В четыре часа дня у Клайва зазвонил передатчик. При взгляде на экран он озадачился: ему пытались дозвониться по служебному каналу, но в локальной базе данных этого контакта не нашлось, и на экране отобразился только номер. Следовательно, это был кто-то из других спецслужб. Это ещё что, подумал он встревоженно, и, на всякий случай выйдя в коридор, принял входящий вызов.

Зазвучавший из динамика голос показался ему знакомым, но он вспомнил только когда звонивший представился.

– Я хотел бы с вами поговорить, – сходу сообщил ему начальник тюрьмы, в которую упекли Нормана Хоула. – С глазу на глаз, если возможно.

– И где вы предлагаете?..

– Если у вас сейчас нет дел, то я могу подъехать к штабу через полчаса. Или вы сейчас в другом месте?

Так это срочно, подумал он, обеспокоенно нахмурившись. И согласился: никаких предчувствий по этому поводу у него не возникло, так что он мог спокойно пойти на встречу. Дело, скорее всего, касалось Нормана, а это было важно.

Поэтому к половине пятого он был около входа, наблюдая изнутри за стоянкой. Его предупредили, что это будет обычный тёмно-серый служебный джип, пообещав, что машину будет видно от главного входа; никаких странных запросов, так что он не беспокоился. Джип подъехал ещё за несколько минут до назначенного времени, и вместе с этим ему пришло уведомление о том, что собеседник уже на месте, так что он вышел, сразу ускоряя шаг и на всякий случай поглядывая по сторонам.

Начальник тюрьмы приехал один, без водителя или какого-либо сопровождения, и конфиденциальность разговора уже указывала на важность дела. Клайв забрался в джип, аккуратно закрыл за собой дверь, и, едва сидевший за рулём мужчина заговорил, поднял ладонь, одновременно доставая передатчик: у него теперь имелось программное обеспечение, позволявшее проверить окружение на предмет скрытой от глаза электроники (пусть радиус поиска был не слишком большим, так как это всё-таки была не та аппаратура, которой это обычно делали, но возможность была весьма полезной).

– Прошу прощения, но я должен кое-что проверить. Так... ваш передатчик... радио... чисто. Итак, я вас слушаю.

– Впечатляет, – с едва слышимым удивлением произнёс тот. – Так вот, то, о чём я хотел с вами поговорить... К вашему заключённому вчера кто-то приходил. И я догадываюсь, что вы туда этого человека не отправляли.

– Почему?

– Записи с видеокамер подтёрты. Очень аккуратно. И охрана ни на входе, ни в соответствующих коридорах никого не помнит. Засекла только одна из камер в холле. Либо о ней забыли, либо просто не рискнули трогать: в коридорах редко кто ходит, и можно просто не заметить, а вот по тому, что изображение дёрнулось в холле, сразу видно, что куска не хватает, – разъяснили ему. В общем-то, как раз ему объяснения не нужны были, поскольку он и сам всё это понимал, но он терпеливо слушал, складывая все кусочки в одну картину. Хотя был почти уверен в том, кто это был: охрана никого не помнила.

Дальше ему показали кусочек видеозаписи, снятой пресловутой камерой в холле, и он ничуть не удивился, узнав по движениям Уилфорда, хоть и бывшего не в униформе, а в гражданской одежде.

– Вы говорили об этом с заключённым? – на всякий случай поинтересовался он.

– Да. Тот сказал, что его никто не посещал. Может, лжёт, может, у него то же самое, что у охраны. Вы, случаем, ничего не разработали такого? – начальник тюрьмы взглянул на него проницательно и слегка укоризненно.

– Нет. И нет, я туда никого не отправлял.

Он, конечно, мог бы солгать, сказав, что ему нужно проверить что-нибудь «такое», но ему нужна была видеозапись, и нужно было, чтобы начальник тюрьмы и дальше уведомлял его о таком (и совсем не нужно было, чтобы оскорбился, ещё и посоветовав впредь проверять «такое» на какой-нибудь другой тюрьме). Об этом они и столковались, и тот, оставив ему запись, уехал; он же вернулся обратно в кабинет, машинально кивая знакомым офицерам по пути. Мысли никак не желали выстраиваться в ровненькую цепочку, то безостановочно подсовывая ему напоминание о том, что он всё-таки оказался прав касательно личности мага, способного управлять чужой волей, то обрывочно предлагая варианты дальнейших его действий, сразу обрисовывая начало, но теряя конец в спутавшихся звеньях. В лифте его растревоженное сознание наконец успокоилось, и он решил, что первым делом успокоится ещё немного, хорошенько обдумает свою линию поведения, а потом расскажет Дуайту, пока рабочий день не закончился.

