Добравшись до дома, Диппер почти сразу же ушëл в отруб. Желание в чëм-то разбираться полностью отсутствовало. Всю ночь будто бы лихорадило, подрывало с подушки, заставляло подскакивать. Сознание ошпарило, и сон, вопреки стандартам послестрессового состояния, спокойным не был. Диппера выбило. Ночь была тихая, щекотливая, беспробудно тëмная. По улицам блуждал бесшумный ветер. Казалось, будто всë опустилось во мглу и эта мгла над головой всë сгущается и сгущается. Странные метафоричные образы, приходящие ему во снах, почти не запомнились, растворились в памяти, будто их никогда там не водилось. И, как после серьëзной психической травмы, оставили после себя лишь ощущения. Дипперу особенно запомнился один сон, — такой реальный и неосязаемый, как нежный шершавый песок, пересыпающийся туда-сюда. Он стоял по пояс в холодной воде, в глазах было темно, ногами он чувствовал каменистое дно. Водная гладь шумела, подрагивала. Руки, точно ватные, волочились по воде, а пальцы касались еë поверхности. Диппер неспешно шëл вперëд. Или назад. Или в право с левом. Темень стояла жуткая, даже почти физически осязаемая. Всë казалось, что что-то вот-вот сцепит его, схватит, но этого не происходило. И Диппер продолжал идти вперëд. Пустота. Вот она, рядом — молчит и отсутствует. И ничего не происходит. Тишина — самая страшная песня, проходящаяся по мозгу мерзкой трелью.

Когда он, наконец, проснулся, сил ни на что не было. Настроения хватило только чтобы подрубить радио. Разговор с Мэйбл Диппер решил отложить до лучших времëн, она всë равно пока ошивается дома, вон, с кухни горелым пасëт — точно еë рук дело. Сейчас же он, подрагивая от бардака в голове, тревожился, скрутившись под одеялом. Всë не выходила из головы ситуация в кабаке, заела, и того этого хоть мозги выкручивай. А мозги, между тем, и вправду выкручивались. Как мокрая тряпка. Мэйбл, видимо прочуяв его настрой и разумный вопрос: «что это, блять, было?», в комнате Диппера не показывалась. Он лежал, едва не плюя в потолок от тоски, и думал. То пальцы вытянëт, то высунет голову из-под одеяла, чтобы вдохнуть холодный воздух, то скрутится калачиком, устало вздыхая. Не сиделось, не лежалось, места себе вообще не находилось. Как бы Диппер не желал меланхолично прожить эмоции, — всë шло этому вопреки. По радио играл весëлый рок вместо нужных нутру депрессивных песен. Через приоткрытое окно слышался давящий хохот соседей напротив. Диппер скривился, скрипнув зубами. Нет, нужно с этим что-то делать. Рывком он поднялся и утомлëнно застонал. В глазах потемнело, но быстро отпустило, оставляя лишь лëгкое помутнение.

Шаркая босыми ногами, Диппер зарулил в ванную. Веки всë только и хотели, что слипнуться, ноги ощущались ватными, а когда по зубам заскрипела зубная щëтка, Диппер закатил глаза от раздражения. Выплюнув едкую зубную пасту, он плеснул себе в лицо ледяной водой и опëрся руками на раковину. Взбодриться всë никак не получалось. Диппер вновь простонал от усталости, но, взяв себя в руки, скинул одежду и шагнул в душ. Горячей воды не было уже пару недель. На голову потекла ледяная вода, сердце забилось где-то в ушах. Пока мылся, думал, что сегодня всë через пень-колоду пойдëт.

На внешний вид было плевать, холодок ещë тëрзал кожу, поэтому, нятянув тëплый бесформенный свитер и чëрные штаны, забив на поиск одинаковых носков, Диппер решил, что выглядит на, хоть и изрядно натянутое, но нормально. Сел зачем-то на кровати с важным видом, начал ждать чего-то. Балбес.

Из головы всë мигом повылетало, один лишь Сайфер остался там кочевряжиться и скалить зубы. Сайфер бесит так, что кулаки сжимаются сами по себе, хочется его как свинью, — на убой или ножом в подворотне, без почестей.

