Ричард смотрел на сигарету, зажатую между пальцами, которые были испещрены тонкими линиями старых шрамов; запоминал, как сизый дым медленно поднимается вверх от тлеющего кончика, огибает костяшки, скользит по коже неощутимым для человека прикосновением, ползёт по запястью и чуть выпирающей косточке и витиеватыми узорами струится выше. Тянется туда, где на смуглой коже чернеют плавные графичные изгибы. Тоже дыма, только не настоящего, а вбитого иглами в слои эпидермиса. Татуировка начинается от внешней стороны запястья и огибает руку до самого плеча — возможно, даже выше, исходя из прогнозов системы, но Ричард не уверен на сто процентов, ведь последние дюймы закрывает рукав простой чёрной футболки без принта.
А потом человек перед ним глубоко вздохнул, тяжело, словно смирившись с происходящим, и поднял сигарету, чтобы сделать затяжку. Огонёк на кончике вспыхнул ярче, бумага прогорела, поглощаемая пламенем, обернулась в серый пепел, который упал на такой же серый асфальт, и Ричард почти услышал, как затрещал табак. Он знал, что это симуляция, ведь в памяти хранились тысячи разнообразных звуков, а в Сети можно найти ещё больше. Но когда взгляд скользнул в сторону, к сухим губам с тонкой трещинкой по центру нижней и крохотным шрамом у края верхней, тириумный насос замер на мгновение в волнении, ожидании и предвкушении. Напряжённые губы обхватили фильтр, щёки с короткой щетиной втянулись, когда человек сделал глубокую затяжку, а потом прикрыл глаза, наслаждаясь моментом, и выпустил отраву в воздух.
— Не присоединишься к ним? — его голос был низким, гнусавым, и, наверное, его сложно было назвать приятным.
Моргнув, Ричард перевёл взгляд в сторону, где на оцепленной территории сновали эксперты.
— Я уже провёл необходимые реконструкции и отправил результаты предварительного анализа в лабораторию. Осталось дело за малым, — Ричард поднял уголки губ в формально-вежливой улыбке, — уговорить вас дать записи с камер.
В ответ послышался странный звук — то ли покашливание, то ли подобие смешка.
— Что-то я не заметил попыток уговорить меня. Пока что ты пять минут молча пялишься на то, как я курю. — Естественно, он заметил взгляды в свой адрес. Другого Ричард и не ожидал, учитывая его бэкграунд.
— Считаю, что достаточно просто подождать. Офицер Миллер уже сказал вам по телефону, за какой конкретно период и с какой камеры нам нужны данные. Думаю, как только вы докурите, то зайдёте в салон, введёте пароль и отправите на почту запрошенные файлы. Поправьте, если я ошибаюсь, детектив Рид, — спокойно сказал Ричард и снова посмотрел на губы, которые дрогнули в кривой усмешке.
— Уже два года, как не детектив, — ответил с отрепетированным равнодушием, и только голос, который доли секунды звучал тише, чем до этого, выдал — Гэвина Рида до сих пор волнует тот факт, что он больше не полицейский. — Но ты это и так знаешь, верно? Небось, изучил мой профайл вдоль и поперёк перед тем, как приехать.
— Нет, — честно ответил Ричард. — Хотел, чтобы составить более подробный портрет, ведь отзывы ваших бывших коллег представляют из себя довольно однобокую картину, но у меня нет доступа.
— Зачем? — Он приподнял брови и ещё одной долгой затяжкой докурил сигарету. — Не вижу смысла изучать меня ради пятиминутного знакомства. Как ты и сказал, я введу пароль, отдам тебе записи, и разойдёмся.
— Привычка. Или профессиональная деформация, я ведь детектив, — ответил и пожал плечами. До сегодняшнего дня Ричард не задумывался о причинах, просто пользовался возможностями больше узнать о человеке. — И я не могу полагаться на мнение только с одной стороны, а отзывы о вас, мистер Рид, не самые положительные.
— Не сомневаюсь, — в этот раз равнодушие оказалось неподдельным. Похоже, Гэвина Рида не особо волновало, какое впечатление он оставлял о себе. — Пошли. И не зови меня «мистер Рид», звучит стрёмно. Просто Рид или Гэвин сойдёт, — добавил он, открыл дверь салона и уже внутри отключил сигнализацию.
