Цель: остаться в живых

 «Я снова жива?»

То утро было необычным. Каждый день я вставала с улыбкой на лице, радостно встречая новый день. Но 10 февраля 1992 года вместо привычного весёлого подъёма объявилась чудная мысль. Будто бы иная, пришедшая откуда-то извне, она отчётливо звучала в моей голове как некий диссонанс.

«Что-то не так. Я жива».

В течение следующего получаса я лежала, глядя в белый потолок своей собственной комнаты. Постепенно в голове появлялся круговорот из картинок, событий и мыслей. Но не той девочки Алекс, которой я была для всего мира. Это были воспоминания кого-то другого. Все эмоции оттуда отдавались в собственном сердце. Перемешиваясь со странной тоской. Печалью о той жизни.

Картинки проносились от конца к началу. Первым в голову ворвался фрагмент смерти. Заснеженная дорога, гудок машины, яркие фары. А потом темнота… Увидев это, маленькая я ощутила настоящий ужас: сердце забилось быстрее, в животе завязался тугой узел, а на коже проявились толпы мурашек.

Но на этом причудливые картинки не закончились. Я увидела спокойную жизнь некой девушки. Та не любила тратить силы зря и не была готова бороться за своё счастье. Девушка жила такую жизнь, чтобы ни в чём не нуждаться, но и не покорять горы. Она стала посредственным журналистом в местной газете, хоть и могла пойти выше, ведь получила одно из лучших образований страны. В школе она бросила технические предметы, поддавшись мечтам стать великим писателем. Девушка сделала свою жизнь комфортной, но почему-то была несчастна.

«Я знала, что могу больше», – подумала тогда десятилетняя я, печально глядя в белый потолок.

И остановила сама себя: «Разве она – это я?»

Я села на своей кровати. Моё внимание привлекла игрушка на полу, которая, видимо, выпала ночью. Белый голубоглазый тюлень, с которым я, будучи Алекс, спала всю свою жизнь.

«Я назову его Гриша. В честь моего младшего брата. Он такой же пухленький и голубоглазый».

Но у меня не было братьев…

Когда родители купили мне этого тюленя в три года, я назвала Гриша. Это было странное имя для Америки. Но мне казалось, что оно идеально подходило.

Я взяла тюленя в руки и посмотрела прямо в его широкие голубые глаза с весёлыми блёстками. Вдруг что-то, похожее на яркий свет, поразило мою голову. Казалось, там произошёл настоящий взрыв.

И меня как током ударило. Тогда я посмотрела на Гришу совсем другим взглядом.

Изначально звали меня совсем не Алекс. У меня другое имя…

Бросив Гришу на кровать, я подбежала к зеркалу и взглянула на своё отражение.

Вспомнила. Я всё вспомнила.

***

С того момента я считала 10 февраля своим вторым Днём рождения. Третьим, если быть совсем точной. Конечно, родители об этом не знали. Как и все остальные в моём окружении. Никто бы всё равно не поверил.

Я изображала вид того же ребёнка. К счастью, получалось у меня довольно хорошо. Воспоминания о тех десяти годах, что я провела в беспамятстве, помогли мне в этом.

Первое время, конечно, мозгу было трудно сопоставить воспоминания из прошлой жизни с воспоминаниями из этой. Ведь я, по сути, прожила целых два детства. Но примерно через месяц я уже неплохо управляла головой, доставая нужные мне фрагменты, знания и мысли из любого временного отрезка своей жизни.

Я не знала, как возродилась. Никакого бога после моей смерти я не помнила, никто не предлагал мне выбрать способности на следующую жизнь. А так как мои познания в попаданчестве ограничивались только этим, я решила повременить с поиском причин происходящего. Всё же десятилетняя девочка Алекс из штата Миннесота ничего не могла противопоставить тому, кто отправил её на второй раунд в битве с этой жизнью.

Но я понемногу исследовала мир. Понадеялась, что, возможно, попала во вселенную какого-нибудь сериала или фильма. К сожалению, мои поиски не увенчались успехом. Я жила в обычной Америке 90-х. Ничего сверхъестественного.