В доме вдруг затопали и заорали, Диппер аж дëрнулся. Неожиданно стало так громко, будто в посудную лавку завели сразу двух слонов. Вот уж кого ему сейчас не хватает — так это Кевина и Кори. Быстро выключив радио, Диппер вернулся в привычное положение и захватил с полки первую попавшуюся книгу, напуская увлечëнный вид. Без стука на пороге тут же оказались две замызганные морды Кевина и Кори. Кевин, весь красный и запыханный, вошëл внутрь и поздоровался.

Диппер кивнул им и потëр глаза. Лишних стульев в доме не водилось, потому они втроëм устроились на холодном полу. Выяснилось, что Кори с трудом считает на пальцах, а читает только по слогам, да и то едва. Это значительно усложняло задачу, но ничего не попишешь. Диппер быстро написал ему лëгеньких математичких примеров и протянул листочек с ручкой, пусть считает, не убудет.

— Для того, чтобы что-то сделать, надо хотя бы примерно понимать, как работает физика. Даже если ты вызубришь весь учебник, но не поймëшь, как оно практике, смысла в этом не будет. — Для наглядности Диппер постучал по голове костяшками пальцев.

— Дядя Дипп, это и так понятно. — Кевин закатил глаза.

— Неужели? — он хмыкнул. — Ближайшие пару месяцев тебе придëтся ничего не понимать и просто запоминать, считать и учить. Я постараюсь показать тебе пару наглядных примеров, буду подсказывать, но толковать базу — вне моих сил, Кевин. Если ты сможешь, то я готов помочь тебе. Ты же не в жисть не поймëшь, на кой чëрт тебе закон Кулона сдался и его коллайдеры, которых никто не видел в наше время. Это не термодинамика, чтобы полагаться на хаос. Тебе нужна структура, план действий.

Диппер нëс чухню и сам едва в неë верил. Какая там структура двум пацанам из трущоб? Он просто устал и хочет остаться наедине с собой, поспать, почитать, послушать музыку. Диппер обязательно поможет Кевину, но сейчас перед глазами дымится кабак и вот совсем не до них, да и преподаватель из него — как из мартышки учëный.

Но Кевин внимал, кивал с умным видом, а в его глазах горел юношеский огонëк. Диппер был в нëм уверен, как был уверен в том, что братишка Кевина, вдруг заревевший на одной протяжной ноте, круглый идиот. Диппер зажмурился и досчитал до трëх, успокаиваясь. Сейчас не время показывать негативные эмоции. Но как же подначивает рявкнуть и выставить за дверь обоих.

— Что случилось, задачки не складываются? — обратился он к Кори. Но тот выл.

Кевин цыкнул и дал Кори братский подзатыльник, но тот только раззадорился. В комнату ворвалась Мэйбл, в еë густых волосах болталась расчëска.

— Чë этот орëт? — злобно сказала она, на что Диппер пожал плечами.

Мэйбл ненавидела детей, особенно звуки, ими издаваемые. Говорила, что у неë от них мозг пухнет, и всë, хоть головой об стол бейся. Диппер вздохнул.

— Кевин, давай отложим наши занятия до следующих выходных, я дам тебе учебник, чтоб разобрался в двух первых темах, спрашивать буду. И в следующий раз приходи без Кори, уговор?

— Уговор, дядя Дипп. — Кевин кивнул и поднялся. Он неловко взглянул на Мэйбл исподлобья, да так, что Диппер обещал себе обязательно извиниться перед ним за сестру в следующий раз и объяснить, что его вины тут нет.

Кевин потянул Кори за руку вверх и утопал, унося за собой истошный детский вопль и учебник по физике. Вот они и остались наедине с Мэйбл. Та, к слову, предприняла тихую попытку слинять.

— Стоять! — Рявкнул Диппер и нахмурился. Мэйбл подняла руки в примирительном жесте и зашла в комнату, хлопнув дверю. — А теперь, пожалуй, пора тебе объясниться, сестрëнка. Что это, блять, было? — на вопросе голос предательски подвëл, дрогнув, и Диппер прикусил кончик языка.