В помещении было ещё темнее, чем на улице — света уличных фонарей, проникающего сквозь большие окна, и отблесков проблесковых маячков не хватало, чтобы развеять тьму в стенах тату-салона. Несмотря на это, Гэвин уверенно шёл в глубину к дальней двери, обходил лампы, оставленные сотрудниками, татуировочные столы, оттолкнул ногой мусорку и только тогда чуть пошатнулся, но быстро поймал баланс.
— Как ваша нога? — спросил Ричард, чтобы хоть как-то развеять повисшую между ними неловкую тишину.
— Нормально, — несколько раздражённо прозвучало в ответ, и Ричард решил не продолжать.
По рассказам Коннора и остальных он знал — ранение в ногу и было причиной, по которой Гэвину пришлось забыть о работе детектива. Бегать за преступниками он больше не мог, а сидеть в канцелярии посчитал ниже своего достоинства и бросил карьеру, которую строил почти семь лет. Но что конкретно произошло, Ричард не знал — никто не знал, кроме капитана Фаулера, который не особо об этом распространялся.
«Интересно, каково это — потерять важную часть своей жизни?»
Несмотря на любопытство, спрашивать Ричард не стал, ведь интонациями Гэвин уже дал понять, что не будет рассказывать о своей травме.
Толкнув дверь, Гэвин на ощупь нашёл выключатель, и свет ярко ударил по визорам.
— Здесь комната отдыха, нам чуть дальше, — объяснил он и пошёл вперёд, к чёрной двери с электронным замком на ней. Он нажал несколько цифр, приложил палец к сканеру отпечатков и вошёл в крохотную каморку с несколькими мониторами на стене, куда выводились записи как с внутренних, так и с внешних камер. На клавиатуре он наколотил пароль — не особо надёжный, как успел заметить Ричард, но тактично промолчал, — открыл папку с нужной датой и отодвинулся в сторону. — Скачивай, ты ведь можешь.
— Могу, — спасибо выдержке, не составило труда скрыть удивление. — Но не думал, что вы подпустите андроида к своему компьютеру.
— Не личный же, тут скрывать нечего. Можешь хоть весь архив за месяц загрузить, мне плевать.
— Таких крайностей не требуется, не ваш личный же, — с улыбкой ответил Ричард и подмигнул ошалевшему Гэвину.
Он редко позволял себе подобные шуточки и дерзость с едва знакомыми людьми, особенно с такими, которые имели за спиной характеристику андроидоненавистников, но Гэвин совсем не оправдывал свою славу. Конечно, за столь короткое общение сложно было составить о нём полноценную картину, но в одном Ричард был абсолютно уверен — несмотря на прошлое, на конфликт с Коннором, на революцию и даже ранение, в котором тоже был виноват андроид, ненависти в Гэвине Риде не осталось.
— Надо же, ты и шутить умеешь, — беззлобно хмыкнул он, когда отошёл от шока.
— Я многофункциональная модель, обладающая развитыми системами анализа и адаптации. А ещё я много общаюсь с людьми, благодаря чему очень быстро учусь.
— Недостаточно быстро, чтобы догадаться, что подобные унылые занудствования слушать неинтересно.
— Я специально, — ответил и вернул скин на руку, прервав соединение с компьютером салона. — Считайте это моим стилем общения, Гэвин. — Ричард снова улыбнулся. Просто личный рекорд — третий раз за двадцать минут общения, хотя в обычное время он вёл себя отстранённо-вежливо что с коллегами, что с товарищами, что с едва знакомыми людьми. — И спасибо вам за сотрудничество, опираясь на имеющуюся в моём распоряжении информацию, я ожидал более холодного и проблемного приёма. Я ведь андроид.
— А я владелец тату-салона, треть клиентов которого тоже андроиды. Можно сказать, при более тесном знакомстве с вашим видом я пересмотрел свои взгляды. Ну и глупо ненавидеть тех, кто несёт мне деньги, — он усмехнулся и кивнул в сторону двери. — А теперь, если от меня больше ничего не нужно, выходи. Времена, когда я был готов торчать ночами на работе, остались в прошлом, сейчас я предпочитаю спать.
Отсутствие тёмных мешков под глазами и более здорового цвета кожа, чем на совместных фотографиях с сотрудниками отдела и в профайле Гэвина, (единственное, что можно было увидеть без доступа) были явным тому подтверждением.
