Подумаешь, Вэнь Жохань всё ещё является тираном и деспотом, в глазах которого жизни обычных людей стоят не дороже облезлой шкурки помойной крысы. Подумаешь, Лю-эр и Нин-эр совершенно не знают его, и непонятно, что будет больнее: их безразличие или тщательно скрываемое отвращение, которое он, разумеется, безошибочно распознает в их взглядах. Зато все живы, здоровы, при своих золотых ядрах, а у А-Юаня снова есть родители – разве это не прекрасно? Разве это не стоит того, чтобы возблагодарить небеса за предоставленный третий шанс?

Лису медленно провёл кончиками пальцев по левой щеке – и вздрогнул, ощутив ровную кожу на том месте, где обычно бугрился шрам. Глаза пекло, но слёзы не текли, только горло давило так, что дышать не получалось вовсе. Да и нужно ли ему было дышать? Он ведь давно уже свою роль отыграл, зачем это всё, для чего ему снова…

За дверью послышались отдалённые, но благодаря тишине отлично слышимые шаги, и Лису замер, прислушиваясь к пока ещё приглушённым расстоянием голосам.

- А-Мэй, что ты здесь делаешь одна? Разве тебя не послали за целителем? – низковатый голос, принадлежавший женщине средних лет, звучал недовольно.

- Господин целитель едва поднялся со своей постели и выгнал меня, потому что я мешала его безумно важным сборам, - непривычно девчоночьи, звенящие интонации знакомого голоса заставили Лису едва слышно фыркнуть. – Я, быть может, и не смогла стать заклинательницей, но даже мне известно, что никто не будет храпеть во время медитации!

- А-Мэй! – шикнул на неё кто-то третий. – Если целитель Вэнь узнает о твоих словах, тебе не поздоровится.

- И что он мне сделает? Выгонит отсюда? – Пао Мэй, а это могла быть только она, оказалась совсем не впечатлена угрозой. – Ну и пускай. Лучше буду всю жизнь убирать на кухне, чем торчать здесь.

Послышался чей-то тяжёлый вздох. Судя по слабому шуршанию и лёгкому перестуку шагов, служанки ненадолго остановились и, видимо, перераспределили между собой ношу. Спустя пару мгновений они продолжили свой путь.

- Служить второму молодому господину Вэнь – большая честь, А-Мэй. Если покажешь себя с хорошей стороны, то сможешь стать личной служанкой кого-нибудь из господ в Знойном дворце, - женщина, которую Лису услышал первой, говорила немного устало, словно далеко не впервые повторяла одну и ту же мысль.

- Это с какой такой стороны мне надо себя показать, тётушка? – А-Мэй даже притопнула ногой от возмущения. – Это пусть Ван Линцзяо себе дорожку так прокладывает, я таким заниматься не собираюсь! Хотя второму молодому господину это и без разницы…

Лису поёжился: он, конечно, помнил о репутации Вэнь Чао, но уже успел отвыкнуть от того, как к нему относились в этом времени. Сам Вэнь Лису тоже отличился званием распутника, да ещё и любителя надкушенных персиков, но эту славу он хотя бы сам себе выбрал, да и с годами кривотолки стихли, не подкреплённые больше никакими скандальными случаями. К тому же, во время войны мало кому было дело до того, кто с кем спит, там существовали куда более серьёзные темы для обсуждений.

И вот сейчас – снова репутация бабника. Кроме того, у него ещё и невеста имелась, если он правильно помнил. В прошлый раз его свадьбу отменили по причине небольшого рандеву в подвалах Знойного дворца, а когда семья невесты попробовала возмутиться таким обращением, Вэнь Жохань предпочёл от недовольных избавиться, раз уж ему требовалось на ком-то выпустить пар. Неудивительно, что к Лису с брачными вопросами приставали не так активно, как могли бы, а кандидаток на место жены тринадцатого главы Вэнь подбиралось удручающе мало, да и те предпочитали сбежать подальше от родительской воли, чем соваться в самую гущу скандалов.

Ещё не стоило сбрасывать со счетов Ван Линцзяо, которая могла напомнить о себе в любой момент. Не то чтобы Лису всерьёз опасался её, но кровь она могла попортить весьма качественно, причём в самом буквальном смысле.

