Общежитие было неплохим. Соседки тоже попались хорошие. На самом деле, это им пришлось привыкать ко мне, а не мне – к ним. И дело даже не в том, что я на порядок младше них.

Одна из моих соседок была из южных штатов, её звали Зои. А другая, Эмма, приехала из Канады. Для них некоторые мои привычки были странноваты. Допустим, мне нравилось гулять просто так, без причины. Природа всегда успокаивала меня, особенно в моменты таких серьёзных изменений, как переезд. Это повелось ещё из моей первой жизни. В родном городе бесцельные прогулки были в порядке вещей. Своих новообретённых родителей я тоже приучила к этому. Однако моим соседкам такое было непонятно.

Но если к моим постоянным предложениям погулять ещё можно привыкнуть, то привычке всегда готовить еду самостоятельно приходилось выделять много терпения. Мои соседки, как истинные жительницы своего континента, не понимали, зачем всегда готовить еду. Тут было в порядке вещей часто ходить в кафешки. Я же не любила тратить на это много денег, считая более важным другие вещи. Правило тоже вошло в мои принципы ещё в прошлой жизни, когда я жила в тех местах, где о США и Канаде думали так же, как об Изумрудном городе или Нарнии.

Мне же приходилось свыкаться с привычкой Зои постоянно посещать торговые центры без причины. Если Эмма относилась к подобному спокойно, то мне это было в корне непонятно. И, конечно, неодобрение тоже уходило своим началом в мою первую жизнь. Там меня учили совсем другому.

Но вскоре мы втроём сдружились. Впервые в этой жизни у меня появился кто-то кроме родителей, с кем я могла разговаривать откровенно. Мы с девочками помогали друг другу с домашкой и иногда объясняли непонятную тему после новой лекции. А вечерами мы гуляли, играли в настольные игры или общались. Впервые за долгое время у меня появились люди, с которыми я могла весело поболтать в свободное время. И осознавать это было прекрасно.

Я чувствовала, что наконец-то окончательно прижилась в этой жизни.

Нет, я не забыла своё прошлое, но уже не тянулась туда. Я выстраивала что-то новое. И мне было хорошо там, где я находилась теперь.

Шли годы. В одну из бессонных ночей я рассказала девочкам, что боюсь сдавать на права. Конечно, они не знали истинную причину моего страха. По версии, которую я поведала им, я переживаю, что собью кого-нибудь или сама попаду в аварию, потому что часто читаю новостные заголовки о смертях в машине. Зои и Эмма поочерёдно объясняли мне, что автомобильные катастрофы в любом случае произойдут, даже если я не буду за рулём. Как сказала Зои: «Постоянно переживать из-за того, что ещё не случилось, просто глупо. А вот без машины в наше время практически не выжить». И это было правдой. Когда же Эмма заботливо обняла меня и прошептала слова поддержки на ухо, я окончательно решила, что буду сдавать на права.

И как раз вовремя. День рождения у меня был в ноябре. Так что зимой на втором курсе мне было уже шестнадцать. В это время в США можно сдать на права. Чем я и воспользовалась.

Теорию я знала отлично. Хотя, конечно, правила дорожного движения в США чуток отличались от тех, что я помнила из прошлой жизни. Но изменения были настолько минимальными, что запомнить их было проще простого. Проблемы начались тогда, когда меня в первый раз пустили за руль.

Возрождение во многом не помешало мне остаться собой. Я всё ещё стремилась к свободе и была творческим человеком. Однако есть одна вещь, которая поменялась с того момента, как я умерла. Меня научили не скрывать чувства. В той стране, где я родилась изначально, было не принято показывать свои эмоции. В США же все легко открывались друг другу. И за шестнадцать лет жизни здесь я тоже научилась этому.

Поэтому если бы в первой жизни я боялась водить, то об этом бы никто не узнал. И даже неуправляемые реакции организм бы подавлял, храня всё для одной большой истерики. Так же, как было шесть лет назад, в 92-ом.

Сейчас же, когда я села за руль, у меня затряслись руки. Инструктор объяснял мне что-то в машине. Наверное, говорил правильный порядок действий. Однако я никак не могла заставить себя обратить на него всё своё внимание.

