Это было похоже на худшее похмелье в его жизни, а Пятый знал в похмельях толк. В сортах этого говна он разбирался так хорошо, как почти никто из его семьи. Ну, может быть, Клаус был на пару уровней выше.

Так вот, сейчас ему было так плохо, что хотелось пустить себе пулю в лоб. А ведь он ещё даже не открыл глаза. И не попытался сесть.

Голова кружилась и раскалывалась одновременно. Желудок крутило. Он с трудом ощущал собственное тело – левую руку так и вовсе, кажется, затекло.

Что вчера было? Свадьба Лютера? Это там он так накидался?

Да нет же. Потом было что-то ещё…

Пятый с трудом разлепил глаза. Комната кружилась, будто он лежал в центрифуге. К горлу подступила тошнота, и Пятый закрыл глаза снова.

– Эй, приятель, – голос Диего закрался в его сознание, как пробирается вор в пустой дом. – Как ты?

Пятый снова открыл глаза. Повернул голову на звук и попытался сконцентрировать взгляд на лице брата. Может, так комната будет кружиться немного меньше.

– Прекрасно, почему ты спрашиваешь? – прохрипел он, не узнав собственного голоса.

Диего был бледным. Непривычно бледным. Под глазами залегли тёмные тени, обычно смуглая кожа сейчас была будто измазана пеплом. Он отвернулся и потянулся за чем-то на тумбочке.

Протянул Пятому стакан воды с трубочкой. Пятый с трудом приподнялся, опираясь на правую руку – левую он всё ещё не чувствовал – и перехватил трубочку губами. Потом и за стакан взялся. Сделал несколько глотков, не сводя с Диего взгляда, и замер.

Точно, свадьба Лютера была позавчера. А что потом? Кугельблитц всё поглотил. Отец убил Лютера и Клауса. Они все отправились в Забвение, и…

Пятый моргнул ещё раз, пытаясь сморгнуть головокружение, и перевёл взгляд с лица брата на собственную левую руку.

– Блять, – кротко сказал он.

Значит, это не худшее похмелье в его жизни. Это очередной просранный Апокалипсис.

Он вернул стакан Диего и потрогал перемотанную культю. Стреляющая боль тут же пронзила плечо, но Пятый даже не поморщился. Ему и без этого было по-настоящему хреново. Но теперь у него ещё была куча вопросов.

– Полагаю, у Эллисон не получилось.

– Мы не знаем, – тут же ответил Диего. – Эллисон исчезла.

– Исчезла?

– По крайней мере, в Забвении её нет. Мы всё обыскали. По мере возможностей всё, – Диего поставил стакан обратно на тумбочку и опёрся локтями о колени, немного подавшись вперёд. – Выхода тоже нет.

– Очевидно, – Пятый снова приподнялся на руке, чтобы сесть уже ровнее. – Как остальные?

– Тебя потрепало сильнее всего. Слоан уже на ногах, хотя швы мы ещё не снимали. Остальные… ну, нас потрясло, но мы справляемся.

– Ты выглядишь как покойник, Диего.

– Да, но это более живой покойник, чем пару дней назад.

Пятый смерил брата взглядом, пытаясь осознать то, что только что услышал. Значит, они постепенно отходят от извлечения золотых частиц?

– Сколько я не приходил в сознание?

– По нашим расчётам… пару дней.

– Ну, по крайней мере, я наконец-то выспался.

– А по внешнему виду и не скажешь.

– По ощущениям тоже.

Пятый не ощущал никакого улучшения в своём состоянии. Даже скорее наоборот – чем дольше он сидел, тем хуже ему становилось. Тошнота уже не накатывала волнами, а просто стояла мерзким комком в горле, а комната продолжала быть в постоянном движении.

– Мне нужно полежать ещё немного, – снова заговорил Пятый. – Потому что пока что у меня ощущение, что если я проведу в вертикальном положении ещё хоть пять минут, меня вывернет и не ввернёт обратно.

– Знаю это чувство, – Диего кивнул. – Ложись. Я принесу тебе ещё воды. Попозже придёт Виктор, чтобы поменять повязку.

Пятый снова опустил взгляд на свою руку. Теперь тошнота стала не только ощутимой физически – его затошнило будто бы даже психологически. Сорок пять лет в Апокалипсисе, и все конечности были на месте. Но первый же месяц с семьёй – и у него нет руки? Потрясающе. Отличное начало.

