С самого утра, стоило выйти из гибернации, мысли Ричарда наполнились Гэвином: его образом и ядовитым запахом сигарет, который никотином оседал на рецепторах; словами, намекающими на что-то недоступное и непонятное — пока непонятное — Ричарду; таким же низким и сиплым, как и в первую встречу, голосом, который теперь казался приятнее. Вчера, несмотря на безнадёжный прогноз Гэвина касательно их дружбы, они разговаривали ещё долго. Точнее, разговаривал Ричард. Рассказывал о том, как тяжело давались первые шаги в его девиансткой жизни, когда сильные (по его меркам) эмоциональные перегрузки вызывали нестабильности функционирования, из-за чего несколько раз даже пришлось ездить к техникам. Как учился отделять собственные желания от тех, что старалось навязать окружение. Как продолжал следовать приказам, несмотря на отсутствие запретов и наличие десятков других вариантов поведения. «Тебе больше не нужно подчиняться, Ричард, ты вправе выбирать сам», — твердили то Маркус, то Коннор, на что Ричард огрызался практически как подросток с родителями, что он уже выбрал сам. Он не хотел спорить, не хотел ругаться, только искал понимания, а в итоге практически никто из его вида не оценить желания и дальше служить людям.

— Я не пойду танцевать голым на центральной площади, если какой-то придурок мне прикажет, но и не вижу ничего сложного в том, чтобы захватить кофе в ближайшей кофейне или самому позвонить в доставку пиццы, если попросили. Вежливо попросили, конечно же, на наглые приказы я не реагирую из принципа. Я знаю, что часто люди пользуются этой особенностью, ведь сказать проще, чем подняться и сделать самому, но мне нормально, понимаете? — к ужину Ричард добрался до наболевшего. Они перебрались в ближайший ресторанчик, потому что Гэвин проголодался, и сидели в самом пустом углу зала. — Меня всё устраивает сейчас, только другие андроиды ждут от меня иного поведения.

— Всё как у людей, — со смешком сказал Гэвин. — Социальное давление во всей красе. Мне едва восемнадцать стукнуло, когда предки начали продавливать, что пора бы завести отношения, чтобы к тридцати-тридцати пяти иметь спиногрыза и дом с маленьким садиком, где этот спиногрыз будет бегать. А через несколько лет я обрадовал их, что нашёл человека для серьёзных отношений. Охуели они, конечно, знатно, когда вместо маленькой хрупкой блондиночки я привёл домой двухметрового мужика с густой бородой, который днём колол реализм и биомеханику, а по вечерам играл на барабанах в баре неподалёку от студии. Тогда они и поняли, что потомства от меня можно не ждать.

— Получается, вы обманули, ваш типаж — высокие брутальные мужчины, которые связаны со сферой тату? — Ричард проигрывал по всем критериям.

— Пф, нет. На хрен надо мне пиздеть тебе, — Гэвин едва не подавился бургером. — На рост мне плевать, а если говорить про рожу, то мне больше нравятся смазливые, как ты, например. — Он сделал короткую паузу, посмотрел как-то настороженно, но, дожевав, продолжил: — С татухами просто совпадение.

Ричард молча кивнул и оставил заметку в памяти. Кто знает, вдруг информация о вкусах Гэвина когда-нибудь пригодится.

— Скоро дождь будет, — неожиданно буркнул Гэвин и поморщился.

— Прогноз обещает только переменную облачность.

— В жопу твой прогноз! Моя травма получше метеорологов говорит, когда ливанёт. — Он положил на стол две двадцатки и поднялся, стараясь не опираться на больную ногу.

«Щедр на чаевые, — на интерфейсе всплыл системный отклик. — Заказ был всего на шестнадцать».

— Вызвать вам такси? — отмахнувшись от бесполезного вывода, Ричард резко поднялся и успел подхватить под локоть, когда Гэвин неудачно пошатнулся. Он ожидал, что тот решит вырваться, как раньше, но в этот раз он принял помощь.