Да уж, что ни говори, а его положение становилось всё лучше с каждой минутой. Увлёкшись собственными невесёлыми размышлениями, Лису потерял концентрацию и перестал различать чужой разговор. Очнулся же он лишь тогда, когда голоса раздались у самой двери – и этот кусок диалога тоже показался до безумия знакомым.

- …нужно будет сообщить Бессмертному Владыке, - первая женщина говорила обеспокоенно, в её голосе слышалось явное переживание за собственную жизнь.

Впрочем, если она собралась сообщать Вэнь Жоханю о травме Вэнь Чао, то её опасения не были беспочвенными: плохие новости тот, мягко говоря, не переносил, а уж те, которые касались его детей…

- Ох, молодой господин неудачно упал с лошади, но наказывать будут нас? – Пао Мэй явно недовольно морщилась и закатывала глаза, как делала всегда, видя очередную глупость в исполнении Вэнь Лису. Эта интонация была знакома ему настолько хорошо, что он едва сдержал улыбку.

- Ты что! – третья женщина снова шикнула на молодую служанку. – Головы лишиться захотела, А-Мэй? А если тебя кто-то услышит?

Лису захотелось сделать глупость. Очень-очень захотелось. И раз уж он всё равно оказался здесь и планировал сбежать куда подальше от всяких там Вэней – слава отсутствию Великой Миссии по Спасению Цишань Вэнь, то почему бы и не развлечься?

- Да, А-Мэй, - сказал он громко, так, чтобы его голос прозвучал отчётливо даже за дверью, - а если тебя кто-то услышит?

Воцарилась гробовая тишина. По закону жанра, чему-то или кому-то следовало упасть от неожиданности, но не донеслось ни звука, словно все три служанки буквально оцепенели от ужаса. Что ж. Ладно, это было не совсем весело.

Лису, вздохнув, потёр левую щеку привычным рассеянным жестом и подошёл к двери. Одно плавное движение – и он воочию увидел трёх смертельно бледных служанок, которые смотрели на него так, словно перед их глазами внезапно возник разгневанный Бессмертный Владыка. И Пао Мэй – такая молодая, маленькая, хрупкая – тоже глядела на него с ужасом, крепко прижав к груди свежие простыни.

«Минус сто баллов за инфаркт у обслуживающего персонала», - мысленно отчитал себя Лису, подражая механическим интонациям системы.

Сам он со вздохом прислонился боком к дверному проёму и скрестил руки на груди. Веселье, пузырившееся в груди, столь же внезапно сменилось тоскливым желанием напиться в хлам, и ему уже стало интересно, какая стадия его ждёт дальше. Желание крушить всё подряд? С его склонностью жечь всё духовным огнём, которая только укрепилась во время войны с демонами, это могло закончиться весьма плачевно для тренировочного лагеря.

- Ну так что? – он обвёл служанок усталым взглядом, испытывая непреодолимую тягу к тому, чтобы запереться в этой комнате, забиться под кровать и не выползать оттуда приблизительно вечность. – Кого там что не устраивало в моём падении с лошади?

Словно по какому-то сигналу, все трое упали перед ним на колени, согнувшись так низко, что все вещи, которые они держали в руках, не свалились на пол лишь чудом.

- Простите нам нашу грубость, второй молодой господин Вэнь! – старшая служанка, имени которой Лису без подсказки системы не смог бы вспомнить даже приблизительно, подползла на коленях ближе к нему, ненавязчиво закрывая Пао Мэй своим плечом. – Мы не имели в виду ничего…

Лису оборвал её резким взмахом руки – и удивительно, что женщина как-то поняла это, не поднимая головы. А-Мэй практически совсем распласталась по полу и сжалась в совершенно жалкий комок, не смея даже вдохнуть, чтобы не привлечь к себе внимание своего господина. И это та самая Пао Мэй, которая дерзила демонам в лицо, спасая самонадеянных мальчишек, едва не угодивших в ловушку? Та Пао Мэй, которая помогала вытащить Вэнь Лису из Знойного дворца, зная, что это может грозить ей смертью? Та Пао Мэй, которая понимала своего бедового главу с полуслова и готова была подыграть ему в практически любых глупостях?

