— Это же… — Ричард и сам не сразу поверил в то, что видит не просто протез.
— Биокомпонент. Почти как у андроидов, — подтвердил Гэвин. — Внутри нет тириума, для движения, — он пошевелил пальцами, — используется моя собственная кровь. Элайджа убьёт меня, если узнает о том, что я показал и рассказал, так что держи язык за зубами.
— Вам помог основатель «Киберлайф»?
— Ага. Он мой сродныйДа, это не ошибка. Сродные - это сёстры с общим отцом, единоутробные или родные - с общей матерью. брат. Кажется, нам было лет по пять, когда мы узнали о существовании друг друга. В тот день наши с отцом дороги разошлись, зато матери, на удивление, нашли общий язык. Забей, короче, эта семейная драма уже в прошлом. — Он отмахнулся и кивнул на ногу. — Вот это — тестовый экземпляр, пиздецки сложный и по цене как сраная «Тесла». Эл каким-то чудом смог подключить ступню к нервам, чтобы я мог двигать ей, шевелить пальцами и воспринимать информацию с сенсоров. Из-за прямого контакта она болит постоянно, терпимо в обычные дни, но в дождь какое-то очко, словно мне её отрывают наживую.
— Ваше тело отвергает инородный материал? — Ричард скользнул пальцами по своду, коснулся пятки, и Гэвин дёрнулся.
— Не делай так, щекотно. Точнее, похоже на щекотку, но мне всё равно не нравится. — Он почесался, будто действительно чувствовал так же, как раньше. — Физически проблем нет, отторжения — тоже, а вот психологически… Элайджа сказал, что дело в моей голове, отправил меня к мозгоправу, только этот усатый пидор ни капли не помог. Так что я решил не проедать деньги братца, пусть их у него хватит на десять поколений, и смирился с болью. Когда становится совсем невыносимо, я пью таблетки, но в это время взгляд замыливается, поэтому никаких тату. — Гэвин перестал крутить сигарету в пальцах и наконец прикурил.
— Я открыл салон, чтобы заниматься тем, что мне действительно нравится, нанял людей с похожими взглядами, быстро наработал клиентскую базу, а потом, год спустя, нарисовался Элайджа и уболтал заменить обычный протез на, блядь, это! — Он со злостью швырнул зажигалку в противоположную стену, чудом не попав в телевизор.
— Есть ли возможность вернуть всё обратно? — прошептал Ричард, продолжая держать ступню в побелевших руках.
— Есть, но я не хочу. Элайджа и Хлоя занимались разработкой с момента, как брат свалил из «Киберлайф». Идея Хлои, кстати, она хотела помочь людям. Девчонка стала девиантом ещё до того, как это стало мейнстримом, — он коротко посмеялся. — Отказаться от ступни равносильно тому, что я плюну им в лица и похороню годы исследований.
— Поэтому будете и дальше терпеть?
— Всё не настолько плохо, как ты думаешь, исключая дни, как этот, — он кивнул за окно, за которым продолжал хлестать дождь. — И давай не будем об этом, окей? Чем меньше я сосредотачиваюсь на своей ноге, тем меньше болит. Так что завязывай тут строить лицо позабытого всем миром щенка и делай, что собирался, а то я, блядь, состарюсь раньше, чем ты начнёшь свой массаж. — Он легонько пихнул в бок свободной ногой и шумно затянулся.
Ричард не смотрел вверх, сосредоточился на стыке, где соединялись живая плоть и чуть прохладная имитация, но память заботливо подкинула несколько видео с курящим Гэвином. Его сухие губы вокруг фильтра, дрожащий изгиб ресниц и серый дым, постепенно растворяющийся в воздухе. «Если перехватить сигарету, затянуться первым, а потом передать ему дым, то часть никотина осядет в лаборатории и не причинит вреда его лёгким», — хитрая система, несмотря на принудительный запрет, нашла способ, как снова намекнуть на поце…
Ричард оборвал себя на полуслове.
