Когда Клайв вернулся, Уилл коротко взглянул на него, только чтобы знать, кто вошёл, а затем посмотрел снова, хмурясь; взгляд у того сделался мрачным. Он после этого сообразил, что он сам сейчас выглядел бодрым и довольным, а Уилл определённо знал, что он был у Хэвлока. Однако Уилл, всё ещё не разговаривавший с ним без необходимости, промолчал.

Молчал тот вплоть до возвращения домой, но молчал задумчиво, а не обиженно; по тому, что Уилл зашёл в спальню переодеться вместе с ним, он заключил, что тот и вовсе решил сменить гнев на милость. Кроме того, немногим позже Уилл пришёл пить чай на кухню, где он работал, и уселся напротив, наверняка собравшись завести какой-то разговор.

– Слушай, Клайв. У тебя перчатки ещё в порядке?

Угадал, заключил он, отпивая из своей кружки.

– А что с ними должно было случиться? – поинтересовался он.

– Мало ли, – пространно ответил Уилл. – Может, продрал где-нибудь случайно.

Последняя ремарка ясности тоже не внесла. Где он вообще мог их продрать?

– Может, взять тебе запасные? На всякий случай.

Он поднял на того взгляд. Выражение лица Уилла было совершенно нечитаемым, и он не мог понять, чего тот добивался. Если же предположить, что скрытого смысла не было, выходило, что Уилл пришёл мириться и пытался к нему подлизаться. И ему не понравилось, что на этот раз это делалось вот так, посредством покупки чего-либо. Как будто его можно было купить.

– Не нужно. Ты же знаешь, я ношу вещи аккуратно, – отказался он, снова возвращаясь к работе.

– Может, хочешь новый диван? – вопросил вдруг Уилл. – Этот-то уже затёрся.

– Мне нравится этот, – кратко отозвался он: с диваном он уж точно расставаться не собирался. Даже если тот немного потёрся. Между прочим, это не он в последнее время на диване торчал...

Уилл немного помолчал.

– А что насчёт ванны?

– А что насчёт неё?

– Давай я другую куплю. Побольше. Чтобы мы помещались.

Клайв, неожиданно даже для самого себя вспыхнув от раздражения, подорвался со стула и грохнул ладонями об стол, наклонившись через последний к Уиллу:

– А может, ты прекратишь совать мне под нос свой банковский счёт?!

Родиевое кольцо, выскользнувшее из-за низкого воротника, закачалось на цепочке почти перед глазами Уилла, иронично поблёскивая в подтверждение его слов.

– Я не... – взгляд того на несколько мгновений опустился ниже. – Ничего я тебе не сую, – несколько обиженно огрызнулся Уилл. – Разве мне нельзя тебе что-то купить?

Клайв выпрямился, глядя на того, затем поднял свою кружку, не отрывая взгляда и думая, что бы ответить, прикончил оставшийся в ней чай в пару глотков... и, в конце концов, промолчал, шагнув к кухонному столу за добавкой. Последняя фраза Уилла ему очень не понравилась, поскольку предполагала ответ «можно, конечно».

– Клайв?

Он снова промолчал. Пусть хоть думает, что он обиделся – сейчас это перестало быть важным, потому что он почувствовал себя уставшим, причём разом, вдруг, и ему это очень не понравилось; кроме того, его начало морозить – то ли от усталости... то ли от того, что на кухне резко сделалось холоднее. Мысль о последнем к чему-то вела, но он ничего не смог вспомнить по этому поводу.

К вечеру он почувствовал себя вымотавшимся совсем, даже физически, хоть не делал ничего из ряда вон, и долго не мог согреться, отчего долго не мог уснуть, а после ночного пробуждения его пробило на поесть, и он не стал себе в этом отказывать, ощутив, что не заставит себя уснуть голодным. Что же с его организмом происходило? Недомоганий помимо этого он не испытывал... и нельзя было сказать, что Клайвен чего-то недополучал – он за своим состоянием проследил и от некоторого авитаминоза избавился. Или он просто недооценивал то, сколько у него уходило сил за день?

Утром он едва заставил себя подняться. Уилл пытался разбудить его, потом, махнув на него рукой, оставил его на некоторое время и начал собираться сам, а затем пришёл будить его снова, уже совсем настойчиво.