Мне было невыносимо тяжело без интернета, который к этому времени ещё не развился до конца. Особенно тяжко ощущалось отсутствие возможности увидеть странички своих знакомых из той жизни. Мне бы очень хотелось посетить страничку мамы, посмотреть её фотографии в компании моей крёстной и других её подруг. Мне бы очень хотелось знать, что и в этом мире у них всё хорошо.

Мне бы очень хотелось быть с ними.

К тому моменту уже давным-давно наступила весна. Приближалось лето. Я сидела на своей кровати, готовясь ко сну. Мама сидела рядом и гладила меня по голове, желая доброй ночи. А я смотрела в её глаза и понимала, что это не моя мама.

Не та мама, которая воспитала меня изначально. Не та, с которой я прожила почти всю жизнь.

И вот, когда наступило время ответить двумя словами типа «люблю тебя» или хотя бы «доброй ночи», я промолчала. А когда дверь закрылась, а свет в комнате погас, по моим щекам потекли слёзы. Впервые с того момента, как я осознала своё перерождение.

Ночь была бессонной. Я не могла перестать плакать и давилась от слёз, не в силах вздохнуть. Отвратительная привычка прятать негативные эмоции, оставшаяся с прошлой жизни, отразилась в тот момент в полной мере. Мне было легче перекрыть себе дыхание, чем оставлять всхлипы, которые обязательно услышат родители.

Хотя какие они мне родители? Мои настоящие родители за океаном. В сотнях километрах от меня.

В 92-ом они ещё даже не познакомились…

Я села у спинки кровати, подобрав ноги к себе. Но долго просидеть так не смогла. Чувствуя прилив одиночества и, как следствие, желание обнять хоть что-то, я нащупала одной рукой Гришу и со всей силы обняла его.

Ощущение хоть чьих-то объятий помогло мне ненадолго успокоиться. Примерно минуту я восстанавливала дыхание. Но потом мой взгляд опустился в голубые глаза плюшевого тюленя. В свете луны блёстки в них сверкали ярче и загадочнее. Глаза будто бы стали живыми. Они смотрели на меня с той же добротой и благоговением, с которым…

«Я назову его Гриша. В честь моего младшего брата. Он такой же пухленький и голубоглазый».

Слёзы тут же возобновились. Я глушила их в тюлене, как могла, но в этот раз даже объятия ничем не помогали. В голове одна за другой пролетали картинки.

Садик. Встреча с папой. Он купил мне мыльные пузыри. Пуская их, я расспрашивала его о всяких безделушках, пока мы гуляли в солнечном летнем парке.

Но я больше никогда не увижу своего отца. И он не узнает, как я благодарна ему на самом деле…

Младшая школа. Тогда среди детей модными были волчки. Я притащила целый мешок таких волчков, которые мама купила мне. Все одноклассники завидовали моей коллекции, а я ненадолго стала самой популярной девочкой в классе.

Но я больше никогда не смогу получить всеобщее уважение благодаря покупкам мамы. Как и никогда не увижу её.

Средняя школа. Мы сидим в компании друзей в столовой. Как вдруг один парень, моя первая любовь, хватает пирожок, который я купила, и убегает. Покрывая его всеми матами, которые были тогда у меня в голове, я бежала за ним. Но так и не смогла догнать. Надо мной тогда смеялись все мои друзья.

Но я больше никогда не увижу их. Тех, кто вызывал у меня радостные эмоции даже тогда, когда мне было грустно.

Старшая школа. Мы вчетвером лежим на диване и фотографируемся. Я и мои лучшие подруги решили пропустить бесполезный урок и устроили мини фотосессию.

Но я больше никогда не рассмотрю эти фото.

Университет. Зимний бал. Меня пригласили на танец. Впервые я чувствовала себя настоящей девушкой. И я ощущала любовь. Взаимную любовь.