«Сосредоточься на массаже», — приказал себе, открыл видео с наилучшим рейтингом и осторожно повёл по коже. Сначала медленно гладил, согревая, и постепенно увеличивал силу нажатия, чтобы в момент, когда Гэвин немного расслабится и доверится, добраться до задеревеневших икроножных мышц. Сильнее нажим — Гэвин захрипел и чуть дёрнулся, но промолчал; ниже к стыку, ласково, и тихий выдох над головой; дальше, к искусственной части, на которой нашёл и проанализировал все встроенные сенсоры, чтобы погладить и улыбнуться странному звуку, который издал Гэвин.
— Вам нравится? — кажется, шёпот прозвучал интимнее, чем Ричард планировал, но какая разница, когда руки самостоятельно закатали штаны выше, к коленке, чтобы приласкать нежную кожу за ней.
— Продолжай, — севший до хрипоты голос был лучшим ответом, на который система откликнулась дрожью в биокомпонентах.
Уперев одну ступню Гэвина к себе в бедро, Ричард взялся за вторую — мягкую, живую и куда более чувствительную, не смог удержаться и сначала пощекотал, отчего Гэвин вздрогнул и попытался вырваться.
— Прекращай так делать, — буркнул он, но позволил и дальше касаться себя.
— Кто бы мог подумать, что брутальный, вредный и острый на язык Гэвин Рид будет бояться щекотки.
— Завались, — беззлобно бросил он и застонал уже не от боли, когда Ричард нащупал нужную точку.
— Вы покраснели, — Ричард поднял взгляд, жадно запоминая, как медленно расцветает румянец на щеках и постепенно перетекает на уши. — Как девственник в первый секс, — вернул Гэвину его же фразу.
— Я же сказал, завались! — взгляд в сторону, в потолок, на пол, потом окно и телевизор — куда угодно, но не в глаза.
Ухмылка медленно расплылась на губах, ведь эффект от массажа в разы превзошёл ожидания. «Такой чувствительный здесь, — подумал, когда снова провёл от свода стопы к центру. — Наверняка в других местах тоже».
«Зафиксировано повышение температуры тириума на четыре градуса», — появилось оповещение на интерфейсе. Насос заработал чаще, подгоняя голубую кровь, трубки нагрелись, а от них тепло начало переходить на пластик.
«Повышение на семь градусов».
«Десять».
«Тринадцать».
Ричард опустил взгляд в пол, задышал чаще, чтобы если не остановить, то хотя бы замедлить процесс нагрева. Он хотел сделать приятно Гэвину, прощупать грани, до которых тот может дойти, а вместо этого взбудоражил самого себя.
— Что, Ричи, заигрался? — дерзкий голос вторгся в систему, разрушил стену помех, и Ричард осознал, что потерял контроль. Он не заметил, как Гэвин вырвался, навис, сжал подбородок и заставил смотреть на себя.
Близко.
Так близко, что дыхание с остаточной горечью сигарет дразнило сенсоры губ.
Поце…
Отмена задачи.
Поцелу…
Отмена, закрытие доступа.
Поцелуй его.
Микродвижение вперёд, которое вряд ли заметил Гэвин, но успел прервать Ричард и отшатнулся, едва не свалившись на пол.
— Мне нужно идти, — паника в голосе, но ресурсов, чтобы спрятать её, не нашлось. — Что-то не так в моих программах, в реакциях, анализе. Всё не так! — электронные ноты в голосе. — Простите, я напишу позже.
Он выбежал из квартиры раньше, чем Гэвин успел что-то сказать, и только удивлённое и испуганное лицо нестираемой картинкой отпечаталось в памяти.
***
Три полноценных диагностики системы, разбор отдельных участков, отвечающих за создание эмоционального кода и поведенческих паттернов, и ничего, объясняющего навязчивое, повторяющееся, неуёмное желание поцеловать Гэвина. Ответ нашёлся там, где он меньше всего ожидал увидеть — в «Гугле», но вариант Ричарду не понравился.