— Не нужно, Рич, я живу в трёх блоках отсюда, дохромаю как-нибудь. Не в первый раз ведь. — Он отошёл сразу же, стоило поймать баланс.

— Тогда я провожу. Хочу быть уверен в том, что вы дойдёте нормально.

— Ага. Под ручку, блядь, ещё возьми, — ворчливо донеслось в ответ, но спорить Гэвин не стал и медленно двинулся вперёд.

Под руку Ричард не взял, несмотря на выскочившую в приоритет задачу поддаться и подразнить, посмотреть, как отреагирует Гэвин: разозлится и попытается вырваться, из-за чего снова потеряет баланс и даст новую возможность придержать; спокойно отстранится и посмотрит своим «какого хера ты творишь?» взглядом или…

…повернётся с улыбкой и переплетёт пальцы.

Команда снятия кожи запустилась автоматически, белизна успела добраться до запястья, прежде чем Ричард послал сигнал отмены и спрятал руку в карман.

— Ты чего? — Как же не вовремя Гэвин решил повернуться.

— Я в норме, — слишком быстро, из-за чего ответ прозвучал неправдоподобно. — Последнее обновление загрузилось с ошибкой, из-за чего иногда происходит сбой скина. Ничего критичного, просто не люблю светить пластиком. — Всё-таки у девиации были небольшие плюсы, можно было врать с невинным лицом и не бояться, что кто-то раскусит. Кто-то, кроме Гэвина, потому что он словно видел насквозь.

«Либо я слишком открыт перед ним…»

— Здесь налево, — он не стал комментировать откровенную ложь, лишь свернул на менее людную улицу.

В тишине между домами эхо их шагов звучало громко, било по слуховому модулю в раздражающем ритме, который хотелось заткнуть если не разговором, то хотя бы шумом проезжающих машин. Обычно Ричард спокойно относился к долгим паузам в их совместных разговорах, ведь даже они казались комфортными, доверительными и практически интимными. 

Обычно, но не сейчас.

«Почему это случилось? — Ричард опустил взгляд на руки. — И почему Гэвин ничего не сказал, ведь заметил же?..»

Только-только затихшие растерянность и непонимание вновь начали захватывать систему, продавливать логические структуры и путать аккуратные строчки кода. Ричарду не потребовалось много времени, чтобы понять, насколько сильно он не любит это состояние на грани беспомощности, когда не понимает собственные реакции, мысли и чувства. «И как только люди живут с таким бардаком в собственном внутреннем мире?»

— Направо и дальше два блока по прямой, — Гэвин шёл впереди, из-за чего его голос звучал глуше, чем обычно. — Ты как-то затих, о чём задумался? — добавил, когда остановились перед пешеходным переходом. На светофоре горел красный, и таким же красным сиял интерфейс, пока Ричард старался закрыть лишние процессы, нагрузившие систему.

— О том, что впервые за всё время нашего общения меня напрягает возникшая тишина. Похоже, не только меня, — ответил Ричард и приподнял уголки губ. 

— Меня напрягает взгляд, которым ты сверлишь мою спину. И я дважды обернулся убедиться, что мне не кажется, а ты не заметил — поразительная невнимательность для андроида-детектива.

— Теперь мне ещё и стыдно, — улыбка подувяла, когда Ричард прокрутил перед глазами запись их пути — Гэвин не обманул.

— Расслабься, Рич, никто не идеален.

— Особенно я.

— Заниженная самооценка идёт бонусом с остальными косяками, которые допустили «Киберлайф» при твоём проектировании? — подначка звучала достаточно безобидно.

— Не заниженная самооценка, а объективный взгляд на самого себя. Я видел проект, знаю, каким должен был быть и каким получился, и никакая скорость реакций, сила и укреплённое тело не перекроют проблем, вызванных нелепыми попытками техников слепить из меня совершенного не-девианта.