— Конечно, — Ричард стушевался и вернулся в основной зал салона. — Позволите последний вопрос?
— Валяй. — Гэвин закрыл за собой дверь в подсобку, а после — в комнату отдыха.
— Андроиды могут купить обновление и самостоятельно программировать свой скин, чтобы добавлять изображения, родинки, шрамы или менять цвет. Зачем им ходить в ваш салон?
— Ну вот, а строил из себя умника. — Комментарий рябью помех отозвался в системе. — Я и мои ребята не меняем скин, детектив Найнс, мы делаем гравировки. Как ты и сказал, скин может программировать любой дурак, но смысл татуировок в их постоянстве. Как краситель, который проникает глубоко в кожу и остаётся там годами, — он с нежным трепетом коснулся собственного рисунка и повёл подушечками пальцев по изгибам искусственного дыма, — так и гравировка будет с тобой всегда. Её можно почувствовать, стоит только коснуться корпуса, увидеть узор, который проступит на скине подобно шрамам, и от такого рисунка не избавиться простым обновлением в программе — он будет с тобой до самого конца. Конечно, можно заменить панели, отполировать пластик, но и тату спокойно удалить лазером. Только немного тех, кто решается на такое, ведь то, что ты наносишь себе на тело навсегда, воспринимается иначе, чем баловство с временными картинками.
В этот момент Ричард понял, что голос у Гэвина пусть и некрасивый, но чарующий. Глубокий, гипнотизирующий, он шёл будто из самой души, пока Гэвин рассказывал о своём деле, об искусстве, которое они творят в часы работы студии. А скольжение пальцев по татуировке, осторожные касания и почти влюблённый взгляд вызывали волнение и неуёмное желание тоже прикоснуться к коже, чтобы ощутить сенсорами тепло, шершавость и мелкие шрамы, скрытые от взгляда чёрным красителем. Каким был Гэвин во времена работы в полиции, Ричард не знал, не мог даже предположить, но сейчас, в стенах собственной студии, с трепетной любовью рассказывая о новом, важном для себя занятии, он был на своём месте.
— Никогда не думал об этом в таком ключе, — прошептал Ричард, посмотрел на засветившуюся белизной руку, с которой медленно сполз скин, и представил, как бы на белом пластике смотрелась гравировка с розой, например, птицей или какой-нибудь надписью. Или не на руке, а где-то ещё…
— Что ж, детектив Найнс, если захочешь украсить своё тело, ты знаешь, к кому обращаться, — Гэвин улыбнулся, подмигнул до забавного нелепо сразу двумя глазами и широко зевнул.
— Зовите меня просто Ричард. И спокойной ночи вам, Гэвин, я подумаю над вашими словами.
Кивнув, Ричард пошёл к коллегам, которые уже начали сворачиваться. За спиной щёлкнула зажигалка, и он отчётливо представил, как сухие и совершенного точно не нежные губы сжимаются вокруг фильтра, как Гэвин делает глубокую затяжку, на пару секунд задерживает дым в лёгких, а потом выпускает его в тёплый летний воздух.
Чарующий и интересный…
Ричард чуть смутился от собственных мыслей и ускорил шаг, чтобы оказаться в машине и только тогда позволить себе снова взглянуть в сторону Гэвина Рида, который замер недалеко от входа под тёплым светом уличного фонаря. Ричард не соврал, он действительно собирался подумать.
***
Ричард чувствовал себя если не глупо, то очень близко к тому. Он припарковал автомобиль напротив входа в салон, заглушил двигатель и уже пять минут сидел, уставившись на прозрачную дверь. Он сам не понимал, зачем после работы поехал не в общежитие для андроидов, чтобы восполнить заряд батареи и выпить немного тириума, а сюда. Взгляд двигался по цифровой панели с режимом работы — с десяти до восьми, но после посещения сайта Ричард знал, что за отдельную плату с некоторыми мастерами можно договориться на другое время, — анализировал завитки, напоминающие листву и траву одновременно, которые украшали стекло, и пытался разобраться, чего ждёт. Поездка к салону Гэвина стала необдуманным решением, которое даже не попадало под характеристику «поддался моменту». Потому что не было никакого момента — Ричард не думал о Гэвине, не вспоминал о деле, которое их столкнуло, или об их разговоре. О татуировках или гравировках мыслей тоже не было — в последнюю неделю он был слишком занят поисками подозреваемого, чтобы отвлекаться на малозначительные мелочи. При этом он всё равно оказался у салона, который должен был закрыться через час, неосознанно цеплялся за движения администратора у входа, на автомате проанализировал одного из сотрудников, который вышел минуту назад, — двадцать шесть лет, тату-мастер, судимостей нет — и иррационально хотел увидеть Гэвина Рида.