Но я больше никогда не увижу его…

Покупка машины. Я помню первый раз, когда увидела её. Красную, яркую, комфортную… Я сразу поняла, что куплю именно эту машину. Вскоре так и получилось. По ней я ездила по всему городу, и никогда не жалела о своей покупке.

Но я больше никогда не буду водителем той ярко-красной машины.

Ведь в ту заснеженную ночь на этой самой машине я…

Из меня вырвался особенно громкий всхлип. Я тут же замолкла, испугавшись, что меня могут услышать. Но дома было тихо. Все спали.

И лишь я продолжала реветь. Даже тогда, когда слёзы давным-давно закончились. Даже тогда, когда перевалило за два часа ночи. Даже тогда, когда наступал рассвет. Потому что воспоминания не прекращали сменять друг друга. Им не было конца. И от каждого из них я ощущала новый кирпичик страданий, который, соединяясь с другими, образовывал целое здание невероятной боли, что хранилась внутри меня долгое время. Я заперла сама от себя печаль от потери близких и потери той жизни.

Но в ту ночь дверь открылась. И все надолго запертые чувства полились рекой.

***

После той истерики я проспала весь день. Родители сказали моему учителю, что я заболела, и позволили сидеть дома. Они сильно переживали за меня, пытались поговорить, выяснить причину моего состояния.

Я перестала есть, мало пила. Спать удавалось лишь изредка. Глаза были настолько красными, что белого цвета будто бы уже не осталось. Но даже так я не показывала слёзы своим новым родителям.

В прошлой жизни меня учили не показывать слабость. Я всегда должна быть сильной.

Психология в 90-е была не так популярна, как через тридцать лет после этого. И всё же мои родители нашли популярного специалиста. Он приходил ко мне домой и разговаривал со мной. Но каждый сеанс был для меня настоящей пыткой. Ведь это было то время, когда мне следовало собрать все мысли в кулак и следить за словами так, чтобы о моём перерождении никто никогда не узнал. Мне нужно было говорить как десятилетняя девочка Алекс, а не погибшая в будущем двадцатипятилетняя женщина.

Вскоре родители догадались, что психолог не может помочь. И они бросили это дело, решив просто заботиться обо мне. Мама и папа поочерёдно приносили мне завтраки и заставляли съесть хоть что-то. Они покупали для меня новые игрушки и фильмы, пытались разговорить.

И вот однажды мама зашла в мою комнату и увидела, как я плачу. Это был второй день, покрытый для меня пеленой слёз. Но теперь я не была одна.

Мне не нужно было обнимать Гришу. Для этого у меня появились целых два любящих родителя.

Тех взрослых, которых я сама понемногу начала любить…

Так же, как любила до того, как проснулись мои воспоминания.

***

Постепенно моё состояние улучшалось. Я меньше плакала и реже отказывалась от еды. Родители до сих пор не знали причины моей продолжительной печали (то состояние заволокло меня на целых две с половиной недели). И даже так они продолжали поддерживать меня и заботиться о моём состоянии.

Вместе с тем голову посетило осознание, как много сделали мои новые родители за это время. Конечно, каждый человек бы заботился о своём ребёнке. Но эти люди были готовы отдать что угодно, лишь бы снова увидеть улыбку на моём лице.

От этого становилось тепло на душе.

Через неделю воспоминания о прошлой жизни вызывали у меня только печальную улыбку. Я понимала, что то время уже не вернуть. Теперь передо мной стояла новая жизнь и новые испытания.

И тогда я дала себе обещание. Жить так, чтобы не жалеть потом. Попробовать всё, не бояться трудностей и по-настоящему рассмотреть этот мир.

Чтобы когда я перерожусь в третий раз, мне не пришлось ни о чём жалеть.

Эта цель окончательно поставила меня на ноги. Смотря на яркое солнце за окном и несколько птиц, перелетающих с ветки на ветку, я впервые за последние четыре недели улыбнулась. Этот момент был одним из прекраснейших за последние десять лет.

Наконец-то новая жизнь показалась мне подарком. Наконец-то я не ощущала себя птицей, запертой в клетке.