Передо мной был только водительский руль и руки на нём. Трясущиеся так жалобно руки…

В голове всплыла картинка: мои руки на руле, тёмное небо, снегопад.

Сердце забилось быстрее: «Нет, я не смогу».

«Не получится. У меня не выйдет».

– Джоунс? Вы меня слышите?

Краем сознания я услышала свою фамилию. Но картинка не померкла.

Я заворачиваю руль налево. И тут вылетает машина…

– Джоунс?!

Я вздрогнула. Оказывается, меня трясли за плечи. Полусознательными глазами я посмотрела на инструктора.

– С вами всё хорошо?

Секунду я молчала: «Возьми себя в руки, Алекс», – мысленно говорила я сама себе, – «Родители подарили тебе машину. Нельзя их подводить».

Это помогло. Я глубоко вздохнула и уже чётче посмотрела на мужчину передо мной:

– Теперь да. Мне начинать?

– Хорошо… – хмуро сказал он, явно обеспокоенный моим состоянием, – Начинайте.

Сама поездка прошла хорошо. Не знаю как, но моё тело будто бы само знало, что делать. Это было, конечно же, странно. Ведь тело новое, оно не управляло машиной. И даже если бы вместе с моей душой перешла и вся мышечная память, то как она сохранилась за это время?

Я вновь отложила в дальний ящик мысли о перерождении. Я их запоминала, но знала, что дать ответ сейчас у меня точно не выйдет.

Например, я бы могла сказать, что это какой-то научный эксперимент. Но почему тогда я заново родилась в 80-е? Если бы кто-то каким-то образом поработал с моими мозгами и смог вставить память умершего в младенца, то он бы сделал это в том времени, в котором я умерла. Но моё сознание заключено в ребёнка из прошлого. И это тело принадлежит только мне. Тут нет другой души.

Я оборвала себя. Эти догадки скорее походили на фантастику. В реальности учёные навряд ли дошли до таких технологий даже в моём времени. А поэтому размышлять о скрытых от обычных людей научных экспериментах бессмысленно. Как минимум пока. Всё же я не хотела походить на конспиролога.

Поэтому вместо бессмысленных догадок я заставила себя снова задуматься о вождении. Окончательно ненужные размышления ушли от меня, когда я пришла в комнату общежития. Зои и Эмма долго и настойчиво расспрашивали меня обо всём, что произошло на практике. Так вечер закончился смехом и уютной атмосферой.

***

Даже если всё в моей новой жизни казалось прекрасным, то сегодняшний день побил все остальные по количеству счастья, которое я ощущала. А дело было в небольшой пластиковой карточке с моей фотографией.

Я получила права. Наконец-то!

Направляясь в свою комнату в общежитии, я уже ожидала, как мы с Зои и Эммой будем праздновать мою маленькую победу...

Однако в комнате никого не было. Девочки, скорее всего, ушли по своим делам. Семестр почти закончился, скоро летние каникулы. Так что я их прекрасно понимаю. Но мне делать было нечего. Первые десять минут я разговаривала с родителями и слушала их поздравления. А потом дел не осталось вообще. Нужно было чем-то заняться.

В прошлой жизни я бы посмотрела сериалы или почитала какой-нибудь фанфик. Сейчас же интернет ещё не так развит, чтобы я могла насладиться этими прелестями жизни. Поэтому я вышла на прогулку, приговаривая тихое: «Эх, Сверхъестественное моё Сверхъестественное… Мне ещё так долго ждать выхода твоей первой серии…»

А ведь это был мой любимый сериал большую часть жизни. Я читала и писала по нему фанфики, когда была помладше, подначивала родственников посмотреть сериал со мной, покупала огромное количество вещей с изображением любимых персонажей даже тогда, когда получала упрёки мамы, что взрослые люди так себя не ведут. В общем, вот уже шесть прожитых с воспоминаниями лет я жалею о том, что не могу пересмотреть сериал.

Выйдя на улицу, я всё же пошла по делам, а не просто гулять. Из тех денег, что мне отправляли родители, половину я откладывала, чтобы потом купить акции. И сейчас мне нужно было оформить свой брокерский счёт. Возможно, у меня попросят подтверждение от родителей, но я уверена, что с этим не должно возникнуть проблем.