– Я тебе кофе сделал, – сообщил тот в придачу, и Клайв разлепил веки, щурясь: во взгляде Уилла было что-то странное. Он понял, что это было, только после того как позавтракал и выпил кофе, немного придя в себя: снисхождение. Тот взглянул на него снисходительно, и ему это ой как не понравилось. Более того, за завтраком он получил ещё один такой взгляд, что натолкнуло его на мысль о том, что он таких раньше, возможно, просто не замечал. Это испортило ему настроение ещё больше, и он, хоть ничего и не сказал, теперь не разговаривал с Уиллом больше необходимого точно так же, как тот обычно делал сам.

К началу совещания он и вовсе окончательно проснулся, но благодушней на мир смотреть не начал: ему опять хотелось есть, хотелось спать, да и подмеченные им переглядывания Уилфорда и Родерика настроение отнюдь не поднимали.

В какой-то момент он поймал взгляд Уилфорда. Знающий взгляд. А затем тот едва заметно усмехнулся. И он почуял: Уилфорд знал. Знал, что они одни, что они оставлены Императором на произвол судьбы и собственных сил. И так же внезапно до него дошло, откуда: изданные приказы о их новых полномочиях. Приказы, в которых речь шла о том, что они с Дуайтом могли, придя к соглашению между собой, отстранить кого угодно от должности. Если бы Император был на своём месте, в этом не было бы никакой нужды, поскольку тот сам и отстранил бы кого угодно, не привлекая к этому их двоих. Творец, это, оказывается, было так прозрачно, кристально чётко видно для того, кто искал бы специально... И Император настолько устал, что так просто ошибся. Или, быть может, попросту не сумел найти более изящного способа расширить их полномочия так, чтобы они могли самостоятельно держать Совет в узде.

Я тоже устал, подумал Клайв, вместе с этим осознавая, что он сам ещё похлеще, между прочим, мог наломать дров от усталости. Но он не имел на это права; он-то не управлял Империей в одиночку на протяжении трёх с половиной сотен лет.

Он заставил себя сидеть спокойно и продолжать внимательно слушать всех докладывавших, хотя что-то внутри него в тот момент потребовало взять Уилфорда за волосы и приложить об стол. А потом повторить. И ещё раз повторить. И ещё. Ещё, ещё и ещё, пока что-нибудь не хрустнет основательно, а мебель у них была крепкой... Это желание вызвало у него лёгкую, почти приятную мелкую дрожь в пальцах, и он, удивившись тому, что оно у него вообще всплыло, загнал его поглубже, чтобы в выражении его взгляда ничего нельзя было прочесть. Можно было и вовсе не смотреть на Уилфорда, это было несложно, но нельзя было не смотреть на того совсем. Клайв заставил заняться этим свой параллельный мыслительный процесс, и периодически окидывал всех взглядом, проходясь им и по Уилфорду с тем же выражением, с которым он смотрел и на других членов Совета.

Прямо перед тем, как Дуайт собирался закрыть совещание, Родерик открыл рот, почти что обрадовав Клайва, уже уставшего этого ждать.

– У меня есть один вопрос, – начал тот. – Я тут слышал краем уха от знакомых из разведки, что в Империи были чужие беспилотники. Клайв, ты, как заведующий разведкой, ничего не хочешь рассказать по этому поводу?

Вряд ли, конечно, Родерику проболтался кто-то из разведки: о подобном у них не трепались на каждом углу и кому попало. Так что это была ложь, и узнал тот, скорее всего, от Уилфорда. Но рассказывать что-то Совету... Клайв коротко рассмеялся.

– Хорошая шутка, Родерик. Но неудачная. Больше так не шути, пожалуйста.

Он с удовольствием пронаблюдал слабое удивление на лице того.

– Я думаю, вы все прекрасно понимаете, что беспилотники прибыли по внешним политическим вопросам, которыми занимается исключительно Император, – продолжил он. – Ты хочешь, чтобы он перед вами отчитывался?

Он краем глаза заметил, как Вик разочарованно покачал головой, что, скорее всего, было всё-таки не по его поводу, а касательно Родерика. Вика, однако, что-то тревожило – Клайв чуть ранее поймал на себе обеспокоенный взгляд того. Медик обеспокоенно смотрел на него уже второй день.

– Разумеется, нет, – слегка побледневший Родерик сориентировался довольно быстро. – Я спрашивал только, можешь ли ты с нами поделиться.

– Не могу, – лаконично ответил Клайв, нисколько не стесняясь отказывать. Брови у Родерика слегка дёрнулись, но тот удержал лицо.