«Зачем? Какой смысл в том, что приехал? Ведь Гэвин сказал обращаться, если решусь на гравировку, а не приходить, когда вздумается».
Ричард снова посмотрел перед собой: в окна, за которыми горел яркий белый свет, на ещё одного мастера, склонившегося над кистью клиента и выводящего тонкие линии, на молодую девушку-администратора — двадцать один год, студентка отделения дизайна, судимостей нет, — которая прижимала к уху телефон и улыбалась невидимому собеседнику. При желании Ричард мог прочитать по губам её ответы, но они его не интересовали. Зато почему-то интересовал Гэвин Рид, серьёзно смотрящий с фотографии в профиле на веб-сайте салона и чуть приподнявший левый уголок сухих губ. «Основатель и владелец студии “Чернила”. Стиль: чёрно-белый реализм, графика, cover-up» — короткое описание строго по делу и несколько примеров работ.
Красная рябь интерфейса длительностью менее секунды.
Противоречие.
«Мы делаем гравировки», — сказал он неделю назад, но отсутствие этого направления как в описании, так и в портфолио работ прямо указывало, что именно Гэвин их не делает.
«Почему он сказал иначе?»
Прикрыв глаза, Ричард поднял из архива запись их первой и пока что единственной встречи. Запустил. Хотел перемотать, но что-то внутри взбунтовалось, пошло наперекор системе и стремлению сэкономить время; неоправданное с точки зрения логики желание замедлило — скорость семьдесят пять процентов — первые минуты, чтобы снова насладиться ими. Тем, как дым медленно — скорость пятьдесят — плывёт вверх, оглаживает пальцы, шрамы на них, цепляется за волоски на коже; как губы — скорость двадцать пять — обхватывают фильтр. Высокое качество записи позволяет разглядеть не только каждый изгиб и морщинку, каждую щетинку, но и поры на коже. Ричард трижды прокрутил момент, когда Гэвин выпустил побывавший в лёгких дым на свободу, и только после этого пересмотрел интересующую его часть разговора, чтобы убедиться — не придумал, Гэвин действительно сказал «мы». Не похоже, что он врал, невербальные реакции тела, интонации голоса, поведение оставались неизменными, но среди актуальных работ Гэвина не было ни одной гравировки, и только проанализировав страницу в «Инстаграм» за всё время работы студии, Ричард нашёл две фотографии: множественные надписи rA9 разными шрифтами на груди и кружевные узоры на плече.
«Когда-то делал, но бросил? Слишком сложно или же нелюбовь к андроидам победила?» — любопытство подняло голову, пока что только присматривалось, но уже заинтересованное человеком и его мотивами.
Нет, заинтересовалось оно ещё до беглого анализа профиля, а в день встречи, который отличался от прогнозируемого. Ричард немного приврал, когда выразил сомнения в том, что Гэвин подпустит его к рабочему компьютеру. Он был уверен в отказе, ведь программа, базируясь на описаниях поведения от коллег-людей и видеозаписях, которыми поделился Коннор, выдала несколько вариантов от негативного до крайне негативного. В реальности же шаблон треснул, словно зеркало, упавшее с высоты, отметился сеткой на интерфейсе, которая расползалась дальше и глубже, посеяла сомнения в собственных безупречных алгоритмах.
Конечно, люди непредсказуемы. Нельзя со стопроцентной вероятностью определить результат коммуникации, особенно когда данных для составления портрета было ничтожно мало, но чтобы ни один из прогнозов не подтвердился — такое у Ричарда было впервые.
«Говнюк, вот он кто. Я такого мудака в жизни не встречал», — описание от лейтенанта Андерсона было коротким.
«Неприятный в общении и амбициозный, поэтому работу делал хорошо, но разговаривать или помогать ему никто не хотел. Особенно из-за слухов, понимаешь? Поговаривают, что он, когда стал патрульным, что-то нашептал капитану и занял место детектива, на которое метил его напарник», — а вот детектив Коллинз оказался щедрее на подробности.