До того, как он дошёл до кабинета, он уже рассудил, что Уиллу даже упоминать об этом разговоре не будет, и что с Уилфордом нужно вести себя очень аккуратно: знающий взгляд последнего выдавал того с головой, и он не хотел, чтобы его поймали на этом же. А вот что делать с тем, что у Уилфорда, фактически, был доступ ко всему программному обеспечению контрразведки... ведь отловить кого-либо из этого отдела и велеть что-либо сделать или просто предоставить доступ – для мага не проблема. Организовывать ещё один внутренний уровень доступа со всей важной информацией внутри – бесполезно: они сами не будут успевать обрабатывать запросы на получение нужных для работы данных изнутри отдела, и в те же запросы может спокойно влезть и Уилфорд через кого-то; не будут же они выспрашивать у каждого лично, для чего человеку понадобились те или иные сведения или ресурсы. Оставалось только проверять, кто что искал и складывать картину того, что сейчас делал Уилфорд, исходя из необычных или подозрительных запросов. Так же, как он, в принципе, собирался делать и прежде.

Он уселся на свой стул, рассеянно кивнув вернувшимся в кабинет Бертрану с Эйденом, между которыми временами всё ещё проскальзывало странное напряжение.

Выходило, что лучше всего было как можно меньше пересекаться с Уилфордом и аккуратно следить за тем, не давая ни о чём догадаться и будучи готовым к любым выходкам со стороны того. Может быть, придётся даже позволять проворачивать что-нибудь мелкое и не слишком хлопотное для них, чтобы Уилфорд ничего не заподозрил: он очень надеялся, что сумеет-таки выведать, с кем тот общался и кого поддерживал... или кто поддерживал самого Уилфорда. И накрыть всех одним махом. Им обоим некуда было торопиться, так что у него и тут намечалась нервная, затяжная война, будь она неладна.

– Что это была за машина? – шепнули ему на ухо, и он, вздрогнув, оглянулся. Уилл, изобразивший, что тихонько спрашивал что-то по работе (или даже личное – присутствовавшие Бертран с Эйденом одёрнуть-то того не могли), опирался на спинку его стула, нехорошо щурясь.

– Не понял, – он вскинул брови, пытаясь изобразить непонимание и одновременно подавить вспышку гнева: за ним опять следили!

– В окошко видел, – соизволил объяснить Уилл, прищурившись ещё немного.

Ах, в окошко он видел, зло подумал Клайв, поднимаясь, и, взяв того за локоть, подвинул обратно к рабочему месту, собираясь усадить в кресло... и машинально бросил взгляд в пресловутое окошко. Из последнего было видно край стоянки, но не то место, куда заезжал джип начальника тюрьмы. Это разозлило его ещё больше: Уилл выходил из кабинета, чтобы поинтересоваться. Наклонившись к тому, усевшемуся в кресло, он шёпотом сообщил:

– Я работаю. То, с кем я общаюсь по работе, тебя волновать не должно. И, будь добр, работай добросовестно, не отвлекайся по пустякам.

Немного повернув голову, чтобы взглянуть на него, Уилл яростно блеснул глазами, и Клайв уложил тому ладонь на загривок, взглядом предупреждая, чтобы даже не смел возмущаться. А затем, ещё раз глянув в окно, вышел, следуя своим же принципам: не устраивать на рабочем месте личных разборок. Хотя хотелось. И напомнить о том, что он Уиллу начальство, и о том, что он просил его не отслеживать, и, даже если это всё не подействует, – о том, что между тем и Императором, не слишком Уиллом довольным, стоял только он сам. Императора, разумеется, на месте уже не было, но надо же было Уиллу хоть как-то разболтавшиеся гайки прикрутить.