– Если на этом всё, то совещание закрыто, – провозгласил Дуайт. Клайв внимательно взглянул на того, но поговорить решил попозже: после этой новости тот вряд ли ещё будет способен нормально работать. Лучше было сообщить под конец рабочего дня.

Однако после обеда Дуайт вызвал его сам, написав ему в кратчайшем сообщении всего две буквы и, через черточку, две цифры: «ЛП-11»; он тут же, отодвинув все свои дела, быстрым шагом умчался в зал для совещаний, подозревая, что там его уже ждали, и в коридоре его перехватил встретившийся ему Хэвлок.

– Клайв... – его придержали за локоть.

– Хэвлок, у меня срочное дело, – он потянул на себя руку. – Очень срочное.

– Да пожалуйста. На, – тот достал из кармашка пиджака шоколадный батончик, похожий на тот, которым он угостил Дуайта в первую их встречу, и положил ему в ладонь. – Зайдёте потом ко мне с Дуайтом, если будет время.

Отпустив его, Хэвлок хлопнул его по плечу и направился дальше, в ту сторону, в которую изначально и шёл. Клайв, несколько раздражённо сунув батончик в карман пиджака, – ему это сейчас было ни к чему (да и вообще, с чего вдруг?), – заторопился дальше, и едва ли притормозил перед залом совещаний, чтобы открыть дверь. Именно в этот момент его позвали:

– Клайв!

Да что ж такое, промелькнула у него мысль ещё до того, как он узнал голос Дуайта. Он обернулся.

– Стой-стой-стой, – Дуайт перешёл на рысцу, и, приблизившись, придержал его за рукав, разворачивая его к себе ещё немного и внимательно в него всматриваясь. – Подожди.

– Что? – кратко спросил он.

– Пожалуйста, успокойся. Ты его перепугаешь. Дуэйн и так сказал, что он напуган.

Нахмурившись, он прикрыл глаза и медленно вздохнул, успокаивая себя. Затем взглянул на Дуайта.

– Нет. Ещё нет.

Он снова нахмурился. В чём же было дело?..

– Расскажи пока что-нибудь, – попросил он, желая составить хотя бы частичную картину имевшейся у них ситуации, пока они тут торчали.

– Офицер Норберт Блисс, четвертый ранг, контрразведка, – тут же отозвался Дуайт, совершенно правильно поняв, что именно от него хотели услышать. – Дуэйн привёл его из больницы. Месяц назад лёг на плановую операцию, всё прошло хорошо, затем, когда она закончилась, у него начало шалить сердце. Была остановка, ему провели дефибрилляцию, и он вдруг впал в кому.

– Приехали, – Клайв тяжело вздохнул. Снова электрошок... интересно, как тот вернулся обратно. Всего месяц прошёл. Получается, в будущем (или где-то ещё, тут ещё нужно разобраться), тот провёл чуть больше двух месяцев. – Будешь читать?

– Разумеется, – Дуайт кивнул. – Хоть он и напуган, мне всё равно нужно точно знать, кто это и что с ним делать.

– Ведём его на аудиенцию?

Дуайт сначала непонимающе сдвинул брови, а потом, сообразив, что именно он имел в виду, снова кивнул.

– Надо бы, – согласился тот. – Посмотрим, конечно, как пойдёт. Ну... – Дуайт почти скептически всмотрелся в лицо Клайва. – Попробуем пойти?

Он нахмурился пуще прежнего. Не так уж и плохо он выглядел. А если уж там был офицер, то тому и вовсе должно было хватить духу выдержать его взгляд.

Когда они вошли, в зале были только Дуэйн и другой офицер, без большего сопровождения. Однако хватало одного взгляда, чтобы понять: офицера Блисса можно было и не конвоировать. Тот вряд ли был на что-то способен в этом смысле.

– Офицер Кортс, – Дуэйн коснулся виска, приветствуя его. – Я взял на себя смелость сначала дать ему пообедать. И угостить его кофе. Ему, кажется... очень хотелось, – в интонации того проскользнула извинительная нотка.

На столе около Норберта и в самом деле стоял пустой стаканчик из-под кофе. Сам Норберт был истощавшим и осоловелым, что наводило на догадку о том, что тот умял сразу два больничных обеда.

– Благодарю вас, – отозвался Клайв. И задумчиво взглянул на Дуайта.