— Глупость, я не мог влюбиться. Не со своим недоразвитым подобием чувств.
Но чем больше анализировал собственные отклики, реакции, желания и навязчивые преконструкции, которые после последней встречи с Гэвином не давали покоя, тем больше чаша весов склонялась в пользу варианта из «Гугла».
«Я должен проверить, убедиться, что это не очередные заблуждения в трактовке собственных эмоций. Ведь тогда, наедине с ним, сама обстановка располагала к поцелую. Вечер, полумрак, массаж и реакции приятного мне человека — идеальное клише, чтобы система нашла в происходящем романтический подтекст. Просто разовая…»
Не разовая ведь.
«… ошибка, ничего серьёзного!» — настолько открыто спорить с собой Ричарду ещё не приходилось. «Предложу ему встретиться, тогда и разберусь», — решился и отправил Гэвину неловкое «привет».
Ответ не заставил себя долго ждать.
«привет? привет, блядь?! серьёзно, Ричи, я думал, что ты такой хуйнёй не страдаешь!🤦🏽♂»
«Что не так?»
«сразу»
«сука»
«пиши»
«что нужно»
«ненавижу»
«когда тянут время»
«блдь»
«Вы же сами разбили предложение на отдельные сообщения».
«чтобы тебя побесить, умник. не у меня же перед ебалом плашки с уведомлениями всплывают. чего хотел-то?»
«Встретиться. Вы свободны в четверг вечером?»
«свободен. только для начала скажи, Ричи, ты разобрался со своими тараканами?»
Ричард замялся перед ответом. Если написать «да», то по тексту Гэвин не распознает ложь, зато быстро раскроет обман при встрече. Но если прислать «нет», то никакой встречи вовсе может не быть.
Сложно. Как же с ним всё сложно.
«Не совсем», — отправил в итоге, но заминка говорила громче любых слов.
«тогда до связи, напишешь, как пофиксишь свои глюки. а то хер знает, чё там тебе в башку взбредёт. рискованно встречаться с забагованными роботами, знаешь ли Х__Х»
«Я не опасен 🥺»
«знаю я, шутка же🙄»
«ладно, в семь приходи в Сэндпойнт парк на восточный пляж, пошляемся там пару часов, потом полюбуемся закатом»
«не свидание, Рич, а то снова закоротит на хуйне»
«Хорошо, Гэвин, увидимся в семь», — Ричард предпочёл сделать вид, что не увидел последнего сообщения. Он и без язвительных комментариев понимал, что у них просто дружеская встреча.
И неважно, что система считала иначе…
***
В шесть Ричард закончил со своей работой, после — потратил двадцать минут на то, чтобы объяснить новичку, как заполнять отчёты так, чтобы Фаулер не придирался, ещё через пять минут вышел из участка и поехал в сторону пляжа. На небольшом песчаном отрезке Ричард оказался на пятнадцать минут раньше, но Гэвин уже ждал его, заняв один из столиков на территории бывшего кафе. Он сидел спиной, сжимал сигарету между пальцами и смотрел на мутную воду реки, по которой проплывала стая диких уток. Солнце уже начало клониться к горизонту, свет позолотил песок, дорожки неподалёку, ярким контуром лёг на волосы Гэвина, выделив его силуэт на фоне чуть потемневшего неба.
В груди что-то опасно щёлкнуло, будто сломалось одно из креплений тириумного насоса, и Ричард через рубашку коснулся стыков, чтобы убедиться — всё в порядке. В порядке хотя бы физически, потому что в программах случился хаос, словно какой-то вирус прорвался и раскидал между строк кода рандомные команды. Температура резко повысилась на семь градусов и через пятнадцать секунд упала на девять, помпа отправила двойную порцию голубой крови к голове, а сокращения насоса с сорока пяти возросли до семидесяти; интерфейс покраснел, багровые полосы разорвали картинку на части.