Отключив мозг, он позволил ногам вести его, понемногу сбрасывая таким образом раздражение и злость, и ноги почему-то понесли его через верхний переход на верхние этажи научного отдела. Впрочем, ничего удивительного: переход был большей своей частью стеклянным, и хорошо было видно округу, а от созерцания неба он в последнее время успокаивался. Взгляд его непроизвольно скользнул ниже, на потихоньку начинавшее оживляться уличное движение, затем ещё ниже, на территорию штаба, и остановился на парковочной стоянке, видимой отсюда почти целиком. Вполне возможно, что вот сюда Уилл и выходил, чтобы понаблюдать. В нём снова вспыхнуло глухое раздражение – гайки прикрутить надо, а у него все ключи какие-то бестолковые, – и он зашагал оттуда, опять гоня мысли прочь и давая волю ногам.

Отстранённо отметив, что его принесло к кабинету Хэвлока, он всё с тем же отключённым мозгом постучался, почти безотчётно для себя сымитировав стук Дуайта.

– Да-да! – приветливо отозвался изнутри Хэвлок, и Клайв, ведомый приятным голосом того, проскользнул внутрь. Возившийся с планшетом Хэвлок поднял взгляд... и застыл, глядя на него; он помахал ладошкой вместо приветствия, потому что слов он не нашёл: от вида Хэвлока, который выглядел так, словно у того произошёл срыв шаблонов, у него будто по щелчку, наконец, включился мозг. Какого чёрта я делаю, первой же мыслью донёс тот ему вопрос.

Хотя, в целом, всё было логично: он прекрасно провёл время сегодня перед обедом, вот и пришёл неосознанно сюда – настроение подправить. Осознанно он с этим ходил к Дуайту, потому что у того к нему ничего не было, кроме исключительно платонических чувств, а тут стоило мозг отключить – и вот он у Хэвлока. Н-да-а... И он ещё на полном серьёзе считал, что он рационален...

– Что ты делаешь? – поинтересовался он, чтобы хоть чем-нибудь заполнить тишину и объяснить своё нахождение здесь. Всё ещё пытавшийся отыскать утерянный дар речи Хэвлок просто повернул к нему экраном свой планшет, и Клайв увидел громоздкую схему, использовавшую, однако, только элементарные обозначения составляющих электрической цепи: Хэвлоку, очевидно, костыль в виде подписей нужен не был. – Замысловато... – он, на ощупь опустившись на стул для посетителей, присмотрелся внимательнее. – Ты уверен, что это должно работать?

– Над этим я и корпел, – чуточку хрипловато отозвался тот и кашлянул, прочищая горло. – Идея-то хорошая.

– А что это вообще такое? – всерьёз заинтересовался он: Хэвлок был у них ответственен за научные разработки в области военного дела, так что ему было любопытно. Тем более что понять он, учитывая специализацию, мог.

– Это... Когда-то в Империи отказались от лазерного оружия из-за высокой неэффективности. Ты знаешь?

Клайв приподнял бровь.

– Разве?

– Я имел в виду более близкий бой, – усмехнулся Хэвлок.

– А, это да, – он закинул ногу на ногу, устраиваясь поудобнее, но Хэвлок даже взгляда не опустил, с интересом глядя ему в глаза. – Тут было много проблем. Лёгкость отражения, высокое энергопотребление, габариты оружия, – перечислил он. Последнее было, конечно, не критически, но, имея многоцелевую пушку, незачем было носить аж ещё одну только под лазерный боезапас. – А ещё можно повредить обшивку внутри. Или ещё что-нибудь. А если выстилать её чем-то отражающим – можно и самому спечься под рикошетом.

Хэвлок улыбнулся.

– Вот из соображений практичности я за это и взялся. Когда над этим работали, то добились недурственного снижения энергорасхода.

– И ты решил: не пропадать же добру, – хмыкнул он, и Хэвлок хмыкнул вслед за ним.

– Что-то вроде, – согласился тот. – Так вот, тогда ещё не было настолько компактных источников питания, как сейчас, а теперь с этим можно попробовать поиграться, возможно, даже чтобы встроить в оружие как дополнительный режим огня.

– Тебе нужно будет экранировать элементы питания, – предупредил Клайв. – Мощность большая, чуть что – вся остальная электроника пострадает. Будет проблема даже обратно на обычный огнестрел переключиться.