«Детектив Рид хоть и грубый, но ответственный на работе, только пару раз перегибал палку во время задержаний. Обвинения сняли быстро, повезло ему в тот раз с адвокатом, зато больше гнев на преступниках не вымещал», — Миллер отозвался предельно честно, а недолгий поиск показал, что не врал — обвинения в превышении полномочий пять лет назад обмусоливали в местных новостях.
«Друг? Не, мы не друзья, так, болтали в перерывах, он меня кофе угощал. Сначала я думала, что клеится, а потом оказалось, что он за другую команду играет, просто с остальными в отделе у него общение не задалось. А так, ну, нормальный он, хотя тебя, скорее всего, пошлёт куда подальше», — Тина единственная отзывалась иначе, но сошлась во втором по популярности мнении о Гэвине Риде. В том, что он ненавидит андроидов.
— Вы в порядке? — с улицы послышался обеспокоенный голос, а следом раздался стук по стеклу.
— Да-да, — Ричард открыл окно и сфокусировал взгляд на подошедшем администраторе салона. — Простите, неудачно обновил пару программ, пришлось занять место на вашей парковке, чтобы исправить ошибки. Надеюсь, я не сильно помешал? — врать было сложно только первый месяц после девиации, а нейтрально-вежливое поведение заложили в социальный модуль ещё на этапе программирования.
— Не волнуйтесь, перед закрытием у нас редко бывают клиенты. Уверены, что всё хорошо? Я могу вызвать техников.
— Спасибо за беспокойство, не нужно, я уже поеду, — натянуто улыбнувшись, Ричард завёл двигатель, закрыл окно и осторожно выехал на дорогу. Ощущение того, что он выставил себя идиотом, не покидало его до следующего утра.
***
— Приветствую! Вы уже записаны или только планируете? — Сегодня администратором был парень с пирсингами в бровях и носу, цветной татуировкой бабочки на шее и ещё десятком красных и синих роз в переплетениях шипастой зелени на руках. Ричард видел его на сайте — в обычное время парень был мастером.
«Видимо, заменяет ту девушку».
— Не записан, — смущённо ответил он. — Подскажите, Гэвин на месте?
Сегодня ситуация казалась ещё более неловкой, несмотря на то, что этим вечером Ричард приехал к салону осознанно. Он одиннадцать минут мялся на парковке у магазина через дорогу (того самого, убийство в котором впервые столкнуло их с Гэвином), увеличивал изображение, стараясь через стекло уловить знакомый силуэт, но в итоге всё-таки решился зайти. Очарование словами и интонациями Гэвина Рида за прошедшие пару недель ослабло, но так и не прошло полностью. Вероятно, причина была в том, что их первая и пока что единственная встреча то и дело повторялась в памяти, раскрывалась записью в высоком качестве в любое свободное время. И каждый раз вместо того, чтобы прервать воспроизведение, Ричард снова погружался в эмоции, которые испытал, — интригу, притяжение, интерес — и, ведомый ими, внимательно рассматривал Гэвина: его реакции, движения губ, мимику глаз, паттерн, который образовывала щетина, и узоры дыма на руке. Он столько раз оглаживал взглядом татуировку, что запомнил каждую мелкую чёрточку, количество изгибов, которые создавал дым, как тёмные участки перетекали в светлые и наоборот.
— Сэр? — голос с нотами недоверия выдернул из мыслей, и Ричард быстро промотал перед глазами сказанное ранее.
— Простите, отвлёкся, — он улыбнулся, чтобы сгладить впечатление. — Я готов подождать, пока он закончит.
Повезло, Гэвин был в салоне, спрятался за одной из ширм, отгораживающих одно рабочее место от другого, и заканчивал делать татуировку.
— Как я и сказал, он освободится не раньше, чем через тридцать минут, но у нас свободен другой мастер. Если вам нужна консультация, могу позвать. — Ричард отрицательно мотнул головой. — Что ж, присядьте на диван, я скажу Гэвину, что вы его ждёте.
Полчаса. Может, немного дольше — достаточно времени, чтобы наконец придумать причину, по которой пришёл сюда. Ведь Гэвин не был ни свидетелем по делу (да и само дело уже восемь дней как раскрыто), ни приятелем, с которым можно перекинуться ничего не значащими фразами и разойтись, ни другом, ради которого не жалко потратить полчаса в одном лишь только ожидании. «Зачем я пришёл?» — вопрос без ответа, сопровождаемый неприятно сбоящей системой.