План был в том, чтобы к окончанию университета тоже иметь большой запас средств. К счастью, моё знание будущего хорошо мне поможет в этом.

Ожидая свою очередь в банке, я печально думала: «И всё же, пересмотреть сейчас Сверхъестественное было бы веселее».

Но сделать с этим я ничего не могла…

***

Обучение в университете проходило спокойно. Изначально сидеть за компьютером и писать код мне казалось скучновато. Но постепенно я привыкла к такой работе. А уже на третьем курсе я брала дополнительные задания и участвовала в проектах и стартапах.

Конечно, гениальным программистом меня сложно назвать. Однако многие изначально относились ко мне с пренебрежением, ведь я была младше остальных студентов. Поэтому когда мне удавалось то же, что и другим, люди удивлялись.

Ещë мне помогало природное умение быстро схватывать материал. Именно поэтому многие предложили именно мне участвовать в работе некоторых проектов: я быстро вклинивалась в работу.

А вот диплом, который я писала на четвëртом курсе, многие посчитали гениальным. Я решила сделать простенький в исполнении сайт, где каждый человек может создать свою страничку и загрузить туда фотографии, текст и видео. А так как мой выпуск был в 2000-ом, к тому моменту ещë никто не создал ничего такого.

Этим я и воспользовалась, когда писала диплом. Создала то, что в этом мире ещë не сделали. К тому же, мне было интересно, что будет, если некоторые люди вроде Марка Цукерберга не станут теми, кем они были в моей прошлой жизни.

Разумеется, тогда мою идею заметили большие шишки. Они предложили хорошие деньги за то, чтобы выкупить стартап. Я такие цифры только в фильмах слышала, если честно... Наверное, эти горе-бизнесмены предполагали, что несовершеннолетний ребëнок вроде меня купится на подобный развод. К их сожалению, на самом деле мне намного больше лет, чем они думали, а потому я не растерялась при таком предложении, а отказалась от одной выплаты и сказала, что готова продать свою идею и начальную разработку только в том случае, если после создания сайта мне будет выплачиваться 20% выручки компании.

Больших шишек как след простыл. Ну а через неделю, когда я уже собирала вещи из общежития под печальную музыку, ко мне постучался один человек. Открыв дверь, я посмотрела на незнакомого парня с удивлением:

– Ты к кому?

– К тебе. Ты же Алекс Джоунс?

– Да... – я отошла, чтобы парень вошëл в комнату, – Что такое?

Зайдя, он сел на стул и заинтересованно посмотрел на меня. Его молчаливое сканирование смущало. Но после моего требовательного «ну?», он вздрогнул и моргнул.

– Да, прости... – поправив футболку, он сел ровнее и, пряча взгляд, спросил, – Можно нескромный вопрос?

– Ага.

От лояльного тона в моём ответе он осмелел и посмотрел мне в глаза. Я уже знала, что это будет за вопрос.

– Тебе правда всего восемнадцать?

«Парень, у меня на кровати плюшевый тюлень с голубыми глазами лежит. Что за вопросы вообще?»

Я хмыкнула:

– А что, выгляжу старше?

Он понял подвох. Говорить такое девушке противопоказано. Даже если эта самая девушка ещë в десять сделала короткую стрижку и с тех пор редко ходит в юбке.

– Нет-нет, ты что! – испуганно сказал он, – Просто мне впервые попадается выпускница, которая младше меня.

– Ну да, в жизни всë бывает впервые.

Не то, чтобы я была человеком, который постоянно говорит сарказмом и смеëтся над другими. Но за последние восемь лет подобные диалоги у меня происходили так часто, что реагировать я могла исключительно улыбкой.

– Вау... – протянул он задумчиво, смотря на свои руки, – Ты и в правду гениальный ребëнок.

Я вздохнула.

– Слушай, то, что ты старше, не значит, что меня можно звать ребëнком.

Парень встрепенулся:

– Нет-нет, ты не так поняла! Это твоë прозвище.

– Что? – шокированно спросила я, выделяя каждый звук по отдельности.