Нет, это была не его А-Мэй. Эта девочка – сколько ей сейчас, семнадцать? – лишь могла стать той Пао Мэй, которую он знал и любил, как собственную немного сварливую сестрёнку. Вэнь Чао был ей отвратителен до дрожи, и сейчас она так старательно пыталась спрятаться от его взгляда именно поэтому, а вовсе не из-за страха. Наверное, вернуть её расположение будет довольно просто, ведь Лису помнил, как смог с ней подружиться, но…

Но это была не его Пао Мэй. И он не мог себя пересилить, заставляя думать иначе.

- Вы, - он устало потёр левую щеку и поморщился, вновь ощутив под пальцами гладкую кожу, - что собирались здесь сделать?

- С-сменить бельё, второй молодой господин Вэнь, - практически прошелестела старшая из служанок.

Лису отлип от дверного проёма и, неосознанно поскрёбывая щеку ногтем по тому месту, где должна была бугриться кожа, зашёл обратно в комнату.

- Ну так приступайте, - бросил он, усаживаясь на стул. Головная боль начинала постепенно возвращаться к нему, только она не имела ничего общего с уже излеченной раной.

За служанками, которые принялись суетливо выполнять свою работу, он предпочёл не следить, рассеянно глядя на отблески света, плавающие на поверхности бронзового зеркала. Очевидно, его присутствие нервировало их, но и в обратную сторону это тоже работало: Лису не хотел лишний раз смотреть на Пао Мэй и понимать, что видит перед собой даже не её призрак, а пока ещё неотёсанную заготовку, которая только станет когда-нибудь той самой А-Мэй. Или не станет никогда.

Левую щеку внезапно кольнуло острой болью, и Лису растерянно уставился на свои чуть покрасневшие ногти. Надо же, он даже не заметил, как расчесал кожу до крови. Вздохнув, он с привычной лёгкостью излечил ссадину и скучающе прищёлкнул пальцами, вызывая крохотный духовный огонёк.

Забавный хрипящее-кряхтящий звук, раздавшийся от входной двери, заставил его повернуться в ту сторону. Там стоял чуть полноватый мужчина средних лет, который был одет в клановые цвета – и, судя по особому узору вдоль рукавов, он являлся целителем. Видимо, это и был тот неумеха, который едва не заставил его мозги – или их остатки – киснуть в расколотой черепной коробке. Интересно, как же его звали? Хоть убей, вспомнить не получалось.

- В-второй молодой господин? – на недоцелителя даже смотреть было больно, так сильно он побледнел. – Вы пришли в себя?

Лису страдальчески поморщился.

- Вашими молитвами, - сухо отозвался он. В любой другой момент ему бы, вероятно, захотелось устроить небольшую лекцию и перебрать буквально каждую косточку этому врачевателю, перечисляя все ошибки, которые он совершил, но сейчас его хватало лишь на то, чтобы смотреть на него пустым взглядом и надеяться, что этот человек правильно поймёт намёк и уберётся восвояси.

К сожалению, мысли в этой вселенной никто читать не умел, и псевдоцелитель – его фамилия наверняка была Вэнь, но имя Лису не вспомнил бы даже под пытками, - подобрался ближе, взволнованно утирая лоб.

- Второй молодой господин, зачем вы сняли повязку? Ваша рана…

- Моя рана – не то, что должно вас беспокоить, - отрезал Лису, рваным движением кисти развеяв духовный огонёк и вставая на ноги. Целитель Вэнь невольно шагнул назад. – Не буду спрашивать, откуда растут ваши руки, раз вы даже не смогли правильно наложить повязку, но сейчас, к вашему счастью, моя голова физически цела, и вам тут делать нечего.

Мужчина с опаской покосился на его слипшиеся из-за мази и остатков крови волосы, с одной стороны застывшие склизким комком, и согнулся в осторожном поклоне.

- Второй молодой господин позволит его осмотреть? Этот недостойный клянётся, что не причинит ему лишней боли, а лишь удостоверится, что его здоровью ничего не угрожает.