– Подумаю об этом позже, – отмахнулся Хэвлок. – Сначала бы размеры в порядок привести. Ещё было бы здорово регулировку мощности сделать. Чтобы многоцелевое было.

Клайв, в этот момент раздумывавший именно о степени необходимости добавлять что-то в и так уже отлаженно работавшее оружие, задумчиво кивнул: вот это могло бы уже оправдать желание втиснуть ещё и лазер в привычные пушки.

– Да и денежка у меня на это теперь есть, – добавил Хэвлок. – Спасибо тебе, кстати.

Он непонимающе взглянул на того.

– Дуайт говорил, что это была твоя идея, – объяснил Хэвлок.

– А. Да на здоровье, – Клайв, обнаруживший, что и успокоился, и отвлёкся, поднялся. – Ладно, мне пора.

– Постой, а что ты заходил-то? – встрепенулся тот. – Ты же за чем-то пришёл.

– Да мозг разгрузить, – отозвался он от двери. – Ничего такого.

Закрыв за собой последнюю, он не сразу отошёл – сугубо из любопытства, – и услышал, как Хэвлок озадаченно хмыкнул. Он и сам, вообще-то, не менее озадачен был тем, что настроение у него исправилось, словно бы Уилл к нему даже и не подходил, и тем, что он был не прочь ещё что-нибудь с Хэвлоком обсудить. Встрепенувшись и напомнив себе, что хорошего понемножку, он, проверив время, направился к Дуайту, которого ещё успевал застать на рабочем месте. Разговор, возможно, предстоял не из лёгких.

По пути он бросил взгляд в попавшееся ему зеркало, и понял, отчего Хэвлок так внимательно взглянул на его висок на обеде: у него снова пробилась седина, вроде бы начавшая исчезать после нескольких недель, проведённых дома.

Едва взглянув на него, Дуайт без лишних слов оторвался от работы и последовал за ним в зал для аудиенций, где, усевшись на один из стульев, ожидающе взглянул на него, безмолвно предлагая начинать. И он всё рассказал, показав вместе с этим и саму запись.

– Давай съездим к Хоулу, – предложил тот, обдумав услышанное. Клайв проницательно взглянул в ответ.

– Хочешь узнать, зачем у него был Уилфорд? Хоул твердит, что его никто не навещал. Он может лгать, а может быть совершенно в этом уверен, если ему подтёрли память. В этом случае ты ничего не сможешь прочесть. Лучше оставь. Пусть всё пока что идёт своим чередом.

– А если ему её не стёрли, а заблокировали? – заупрямился Дуайт, хмурясь. – Последнее легче. Если так, мы можем всё узнать.

– Да неважно это, – отмахнулся он. – Важно другое: Уилфорд может прийти к нему ещё раз. И может заставить его сказать, навещал ли его кто-то ещё.

Дуайт приподнял брови, поняв, что именно он имел в виду.

– Это нам не на руку, – согласился тот.

– Не на руку? Дуайт, не приведи Творец, Уилфорд узнает, что ты можешь читать. Он тебя просто уберёт после этого, чтобы ты ему не мешался. А ты у меня один такой. Я не могу себе позволить такую потерю.

– Верно, – Дуайт не смутился от услышанного, просто зная, что так оно и было, безо всякого подтекста. – Но мы теряем информацию. Она может быть ценной.

– Может, – теперь согласился он. – Всегда приходится чем-то жертвовать. Лучше так.

Дуайт вздохнул.

– Именно нам лучше не рисковать, – добавил Клайв. – Пойми, Уилфорд хитрый, но он местами слишком торопится, отчего становится неосмотрителен в некоторых вещах. И заглядывает он всего лишь в ближайшее будущее. Я вижу немного дальше него, ты – ещё дальше, совсем далеко, и нам с тобой нельзя давать ему это понять.

– Разве мы не можем убрать его самого? – задал вполне логичный вопрос Дуайт, и он покачал головой:

– Всё должно идти своим чередом.

– Но что есть свой черёд? – Дуайт непонимающе нахмурился. – Ты всё толкуешь об этом, и я никак не могу взять в толк, что именно это должно значить. «Своим чередом» – это всё, что должно происходить, если мы не будем вмешиваться? Или это включает в себя какую-то определённую меру нашего вмешательства?