***

На следующий день у меня состоялся необычный разговор с родителями. Впервые за долгое время я показала себя серьёзным человеком, а не обычным ребёнком. Ну, почти…

Шёл завтрак. Мы втроём сидели за столом. Мама мазала сливочное масло на два тоста, а на третий – Нутелу. Для меня. Это лакомство я готова есть банками что в свои новые десять лет, что в двадцать пять лет в прошлой жизни.

Папа смотрел телевизор. Он был типичным мужчиной, который по утрам любил включать новости. Я же всегда игнорировала любые слова оттуда. Как бы парадоксально это ни звучало, недоверие к СМИ сформировалось у меня после работы журналистом. К тому же я изображала десятилетнюю девочку. А в таком возрасте новости не смотрят.

Так как ждать своего тоста мне было чертовски скучно, а болтать ногами за столом мне запрещали, я начала разговор:

– Мам, пап, – я поочерёдно посмотрела на каждого из них, – У меня к вам серьёзный разговор.

Нет, конечно, я понимала своих родителей. Если бы ко мне подошла десятилетняя девочка и сказала что-то такое, то я бы тоже улыбнулась. Но когда я увидела, как мама с трудом сдерживает усмешку, опуская взгляд на стол, а отец смотрит на меня из-под густых бровей слегка насмешливым взглядом, щёки покрыл румянец. Обычно ребёнком быть удобно, ведь тебе прощают любую глупость. Однако это был тот случай, когда всплыл минус: меня не воспринимали всерьёз.

– Что такое, Алекс? – заботливо спросила мама, когда ей всё же удалось скрыть усмешку.

– С завтрашнего дня я хочу снова пойти в школу.

Они с недоверием посмотрели на меня.

– Ты уверена? – спросила мама, – Может, останешься дома ещё ненадолго?

Я помотала головой.

– Ты думаешь, что тебе уже лучше? Сможешь провести день в школе? – подключился к разговору папа.

– Да, – я кивнула ему, – Мне уже намного лучше. Я же завтракаю с вами.

Папа хмыкнул:

– Это не показатель, дорогая.

Эта гиперопека иногда раздражала. Поэтому я использовала своё последнее средство:

– Но я уверена! – я легонько стукнула кулачком по столу и надула губки.

На кухне воцарилось молчание. Родители посмотрели на меня, а потом друг на друга.

– Хорошо, Алекс, если ты так хочешь… – мягко произнесла мама, – Но ты можешь в любой момент позвонить мне и попросить приехать за тобой, хорошо?

– Ага!

Моя радостная улыбка заставила улыбнуться и родителей. Возможно, я бы сказала, как сильно их люблю. Но это был далеко не конец диалога, а только его начало…

– И ещё кое-что… – я потупила взгляд в пол, привлекая к себе пристальное внимание мамы и папы. Выдержав паузу, я произнесла, – Я бы хотела закончить школу вундеркиндом.

Снова тишина. В этот раз мягко объяснить мне, в чём я не права, решила мама.

– Золотце, мы, конечно, замечали, что твои способности превышают сверстников. Но этого недостаточно, чтобы закончить школу так скоро.

Мысленно я усмехнулась. Если бы эти двое знали, как быстро я на самом деле могу закончить всю учебную программу…

– Но я не хочу сидеть на месте! – воспротивилась я, – Я чувствую, что могу больше!

– Дорогая, это не так просто… – со вздохом протянул папа.

– Я готова трудиться, – я улыбнулась. А когда увидела неуверенность на их лицах, то сложила ладошки друг к другу в молебном жесте и сказала, – Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Хотя бы дайте мне шанс…

Мама посмотрела на папу, тот медленно пожал плечами. И тогда она со вздохом ответила:

– Хорошо, милая, я поговорю с учителем.

– Спасибочки!

Я вскочила со стула и подбежала к родителем, поочерёдно поцеловав в щёку каждого.

***

Изначально учителя тоже посчитали мою идею быстрее закончить школу глупостью. Я была одной из лучших в классе, ведь ещё до прихода воспоминаний каким-то образом чувствовала, что знаю всё это, а потому быстро решала любые тесты, почти не тратя время на подготовку. Но даже моих результатов, по их мнению, было недостаточно для такого.