«Как не вовремя», — успел зацепиться за мысль, тряхнул головой, чтобы взять себя в руки и контроль над восприятием. «Может, Гэвин был прав, нужно было разобраться со сбоями, а потом приходить. Только как избавиться от проблем, которые возникают только рядом с ним?»
Которые возникают из-за него…
— Ты рано, — Гэвин наконец заметил, что больше не один.
— Вы тоже.
— Последний клиент перенёс запись, так что я освободился раньше. — Затушив недокуренную сигарету, Гэвин поднялся. — Пойдём, хочу размять ноги.
— Продолжите свой рассказ?
Гэвин шумно выдохнул и бросил короткий взгляд через плечо.
— Ладно, на чём я там остановился? — Он медленно пошёл вперёд, к пустой дорожке вдоль газона сразу за пляжем. Чуть прихрамывал, когда левая нога проваливалась в песок, но стоило ступить на асфальт, как Гэвин быстро вернул баланс.
— На сослуживце. Вы говорили, что до сих пор помните шрам на его запястье.
— Точно, — он усмехнулся. — Так тупо. После него был с десяток других желающих, а запомнил я только ощущение его кожи. Первая тату как первый секс, ха? — Гэвин повернулся и подмигнул в своей странной манере. — Хотя о чём я, тебе не понять, невинная ты ромашка.
— Андроидам не нужен секс в человеческом понимании, мы можем обойтись коннектом, ведь он позволяет проникнуть в партнёра гораздо глубже, — Ричард чуть снизил громкость голоса и добавил хрипоты, чтобы звучало двусмысленно. Как раз так, как мог оценить Гэвин.
Ричарду нравилось немного дразнить Гэвина, изучать, как он отреагирует в той или иной ситуации. Например, как сейчас, когда он едва уловимо вздрогнул, а по шее побежали мурашки, когда он окинул взглядом, но быстро отвернулся — недостаточно быстро, чтобы скрыть чуть расширившиеся зрачки. «Ему нравится, когда мой голос звучит так», — новый маленький факт в файл Гэвина Рида.
— Люди преследуют похожую цель, когда трахаются. Проникнуть глубже, сечёшь?
— Секу. Моего интеллекта более чем достаточно, чтобы понимать низкоуровневые пошлые шуточки.
— Ой, бля, эстет нашёлся, — фыркнул и закатил глаза. — В общем, после армейки я пошёл в академию. Офицеры дрочили нас знатно, особенно служивых, думали, мы тупые, так что пришлось изъебываться, чтобы стать лучшим. Поэтому за время учёбы я в основном тренировался на искусственной коже, чтобы совсем уж не растерять навык, и только ближе к выпуску набил охуенного дракона одному из преподов. На всю спину захерачил, до сих пор нравится, хотя сейчас сделал бы лучше. — Он достал из кармана телефон, зашёл в одну из папок галереи и пролистал почти в самый конец. — Во, зацени. Мой эскиз, между прочим!
Его глаза будто стали ещё зеленее, засветились теплом изнутри, на вечно пересохших губах появилась довольная улыбка, а в голосе — гордость. Гэвин менялся на глазах, расцветал, открывал дверцу в свой мир, в свою душу.
— Красиво, — голос самостоятельно сменился на сиплый шёпот.
— Ага. — Гэвин убрал телефон, не заметив, что Ричард смотрел совсем не на фотографию. — Совмещать работу в полиции с увлечением тату было сложнее, чем я думал. Из-за вечной нехватки сотрудников я постоянно брал дополнительные смены, пахал по двенадцать-четырнадцать, а то и больше часов, после чего в выходные находил в себе силы разве что заказать пиццу и зависнуть у телика в полусонном состоянии.