– Ну, по институту ходят слухи о гениальном ребëнке, который закончил школу ещë до того, как число его возраста стало двухзначным...

Шок настолько одолел меня, что я могла выдавить из себя только усмешку:

– Это неправда, я закончила школу в четырнадцать, – взяв стул, я села рядом. Уже становилось очевидно, что разговор будет не быстрый, раз мне до сих пор не объяснили, зачем пришли, – Да и если бы я поступила в MTI в девять лет, то почему я так долго училась, что сдавала диплом только сейчас? Ты видел хоть одно обучение, которое длится девять лет?

– Нет. Но если взять магистратуру, аспирантуру...

– Тогда бы я не жила в этом общежитии, – перебила я, хмыкнув, – Но, знаешь, довольно приятно, когда о тебе ходят такие слухи.

Парень тоже улыбнулся, когда понял, что меня ничего не обидело в его предыдущих словах. Наступило молчание, и он, наконец, начал тот разговор, ради которого сюда пришëл.

– Меня зовут Теодор Браун. Я на третьем курсе факультета информационных технологий. Мы с друзьями недавно узнали о том дипломе, с которым ты выпускалась.

«Опа. Что-то новенькое».

Я уже другим взглядом посмотрела на парня. Обычный молодой человек в футболке и джинсах. Основное крылось в бессознательных действиях и позах Теодора. Он уважал меня и был крайне заинтересован – это читалось в его глазах. А ещë он старался осторожничать и лишний раз не провоцировать меня, а потому часто отводил взгляд. Его поза была закрытая: руки сложены на груди. А левая нога ритмично двигалась, что свидетельствовало о...

«Он волнуется. А значит, хочет сказать что-то важное. Мой диплом так важен для него?»

– Мы с друзьями хотели бы развить тот сайт, который ты создала. Нам очень понравилось то, что мы слышали от других. И мы согласны на любые условия для его осуществления.

Я колебалась. Впервые формулировка была таковой, что у меня не хотели забрать всë. Идею сайта (которую я благополучно стыбзила) хотели развить. И впервые не ради наживы, а потому что стартап показался интересен.

Но мне не хотелось отдавать идею просто так...

– Хм... – «Деньги или вера в людей?» – промелькнуло в моей голове, – Ладно, я отдам идею. Но с одним условием.

«Победили деньги».

– Да? Хочешь быть одним из создателей сайта? – с горящими глазами спросил он.

– Не, прости. Быть бизнесменом не в моëм вкусе, – я пожала плечами, – Но если количество пользователей в секунду превысит тысячу человек, то я начну получать пятнадцать процентов от выручки сайта.

– Я смотрю, ты веришь в то, что сайт может изменить мир...

На удивление Теодора, я истерично посмеялась:

– Поверь, я точно это знаю, – я встала со стула, начав собирать вещи, – Ну как, согласен?

– Конечно! – без колебаний ответил он, – Ты не представляешь, как мои друзья обрадуются.

Я вновь посмотрела на парня. Его горящие глаза давали надежду. Кажется, я отдала сайт в нужные руки.

– Да, наверное, не представляю, – сложив толстовку, я повернулась к нему, – Оставь свою почту. Я отправлю туда всю информацию. По любым вопросам тоже можешь писать туда. Или ты предпочитаешь звонки?

– Нет, достаточно и почты, – он тоже встал, – Ну, тогда договорились?

Мне пришлось поднять голову, чтобы посмотреть в его глаза. Улыбнувшись, я ответила:

– Конечно.

Мы пожали руки.

***

Выпускной из университета прошëл неплохо. Зои и Эмма собирались ехать в родные города. Мы не знали, когда встретимся с ними вновь, поэтому провели праздник так, как будто видимся в последний раз.

Девочки посчитали важным потратить два оставшихся летних месяца на отдых. Я их понимаю, четвëртый курс и написание диплома были нелëгким испытанием. Однако, по сравнению с ними, я не собиралась прохлаждаться у родителей. Сохранившееся за восемь лет чувство скоротечности времени не позволяло лежать без дела. У меня была цель прожить эту жизнь, радуясь каждому моменту и ни о чëм не жалея. А так как смерть может нагрянуть в любой момент, то нужно сделать всë, чтобы выполнить эту цель как можно скорее.