«Единственная угроза моему здоровью находится прямо передо мной», - едва не огрызнулся Вэнь Лису, но вовремя прикусил язык. Что ж, похоже, он перешёл к стадии гнева, и это не могло обещать ничего хорошего. Ладно. Ладно. Он позволит осмотреть свою голову, а затем пойдёт и спалит близлежащий кусок леса. Или прыгнет в ледяную реку, чтобы остыть. В любом случае, это будет лучше, чем бросаться на ни в чём не повинных людей со своими перепадами настроения.

Отрывисто кивнув, он вновь уселся на стул и скрестил руки на груди, чтобы не натворить глупостей. Недоврачеватель приблизился к нему с таким видом, будто собирался иметь дело с раненым бешеным зверем, и Лису закрыл глаза, чтобы не раздражаться лишний раз. Только бросил резко, заметив, как застыли у стены служанки:

- Принесите горячей воды.

Возможно, он вёл себя не самым лучшим образом, но сейчас ему было настолько глубоко плевать на такие мелочи, как мнение людей о его грубом поведении, что Вэнь Лису довоенных времён мог бы ужаснуться, увидев себя в подобном состоянии. Но, справедливости ради, Вэнь Лису довоенных времён не терял практически половину своих людей в жестоких сражениях, не руководил армией, не отдавал собственное золотое ядро, не хоронил друзей и боевых товарищей, к которым успел привязаться за смехотворно короткий срок… Счастливый он был человек, этот Вэнь Лису довоенных времён. Увы, продлилось его счастье не так долго, как хотелось бы.

Целитель Вэнь касался его головы так, словно опасался, что второй молодой господин за любое лишнее движение оттяпает ему пальцы вместе с прилагающейся к ним рукой. Такая осторожность смешила и раздражала в равной степени, и Лису не удержался от фырканья, услышав над макушкой поражённый выдох.

- Ну так что? Убедились? – ядовито осведомился он, не открывая глаз.

- Да, но… Но как? – голос у несчастного недоцелителя подрагивал, и в любой другой момент его было бы даже немного жаль, но у Лису за последние месяцы ужасно испортился характер, так что никого щадить он не собирался.

- Уж точно не вашими усилиями, - он косо усмехнулся, бросив на заклинателя взгляд исподлобья.

Вэнь, чьего имени он так и не смог вспомнить, вдруг смертельно побледнел и едва не отшатнулся, в последний момент сумев сделать свой шаг назад не настолько поспешным. Лису, не удержавшись, закатил глаза и прищёлкнул языком: эти пляски его утомляли больше, чем многочасовые споры с советниками. Невероятным усилием воли подавив желание вновь зажечь огонь, он поднялся на ноги и одобрительно хмыкнул себе под нос, заметив, как служанки уже принесли несколько вёдер горячей воды. По крайней мере, скоро он избавится от этого кошмара на голове.

- Целитель Вэнь, - Лису постарался сказать это как можно мягче, но почему-то мужчина напрягся ещё сильнее и явно приготовился падать на колени. – Ваши услуги здесь более не требуются, в чём вы лично убедились. Можете возвращаться к себе.

Несчастный врачеватель поклонился так глубоко, что его пояснице оставалось только посочувствовать, и, торопливо бормоча что-то, похожее на извинения, немного неуклюже выбрался на улицу. Вэнь Лису проводил его отход, сопровождавшийся весьма болезненным ударом плечом о дверной проём, с вежливым интересом, а затем без лишних телодвижений направился прямиком к приготовленной бочке.

Интересно, и чего так испугался этот недоцелитель? Лису ведь и голоса не повысил, а остатки выдержки позволили ему даже выпроводить Вэня-как-его-там довольно-таки спокойно. Разве что инстинкт самосохранения у него работал нормально, и врачеватель-недоучка всем своим нутром чуял, насколько близок был второй молодой господин Вэнь к тому, чтобы поджечь весь тренировочный лагерь и заодно себя самого. Если так, то всё с ним не так безнадёжно, как могло показаться на первый взгляд.