Он остановился у столба, опёрся плечом и посмотрел на ленту реки, к которой постепенно клонилось солнце. В мгновение у Гэвина руках появилась сигарета, которую он задумчиво покрутил в пальцах перед тем, как прикурить и с наслаждением затянуться.
— Целый год я не брал машинку в руки, причём заебался настолько, что даже не скучал — не было сил. Но в какой-то момент понял, что если продолжу в таком духе, то уже никогда не вернусь в поток, так что через силу, но стал вырабатывать привычку колоть почти каждый день. Ещё с полгода снова баловался с искусственной кожей, а потом начал брать клиентов. Никаких крупных проектов, бил только что-то небольшое, что смогу закончить за часа два, зато вернулся к постоянной практике. Несколько офицеров с моими тату до сих пор работают в ДПД, кстати, МакМюррей из патруля даже недавно приходил на коррекцию, сказал, что подумывает о «рукаве», но жена мозги ебёт. Ты сам-то не решился на гравировку?
Вопрос застал Ричарда врасплох. Он думал, честно думал о предложении Гэвина, представлял его несколько раз, только в какой-то момент программа преконструкции давала сбой, из-за чего процедура нанесения рисунка постепенно перетекала во что-то более интимное.
— Нет.
— Эх, — очередная сигарета в руках. — Значит, хуёво я справляюсь с задачей заразить тебя страстью к татуировкам. Я и так подозревал, что херня идея, а моя болтовня не перетянет тебя на тёмную сторону.
— Может, вам нужно предложить мне печеньки? — неуверенно сказал Ричард и посмотрел с полуулыбкой на губах.
Гэвин завис на секунду, осмысливая ответ, а потом взорвался приступом каркающего смеха.
— Бля, Ричи, ты пиздец! Умеешь удивить, — он стёр слезинку, выступившую на глазу. — Поувереннее в следующий раз.
— Простите, сомневался, что вы вспомните настолько древнее выражение. И вы хорошо справляетесь с задачей, ваш рассказ помогает проникнуться, понять, чувствовать больше, чем я мог от себя ожидать. Не совсем в том ключе, который я планировал, но мне нравится. — Улыбнулся шире. — Правда нравится.
— Тогда в чём проблема?
— Не могу выбрать рисунок и место, не знаю, что хотел бы видеть на своём теле, но в одном я уверен точно, — он наклонился и прошептал рядом с ухом Гэвина, так, что от имитации дыхания всколыхнулись волоски: — Хочу, чтобы гравировку сделали именно вы.
«Чтобы вы касались меня».
«Украсили тело, как захотите».
«Хочу ощутить ваше тепло».
«Хочу поце…»
Ричард осознал, что наклонился слишком близко, что один поворот головы, и они встретятся кожей, дыханием, губами, перейдут черту — Ричард точно перейдёт, а потом будет жалеть, когда Гэвин оттолкнёт, чтобы ударить за наглость.
Но Гэвин не шевелился, позволил стоять вплотную к себе, делил тепло и смотрел, как медленно солнце спускается к горизонту. Лишь сигарета между пальцами зажата чуть сильнее, чем обычно.
— Я устал ходить, давай присядем. — Ни слова против внеплановой близости, ни грубости, ни попытки увернуться или отойти.
— Болит нога? — волнение перетянуло внимание на себя.
— Не, спина и шея. Мышцы забились, нормально для людей моей профессии. — Гэвин опустился на ближайшую скамейку и с кряхтением несколько раз повернул головой, разминая уставшие мышцы.
— Массаж? — Желание коснуться влажной кожи и сделать Гэвину приятно оказалось сильнее, чем сомнения в адекватности собственной идеи.
— Пф! Только если тебя снова не заглючит, — ухмыльнулся и заглянул в глаза, словно бросал вызов.
— Не могу обещать. — После близкого контакта у Гэвина дома Ричард не был уверен в собственном поведении. Мелкие баги и лаги, с которыми он без труда справлялся раньше, рядом с Гэвином будто обретали особую силу.