– Не могли бы вы нас оставить? – Дуайт сразу же ухватил невысказанную им мысль. – Пожалуйста, займитесь его выпиской. Скорее всего, придётся открывать ещё один больничный, но этот в любом случае нужно закрыть.

– Есть.

Дуэйн тут же оставил их наедине с офицером Блиссом. Тот проводил его благодарным взглядом, после чего с некоторой опаской взглянул на них с Дуайтом... и вдруг съёжился. Последний подошел ближе и, развернув стул, сел, оказавшись к тому, сидевшему к столу боком, лицом к лицу.

– Как тебя зовут? – негромко спросил Дуайт, переходя на доверительное «ты». Норберт от этого съёжился ещё больше, пытаясь не смотреть тому в глаза, и Дуайт нахмурился, поняв, что это не подействовало.

Клайв за это время успел немного рассмотреть прибывшего офицера. Исхудавший, словно месяц почти не кормили, настолько, что униформа, в которую наверняка велел переодеться Дуэйн, чтобы не вызывать лишнего интереса, попросту висела, Норберт периодически касался глаза, словно желая удостовериться, что тот всё ещё был на месте – а шрам, багровевший на веке, этого не предполагал. Ещё парочка видимых рубцов подсказывало Клайву, что под одеждой их было гораздо больше. Откуда это, если Норберт был из контрразведки, в основном работавшей в штабе? С виду – всё свежее...

– Послушай, не нужно нас бояться. Расскажи нам всё, что ты помнишь, и мы отпустим тебя домой, – попробовал ещё раз Дуайт. Однако это вызвало аналогичную реакцию. Тогда тот, вздохнув, немного наклонился, опёршись локтями на бёдра, и велел: – Посмотри на меня.

Норберт осторожно поднял взгляд, а затем вдруг вжался в стул, схватившись за голову.

– Не лезь в мою голову! – голос у того ломался так, словно совсем недавно был сорван. Вероятно, при переносе оттуда часть повреждений восстановилась... Клайв коротко зажмурился, понимая, что с Норбертом могли делать. Ему самому ещё повезло; но он и приложил достаточно усилий, чтобы никто не заподозрил его в том, что он – не Клайвен. Он постучал пальцем Дуайта по плечу, прося прекратить, и тот, выпрямившись, со вздохом, облокотился на стол, отдыхая.

– Офицер Блисс! – Клайв повысил голос, и Норберт, услышав знакомый командный, непреклонный тон, вздрогнул и выпрямился; будь тот в состоянии получше – вероятно, попробовал бы встать. Норберта нужно было привести в чувство, прежде чем заводить какой-либо разговор по существу, но тот, очевидно, жутко боялся магов, имевших доступ к содержимому не только своей черепной коробки, но и чужой. А может быть, и магов вообще. Придётся попытаться зайти немного с другой стороны. – Здесь к старшим офицерам обращаются на «вы».

Норберт болезненно зажмурился, и он сочувственно покачал головой: тот едва ли успел прийти в себя и порадоваться хорошему обращению со стороны Дуэйна. Он коротко взглянул на Дуайта, но тот, наблюдавший за ними, не вмешался, чтобы о чём-нибудь его предупредить, даже головой не покачал, по чему можно было заключить, что Норберт – сейчас им союзник.

– Вольно, офицер Блисс, – продолжил он. – К счастью, вы всё ещё на больничном. И, вероятно, выйдете ещё на один.

Норберт с недоверием взглянул на него.

– Как насчёт недели, офицер Блисс? Одиннадцатого ноября вы снова приступите к службе, – предложил Клайв, присматриваясь к реакции, чтобы нащупать правильные слова.

– Одиннадцатого... ноября?.. – едва слышно выговорил тот. Он кивнул.

– Сегодня третье ноября. Триста пятьдесят четвёртого года правления Императора, – сообщил он, и Норберт с облегчением прикрыл глаза; значит, раньше сообразил как минимум то, что очутился либо в не том месте, либо не в том времени. – Вы находитесь в правильном месте и времени, офицер Блисс.

Из-под опущенных век Норберта скупо скользнули две мелкие слезинки, и тот крупно вздрогнул, словно сам от себя не ожидал.

– Я... приношу свои извинения, офицер, – Норберт торопливо вытер рукавом лицо. Голос того всё ещё звучал хрипловато, но уже более-менее ровно. Слово «офицер» Клайву тоже понравилось: Норберт приходил в себя.