Клайв замер на несколько мгновений, глядя на того: Дуайт сформулировал последнее очень точно. Вместе с этим звучало это расплывчато, и именно с такой двойственностью ощущалась им самим суть фразы «своим чередом».

– Скажи мне, – очень мягко произнёс он. – Ошибается ли он?

Уже открыв рот, чтобы ответить, Дуайт, остановившись, помедлил, напряжённо размышляя: не предполагалось, что Император способен ошибаться, однако предполагалось, что тот был человеком – а люди ошибаться склонны.

– Он не должен, – наконец ответил тот, снова очень метко заключив свои размышления в короткую фразу.

– Однако я думаю, что так и произошло.

Дуайт уставился на него.

– Да, Дуайт. Я думаю, так и произошло, – с горечью повторил он. – Проблема в том, что всё, что мы делаем, вызывает противодействие. Мы все в одной лодке, все, и союзники, и враги, и когда кто-то толкает её в борт, с другой стороны делают то же самое. И чем больше лодка раскачивается, тем легче сбить её с курса. А можно толкнуть слишком сильно, и она попросту перевернётся. Я думаю, что он, устав, решил принять какие-то радикальные меры. И получилось то, что мы с тобой видели.

Дуайт продолжал на него смотреть.

– Не связывайся с Уилфордом, – снова попросил Клайв. – Если он узнает – он тебя уберёт. Тогда я уберу его, но вся наша лодка уже останется без навигации. Я не могу этого допустить. Ты понимаешь?

Поднявшись со стула, Дуайт придвинул его к столу, задвигая сидение под столешницу, и, опёршись о его спинку, поднял взгляд на громадный тёмный экран, глядя куда-то сквозь, словно бы ничего не слышал.

– Дуайт, у него есть союзники, и я пока что не знаю, кто. Как только мы его уберём, я потеряю зацепку, и мы не сможем узнать, что готовится, как, и когда всё случится, – Клайв едва сдерживал раздражение, пытаясь втолковать наконец это Дуайту. – Нас застанут врасплох, и мы ничего не сможем сделать с уже запустившимся ходом событий, пойми же ты!

– Я понимаю! – почти закричал тот, резко обернувшись к нему. – Я понимаю, – уже тише повторил Дуайт. Клайв тоже поднялся, ощущая, что с тем было что-то не так. – Но я не вижу. Я вижу, что делать в течение года, двух, нескольких лет, но месяц или даже неделя кажутся мне невообразимо далёким сроком. Меня это пугает. Я не могу видеть и планировать это как ты. Мне... страшно, Клайв. Я же ничего не знаю. Ни о большей части штаба, ни о войне этой дурацкой, ни о том, что делать с тем будущим. Всю информацию об этом я получаю от тебя. Что я буду делать... – тот не закончил, покачав головой и отведши взгляд. Но Клайв понял. Дуайт тоже боялся остаться без него.

– А я не знаю ничего о твоей дурацкой экономике, – мягко ответил он. – И о том, что делать в течение нескольких лет и куда держать курс. Меня тоже пугает перспектива остаться с этим один на один.

– Иногда я чувствую себя так, словно нас с тобой просто взяли и выпихнули, как птенцов, из гнезда, – отстранённо произнёс тот. – Тогда мне кажется, что я вообще ничего впереди не вижу.

Клайв порывисто обнял того, ощутив вдруг, что ближе, чем Дуайт, у него никого не было; даже Уилл в этот момент был ему не настолько близок.

– Извини, – глухо выговорил Дуайт, вздохнув. – Я очень... недостойно заистерил.

Он мягко похлопал того по спине. Через некоторое время Дуайт отстранился, стыдливо пряча взгляд.

– Меня мучает то, что я ничем не могу тебе здесь помочь, – признался тот. – Я понимаю, что у нас свои задачи, и задача задаче рознь, но мне кажется, что на тебе слишком много лежит с этим будущим.

– Ничего, я управлюсь, – подбодрил он Дуайта. Другого выбора-то у него всё равно не было. Выход был, но это был не слишком достойный выход, прибегать к которому он не собирался, пока можно было ещё хоть что-то сделать.

– Буду надеяться, – вздохнул тот. – Ну, давай расходиться по домам?