— Тогда я рискну, — тихо прозвучало в ответ.
Подойдя со спины, Ричард положил ладони на крепкие плечи. Скин в секунду сполз при контакте с чужим телом, но так было лучше — проще найти, разогреть и расслабить самые напряжённые мышцы. Сенсоры запели от удовольствия, стоило коснуться смуглой кожи, ощутить мягкость и шероховатость, нащупать старый шрам под самой линией роста волос, выпирающую родинку ближе к позвонку, погладить, надавить. Гэвин дышал размеренно, закрыл глаза и полностью доверился. Такой колюче-едкий, закрытый, словно ёжик, заметивший опасность, при этом поразительно свободный, без каких-либо оков и запретов. Человек с ужасной славой за спиной, при этом отдавшийся себя в руки ему, Ричарду, без сопротивления согласившийся на болтовню и совместные прогулки. Сильный, самостоятельный, не готовый опускать руки и не ищущий чужой помощи, при этом нежный, стоит только заглянуть под тонну брони, которую Гэвин нацепил на себя.
Ходячее противоречие, лабиринт с тысячами ответвлений, но без единого выхода.
Хриплый стон, и Ричард чуть сместился, чтобы посмотреть на приоткрытые губы.
— Больно? — Он осторожно погладил покрасневший след подушечкой пальца, а перед глазами возникла яркая, правдоподобная анимация, в которой склонился к пахнущей дымом, потом и солнцем коже, чтобы коснуться губами, приласкать языком и подцепить зубами.
— Терпимо. Не отвлекайся.
Будто бы Ричард мог… Невозможно не думать о поцелуях, о ласках, которые можно было разделить на двоих, о времени рядом, уютных объятиях, неприятному жужжанию гравировальной машинки, хитрой искре в зелёных глазах и взгляду из-под тёмных бровей. О низком голосе, который ещё недавно не мог назвать приятным, о шёпоте в ночи и стонах наслаждения.
«Я в самом деле в него влюбился», — принятие неизбежного, чувств, от которых уже не отвертеться.
Но вместо признания — сбитое дыхание, вместо поцелуев — лёгкие поглаживания, вместо укусов — давление на уставшие мышцы. Казалось, что вот он, отличный момент для откровений: тёплый свет увядающего заката, тишина вокруг, прикосновения на грани интимных — но Ричард чувствовал, что сейчас не время, что до сих пор осознал не всё, что должен был.
«Я признаюсь, Гэвин, совсем скоро, просто не сегодня…» — финальное поглаживание по плечам и расслабленный выдох в ответ.
— Боже, блядь, каждый день бы так…
«Я могу», — сбоящим эхом повисло в системе, но так и осталось неозвученным, вместо этого сказал вслух:
— Уже темнеет, не хотите перебраться куда-нибудь? Неподалёку есть ресторан с высоким рейтингом и приемлемыми ценами. — Ещё немного побыть бы с ним наедине.
— Не сегодня, Рич, я вымотался, так что лучше пойду кровать проминать. — С кряхтением Гэвин поднялся и двинул плечами.
— Я провожу вас.
— Мне не нужна нянька, — сразу же въелся в ответ.
— Воспринимайте это как моё желание подольше побыть рядом с вами. Моя машина в той стороне.
— Чудесно. Ты же понимаешь, что я сюда не пешком пришёл? — Гэвин вопросительно изогнул брови, достал из кармана брелок от машины и крутанул его на пальце.
— Оу. — Как ни странно, Ричард действительно не подумал о том, что Гэвин тоже приехал на машине.
— Ладно, разрешаю подвезти меня, только автопилот на тачке поставлю. — Новая, всего полгода, как с конвейера, машина Гэвина стояла на соседнем парковочном слоте.
— Никогда не чувствовал себя настолько глупо, — честно признался Ричард, когда Гэвин, отправив свою машину к дому, сел на пассажирское.