– Как вас зовут, офицер Блисс? – наконец спросил он.

– Норберт, офицер, – тот скользнул взглядом по погонам сначала Клайва, потом Дуайта, что полагалось сделать гораздо раньше. Это тоже было хорошим знаком. – Норберт Блисс.

– Хорошо, – Клайв полез в карман, планируя закрепить эффект. – Норберт?

Он протянул тому шоколадный батончик, всунутый ему Хэвлоком. Норберт осторожно его взял. Пальцы у того задрожали.

– Дуайт? – Клайв протянул упомянутому собственный, лежавший у него в кармане на всякий случай.

– Спасибо, – отозвался тот.

Норберт взглянул на Дуайта, сноровисто вскрывавшего упаковку, затем на Клайва, ободряюще кивнувшего. Последний показал этим, что относился к тому, как и к другому офицеру, не только как к сослуживцу, но и просто по-человечески хорошо. Может, Норберт после этого хоть дёргаться от Дуайта не будет.

– Благодарю вас, офицер... – Норберт замялся, теперь, похоже, желая узнать, с кем именно говорил.

– Кортс, – помог ему Клайв. – Клайв Кортс. У вас в отделе произошли кое-какие перемены, так что теперь заведую им я, и работать вы будете со мной. Непосредственно, впрочем, под началом моего помощника, – он избежал упоминания фамилии Уилла, потому что это могла быть не самая приятная новость, но и обманывать Норберта он сейчас не хотел.

Норберт воззрился на него с удивлением во взгляде.

– Офицер Хоул уволен и арестован, – сообщил Клайв. Слухи и так дойдут, но вот это уже была определённо приятная новость. И, глядя на истощавшего Норберта, он сугубо из солидарности хотел сделать для того что-нибудь ещё, даже если это было бы немного слишком. – Хотите ещё кофе, офицер Блисс?

Удивление во взгляде Норберта перешло в изумление, и тот, поколебавшись, очень осторожно кивнул.

– Можно мне...

– Да? – заинтересовался Клайв.

– Можно сладкий? – столь же осторожно и тихо спросил Норберт. В этом не было ничего удивительного: тот мог соскучиться по сладкому куда больше, чем по нормальному питанию в принципе, так же, как и они с Уиллом и Дуайтом.

– Конечно. Молоко?

Норберт оживлённо закивал. Улыбнувшись, Клайв ушёл за кофе, надеясь, что можно теперь того оставить с Дуайтом. Автомат с напитками, благо, был недалеко, на нижний этаж. Он управился всего за пару минут.

Когда он вернулся, то услышал тихий голос Норберта, при его появлении ненадолго затихший; видимо, теперь мягкое обращение Дуайта было впору. Отдав кофе, Клайв вопросительно взглянул на Дуайта, который успокаивающе кивнул.

– Ешь, не стесняйся, – мягко произнёс тот затем. – Хочешь домой, или сначала отоспишься в больнице? Больничный тебе, скорее всего, уже открыли, так что можешь провести ещё некоторое время здесь, – тактично предложил Дуайт. Наконец вцепившийся зубами в шоколадный батончик Норберт закивал, соглашаясь, вероятно, с последней фразой. Ничего удивительного; будь у Клайва семья дома, он бы тоже к ней в таком состоянии не пошёл.

После этого они ещё некоторое время поговорили со снова осоловевшим после горячего кофе Норбертом, но ничего полезного или хотя бы интересного не выяснили: Норберту действительно не повезло, и его сразу же по появлении взяли под стражу, а затем попытались выяснить, кто он такой, откуда и почему у него такое странное имя, да ещё и фамилия откуда-то взялась. Казалось бы, можно было спокойно это всё выяснить с помощью магии, попросту прочитав его воспоминания, но, естественно, маги не поверили прочитанному, и коллективно пришли к выводу, что человек умудрялся каким-то образом защищать своё сознание, показывая им ложную картинку, выдумку, перекрывавшую настоящие воспоминания. И вот тогда за Норберта взялись всерьёз, с пугающей изощрённостью организовав на него не только физическое давление, но и психологическое: часть травм он, взятый под контроль, нанёс себе сам. Рассказывая это, Норберт снова коротко коснулся глаза, и у Клайва по спине прошёл лёгкий, но настырный морозец, скрывшийся на затылке, а внутри у него что-то напряглось, вздыбилось, как уже было некоторое время назад, и он с некоторым трудом уложил это обратно, чтобы ничего не отражалось ни во взгляде, ни на лице. Дуайт же воспринял эту новость пугающе спокойно и невозмутимо, словно и впрямь всякого уже навидался.