Впрочем, все мысли о каком-то там Вэне мгновенно покинули его вылеченную черепную коробку, едва его волос коснулась вода. Лису едва не застонал от удовольствия, чувствуя, как постепенно размягчается ссохшаяся корка грязи на голове, и погрузился в приятно тёплую воду по самую макушку. Запоздало он вспомнил о том, что не выпроводил прочь служанок, но, судя по тому, что никто не спешил издавать подозрительных звуков, лишние свидетели сами догадались покинуть его комнату. И хорошо. Лису не был уверен в том, что не постарался бы как-то поддеть и их, чтобы никому жизнь мёдом не показалась.

Поныряв в воду ещё немного и вдоволь наплескавшись, он с удобством развалился в бочке и принялся рассеянно распутывать волосы. Руки сами тянулись к бутылочкам с маслами и кусочку ароматного мыла, которые стояли на полке поблизости, и Лису принялся приводить себя в порядок машинальными, заученными до автоматизма движениями. Невольно вспомнилось, как он спорил с отцом и старательно сопротивлялся всем попыткам научить его нормально укрощать свою гриву, и Лису тихо фыркнул, с особым тщанием обрабатывая пересушенные кончики.

Когда-то весь Знойный дворец с затаённым дыханием наблюдал за тем, как тринадцатый глава Вэнь чуть ли не с боем отвоёвывал своё право носить самые простые одежды и не тягать по килограмму драгоценностей в своих волосах, а потом все дружно начали делать ставки, чьё упрямство окажется сильнее. Тогда Лису готов был вопить от неловкости, что успешно и делал, только внутренне, но вспоминать об этом сейчас было весело. И самую чуточку грустно.

Лису почти не помнил Вэнь Жоханя нынешнего времени. Он и знал-то его буквально… сколько? Несколько часов нормального разговора и бесконечные недели его заключения в подвалах дворца? Бессмертный Владыка давно стал для него не угрожающей фигурой, несущей мучительную смерть, а надёжным и по-своему заботливым родителем. Конечно, фактически между ними и сейчас всё было по-прежнему, ведь он всё ещё является сыном двенадцатого главы Вэнь, но… Но.

Это, опять-таки, был не его Вэнь Жохань. Это был незнакомец. Тиран, пошедший по дороге безумия и разрушения. Человек, которого смерть настигла раньше, чем у него появилась возможность изменить свои взгляды. Вернее, сломаться в пыль и каким-то образом собраться вновь – в отца, которого Вэнь Лису любил и уважал.

В отца, которого он потерял окончательно и бесповоротно. Как и Пао Мэй. И Вэнь Чжулю. И Вэнь Нина. И… И, в сущности, всех, кого он знал и к кому был искренне привязан. За кого отдал своё золотое ядро, а затем и жизнь – без малейших колебаний.

Зачем его вновь поместили сюда, в этот проклятый театр мёртвых теней? Его жертвы оказалось недостаточно? Он сделал что-то не так? Его усилий не хватило? Его боли не хватило?

Чем он заслужил это издевательство?!

«Стоп», - Лису с усилием зажмурился и хлопнул себя по щекам, да так, что заныли зубы. Привычный способ переключения сработал, как и всегда, отлично: в голове зазвенело, зато хотя бы паника перестала сдавливать горло. И он нырнул под воду ещё раз, заставляя себя думать о дыхании, а не о том, куда его занесло и что теперь с этим предстояло делать.

Просидев в бочке до тех пор, пока его не начало слегка потряхивать от холода, Лису с неохотой выполз наружу и кое-как закутался в халат, даже не став толком вытираться. Мокрые волосы прилипли к спине и плечам, пропитывая шелковистую ткань почти ледяной водой, но его это не смутило. Наскоро прочесав пальцами спутавшиеся пряди, он накинул на плечи верхнее ханьфу и вышел наружу, бодро шлёпая по влажному полу босыми ступнями.

Тренировочный лагерь встретил его сухим жарким воздухом и родным великолепием цишаньских предгорий. Судя по лёгкому гулу и доносящейся отовсюду возне, жизнь в этом месте кипела бурная, и вряд ли это было связано только с внезапной травмой второго молодого господина. Лису рассеянно почесал левую щеку и вздохнул, размышляя, в какую сторону пойти, чтобы никому не попасться на глаза. Слух, натренированный во время войны, стал будто бы ещё острее, и шум начинал давить на виски всё сильнее и сильнее – от этого хотелось сбежать, и как можно скорее.