Клайв кивнул: по домам сейчас было то, что надо. Ещё лучше было бы не возвращаться в кабинет, но ему нужно было собрать рюкзак, так что пришлось вернуться.

Дома повторилось всё то же самое, что и вчера. Сначала Уилл его избегал, а потом последовал за ним в спальню.

– Что тебе? – коротко и не слишком любезно осведомился он, стаскивая с себя домашний свитер.

– Ты всё ещё злишься? – Уилл окинул его внимательным, голодным взглядом. Он уже не злился, но велосипед выдумывать не стал, просто подтвердив. – Врёшь же, – промурлыкал тот, придержав его за пояс джинсов. – Ты ведь уже не сердишься. Ну, Клайв, – следом его обхватили за талию. – Ну, перегнул я палку. Я просто нервничаю, когда ты с кем-то, ты же знаешь.

Промолчав, он взялся за застёжку джинсов: он собирался ложиться спать, и ему было глубоко плевать, кто там что перегнул. Приняв его молчание за положительный знак, Уилл прижался к нему сзади, запуская руки под его футболку.

– Я устал и не в духе, – он перехватил того за запястья. – Хватит!

– Ну разочек, – протянул Уилл. – Разрядишься, а в настроение я тебя и так приведу... Я соскучился, Клайв.

Последний поднял глаза к потолку. Когда произносилось «я соскучился», это зачастую означало, что его мнением интересоваться не будут, и сейчас Уилл будет настаивать до последнего. А он всё ещё надеялся выспаться.

– Быстро, – проронил он. – И без излишеств. Я собирался выспаться.

С него тут же содрали футболку, жадно огладив по груди в процессе, и пока он, сев на кровать, снимал джинсы, Уилл успел почти полностью избавиться от одежды на себе. Затем его повалили на кровать, быстро, торопливо целуя в какой-то лихорадочной спешке, и Клайв, который не особенно рассчитывал на то, что у него что-то получится, – он действительно был не в духе, – несколько заразился этим настроем, испытав характерную физиологическую взволнованность. Запрокинув голову и подставив шею Уиллу, он прикрыл глаза, держась за ощущение прикосновений того, чтобы не сбиваться с этого настроя, и прогнал все остальные мысли, в том числе и о том, что у него могло ничего не выйти; к нему подступило мягкое, зыбкое возбуждение, и он слегка прогнул спину, прижимаясь к нависавшему над ним Уиллу, лениво погладил того по шее, по спине, куда доставал – пусть сам напрягается, раз так уж хотел; он сейчас едва ли был в состоянии, так что от него мало что зависело.

Его уложили на постель, и он расслабленно вздохнул, не открывая глаз. Следом его щекотно поцеловали в ухо, которое тут же опалил шёпот:

– Тебе так нравится общаться с Хэвлоком?

– Что... чего? – ошалело переспросил он, распахнув глаза и изумлённо уставившись на Уилла. Тот, немного отстранившись, чуть склонил голову набок.

– Ты был у него в кабинете сегодня. Хоть прекрасно видишь, как он на тебя пялится, – затем Уилл чуточку прищурился. – Зачем ты у него был?

Клайв, утративший на некоторое время способность связно высказывать свои мысли, для начала собрался с одной короткой и простой:

– Да какого чёрта?!

Весь настрой у него сбился.

– Какого чёрта, Уилл? При чём тут Хэвлок? Мы с тобой в постели, какого ты его сюда потащил? Плевать я на него сейчас хотел!

– Ну, ну, – Уилл чмокнул его в уголок губ; от такой наглости он опять лишился дара речи. – Не заводись. Ты же знаешь, что мне неприятно, когда вы рядом находитесь. Я просто хочу знать, – тот к концу фразы уже перешёл на шёпот; это был бы довольно убедительный шёпот, если бы он был на взводе в другом смысле. Но сейчас он был только раздражён и разгневан.

Его снова мягко поцеловали в уголок губ, и ладонь Уилла поползла по нему вниз. А затем Уилл резко выпрямился, неверяще глядя вниз, и, будто бы желая убедиться наверняка, ещё раз пощупал его через трусы. И поднял на него взгляд, в котором отчётливо читалось потрясение. Следом за ним тут же прорезалось захлестнувшее того возмущение, да такое, что Уилл едва не задохнулся, пытаясь что-то высказать:

– Ты... ты... да как ты...