Работалось Клайву после этого скверно. Точнее, ему вообще не работалось; мысли всё время возвращались к Норберту. От этого он чувствовал себя паршиво. А ведь у Императора в подчинении было множество офицеров, в том числе и тех, с которыми происходили ужасные вещи, и тот о подавляющем большинстве всего этого знал. Либо у Императора отсутствовало сострадание, либо тот стал нечувствителен к чужой боли, потому что знать о подобном было тяжело.

Ещё он думал о том, зачем им нужен был Норберт. Замысел ведь отправил им его не просто так, и теперь следовало вернуть того в правильное место. Конечно, в большинстве случаев он это и сделал бы, но сейчас у них были и другие факторы. И легко было помешать ему сделать это именно так, как нужно было. Была и небольшая вероятность того, что Замысел просто ошибся или промахнулся... но тогда это был бы очень жестокий промах. Клайв, впрочем, склонялся к мысли о том, что это было не просто так – несмотря на шрамы, Норберт вернулся целым, словно бы того небрежно подлатали, лишь для того, чтобы был дееспособным.

В конечном итоге он решил, что сделает для Норберта ещё что-нибудь из того, что он мог для того сделать, не выходя за рамки: отдаст в непосредственное подчинение Бертрану. Последний был хорошим офицером, честным и справедливым, так что Норберт, возможно, с Уиллом даже не пересечётся непосредственно по работе. Кроме того, так Норберт, возможно, догадается, почему они так внимательно следили за всем подозрительным, что происходило внутри штаба, и, зная это, будет знать и то, о каких вещах нужно будет сразу же уведомить Бертрана, а, может быть, и непосредственно его самого.

А потом Клайв, вспомнив о том, что Хэвлок звал их к себе с Дуайтом, написал последнему, передавая ему это: он всё ещё не мог толком работать. Зато после двадцати минут, проведённых у Хэвлока в кабинете, он взбодрился, сгрузил залёгшую на душу тяжесть и почти спокойно вернулся к себе. К концу дня у него даже выровнялось настроение... и снова завалилось ниже нуля, едва он вспомнил, о чём ему сейчас нужно было поговорить с Дуайтом. Однако откладывать он не стал, и сразу же написал тому, уведомляя о необходимости поговорить после работы (или чуть раньше, если тот мог); Дуайт тут же ответил, предлагая встретиться на их рабочем месте в зале для аудиенций за десять минут до шести, что его вполне устраивало.

За несколько минут до назначенного времени он уже подходил к залу для совещаний, и нисколько не удивился, встретившись у двери Дуайтом, выбравшим то же время, чтобы появиться.

– Что такое? – спросили его ещё в зале для совещаний. Он покачал головой, кивнув в сторону зала для аудиенции.

Едва они миновали императорскую охрану, Клайв нашёл в почти полной тьме запястье Дуайта, и, на всякий случай приподняв вторую руку (хоть изучил этот коридор уже практически досконально), повёл того за собой быстрым, едва ли не нервным шагом.

– Ты на что-то злишься? – непосредственно поинтересовался Дуайт.

– Нет.

Некоторое время тот молчал. Может быть, пытался поймать его взгляд, чувствуя, что что-то было не так.

– Я что-то неправильно сделал? – спросил Дуайт у самого подъёмника в большом зале для аудиенций.

– Не ты.

Дуайт снова озадаченно замолчал. Клайв довёл того вплоть до стула на их рабочем месте, на который и усадил, после чего прислонился бедром к столу, для начала честно предупредив, что новость неприятная. И, тяжело вдохнув, сообщил, что Уилфорд – и, вероятно, теперь не только Уилфорд – знал о том, что они теперь одни, сразу же объяснив, почему и откуда.

– Как же... как же он... – во взгляде Дуайта, кроме неверия и потрясения, заплескался неподдельный испуг. – А мы? Как будем мы, если даже он?..

Тот так и не сумел вымолвить следом «ошибся», огорошенный фактом, с которым не смог сходу сжиться. Предположение о том, что Император совершил ошибку, испугало того раньше, но уже совершённое потрясло до глубины души.

– Дуайт, – потормошил того Клайв.