Поэтому я начала путешествовать. Денег, появившихся с акций, купленных мной за время обучения, хватало на многое. Одной из первых моих поездок был Диснейленд. Я всегда хотела там побывать. И вот, наконец, мечта осуществилась. Статуя Свободы, Золотые Ворота, Йеллоустоун, Бруклинский мост, Алькатрас – я заглянула в каждое место. И если в прошлой жизни я ненавидела фотографироваться, то в этой мне было плевать. В данном изменении заложено ещë одно правило, которому меня научило США: чужое мнение не должно волновать.

В общем, я жила свою лучшую жизнь. Но взяла за правило каждое Рождество навещать родителей. Новогодние каникулы мы всегда проводили в семейном кругу. Я рассказывала о том, что повидала в путешествии, а они – что произошло в городе за то время, пока меня тут не было.

Про новообретëнных подруг я тоже не забыла. Чаще мне удавалось заезжать к Зои. Она жила в Калифорнии, так что иногда я приезжала к ней. Мы вместе ходили на пляж, загорали и купались. А ещë катались на сëрфе. Ну, точнее, каталась я. Зои же не особо любила этот вид спорта, предпочитая снимать меня издалека.

С Эммой мы виделись реже. Только спустя год после окончания института я впервые выехала за пределы США. Как раз в Канаду, в гости к Эмме. Она показывала мне родные места и параллельно рассказывала о том, как обустроилась здесь после окончания обучения.

Следом за Канадой я стала чаще выбираться в другие страны. В основном в Южную Америку, так как Европу мне удалось посетить и в прошлой жизни. Хотя, туда я всë равно планировала нагрянуть. После того, как осмотрю весь остальной мир.

У всех всë было хорошо. Наступила идиллия. И от этого было тепло на душе.

Через два года после моего выпуска из института сайт под названием Friendtape начал покорять Америку. Всего за месяц с образования сайта и начала рекламной кампании у Friendtape появилось около двух с половиной тысяч пользователей. И платформа продолжала расти.

Тогда Теодор написал мне. Это была не первая наша переписка. Несколько раз он объяснял некоторые изменения в моей изначальной программе и спрашивал моего мнения. Работа его команды мне нравилась. Они делали всë удобным для пользования, а главное презентабельным. Все остальные разработчики сайтов ещë не волновались на счëт дизайна, но команда Теодора уже понимала, чем нужно завлекать пользователей.

Я была согласна с ним в этом.

К тому же, мне очень нравилось название. Как-то в 2001, когда я возвращалась из Канады, Теодор написал мне на почту. Сайт уже почти запустили, но названия ему так никто и не дал. Он спросил, есть ли у меня какие-то идеи. Тогда я вспомнила про Facebook. Название сайта будущего, которого ещë не существует, буквально означает «книга лиц». Вот я и предложила эту идею Теодору.

Вскоре появилось название Friendtape, то есть «лента друзей». И все посты друзей и других людей, на которых человек подписан, выставлялись цепочкой, как настоящая лента. Этим названием все были довольны.

Ну и тогда я начала получать проценты. Вопрос о деньгах окончательно перестал меня беспокоить.

Но из-за хорошего состояния я не начала есть в ресторанах и спать в пятизвëздочных отелях. Машины и хостела было достаточно для меня.

***

Я продолжала путешествовать до середины 2002. Однажды, я приехала в Нью-Йорк. Это была не окончательная точка. В городе я оказалась проездом, чтобы потом поехать в развлекательный парк «Лейк Компанус» в Коннектикуте.

В Нью-Йорке я уже была, но в этот раз те кафешки, в которых можно вкусно и бюджетно перекусить, были закрыты или переполнены. А я устала с дороги и была голодна, так что решила всë же потратиться на ресторан.

Это было крайне дорогое место, где даже одежда официантов, казалось, стоит больше моей машины. Ресторан располагался на вершине одного из небоскрëбов. Оттуда открывался прекрасный вид на город. «Наверное, это ещë одна причина, из-за которой они дерут с людей такие деньги», – подумала я, присаживаясь на стул, который галантно отодвинул для меня официант.