Впрочем, было ли это настоящим началом? Если теперь они были чёрт знает где, чёрт знает когда, и выхода из этого отеля не было?

Пятый тяжело вздохнул. Стиснул зубы, перебарывая очередной позыв блевануть – всё равно, кроме воды, в его организме сейчас, похоже, ничего не было, – и снова сменил положение. Лёг спиной на подушку, чтобы голова запрокидывалась. Прижал правую руку к левому плечу, чуть выше обрубка, и прикрыл глаза.

– Мы переживём это всё, Диего, так остальным и скажи. Я точно знаю.

И он действительно в это верил. Ведь, похоже, именно об этом его и предупреждал столетний Пятый.

Пятый провалился в беспокойный сон, стоило Диего выключить свет и покинуть комнату. Ему ничего не снилось, но он постоянно балансировал где-то между бессознательным барахтаньем в тёмной пустоте и осознанием окружающей его реальности. Тошнота отступила вместе с головокружением, но на их место пришла лихорадка. И забвение, которого сейчас так сильно хотелось Пятому, нарушалось ощущением прилипающих к коже влажных от пота простыней.

Несколько раз кто-то приходил к нему, чтобы положить на лоб завернутый в полотенце пакет льда или поменять повязку на руке. Но он не знал кто (наверное, Виктор, как и обещал Диего) и сколько раз.

Как и не знал, сколько проспал в этот раз.

Просто в какой-то момент пустота перестала его выталкивать, и Пятый забылся тяжелым сном. А когда проснулся, его не трясло и не выворачивало. Рука болела невыносимо, но, кроме этого, он чувствовал себя почти отлично. На нем была свежая пижама с логотипом отеля Забвение. И постельное белье, кажется, тоже было чистым.

Пятый ухватился за край кровати, чтобы помочь себе встать. Спустил ноги на пол. Сжал пальцами шершавый ковер. Тяжело моргнул, перенес руку на спинку кровати и теперь уже встал.

Чувствовал он себя, конечно, неплохо, но тело слушалось его всё ещё весьма паршиво. Проверять собственную способность к телепортации Пятый не стал, и вместо этого, как был в пижаме и босиком, заковылял к двери. Выглянул в коридор. И двинулся дальше, опираясь правой рукой о стену. Он не сильно вслушивался в тишину в коридоре, но целенаправленно шел к лифту. Если его братья и сестры (а сейчас он под сестрами подразумевал и Лайлу со Слоан) где-то и могли собраться, так точно внизу. Хоть кто-то один, но наверняка будет или набивать брюхо суши, или заливать стресс в баре.

Впрочем, лифт звякнул и открылся ещё до того, как Пятый добрался до кнопки. Из него в коридор шагнул Клаус с железным ведерком и остановился, глядя на Пятого.

– Вы что, по очереди ко мне со льдом ходите? – спросил Пятый. – И повязки менять.

– Со льдом да, с повязками нет, – ответил Клаус, будто немного растерявшись. Потом в пару шагов преодолел расстояние между ними и ухватил свободной рукой Пятого за правый локоть. – Ты куда это собрался?

– Вниз, – Пятый задрал голову, чтобы посмотреть брату в лицо. – Вы же там все сидите?

– Сейчас больше по своим номерам, сам понимаешь. Никто не понимает, что происходит, а ты был в отключке.

– Ну, я больше не в отключке, – Пятый сделал ещё шаг в сторону лифта, но Клаус сжал пальцы сильнее и потянул его обратно. Пятый почувствовал укол злости – Клаус пытался диктовать ему, что делать, а Пятый с таким мириться не мог. Он снова повернул голову к брату и зашипел:

– Клаус. Я и так достаточно долго провел в бессознанке, вы ничего за это время не сделали и черт знает, сколько у нас осталось времени…

– Спешить нам точно некуда, – певуче протянул в ответ Клаус. – Мы не стали спасать мир, помнишь? А выхода из отеля всё равно нет.

В его словах была логика. Правда, легче от этого Пятому не становилось.

– Всё равно помоги мне спуститься, – выдохнул, наконец, он. – Хочу посмотреть на глифы ещё раз. И, может, что-нибудь съесть.

– Другое дело, – Клаус улыбнулся. Хватка его стала мягче. Он перенес её с локтя Пятого на плечо. И так, придерживая, он помог брату добраться до лифта. Пятый ухватился за перила внутри, а Клаус нажал на кнопку.

Снова звякнули двери, захлопываясь, и лифт двинулся вниз.