Они остановились у высотки, верхние этажи которой уже начали обволакивать облака и туман. А ведь каких-то двадцать минут назад над Детройтом ярко светило солнце.

— Тогда радуйся, потому что ты со своими косяками и минусами гораздо ближе к человеку, чем любой из твоих собратьев. — Гэвин обернулся и подошёл ближе, оказавшись на расстоянии полушага. — Можешь сколько угодно считать себя эмоциональным инвалидом, Ричи, упираться, цепляясь за свою долгую дорогу к девиации, но своим глазам я верю больше. А выглядишь ты как напуганный, растерянный ребёнок, которого мама оставила одного возле кассы и сказала держать место в очереди. — Он ткнул пальцем ровно в то место, где под рубашкой скрывался тириумный насос. — Поздравляю, Ричард, первый шаг к взрослению сделан.

— Наверное, вы в чём-то правы, Гэвин, но я всё равно предпочёл бы, чтобы вы видели во мне не ребёнка, — тихо ответил и осторожно перехватил руку, чтобы меньше давила на грудь. Прикосновение к тёплой сухой коже ощущалось недостаточно остро, но в этот раз Ричард успел отреагировать, чтобы не светить белизной пластика. — А то вдруг проснётся отцовский инстинкт и решит помешать нашей дружбе, — Ричард растянул губы в довольной улыбке.

— Ха-ха, ебать, ты юморист! — Судя по показателям стресса, ругани и неприкрытому сарказму, Гэвин начал раздражаться. — Вали домой, пока не полило, робо-детектив, а то кто его знает, вдруг сверхразумы, которые тебя создали, заложили простудные паттерны или ещё что похуже. Увидимся. — Махнув напоследок, Гэвин побрёл к двери. Стоило ему разблокировать замок и скрыться внутри, как на нос Ричарда упала первая холодная капля.

— До встречи, Гэвин, — прошептал под нос и двинулся в сторону автобусной остановки, пока тучи над головой наливались чернотой.

***

Ричард открыл глаза, вынырнул из ярких картинок собственной памяти в тишину опенспейса. За окном — серость из-за нависших над городом облаков, стена ливня, стекающего мазнёй по некогда пыльным окнам, и зонтики на ножках, бегущие по тротуарам. Блёклый мир снаружи и такой же блёклый внутри, а холодный свет ламп под потолком только подчёркивал невесёлую картину. В такие дни департамент затихал — гражданских с жалобами и заявлениями становилось в разы меньше, задержанные не активничали в своём сопротивлении и только невнятно гудели под нос, и даже преступлений будто бы становилось меньше. По субъективным ощущениям уж точно, практическая же статистика говорила Ричарду об обратном.

«Интересно, как он сегодня? — стоило подумать, как на интерфейсе открылось короткое видео с хромающим Гэвином. — Напишу ему».

Короткое сообщение «как ваша нога?» улетело на единственный номер, который Ричард отметил в качестве избранного. Он помнил, что сегодня до двух Гэвин свободен, и надеялся, что ответ придёт быстро, но ни через пять минут, ни через десять и двадцать сообщение не отметилось как прочитанное. 

— Свидетель ждёт во второй допросной.

— Спасибо, офицер, — кивнул в ответ и нехотя поставил заглушку на все входящие уведомления. Как бы ни хотелось Ричарду дождаться ответа от Гэвина, работа не позволяла.

«Надеюсь, он вот-вот прочтёт…» — Ричард позволил себе последнюю мысль о Гэвине перед тем, как полностью переключиться в режим детектива.

Он провёл со свидетелем полтора часа. Полтора часа, за которые пять раз ловил себя на мысли убрать режим «не беспокоить» и посмотреть, есть ли новые уведомления. Хотя бы одно, но от одного конкретного человека. «Со мной что-то не так, — взгляд не отрывался от лица мужчины, которого занесло в дебри, мало относящиеся к текущему делу. — Поломка, лаг в системе или что-то такое, ведь ненормально так сильно концентрироваться на ком-то».