– Мы же просто обречены, – Дуайт взглянул куда-то сквозь него, и он, наклонившись, взялся за оба подлокотника стула и упёрся взглядом тому в глаза.

– Этот человек держал Империю три с половиной века. Один. У нас нет права его подвести. Мы обязаны справиться, и мы будем справляться, – втолковал он Дуайту, наблюдая за тем, как тот, слушая его, постепенно возвращался в равновесие, выбитый из последнего новостью. – Неважно, как много нам будут мешать. Мы должны сохранять хладнокровие и держаться как следует.

– Но как же быть с теми, кто теперь знает? Как мы теперь будем? У нас теперь вообще нет протекции, – Дуайт худо-бедно взял себя в руки, но осознание слишком сильно выбило того из колеи. – Я не имею ни малейшего понятия о том, что теперь с этим делать. Ты знаешь? Видишь? Ты должен видеть. Скажи мне.

«Защити меня», – ясно прочёл он во взгляде Дуайта то, что тот не мог произнести. И ничуть не удивился: ему ведь объясняли, каково назначение их обоих. Дуайт – навигатор, пилот, знавший, куда вообще лежал их курс, а он – старший офицер корабля, заведовавший и производимыми боевыми действиями, и разведкой, и запасами, и вообще всем остальным на этом чёртовом корабле. Поэтому он кивнул. И взял того за плечи, продолжая держать взглядом.

– Я слежу за всеми. Если понадобится, я буду действовать, и действовать осмотрительно. Ты – соберись. Будь осторожен в словах и поступках. Наблюдай. Делись со мной, если что-нибудь заметил, – напомнил он на всякий случай, и Дуайт кивнул. Во взгляде к того появилась безмолвная благодарность, вытеснявшая испуг; теперь Клайв без особого труда мог прочесть там признание в доверии. – Ещё раз: будь осторожен. Не оставайся наедине с теми, в ком ты хоть немного сомневаешься, но не избегай явно. Мы управимся с этим всем, Дуайт.

Последний кивнул.

– Хорошо. Хорошо, Клайв. Я полагаюсь на тебя.

Клайв устало рухнул на кровать. Всем-то он должен был быть старшим. Старшим братом нервничавшему Дуайту, старшим партнёром капризному и выделывавшемуся Уиллу... кто бы его самого поддержал. Его ведь самого изматывали собственные мысли и опасения. Если Дуайта пугали и предположение о том, что Император ошибся в будущем, и уже факт того, что это уже произошло, то Клайва беспокоило то, что они опаздывали. Они слишком поздно вывели из игры Хоула, и кто-то уже влез в архивы и вынес оттуда информацию, чего можно было не допустить; они слишком поздно взялись просматривать всех и упустили долго отсутствовавшего Уилфорда, о котором могли узнать буквально всё за время отсутствия – вряд ли тот, вернувшись, первым делом взялся бы узнавать о интересе к себе; они слишком поздно вступили на эту должность, и Император, и так уже уставший к этому моменту, продумал не всё, что касалось их положения. Появись они парой недель раньше – и уже многое бы успели сделать. А это, между прочим, те дурацкие две, почти две с половиной недели, потраченные ими в последнее время на переправки между континентами и на экспедиции по Атеоту. Даже ещё не наступившее будущее умудрилось сунуть им палку в колёса. Но, пусть так, – будь у него опыт управления, будь у него все необходимые знания, на получение которых было потрачено драгоценное время (тоже около двух недель), тогда некоторые вещи тоже можно было успеть упредить. Он... его квалификации оказалось недостаточно. И он чувствовал себя за это виноватым, хотя знал, что взяться ей было неоткуда, а прежде такое от него не требовалось. А теперь всё, что ему оставалось – ждать. Ждать, на свой страх и риск, и пытаться принимать какие-то меры, способные их защитить на текущий момент. И собирать информацию.

А ведь даже с Норбертом они немного опоздали. Отдай он Уиллу распоряжение просматривать всех немного раньше, и он бы на сегодняшний день уже знал, что тот лежал в коме, и уже был бы готов встречать. Это ещё хорошо, что Норберт оказался на их стороне...

Дверь в спальню тихо шелестнула, открываясь. Он понадеялся, что это просто был Билли. Затем он ощутил чужое присутствие, и несколько разочаровался; но и глаза открывать не стал, сделав вид, что ему сейчас не до общения. Ему, впрочем, сейчас действительно было не до того.