Мэйбл провела по волосам расчëской, выдрав копну, и отошла к окну. Из обшарпанной кофточки она достала пачку сигарет и закурила. Диппер смотрел на неë так, будто видел впервые: неверящим пронзительным взглядом. Он мотнул головой, отводя ненужные мысли.

— Ты куришь что ли?

Она уставилась на него, подняв брови, будто не понимая, о чëм он говорит.

— Ага, братик. А ты нет? — Мэйбл громко, как-то быдлячьи выдохнула дым.

— Нет, воняет же. Неважно. Ну?

Мэйбл насупилась, стряхнула пепел через щëлочку в окне.

— Что именно ты хочешь знать?

— Хм, — Диппер натянуто улыбнулся, — может, какого, сука, хера? — выплюнул он.

Она пожала плечами, отвернула лицо.

— Наверное, думаешь, что все рейдеры — пидорасы, и ой-ëй, пизде-ец, какие плохие, да?

— А это не так? — улыбка на губах дрогнула, рассыпалась в кривую противную гримасу.

— Они не такие, какими кажутся, — в еë голосе сквозила твëрдость.

Дипперу захотелось заорать, хорошенько встряхнуть еë за плечи, чтобы опомнилась, чтобы не несла инфантильных глупостей, какие встречаются только в третьесортных романах прошлых времëн.

— Ага, я уже заметил, — Диппер пренебрежительно хмыкнул. — Не такие, да. Особенно тот белобрысый дружок, само, блять, обаяние, так и сквозит добром, у тех двоих от его милосердия аж ноги подкосились и в теле оказалось по лишней дырке.

— Не паясничай, а! Заебал! — Мэйбл сжала ладонь в кулак, от злости у неë едва не заскрипели зубы. — Что ты вообще можешь знать? Что?! Целыми днями ходишь с умным видом, хуйнëй маешься. Диппер, ты идиот. В каком мирке ты живëшь?! Цветочки завяли, котики сдохли, а солнышко взорвалось, братик!

— Просто признайся, что ты просто кровожадное уëбище, как все они, Мэй. Я не идеален, нет, но я не хочу это всë видеть, у меня выдержка не железная. Ты моя сестра, я желаю тебе лучшего! Я работаю, не покладая рук, чтобы никогда больше не видеть крови, а ты совсем ушла в какие-то дремучие дебри. Неужели ты считаешь, что мир настолько полон говна? Зачем ты копошишься в ебаной грязи, если можно по-другому?

Мэйбл понуро поджала губы, метнула недобрый взгляд и вдруг надрывно хохотнула. Совсем не как Сайфер. Отнюдь нет. Хохотнула она подобно мерзкому, нажравшемуся, сальному мужлану из кабака — таким противным кряхтящим басом. Диппер скривился.

— Лучшего желаешь, значит? Так отъебись от меня! Мне, знаешь, даже немного жаль тебя, ты нихуя не понимаешь. Но я дам тебе возможность самому выбраться из своего сопливого гнëздышка, прочувствовать гуманизм, — Мэйбл показала кавычки пальцами, — твоего манямирка на своей шкуре. — Мэйбл выкинула окурок в окно, присела на кровать, закинув ногу на ногу. — Как же я могла забыть, что ты такой умный мальчик, а все вокруг идиоты? У всех своя правда, Дипп, но только если она не сахарная, а твоя правда — это как раз одброченная залупа, обваленная в сахарине. И меня не впутывай, Дипп. Пора научиться жить своей жизнью, ещë посмотрим, куда тебя приведут твои думы. — Мэйбл зло усмехнулась.

Глупая ярость тотчас отозвалась дрожью во всëм теле.

— Ты идиотка, Мэй. Давай! Убивай, трахайся с ублюдками и упарывайся, это же сделает твой мир лучше и светлее. Вперëд, блять! Это же я болван, не ты. — Диалог разумно подходил к концу, но так хотелось плюнуться ядом напоследок, поддеть, сделать побольнее. Диппер сам не понимал это чувство, но обходился с ним бережно, лелеяще.