— Спасибо за помощь, если будут дополнительные вопросы, я вам позвоню, — Ричард перебил на полуслове, забрал со стола папку с делом и поднялся. — Я вас провожу.

Грубо и непрофессионально вести себя подобным образом, но дольше показывать липовую заинтересованность в бесполезных рассказах Ричард не хотел. Лучше — быстрее узнать, всё ли в порядке с Гэвином, как он себя чувствует, в настроении ли и чем занимается, ведь до его встречи с клиентом осталось чуть меньше двух часов.

«Вот бы однажды увидеть его за работой, изучить движения, взгляд, прикосновения», — незначительная фантазия перетекла в преконструкцию. Ричард лежал на столе, обнажённый, не только без одежды, но и без кожи, а смуглые пальцы касались груди, обводили стыки, чуть надавливали, а система послушно отзывалась сообщениями о температуре и силе нажатия — максимум, который она могла определить без встроенных сверхчувствительных сенсоров. Но стоило Гэвину коснуться места крепления тириумного насоса, как окно за окном начали открываться новые данные: мозоли на подушечках пальцев — особенно жёсткая на указательном, чуть влажная кожа, едва заметная дрожь, когда поднёс гравировальную машинку ближе.

— Готов? — Глаза в глаза, тягучий воздух между ними, мгновение, застывшее во времени. Мир обновлялся, переживал войны, наводнения и пожары, пока Ричард искал в себе силы отвести взгляд и если не ответить, то хотя бы кивнуть.

— Ричи, у тебя диод алый, всё нормально? — Как же невовремя Коннор пристал со своей заботой. 

— Да, — злость на самого себя, что отвлёкся, потерял связь с реальностью, просочилась в голос, выплеснулась на ни в чём не виноватого Коннора. — И хватит уже доставать меня, стоит только диоду изменить цвет, утихомирь наконец свой братский комплекс!

— Эй, парень, полегче! — конечно, Хэнк не мог не вмешаться. — Думаю, тебе стоит извиниться.

«Попросить прощения», — появилось в системе, но из вредности Ричард удалил этот вариант.

— А я думаю, что вам двоим стоит заняться работой и перестать доставать меня, — процедил в ответ Ричард и протиснулся мимо, чтобы вернуться на рабочее место. Впервые с момента девиации он не просто не стал нивелировать конфликт, но и спровоцировал его сам. Но интерес к произошедшему исчез в ту же секунду, как на интерфейсе появилось уведомление с ответом Гэвина.

— А ну стоять! — Хэнк крикнул так громко, что обернулись все, кто был в опенспейсе.

— Оставьте его, лейтенант, пожалуйста. Мы поговорим позже. 

Ричард сделал вид, что не услышал слов Коннора, сел в кресло, вдохнул, чтобы запустить больше прохладного воздуха, и прикрыл глаза. Задачу «извиниться» он всё-таки вернул обратно, но сначала не терпелось прочесть, что ответил Гэвин.

10:23 «говёно»

10:26 «болит пиздец (凸ಠ益ಠ)凸»

10:31 «даже “колёс” бахнуть не могу, а то унесёт, а под кайфом я татухи не бью»

11:07 «ты там не помер?»

11:57 «если не прочтёшь до полудня, я вызываю полицию»

Ричард успел осознать, что уже полдень, ровно в ту секунду, когда появился входящий звонок от Гэвина.

— 9-1-1, что у вас случилось? — ответил стандартной фразой оператора.

— Уверен, что я набрал больше трёх цифр. Робо-детектив снова пытается в юмор? — непривычно слушать голос, который звучал не со стороны, а буквально внутри всех программ и алгоритмов.

— Немного, — Ричард не стал скрывать улыбку, которая родилась на губах, стоило только услышать низкий дерзкий голос. — Волновались за меня?

— За самого умного, сильного и вообще распиздатого андроида, который считает себя дефективным? Ни капли.