О том, как будет выглядеть недавно почти умерший Вэнь Чао, бегающий по тренировочному лагерю полураздетым, да ещё и мокрым с ног до головы, его волновало мало.

Впрочем, мялся на пороге своих-чужих временных покоев Лису недолго: откуда-то справа раздался уже полузабытый, но безошибочно узнаваемый визгливый голос, от которого шея мгновенно покрылась мурашками.

- Что значит, вы меня не пустите?! Мой господин нуждается во мне, и вот увидите, он сильно не обрадуется, когда узнает об этом!

Мысленно прикинув, с какой стороны доносился набирающий обороты скандал, Лису завернул за противоположный угол и прогулочным шагом направился прочь, к лесу, который буквально манил его тишиной, спокойствием и отсутствием Ван Линцзяо. Ему очень не хотелось начинать этот день с отрубленных голов, а именно так он отреагирует, если увидит эту женщину вживую. Конечно, меч настоящего Вэнь Чао не послушается его так же хорошо, как Инхуа, но всё равно может случиться так, что рефлекс сработает быстрее, чем он успеет сделать над собой усилие и затолкать мысль о смертоубийстве куда поглубже в дебри своего подсознания. А начинать свой день с чьей-то смерти вряд ли любил даже Вэнь Жохань нынешних времён.

Призрак чужого присутствия он почувствовал почти сразу, как только ступил под тень деревьев и зарылся ступнями в приятно прохладную траву. Лису почти улыбнулся, поворачиваясь в сторону, откуда ощущался пристальный взгляд, но неловко замер посередине движения. Точно же, это не его Лю-эр. Это Вэнь Чжулю из прошлого, охранник второго молодого господина Вэнь, который всего лишь выполнял приказ Бессмертного Владыки. Тот же вкус энергии – но вместе с тем совершенно другой, чистый, без вмешательства посторонних ноток, что являлись неизбежным последствием совместного совершенствования на протяжении многих лет. А во взгляде нет и следа тёплой нежности, лишь холодная сосредоточенность.

Лису с силой сжал кулаки, впиваясь ногтями в размякшую после долгого купания кожу. Боли он почти не заметил – в груди вспыхнуло гораздо, гораздо сильнее, но всё же смог взять себя в руки и сделать вид, будто был занят любованием видами и бросил взгляд на укрытие Вэнь Чжулю случайно, а не намеренно.

Он слишком хорошо научился чувствовать своих партнёров, и даже возвращение в точку «до» этого не изменило. Что за идиотская шутка. Разве его способности не должны были тоже откатиться назад во времени?

- Какая хренотень, - пробормотал он, зарываясь пальцами ног глубже в сыроватую землю.

Ощущение чужого присутствия – родного, на самом деле такого родного до дрожи, но… - продолжало давить на затылок, и Лису быстро зашагал глубже в лес, надеясь хоть так от него отвлечься. Он нарочно наступал на мелкие веточки, шелестел рукавами, хрустел листьями и прочим мелким сором, лишь бы переключить свои органы чувств на что-то другое. Получалось из рук вон отвратительно: направленное внимание Чжулю, знакомый пряно-острый жар его энергии – всё это перебивало и раздражающую боль от впивающегося в ступни мусора, и мерзкую липкость мокрой одежды, и оглушающий стук собственного сердца, отдающийся где-то в горле.

Неловко выкатившись на какую-то поляну, Лису запнулся о высокий корешок и растянулся на земле, повалившись на неё с грацией мешка картошки, а не заклинателя из именитой школы. Лю-эр внезапно стал ощущаться совсем рядом, тепло его тела опалило замёрзшие конечности – и Лису зажмурился, утыкаясь лицом в колючую траву.

- Второй молодой господин Вэнь, - глубокий голос Лю-эра заставил его чуть ли не заскрести пальцами по земле, но Лису вовремя оборвал этот жест.