Я осмотрелась. На всех столах были постелены белые скатерти, а поверх них – скатерти потвëрже розового цвета. Стулья стояли ажурные, будто бы их доставили сюда прямиком из Белого дома. Посередине моего стола расположился букет розовых и белых цветов. А в центре букета находилась тонкая свеча, которую официант поджëг тогда же, когда я села. Чтобы огонь со свечи не попадал на цветы, она стояла на возвышении так, что еë основание можно было увидеть, если раздвинуть бутоны цветов в стороны. В общем, оформление было как на дорогой свадьбе. Но здесь, по сравнению с обычным банкетным залом, был отличный вид на Нью-Йорк. Особенно хорошо смотрелся ресторан вечером, когда солнце уже садилось. Закатный свет падал на скатерти и цветы, окрашивая их в мягкий рыжеватый оттенок. И было тихо, ведь шумные компании ушли, а парочки, пришедшие на свидания, сидели по углам и разговаривали о чëм-то своëм, личном.

Это удивительное для шумного Нью-Йорка умиротворение отозвалось в сердце. Я расслабленно вздохнула, откинувшись на спинку стула. Вдруг подскачивший ко мне официант прервал мою минутку счастья:

– Здравствуйте! Уже выбрали, что будете заказывать?

А я ещё не открывала меню. Весь день в дороге сказался на мне, ведь сил не было даже на то, чтобы выбрать еду. Не открывая глаза, я тяжело промычала и ответила:

– Мммм... Нет... А что бы вы посоветовали?

– У нас отменный лобстер и устрицы.

«Что-то на дорогом», – подумала я. Но решила, что сегодня можно потратиться:

– Тогда принесите устрицы, какой-нибудь хороший чай и лучший десерт из возможных.

– Понял вас. Ожидание займёт порядка пятнадцати минут. Десерт вам принести сразу?

– Нет, – всё ещё не открывая глаз, полусонно ответила я, – Сначала устрицы, а потом чай и десерт.

– Хорошо, как скажете.

«Кажется, официант ушёл», – подумала я спустя несколько секунд, но глаза так и не открыла. Ведь мне очень хотелось отдохнуть хотя бы те пятнадцать минуточек, что будут готовить устрицы. Я сама от себя не ожидала, что так сильно устану в этой дороге, – «Кажется, ехать пятнадцать часов с остановками только на заправку и быстрый перекус было плохой идеей».

Но в тот самый сладкий момент, когда сон, казалось, уже почти завладел моим разумом и телом, за соседним столиком послышался какой-то грохот. Сон как рукой сняло. Я открыла глаза и удивлённо повернула голову в сторону необычного звука.

– Ведьма! А ну верни всё так, как было изначально!

Это кричал мужчина лет сорока. Его лицо покраснело и мне, кажется, удалось разглядеть вену на его шее, проявившуюся из-за напряжения. Но больше всего при быстром осмотре меня поразило, что цветы, которые украшали и этот столик тоже, теперь лежали на полу. Именно их падение со стола и разбудило меня. Вода разлилась под разбитой вазой и потушила огонёк на вытянутой свече. Это выглядело так плачевно…

«Что происходит? Очередная семейная драма в общественном месте?» – подумала я, переводя взгляд, наконец, на женщину, сидящую с другой стороны стола.

Признаюсь, сначала я не узнала её. Рыжие волосы, милая улыбка с щепоткой хитрости, серо-зелёные глаза, которые при свете закатного солнца приобретали чутка карий оттенок.

Но потом я посмотрела на мужчину. И снова на неё.

Моё сердце ушло в пятки, а воздух будто бы покинул всю планету.

«А это разве не Ровена?» – я присмотрелась, отличая облегающее талию платье на ней и золотое колье, которое выделяло мягкие изгибы её открытой шеи и ключиц ещё больше, – «Ну, точнее, актриса, которая играет Ровену».

