Нагайна бежала лесной тропинке ночного тёмного леса. Но темнота не была для неё помехой. Она видела и слышала всё — каждый шорох, каждый хруст ветки под лапами лесных зверей. Тяжесть сгущалась в воздухе, липла к коже, впитывалась в кровь.

    Нагайна бежала от неотвратимого…

    Когда Том Реддл был жив, его магия связывала её тело, удерживала проклятие Маледиктус в границах человеческого облика. Нагайна чувствовала, как оно пульсировало внутри, затаившись, но не имело власти. Реддл контролировал его. И контролировал саму Нагайну.

    Но теперь… Тома не стало.

    Прошло несколько дней с того момента, как волшебный мир узнал: Тёмный Лорд пал. Ребёнок сразил великого мага, сразил её единственную надежду. Её единственную любовь. Нагайна не плакала — змеи не умеют проливать слезы… но сердце болезненно сжималось от тоски.

    Сначала она не заметила изменений. Но через месяц после его падения, пробудившись в холодном поту, увидела, как её руки покрылись тёмными чешуйками. Через полгода тело стало вновь непроизвольно выгибаться в судорогах, и она на несколько секунд потеряла способность говорить.

    Сегодня ночью проклятие наконец настигнет её.

    Нагайна чувствовала его приближение. Чувствовала, как оно подбирается. В каждом вдохе, в каждом движении. Собственное тело больше не принадлежало ей.

    Раньше это не страшило Нагайну. У неё была надежда. Она верила, что найдёт выход, что Том найдёт выход. Он не мог позволить Маледиктусу поглотить её. Он клялся, что отыщет способ не просто отсрочить, но и излечить проклятие.

    Он солгал… или просто не успел.

    Нагайна задыхалась. Дыхание становилось свистящим, хриплым, искажённым. Ей нужно было спрятаться. Найти место, где можно будет переждать, собрать силы. Где не будет людей. Она не могла позволить, чтобы кто-то увидел…

    Но уже поздно.

    Боль скрутила её, выворачивала позвоночник, вырывая из горла шипение вместо крика отчаяния. Разум растворился в зверином безумии.

    Проклятие ждёт своего момента.

    Кости хрустнули. Челюсть сместилась. Кожа затвердела, покрываясь гладкой чешуёй. Теперь и её настигло падение, как и своего повелителя…

    Последние остатки человеческой мысли исчезали, утекали в пустоту.

    ‭«Я чувствую руки судьбы. Они душат меня».

    Как долго она боролась? Годы? Недели? Или всего лишь несколько ночей?

    Что теперь?

    Нагайна больше не могла говорить. Только по-змеиному шипеть. Ни одна живая душа не поймёт её боли, не поймёт змеиной речи... Кроме единственной и искалеченной.

    «Но где же ты, Том? Я чувствую, что ты ещё жив, но так же беспомощен, как и я».

    Время текло, и она медленно теряла себя. Она уже не помнила лица людей. Не помнила, какой была прежде.

    Но помнила его. Своего Тома.

    Всегда.