Мэйбл поджала губы, глянула на Диппера, будто собираясь сказать что-то важное. Она пренебрежительно нахмурилась, углядев что-то в родном лице, выпалила резкое: «проваливал бы ты отсюда» и ушла, хлопнув дверью. Диппер остался один.

А злость, между тем, всë не отпускала. Дура. Какая же Мэйбл дура. Она свалила из дома почти сразу, как разговор дошëл до конечной точки. Диппер, пытаясь приглушить слепую ярость, играл в переодевалки. Вещей было немного, но почему-то хотелось привести в порядок если не себя, то свои мысли. Без надобности, ну и пусть. Волосы, ещë влажные после душа, Диппер небрежно пригладил назад стойкой помадкой. Ему хотелось посмотреться в зеркало и увидеть кого-то другого.

Проваливал бы ты отсюда.

С удовольствием, сука. Диппер подпрыгнул, подтягивая штаны из потëртого выцветшего денима. От неотстирывающихся пыли и грязи низ штанин и тесьма желтили. Звякнула бляшка громоздкого ремня. Облегающую кофточку — заношенную и рваную у ребëр, с удлинëнными рукавами, которую в своë время таскала Мэйбл, Диппер заправил в брюки. На ноги он напялил сапоги поверх штанов. Сапоги длинные, кожаные, до колена, со множеством застëжек. Они не облегают ноги; свободные, самое то, чтобы месить пыль и грязь города. Диппер откладывал на них несколько месяцев, а когда купил — даже надеть побоялся, настолько красивыми они выглядели. Плотные перчатки без пальцев — куда без них, если так хочется устроить мордобой — оказались к месту. Накинув плащ в пол и захватив с собой сумку со всем необходимым, которую он перекинул через плечо, Диппер решился.

На поясе разместился родной старенький маузер — единственное напоминание об отце, которое можно пощупать. Под ботинками заскрипели половицы, мамы на кухне не было. Диппер выскочил за дверь, вдохнул полной грудью. Он шагал по улице, находясь в неизвестном импульсивном запале. К кабаку. Да, ему нужно к кабаку, там договорится. Если внутри окажется Мэйбл, то он пойдëт на выход из города. Отработает решение любыми способами, если так надо.

Перед глазами мелькала дорога, едва освещаемая тусклыми редкими фонарями. Бездонное небо нависло над головой декорацией, тыча своим пальчиком в лимбическую систему. В лучах искусственного света копошилась мошкара. И всë это дарило знакомое уединение. Диппер сбавил шаг, притупляясь. Может, эта идея слишком поспешная и необдуманная? Но, прислушавшись к своему сердцу, он продолжил идти.

Когда знакомый кабак появился на горизонте, Диппер сразу прочухал иную атмосферу, царившую там. Вышибала, вместо привычной громильской дотошности, с мечтательным видом витал в облаках. Стоял себе, смоля сигарету, даже не поднимая взгляда на Диппера. Ну и чëрт с ним.

Не к лицу этому месту тишина и спокойствие. Даже не спокойствие, нет, скорее предвкушение. Ещë и Джеймса за стойкой не оказалось.

За столиками сидело несколько рейдеров, но таких, откровенно, маргинально-уродливых, что Диппер, только метнув на них взгляд, моментально проглотил мысль что-то выспрашивать. По ним сразу видно, что демагогию они не поддержат, а вот зубы выбить и забузить в пьяном мордобое — это пожалуйста.

Дипперу ничего не оставалось кроме того, как усесться за стойку и начать чего-то ждать. Весь кабак прямо сквозил этим самым ожиданием, даже разговоры были редкие, тихие, не подслушаешь. Постепенно рейдеры начали уходить, растворяться в ночи. Диппер провожал глазами каждого из них, пока провожать стало некого, и он не остался один. Диппер не знал, что делать дальше. Положив локти и голову на стойку, он заснул, так и не дождавшись чьего-то прихода.