И всё же пройти экзамен за четвёртый класс они мне дали. А так как в школах Америки большинство предметов начинают изучаться только к пятому классу, то экзамен я сдала идеально. Как и все последующие.

Конечно, чтобы не привлекать лишнего внимания, я проходила каждый новый экзамен для нового класса раз в пол года. Ближе к старшим классам мне даже пришлось готовиться к предстоящим тестам. Всё же я была обычным человеком и не могла помнить всего.

Родители были горды за меня, а я считала своим личным достижением улыбки на их лицах. Особенно счастливым был момент выпуска из школы. Тогда мне было всего четырнадцать, а я стояла в одной линейке с уже взрослыми людьми. Мама плакала на моём выпуске. Мне даже показалось, что одна слеза прокатилась у папы по щеке. Они были счастливы. А вместе с тем была счастлива и я.

Конечно, благодаря такому ускоренному обучению я осталась без друзей. Возможно, это было глупостью с моей стороны. Однако я решила стремиться к новым высотам. Чтобы не просто ни в чём себе не отказывать, а попробовать вообще всё в этой жизни.

И поэтому на школу у меня совсем не было времени.

В честь выпуска родители подарили мне тёмно-синюю машину. Это вызвало у меня бурю эмоций. И хоть я всё ещё не была уверена, что собираюсь водить, такой подарок вызвал радость. Наша семья была не бедная, но и не выбрасывала деньги на ветер. И всё же мама с папой накопили средства для того, чтобы купить мне новенькую машину. Не класса люкс, а одну из самых дешёвых. И всё же машина была новая.

Но к вечеру на смену радости пришла задумчивость. А собиралась ли я снова садиться за руль?

Снег, яркие фары, гудок машины, темнота…

Каждый раз, представляя себя за рулём, я чувствовала быстрое биение сердца. Ноги переставали держать моё тело, а мурашки как по команде появлялись на коже.

Это было не тем состоянием, в котором можно управлять машиной. Поэтому я решила повременить с вождением.

***

Всё лето 96-го я провела в поисках университета. Было очевидно, что останавливаться на этом уровне образования нет смысла. Конечно, я могла бы пользоваться теми знаниями, которые в моей первой жизни. Однако, к сожалению, нашим миром руководят бумажки. Без аттестата об окончании колледжа или университета меня не примут на большинство хороших работ. А я хотела зарабатывать. И много.

К тому же, у меня была идея переквалифицироваться.

Так как основной моей задачей было прожить вторую жизнь так, чтобы не о чем было жалеть, я не хотела всё своё время посвящать работе. Но при этом, как и все нормальные люди, я хотела много зарабатывать. И за те четыре года, что я провела в школе, небольшой план образовался в моей голове.

Первое: пойти в сферу программирования. Если в прошлой жизни я наплевала на свои способности к техническим наукам, то в этой мне бы хотелось развить всё, что возможно. К тому же, эти навыки уж точно пригодятся намного больше. Да, тогда придётся тратить целых четыре года на бакалавриат. Однако у меня будет полезное образование и не менее полезные навыки. Это намного лучше, чем по второму разу идти на журналистику, чтобы постараться закончить образование быстрее (тем более что в университетах я никогда не слышала об экстернах).

Второе: поработать чуток и вложить деньги в нужные места. Мне повезло с датой рождения. Хоть это было странно, что я переродилась в те года, которые в первой жизни даже не застала, у ситуации было множество плюсов. Как минимум знание будущего. Ну и как человек, который хочет быстро и легко получить деньги, при этом ничего не делая, такое небольшое читерство мне подходило.