— Не знал, что вы настолько высокого мнения обо мне, — шёпотом, ведь настолько не ожидал подобной характеристики в свой адрес.

«Распиздатый».

Скольким ещё андроидам или людям Гэвин говорил нечто подобное? Вряд ли многим.

— Хочу увидеться с вами, — быстро сказал Ричард, воспользовавшись неловкой заминкой.

— Дружеские посиделки? — снова что-то в голосе, в интонациях, что-то неприятное царапающее электроды и сенсоры, разъедающее, как ржавчина металл.

— Вы против?

Тяжёлый вздох и тишина на том конце линии.

«Почему вы так не хотите сближаться?» — Ричард задушил порыв сказать это вслух.

— Нет. Кажется, я сам проебал момент, в который был бы против. — Смирение, неловкость, слабый намёк на радость — Ричард не понимал, что именно выдавал голос Гэвина.

Ричард вообще мало что понимал, когда находился рядом или, как сейчас, разговаривал по телефону, словно терял весь свой ум и мгновенно деградировал. Дурачок, который слышит слова, но понимает только очевидный смысл, не видит подтекста, который прячется чуть глубже.

— А ведь не так давно говорили, что у нас не получится стать друзьями. Я рад, что вы передумали. — Радость была самой подходящей эмоцией, которой получилось описать своё состояние.

— Я не передумал, Рич, моё мнение не изменилось. Просто хочу, чтобы ты сам до всего допёр, уверен, что у такого умника должно получиться и без моей помощи. — И снова усталый вздох. — Бля, чувствую себя старпёром, который решил заобщаться с пиздюком. Как я вообще в это ввязался? Ладно, забей. Когда ты хочешь встретиться?

— Как насчёт понедельника? У вас же как раз выходной, если я правильно помню.

— Не прибедняйся, суперкомпьютер, будто бы ты можешь что-то забыть. Понедельник так понедельник. Только это… — так странно было слышать заминки и неуверенность в его речи. — Такое дерьмо за окном обещают на ближайшую неделю, так что у нас два варианта: я закидываюсь таблетками и выползаю из дома слегка под кайфом, либо ты сам приедешь ко мне.

— Кажется, мне нужно проверить систему. Не могу представить такой реальности, в которой Гэвин Рид зовёт меня к себе в гости, — улыбка стала шире.

— Ха-ха, блядь, подловил. Смирись, Ричи, ты уже в такой реальности. Я скину адрес в сообщении, только имей в виду, никаких незапланированных визитов, иначе выкину тебя в окно.

— Вероятность такого развития событий меньше одного процента.

— Думаешь, я достаточно добрый, чтобы пожалеть твою задницу?

— Думаю, что я достаточно сильный, чтобы защитить свою задницу.

В ответ долетел приглушённый смешок.

— Увидимся в понедельник, — последнее, что сказал Гэвин перед тем, как сбросить вызов.

«До встречи», — отправил Ричард в сообщении и открыл глаза.

На губах застыла счастливая улыбка.

***

— Проходи, располагайся, не чувствуй себя как дома, — с ухмылкой сказал Гэвин и открыл дверь шире.

Он выглядел привычно и одновременно по-домашнему уютно: синие, чуть растянутые в коленках штаны с какими-то застарелыми пятнами и белая майка с ярким принтом русалки, чистая, будто вчера из магазина, но растянутые края показывали, что Гэвин носил её не первый месяц. Возможно, не первый год. Ричард перевёл взгляд на руку, надеясь в полной мере оценить татуировку, но даже отсутствие рукавов не помогло — дым уходил дальше, куда-то к груди. В секунду Ричард возненавидел одежду, которая не позволяла полностью изучить рисунок.

— Ну, чего завис?

— Простите, — первый шаг дался с трудом из-за нахлынувшей неловкости.