Пока я вспоминала, как же звали эту актрису, мужчина возобновил свой крик:

– Я сказал, верни всё на круги своя! А не то…

Он вновь замахнулся, кажется, желая разбить тарелку со своим недоеденным стейком. Однако в этот момент как из ниоткуда появились несколько официантов. Они схватили мужчину за руки и понесли в сторону выхода. Разозлившись и покраснев ещё больше, нарушитель покоя попытался вырваться, но официанты, не впервые занимавшиеся подобной работой, крепко держали его.

Вскоре в ресторане вновь воцарила тишина. И лишь управляющий заведением прервал её:

– Дорогие гости, прошу прощения за доставленное неудобство. Нам удалось решить вопрос. Дальнейший вечер обещает пройти спокойно.

Но я не особо слушала слова этого подлизывающегося к гостям человека. Меня больше интересовала женщина, которая без капли смущения и негативных эмоций продолжала сидеть за своим столом. Она с наслаждением доедала оставшегося лобстера, умудряясь не задевать идеально накрашенную помаду на своих губах. Её внимание не привлекал даже официант, которому поручили убрать весь тот мусор, что оставил разгневанный незнакомец после себя.

Если изначально моё сердце будто бы остановилось при осознании, кто сидит за соседним столиком, то сейчас оно забилось в миллионы раз быстрее привычного темпа лишь от одной мысли: «Разрешит ли она снять нас вдвоём на мой фотоаппарат?»

И так я продолжала сидеть. Вплоть до того момента, как мне не принесли устриц. От глухого стука поставленной тарелки я вздрогнула. Официант уважительным тоном произнёс:

– Пожалуйста, ваши устрицы, – и после этого удалился.

Я посмотрела на свою тарелку, а потом на женщину, сидящую за соседним столиком. «Ладно, была не была», – подумала я, вставая со своего места и хватая фотоаппарат, лежащий в моём рюкзаке на соседнем стуле.

Медленными и неуверенными шагами я подходила к ней. В животе завязался тугой узел, а дыхание сбилось – к моменту, как я подошла к точке, где совсем недавно стоял крикливый мужчина, волнение окончательно завладело мной. Однако я смогла взять себя в руки, в очередной раз поблагодарив саму себя за приобретённые за работу журналистом навыки общения. За спиной моя правая рука схватила левую, начав сжимать и потирать пальцы. Я всегда так делала в те нередкие моменты, когда эмоции нужно было оставить за кадром. «Возможно, она поймёт, если я буду вести себя перед ней так, как есть на самом деле. Актёры привыкли к трясущимся фанатам, падающим в обморок», – подумала я, но решила не рисковать. Я не знала, как человек передо мной отреагирует даже на вопрос, который я собиралась задать, так что мне никак не предположить и вероятные последствия.

– Здравствуйте. Вышло неудачное свидание, да? – сказала я, с трудом выдавив из себя сочувствующую улыбку.

Сердце сжалось. Но когда мой цепкий взгляд голубых глаз зацепился за чуть приподнявшийся уголок губ, волнение немного отступило. Казалось, рыжеволосая женщина была готова к разговору. Жаль только, что имя актрисы я так и не вспомнила.

– Да, сегодня он решил, что я ему не подхожу, – она вздохнула, вытирая рот после еды белым платком, – Что ж, он многое потерял.

Я не могла не усмехнуться:

– Хах, да, вы чертовски правы…

Наступила пауза. Молчание было таким некомфортным и противным, что я еле сдержалась, чтобы не поёжиться. Мне нужно было срочно что-то исправлять, пока ситуация не превратилась в патовую…

– Вы же актриса, да? – выдавила я из себя таким тоном, будто хваталась за последнюю соломинку, – Мне кажется знакомым ваше лицо.

Её идеально накрашенные брови плавно поползли вверх, вместе с выразительным взглядом показывая удивление дамы и объясняя, насколько же странным был мой вопрос.

– Думаю, вы меня с кем-то путаете. Я никогда не была связана с кинематографом.

Все мысли и чувства разом выветрились из моей головы. Там будто поселилась та самая крутящаяся обезьянка, которую я часто видела в мемах в моей прошлой жизни. К счастью, мой мозг смог выдать хотя бы какой-то более-менее адекватный вопрос:

– Да? Извините. Как же тогда вас зовут?

– Ровена. Ровена МакЛауд.