- Я разве позволял тебе приближаться? – глухо рыкнул Лису, прижимаясь к земле всем телом.

Откуда-то сверху раздался негромкий, совсем призрачный выдох. Как человек, который разбирался в сотнях оттенков выдохов Вэнь Чжулю – эта мысль одновременно веселила и пугала, - Лису безошибочно определил едва сдерживаемое раздражение пополам с чем-то вроде беспокойства.

- Второму молодому господину Вэнь не следует покидать пределы тренировочного лагеря, - «да ещё и в таком виде» осталось невысказанным, но вполне ощутимым. – Вскоре начнут прибывать ученики других школ, это небезопасно.

На пару мгновений Лису задумался, что будет, если он выпрыгнет из кустов навстречу делегации Гусу Лань, но решил, что шокировать Лань Ванцзи даже такой выходкой у него не выйдет. Зато Вэй Усянь, например, может и оценить его вид недобитого зомби. Правда, для этого придётся пешком преодолеть немалое расстояние, а запал на то, чтобы босым добраться хоть до Цинхэ и торжественно спрыгнуть со стены Нечистой Юдоли, уже успел заметно иссякнуть.

Нет, игра явно не будет стоить свеч.

- О моей безопасности надо было беспокоиться в другое время, - вяло огрызнулся Лису и тут же затаил дыхание, зная, что ударил по больному месту.

Вэнь Чжулю никак не отреагировал, но послышался лёгкий шелест и сухой хруст мелкого лесного мусора под его сапогами. По земле повеяло неприятным холодком – наверное, поэтому Лису пробрало мелкой дрожью. Да, именно из-за сквозняка, а не из-за того, что Лю-эр вновь отступил в тень, и его внимание стало ощущаться совсем ледяным.

Чёрт. Чёрт. Лису крепко зажмурился и вдохнул так глубоко, как позволяло его положение. Это не его Лю-эр, так не должно ли быть всё равно? Почему же тогда у него возникало чувство, будто он прицельно бьёт в уязвимое место своего возлюбленного, снявшего перед ним всю свою броню и доверчиво подставившегося под удар?

«Система, скажи уже что-нибудь», - в порыве бессильной злости бросил Лису. Но его мысленный зов снова остался без ответа.

Он не помнил, сколько пролежал на земле, то разгоняя по меридианам духовную энергию, то полностью останавливая её ток и промерзая до костей. В таком положении ему чудилась какая-то извращённая правильность. Ему не место ни среди Вэней, ни среди живых вообще – стало быть, следовало лежать посреди леса и дожидаться, пока до тела дойдёт факт собственной смерти, и оно наконец начнёт гнить, как положено. Он труп – и без защиты системы ничем иным являться не может. Злобный дух, который снова почему-то зацепился за эту несчастную тушку.

Странно только, что его слушалось пламя. В той жизни система помогала обмануть даже, казалось, само мироздание, и духовный вэньский огонь не причинял ему вреда, но что насчёт нынешней? Возможно, система всё же осталась с ним, просто пока почему-то не была активной? Как в те годы, когда Лису не обращался к ней, и она сама впала в режим ожидания, экономя силы.

Быть может, хотя бы она осталась с ним. Хотя бы кто-то – или что-то, не имеет значения. Существо, которое знало Вэнь Лису, которое могло подтвердить, что тринадцатый глава Вэнь действительно жил, а не просто откуда-то взялся набором воспоминаний, навыков и злобного комка оголённых нервов. Что он и в самом деле существовал, а не просто придумал самого себя и то, что было раньше – до этого проклятого утра, до отражения в бронзовом зеркале, до…

До второй смерти. Или, вернее сказать, после?

Неважно. Это всё было неважно. Имелись другие вопросы, на которые стоило бы найти ответы. Найти – и поставить в этой истории точку, потому что Лису отказывался мириться с клятым многоточием и «продолжение следует». Он отыграл своё. Отжил своё. Разве он не заслужил если пусть и не невероятного воскрешения там, рядом со своей семьёй, то хотя бы блаженного забвения?

Но сколько бы он ни лежал на холодной земле, спасение никак не желало к нему приходить.