— Не страшно. Будем считать, что мне тоже настолько приятно в твоей компании, что согласен провести больше времени вместе, — отмахнулся Гэвин и повернулся к окну.
— Только считать? — уточнил, но в ответ получил лишь короткое фырканье.
Пятнадцать минут дороги до Гэвинова дома они провели в тишине — не напряжённой, несмотря на ехидный комментарий Ричарда, а уютной, комфортной настолько, будто были знакомы не пару месяцев, а несколько лет. Лишь остановившись недалеко от входа в высотку, Ричард понял — на сегодня их несколько часов вместе прошли, пора отпустить Гэвина.
Только вся сущность была против и хотела задержать его хоть капельку дольше.
— Знаете, у нас ведь словно свидание, хоть вы и сказали иначе, — тихо начал Ричард и с волнением посмотрел вбок. Насос застыл в груди в ожидании ответа.
— Свидание? — переспросил Гэвин и рассмеялся, не сдерживая голоса. — Какое, на хрен, свидание, Рич? Я тридцативосьмилетний гей, я на свиданиях, — он, кривляясь, выделил слово, — не был лет так семь. Максимум, на что я могу рассчитывать — это поебаться в туалете бара и разбежаться, словно никогда и не пересекались.
— Почему? Разве вы не хотите любви? Не хотите, чтобы кто-то был рядом, заботился о вас, приносил лекарства, когда болит нога, массировал уставшие мышцы, готовил завтрак, варил кофе, поддерживал? Просто был рядом.
— С моим характером сложно найти кого-то, кто готов остаться надолго. Может, навсегда. Но ты прав, в последнее время я задумался над тем, чтобы впустить в свою жизнь новые чувства. Я привык к одиночеству, но иногда даже мне нужен кто-то рядом, — что-то сложное было в голосе. Не грусть, не тоска, не одногранная эмоция, а будто надежда, смешанная с ещё десятком разнообразных чувств. Тяжёлая и цепляющая одновременно.
— Есть на примете кто-то подходящий? — с опасением, которое едва удалось спрятать за лживой беззаботностью, спросил Ричард.
— Допустим, — и хитрая ухмылка в ответ.
— И вы… признались?
— Нет, хотя мог бы. Он младше и сильно палится в своих чувствах, но я жду, пока он допетрит сам, иначе, — Гэвин выудил из пачки сигарету, покрутил в пальцах и убрал обратно, — будет не так интересно.
Андроиды не чувствовали боль — это не в их природе, даже девиация не меняла восприятия. Аксиома, с которой все жили, — именно так раньше думал Ричард, но ответ Гэвина перевернул понимание. Импульс прошёл из центра груди к процессору, а потом разбежался по телу: зацепил трубки, биокомпоненты, сорвал рабочие ритмы, чтобы слиться в одно неприятное, отвергаемое чувство — боль. Боль, которую не должен чувствовать андроид, но которая пробила насквозь одним неожиданным ответом.
«Я опоздал… — фатализм был не лучшей чертой, которую можно было перенять у людей, и одной из нежеланных. — Пока я разбирался со своими эмоциями, Гэвин нашёл того, кто ему симпатичен. И чувство взаимно…»
— Не мельтеши диодом, — голос Гэвина насильно выдернул в реальность. — Я сам поговорю с ним, если что-то пойдёт не так, а то пацан может напридумывать хуйни.
«Не то, что я хотел бы услышать».
— Кстати, у меня тут идея возникла насчёт твоего рисунка. Когда у тебя следующий выходной?
— В воскресенье, — бесцветно ответил Ричард.
— Приходи к двум, — сказал Гэвин, сверившись с расписанием в телефоне. — Думаю, смогу сделать кое-что, чтобы помочь тебе решиться. — Он загадочно улыбнулся, подмигнул и вышел из машины.
Ричард проводил прямую спину взглядом, не имея ни малейшего представления о том, что задумал Гэвин. Но так было даже интереснее.