Привычный самоконтроль и искусственная маска безразличия не работали рядом с Гэвином, а команду на отмену воспроизведения румянца пришлось отправить трижды, прежде чем она сработала. «Называл себя эмоциональным инвалидом, а в итоге…»

— Имей в виду, у меня нет всякой тириумной фигни, поэтому, если ты не взял с собой, закажи доставку. — Он развернулся и похромал в гостиную.

— Вода сойдёт. Я могу переработать до семисот миллилитров жидкости без ущерба для биокомпонентов.

— На кухне есть фильтр, уверен, что твои программы подскажут, как им воспользоваться, — долетел голос с дивана.

— Гостеприимство — не ваша сильная сторона, — Ричард улыбнулся и прошёл вглубь. На полках чистых стаканов не оказалось, и он выудил один наименее заляпанный из раковины.

— Я сейчас на грани того, чтобы отпилить себе ещё кусок ноги, только знаю, что эта падла болеть меньше не станет, — раздражённо ответил Гэвин, стоило подойти к нему.

— Ещё? — переспросил Ричард и по взгляду напротив понял — Гэвин сказал больше, чем планировал.

Вот он, недостающий кусочек пазла, та деталь, которая отделяла от разгадки травмы Гэвина Рида. Он не просто получил пулю или другое ранение, критично задевшее мышцы.

— Вы потеряли часть ноги, — тихо, удивлённо, с волнением и нотами страха.

— Нет. — Враньё. Бегающий взгляд, слишком быстрый ответ, испарина на лбу и непрерывно растущий уровень стресса.

— Вы ведь не хуже меня знаете, что я вижу вашу ложь.

— Ты лезешь не в своё дело, Ричард, — оборвал он непривычно жёстко. Наверное, именно такого Гэвина и описывали его бывшие коллеги — раздражённого, со свирепым взглядом и гуляющими желваками.

— Вы делитесь со мной своим прошлым, не просто воспоминаниями, но и чувствами, но при этом боитесь сказать правду о вашем ранении? — Ричард медленно опустился на свободное место на диване, аккуратно, чтобы не задеть Гэвина, который занял почти всё пространство.

— Тебе не понять, каково это, когда вся жизнь переворачивается с ног на голову из-за одного неудачного нападения. — Он повернулся на бок, спрятал лицо в спинке дивана, задышал глубже, успокаиваясь.

— Гэвин… — шёпотом, на который не последовало реакции. 

Тишина стала тяжёлой, давящей, в ней дыхание Гэвина звучало оглушающе громко, и каждый вздох больно бил по системе, глитчами вгрызался в программы. Сам Гэвин, лежавший на диване под флисовым пледом, казался маленьким и беззащитным, хрупким — только коснись, и рассыплется на мелкие части. 

Обнять Гэвина Рида — всплыло в системе.

Прижать к себе — ещё одна задача, рвущаяся в приоритет.

Защитить.

Поц…

Ричард прервал последнюю до того, как она полностью сформировалась, спрятал само слово подальше в архив, очистил логи, чтобы не оставить ни малейших следов. «Неправильно. Не должно возникать подобных желаний по отношению к другу».

— Простите, — едва слышно, но Гэвин разобрал. — Я должен уважать ваши границы.

— Забей, — буркнул он и повернулся. — Просто в такую погоду я вспоминаю тот дерьмовый день. Я не жалею о том, как сложилась моя жизнь, просто это… Ну, знаешь, сложно. Дело даже не в работе детектива, которую я просрал, я не жалею, ведь сейчас я занимаюсь тем, что мне интереснее, приятнее, от чего я не устаю. Но, наверное, я всё ещё не могу смириться с тем, что вместо одной ступни у меня пластиковая подделка, — спокойный тон не сочетался с болью, которую Ричард видел в глубине зелёных глаз.

Поддержать.

Отвлечь.

Поговорить.