– Валяешься? – пространно протянул Уилл; в интонации того, однако, не было нотки игривости, обычно слышимой в таких случаях. Он угукнул, не открывая глаз. – Хоть бы переоделся, раз спать собрался, – Уилл, усевшись рядом, потянул за нижний край его свитера, понукая снять последний.

– Отстань, – заворчал Клайв, отталкивая пальцы того. – Сам могу раздеться.

– Соглашайся, пока предлагаю, – вот теперь в тоне Уилла эта самая нотка появилась. Открыв глаза, Клайв торопливо сел, немного отодвинувшись от того.

– Ты что это такой дёрганый? – недовольно осведомился заметивший последнее Уилл. – Ну-ка, иди сюда.

Опёршись на кровать, тот наклонился к нему, щекотно потёршись носом об его шею; почувствовав, как пальцы Уилла вместе с этим скользнули по внутренней стороне бедра, куда тут же жадно легла ладонь, он, теперь и впрямь дёрнувшись, терпеливо отодвинул от себя руку того, немного отстраняясь.

– Уилл, я устал. Я не очень хочу, – добавил он к этому, на самом деле вообще ничего не желая после сегодняшнего. Да и периодически посещавшие его мысли о бедняге Норберте настрою не способствовали. Завтра он, может быть, переварил бы всё, но сейчас у него точно ничего не получится. – Я хочу выспаться.

– Ну и выспишься, – Уилл, нажав ему на грудь ладонью, опрокинул его на кровать, тут же нависнув сверху и сразу заскользив ладонью вниз, к поясу его джинсов. – Давай пораньше просто...

– Я устал, понимаешь ты это или нет? – взвился Клайв, приподнявшись на локте и отпихивая от себя руку того. – У меня в ушах уже шумит!

– А что ты делал-то?

Он едва не задохнулся от возмущения.

– Убери руки, – предупреждающе произнёс он. – Хватит. Отстань.

– А если не отстану? – Уилл дёрнул его за руку, на локоть которой он опирался, опять опрокинув его на кровать, и, прижав за запястье, наклонился ниже, в упор глядя ему в глаза. Во взгляде у того проскользнуло что-то незнакомое и оттого пугающее. – Что ты будешь делать?

Клайв не смог понять, прежняя ли это игривая манера общения Уилла, или его сейчас действительно испытывали на прочность. Он попытался выдернуть запястье из хватки того, но не сумел; его только прижали ещё крепче. Это его разозлило: Уилл снова имел наглость напоминать ему, что сильнее, да ещё и таким образом. И его действительно проверяли на прочность. Подобное, на самом деле, имело место быть во многих отношениях, но люди обычно прощупывали моральную устойчивость партнёра осторожно, не прибегая при этом к подобным методам.

– В гостиную, – выговорил он непослушными губами, норовившими искривиться в оскале и обнажить клыки, раз слова до Уилла не доходили. – Уходишь спать в гостиную.

– В самом деле? – небрежно поинтересовался Уилл.

– В гостиную, – повторил Клайв, не находя сейчас других сколько-нибудь приличных или хотя бы не оскорбительных слов. Его аж затрясло от того, как захотелось выругаться, но он сдержался. – Я не хочу ни видеть тебя, ни находиться рядом с тобой. И тебя после этого я уж тем более не хочу.

Тот ещё несколько секунд смотрел на него, приподняв брови, а затем, отпустив его, поднялся, сгрёб своё одеяло, которое только вчера принёс обратно, и молча ушёл.

Сам Клайв просто устроился спать, ощутив вдруг себя вымотавшимся в край, настолько, что не хотелось даже обдумывать ничего (а он хотел выделить на это хотя бы двадцать минут, чтобы мысли повертелись, улеглись и уже не мучили его ночью), но уснуть долго не мог, потому что никак не мог согреться. Ему казалось, что холоднее стало даже в комнате. Его и затрясло, что он сейчас обнаружил, не от злости больше, а от холода, и он не понимал, отчего вдруг. Помаявшись так несколько минут, он ненадолго высунулся из-под одеяла, чтобы подкрутить отопление на настенной панели управления, и юркнул обратно; датчик температуры, на который он мельком взглянул, его отчего-то обеспокоил, потому что мысли запинались на отображённых на дисплее цифрах, но он, так и не сумев понять, почему, благополучно согрелся и уснул.