И вот однажды папа за ужином предложил мне попробовать подать документы в MIT, то есть в Массачусетский технологический институт. Изначально мне показалось это невозможным. MIT – один из лучших институтов мира. Да ещё и при Кембридже…

Однако потом эти размышления напомнили мне кое-что. Когда я подавала документы в институт в прошлой жизни, то ограничивала себя теми же рамками: «это невозможно», «я не такая талантливая». А раз теперь я решила жить на полную катушку…

И меня приняли. Пришлось долго готовиться, но у меня получилось. Конечно, к идее учиться четырнадцатилетней девочке в серьёзном институте отнеслись с опаской. Ведь многие дети, которые заканчивали школу раньше срока, не справлялись с нагрузкой университетов. Но так как я на самом деле была далеко не ребёнком, подобная участь мне не грозила. К счастью, MIT решил рискнуть и дать мне шанс.

И теперь мне предстояло страшное. Переезд из Миннесоты в Массачусетс.

***

Нет, сам переезд не так сложен. Институт был элитным, а потому местных общежитий я не боялась. Однако была одна проблема: родители подарили мне машину. С ней нужно было что-то делать.

Мама с папой подначивали меня сдать на права. С того момента, как мне объявили о том, что я поступила в институт, до даты начала заселения и обучения оставалось достаточно времени. Я могла бы сдать на права и через несколько лет, когда дойдё до восраста, в который выдают права, поехать в Массачусетс на своей машине. Однако…

Метель, ни одной машины на дороге. Поворот направо.

Вдруг из-за угла вылетает легковушка. У неё дальний свет, через лобовое стекло ничего не увидеть. Гололёд, тормоз не спасает.

«Биииип» - слышу я, истерично нажимая на педаль тормоза ещё сильнее. Изо рта хотел вырваться мат…

Но ничего сказать я так и не успела. Наступила темнота.

Мне было страшно. По-настоящему страшно. При любом упоминании меня за рулём ноги подкашивались, а воздух в лёгких будто пропадал. И я не могла ничего с этим сделать. Потому что никогда прежде я ещё не ощущала такого отчётливого страха смерти.

Но в одну особо бессонную ночь, когда я, смотря в голубые глаза Гриши, размышляла о подаренной машине, в моей голове проскочила неожиданная мысль:

«Если я не сдам на права, то буду ли я жалеть?»

Нахмурившись, я обняла плюшевого тюленя и посмотрела на потолок так, будто там возможно разглядеть ответ. Однако на самом деле всё скрыто в моей голове. Закрыв глаза, я представила свою третью жизнь.

Вот, допустим, я просыпаюсь и вспоминаю о первых двух прожитых жизнях. Первая вызывает у меня много печали даже сейчас. В ту жизнь я часто себя ограничивала, предпочитая жить комфортно и лишний раз не тратить силы. Во вторую жизнь я взяла себя в руки. И вот, например, я закончила университет, заработала много денег и создала счастливую семью. Я умерла от старости и, проснувшись в третьей жизни…

Я бы жалела. Даже в случае, что всё остальное пройдёт идеально, я бы крупно пожалела, что не водила машину.

– Я должна сдать на права. В США без этого никуда не добраться, понимаешь? – тихо сказала я Грише на родном языке.

И мне показалось, он меня понял. Его поддерживающие глаза будто бы одобрили моё решение.

***

Но так как мне всё ещё четырнадцать, сдать на права я не могла. Поэтому у меня было время разобраться со своим страхом.

А сейчас нужно переехать в общежитие и попрощаться с родителями. Я знала, что после окончания института мы ещё не скоро увидимся, ведь в мои планы входило долгое путешествие по всей стране или вообще миру. Конечно, это была далеко не последняя наша встреча. Я собиралась навещать их в каникулы, да и во время путешествий заезжать, если их дом по дороге.

И всё же я посчитала важным начать этот разговор сейчас.

– Точно ничего не забыла? – спросил отец, помогая спустить огромный рюкзак и загрузить его в машину.

– Не-а. Я список составила, мама меня проверила.

На это мама утвердительно кивнула.

– Ну, хорошо, – отец со вздохом положил рюкзак на заднее сиденье и, поцеловав меня в лоб, сказал, – Я уже по тебе скучаю.