Ричард принял и отмёл все варианты одновременно. Мало выбрать что-то одно — смешать, чередовать, показать, что рядом в сложный момент, что Гэвин может довериться и открыться. Под ногами — твёрдый паркет, жёсткий, судя по анализу, но Ричард не чувствовал дискомфорта, ведь он всё равно не человек. Он мог бы лечь рядом, прижаться со спины и обнять, но понимал, что подобное излишне, слишком двояко и странно, практически неприлично, поэтому только осторожно коснулся руки, погладил пальцы, крепко сжимающие плед, поддел их, ощущая всё меньше сопротивления. 

— Я рядом, — шёпот разбил хрупкую тишину между ними. — Если захотите что-то сказать, я выслушаю, захотите помолчать, я не издам ни звука. Честно говоря, я хотел бы обнять вас, но не уверен, что вы будете в восторге, поэтому просто знайте, что я готов поддержать вас, если нужно.

Он вздохнул. Посмотрел через плечо нечитаемым взглядом и медленно повернулся.

— Пиздец, — когда тёплое дыхание зацепило сенсоры на лице, Ричард понял, что наклонился слишком близко, что сухие губы Гэвина, которые и так постоянно притягивали взгляд, сейчас на расстоянии нескольких сантиметров. Небольшое движение вперёд, и…

Поц…

Закрыть задачу. Запрет на автоматическое выставление приоритета и тут же его отмена, словно собственная упорядоченная структура разом взбунтовалась против логичного указания.

Поце…

Красная рябь на интерфейсе, один глитч перекрылся другим, что на секунду исчезло зрение.

Поцел…

— Эй, ты как? У тебя диод алый. — Не Гэвин должен волноваться, наоборот.

— В но-орме-е, — голос заело, будто сломанную пластинку, но желание — необходимость — показать, что всё в порядке, превысило всё остальное. — В норме,— повторил уже без сбоев, но Гэвин не поверил. — Правда, ничего критичного, просто иногда сложно быть похожим на человека. Чувствовать. Даже мне.

— Даже, — со скепсисом фыркнул в ответ. — Ты такой же, как остальные, так что не забивал свои навороченные мозги. Ты всего лишь слишком устойчив ко всему, вот и потребовалось больше времени понять, в какое дерьмо ты ввязался со всеми этими эмоциями.

— Просто рядом не было человека, который доломал бы мои барьеры, — прозвучало двояко.

— Главное, тебя самого не сломать ненароком, а то устроил тут дискотеку, — напряжение в голосе ещё ощущалось, но уже заметно снизилось.

— Волнуетесь за меня?

— Конечно, как же не волноваться, блядь, за друга, — ядовитый сарказм ещё вчера обжёг бы не хуже кислоты, но сегодня… Сегодня что-то изменилось. Не в словах Гэвина или его действиях, но внутри самого Ричарда.

— Тогда позвольте волноваться за вас.

Гэвин с кряхтением поднялся и посмотрел в глаза.

— Будто ты послушаешь, если я скажу нет.

— Ухаживать за вами? — Ричард склонил голову и, прищурившись, посмотрел в глаза.

— П-ф, вот ещё, — он рассмеялся и потянулся к журнальному столику за сигаретами.

— Хотя бы разрешите сделать массаж. Он вряд ли прогонит боль целиком, но я постараюсь сделать так, чтобы вам стало легче.

Гэвин замер, не донеся сигарету до рта, отвёл взгляд в сторону, поджал губы, обдумывая предложение.

— Ладно, — кивнул и протянул левую ногу. — Удиви меня, Ричи.

Ричард улыбнулся и осторожно, словно ступня Гэвина была сделана из хрусталя, взял её в руки.

— Я постараюсь.

Он закатал домашние штаны Гэвина выше, остановился на секунду, разглядывая идеальную — слишком идеальную для человека — кожу. Цвет совпадал с настоящей кожей Гэвина, родинки выглядели реалистично, на большом пальце рядом с ненастоящим ногтем светлел маленький шрам. Но отсутствие волос кричало о том, насколько ненатуральной была эта часть Гэвинова тела. А потом она засветилась голубым…