Пятый скосил взгляд на брата, всё так же прижимающего одной рукой к поясу ведро со льдом и полотенцем. Выглядел Клаус намного лучше, чем Диего пару дней назад. Интересно, им всем стало настолько лучше, или это просто проявление бессмертия?

Кстати об этом…

– Наши способности… – начал Пятый. Клаус тут же обернулся, глядя ему в глаза, и улыбнулся:

– На месте. И, кажется, даже никак не ухудшились.

– Отлично. А остальные…

– Уже не бледные поганки, – предугадал его следующий вопрос Клаус. – Похоже, мэриголд в нас может самовоспроизводиться, и вместе с тем помогает нам восстанавливаться.

Пятый сощурился и несколько раз кивнул:

– Точно, – протянул он. – Всегда подозревал, что легкая регенерация у нас у всех есть.

– Ага.

Как только двери открылись, Клаус снова придержал Пятого за здоровое плечо и медленно его вывел.

Пятому постепенно становилось лучше, и тело слушалось всё лучше, но пока что он решил позволить Клаусу немного с ним повозиться. Всё лучше, чем упрямиться и скатиться с лестницы.

Ни в баре, ни возле ленты с суши никого не было. Зато пол в том месте, где нашлись семь звезд, был в бордовых разводах. Его явно пытались отмыть, причем почти успешно, но в стыках плит всё ещё оставалась кровь Пятого и Слоан. Она делала рисунок ещё явнее, ещё резче. Пятый раздраженно прикусил щеку и отвернулся.

– Что с телом отца?

– Спрятали в холодильник в подвале. Другого варианта не нашли, – тут же ответил Клаус.

– А Эллисон…

– Пятый, – Клаус схватил его теперь уже за оба плеча и резко развернул к себе. – Ты можешь хотя бы на пять минут расслабить булки? Ты не приходил в себя пять дней, ты потерял руку, ты совершенно точно не в порядке. Дай себе хотя бы пять минуточек, чтобы прийти в себя.

– Ого, – Пятый отпрянул. Не Клаус ли втянул его в авантюру с поиском его биологической матери? Не Диего ли требовал от него ответов, что происходит вот прямо здесь и сейчас, когда они только прибыли в настоящее Академии Воробьев? – Ого, как благородно, – продолжил Пятый, хмурясь так сильно, что у него заболел лоб. – Неужели я всё-таки заслужил выйти на пенсию и ничего не делать?

– Ты заслужил спокойно восстановиться, Пятый, – Клаус выпустил его плечи и, сложив брови домиком, всплеснул руками. – Мы думали, что ты не выкарабкаешься.

– Что я не…

– Твое тело самое младшее из всех, – начал объяснять Клаус. – Ты потерял много крови. И то, что сделал наш papa, ситуации никак не помогло.

Пятый отступил. Снова положил руку на левое плечо, немного его сжимая, будто защищая своё новое слабое место. Хотя Клаус не нападал на него – ни словесно, ни физически. Но от его слов Пятому стало страшно. Желудок сделал какой-то непонятный его представлениям о биологии кульбит.

– Я знаю, как умру, – тихо сказал Пятый.

– Ну, наше будущее уже давно здесь не для того, чтобы оправдывать наши ожидания, – печально вздохнул Клаус. – В любом случае, Пятый… Почему бы сегодня тебе не ограничиться перекусом и чашкой сладкого чая, и не вернуться к себе?

– Ты прекрасно знаешь, что это так не работает.

– Блин, ну, знаешь что? Мне без разницы, – Клаус обнял его за плечи и осторожно подтолкнул в сторону столиков. – Ты всё равно не сможешь ничего обдумать или сделать, если никто больше не будет отвечать на твои вопросы. И знаешь, я уж постараюсь, чтобы ничего лишнего тебе не сболтнули.

– То-есть что-то вы всё же выяснили? – Пятый ухватился за слова Клауса как за зацепку. Брат тут же рассмеялся:

– Пятый, о чем ты? У нас без тебя две мозговые клетки, причем одна у Лайлы, а вторая у Слоан, и ни та, ни другая сейчас не в настроении и не в состоянии что-то решать.

– Ненавижу вас, – обреченно вздохнул Пятый. А потом всё же опустился на ближайший к нему стул. Оперся о него локтем и потер единственной ладонью лицо. – Нет, правда, ненавижу.

– Ненавидишь, но обожаешь, – поправил его Клаус. – Сиди здесь, я соображу тебе поесть.