– Ты же будешь отвозить меня в аэропорт. Мы ещё увидимся, пап, – я хихикнула. Но тут же резко посерьёзнела, вспомнив самое важное, – Давайте зайдём в дом.

Мама с папой вопросов не задали. Они уже привыкли, что я иногда вела себя странновато.

– Что такое, золотце? – спросила мама, – Почему нельзя остаться на улице?

– Ну… – протянула я, закрывая дверь, – Можете послушать меня серьёзно несколько минут? Это очень важно.

– Конечно, мы тебя выслушаем. Ты могла даже не просить об этом.

Я улыбнулась маме. Она совсем не была похожа на мою первую маму: слишком заботливая и инфантильная. И всё же я её любила. Как и нового отца.

– Я скажу сейчас, так как мама в аэропорт с нами не поедет, – начала я максимально серьёзно, тут же убрав улыбку, – Я очень вас люблю и благодарна за всё, что вы для меня сделали. Вы даже представить себе не можете, как бы мне было трудно, если бы не ваша поддержка и забота.

– Дорогая, мы же твои родители, – с любовью сказала мама, погладив меня по голове, – Это наша обязанность.

Папа кивнул.

У меня наворачивались слёзы. Казалось, так с родителями не могло везти. Но мне повезло…

– И всё же, вы относились к этой обязанности ответственнее многих. И за это я вам очень благодарна, – казалось, отец хотел что-то сказать, но я не дала ему вставить ни слова. Посмотрев сначала на маму, а потом на папу, я произнесла, – Я не знаю, что будет со мной после переезда. Поэтому хочу сделать всё, что в моих силах, чтобы дальше ваша жизнь была наполнена счастьем.

– Алекс, кажется, ты слишком рано прощаешься. Никто из нас троих не собирается умирать, зачем ты так переживаешь? – спросил отец с насмешливо-любящей улыбкой.

– Я решила сказать всё заранее. На всякий случай, – папа хмыкнул и покачал головой, а я продолжила, – Я знаю, что деньги – это не всегда значит счастье. Но большее я вам дать не могу.

Лица мамы и папы стали непонимающими, а я опустила взгляд. Дальше самая тяжкая часть.

– Наверное, во время жизни со мной вы заметили, что я – необычный ребёнок. В основном вы привыкали и прощали мне мои странности. Спасибо вам за это, – я снова посмотрела на них. Взяв волю в кулак, мне, наконец, удалось закончить это длинное вступительное слово, – Простите мне и новую странность. Я вам скажу, что нужно сделать. И даже если вы считаете это странным, то послушайте меня. Через несколько лет вы поймёте, зачем я это сказала. Хорошо?

– Конечно, дорогая. О чём ты хочешь нас попросить? – заинтересованно спросила мама.

– Вам нужно вложиться в компании. Их акции на начальном этапе будут стоить немного, но в следующем десятилетии они будут практически бесценны, – я протянула конверт, – Каждая из компаний создавалась в периоде с начала 90-х до конца 10-х. То есть, некоторых компаний сейчас даже не существует.

Рука папы, который потянулся за конвертом, дрогнула. Родители посмотрели на меня с неверием и подозрением.

– Пожалуйста, не расспрашивайте, как и почему… – я поджала губы и сама положила конверт в папину руку, после чего сжала пальцы его ладони. Папа не сразу понял, что нужно подтянуть руку к себе, ведь всё ещё был в шоке. Как и мама, – И ещё кое-что. Там есть что-то вроде электронной монеты под названием Биткоин. Она появится уже после начала нового века. Постарайтесь скупить как можно больше в самом начале, хорошо?

Мама с папой невпопад медленно и недоверчиво кивнули. Я сдержала усмешку из-за их забавных действий и выражений лиц. Обняв обоих и поцеловав в щёку каждого, я открыла входную дверь в дом и спросила отца:

– Пойдём? А то я на самолёт опоздаю.

Он кивнул с опозданием, поспешно вручил конверт маме и побежал за мной. И никто не заметил, как я села в машину с улыбкой на лице. Чувство выполненного долга переполняло меня.