— Неужели детектив Найнс всё-таки решился на гравировку? — беззлобная, почти дружеская насмешка в голосе, который Ричард не ожидал услышать так рано. Он сверился с внутренними часами — они показали всего семь минут ожидания.
— Вы быстро, Гэвин, — сказал вслух раньше, чем успел взять себя в руки, из-за чего интонации предательски выдали растерянность и удивление.
— Мы решили убрать несколько деталей из эскиза, так что закончили раньше. Пит, рассчитай нашего гостя и дай две дополнительных заживляющих плёнки, — сказал Гэвин парню на месте администратора. — Грег, счастливо. Носи с удовольствием, — добавил, повернувшись к клиенту.
— Как и всегда, Гэв, — невысокий мужчина коротко хохотнул и хлопнул Гэвина по плечу. — Через пару месяцев жди, закажу эскиз для «штанины», сделаю себе подарок на сорокет.
— Обязательно. Счастливо! Пойдём, детектив Найнс, — повернувшись, Гэвин одарил остатками улыбки и повёл за собой в комнату отдыха.
— Уверен, что разрешил вам звать меня по имени, — с нажимом напомнил Ричард. Почему-то такая мелочь, как дистанцирование посредством использования звания и фамилии, в случае с Гэвином Ридом немного раздражала, маленькими уколами электричества расползалась по биокомпонентам.
— А ты пришёл как Ричард или снова что-то нужно для расследования?
— Дело закрыто, а других убийств в ближайшем радиусе вокруг вашего салона не происходило. Так что сегодня я просто гость. — Ричард протиснулся мимо Гэвина, который придержал ему дверь в комнату отдыха, и сел на маленький диванчик рядом с холодильником.
— Надумал сделать гравировку? — спросил Гэвин, даже не посмотрев в глаза, и включил кофеварку.
Ричард помолчал, внимательно изучая размеренные движения. Гэвин не хромал, как и во время первой встречи, но двигался немного медленнее, чем рассчитывала система, словно каждую секунду прикладывал больше усилий для поддержания равновесия.
«Какая же у него травма?» — на интерфейсе всплыл вопрос и повис в списке нерешёных задач; запустилась программа реконструкции, но тут же разбилась о полное отсутствие данных.
— Нет, — тихо ответил Ричард и упёр взгляд в пол в желании скрыть смущение.
Он так и не разобрался, зачем приехал. Его просто тянуло сюда желание увидеть Гэвина Рида, снова поговорить с ним: с человеком, который оказался неожиданно спокойным, вопреки прогнозируемым ожиданиям; человеком, который не только не отчаялся, лишившись единственного дела последних лет, но и открыл собственное; человеком, который пересмотрел взгляды на андроидов (хоть и в коммерческих интересах) и оказывал им услуги (пусть и не лично) наравне с людьми. Человеком, который настолько любил то, чем занимается сейчас, что неосознанно показал это в коротком разговоре. Наверное, именно это и привлекало Ричарда — возможность снова услышать, с каким трепетом и увлечённостью Гэвин рассказывает о татуировках, желание проникнуться его интересом и страстью к полюбившемуся занятию, чтобы позже найти что-то своё.
— Тогда зачем? — Он удивился, поднял ассиметричные брови, чуть изогнул их так, что маленький шрам на правой стал заметнее.
— Расскажите мне больше о татуировках и гравировках, Гэвин, о том, почему вы стали этим заниматься. Заразите меня своей страстью к ним, — сказал Ричард, наконец поняв истинную цель своего возвращения, и поднял взгляд, надеясь, что Гэвин примет такое подобие вызова.
— Надо же, — он коротко фыркнул, кашлянул, а потом растянул губы, показав довольный оскал. — Интересный ты, Ричи, — чуть склонил голову и обвёл кончиком языка левый клык. — Так уж и быть, расскажу.
Пискнула кофеварка, зажурчал кофе, потёкший в кружку, а Ричард неотрывно смотрел во вспыхнувшие ярким внутренним светом глаза, пока трубки и внутренности оплетали фантомные тёплые стебли предвкушения. Гэвин Рид интриговал, но, похоже, Ричарду удалось заинтересовать его в ответ.
— Жду с нетерпением, Гэвин.