Клайв буквально почувствовал, что дальше последовало бы «смеешь», и это возмутило уже его: он устал, о чём честно сразу же предупредил, и сделать с этим ничего не мог. И обижаться за это на него же!

– Я предупреждал, – зашипел он. – Чётко и понятно. Сам виноват!

Уилла аж затрясло. Тот подхватился, подтащил к себе своё одеяло, сгрёб последнее вместе с ранее сброшенными с себя вещами и почти что умчался со всем этим из спальни. Приподнявшись на локте, он проводил Уилла взглядом, некоторое время смотрел на закрывшуюся дверь, покачиваясь, а затем негромко, но смачно, с чувством выругался; после этого ему немного полегчало. Он забрался под одеяло, собираясь спать, раз уж его оставили-таки в покое... и обнаружил, что ему было холодно. Причём как-то уж слишком холодно. Он на всякий случай пощупал лоб, вовсе не оказавшийся горячим (впрочем, было бы неудивительно, если бы его иммунитет со всем этим дал слабину), и свернулся калачиком, пытаясь согреться.

Процесс этот оказался небыстрым, и он, успев успокоиться, подумал, что Уилл повёл себя неправильно. Не в целом – это и так было понятно, – а относительно обычного своего поведения: в такой ситуации от того можно было ждать скорее ехидного замечания (а то и порции яда), но чтобы такое возмущение... Как будто он Уиллу был обязан этим заниматься. Хмурясь, он свернулся калачиком ещё плотнее, и, наконец согревшись, уснул.

Утром он поднимался тяжело. Обидевшийся Уилл завернул в его сторону всего единожды, постучал по косяку, даже не заглядывая в комнату, процедил «подъём», и Клайв, понявший, что больше его будить не будут, с трудом выбрался из постели, чтобы случайно не уснуть опять, решив прикрыть глаза на пять минуточек. Ночью он тоже долго в себя приходил.

День, однако, начался спокойно. Он некоторое время наблюдал на совещании за Дуайтом, но тот даже не смотрел на Уилфорда дольше необходимого, ничем своё знание не выдавая, и он заключил, что вчера у Дуайта просто произошёл эмоциональный всплеск на фоне нервного напряжения и усталости, потому что сейчас держался тот хорошо; может, и к лучшему, что того наедине с ним прорвало, а не где-нибудь ещё. Само совещание тоже прошло без проблем, хоть и выдалось длиннее обычного: он решил, что пора было поставить Совету вопрос обустройства новой планеты в составе Империи, и средства на это ожидаемо запросили Брайан, Дуглас, Дуайт, Миллард и он сам – первым делом следовало образовать хотя бы минимальный состав спецслужб, гарнизон, установить для них необходимые для жизни условия, депортировать прежнее население в Колониат и параллельно изучить и привести в порядок экосферу. Дуайт сделал вид, что им выделили на это ресурсы; их они, коротко переговорив перед совещанием, выделили себе сами, из категории, зарезервированной на войну.

После совещания день потёк своим чередом... пока сразу же после обеда ему не написал Николас. Лично. И отчитался по поводу того, что разведка сопроводила три беспилотника до тех точек, через которые могла быть установлена устойчивая связь. Он уже знал, о чём шла речь: ночью пришёл отчёт о том, что со стороны Республики были замечены беспилотники, сразу же взятые под конвой. К нынешнему моменту их уже сопроводили в пресловутые точки связи: в Республике желали пообщаться с Империей. Вероятно, вопрос сугубо политический, потому что если оттуда хотели поторговать, то обычно просто отправляли сообщение в один из штабов в приграничной зоне, далее шедшее по цепочке к центру. Предполагалось, что он должен был отчитаться об этом Императору, однако с этим им с Дуайтом придётся, очевидно, справляться самим, так что он отложил все текущие занятия и вызвал того в зал для аудиенций.

– Тебе об этом рассказывали? – сразу же спросил Дуайт после того, как он изложил суть дела, и он кивнул: Император действительно говорил с ним о подобных случаях, чтобы он чётко знал, что делать и как себя вести. – Хорошо. Сколько у нас есть времени?

– Да сколько угодно, – он хмыкнул. – Это же он. Когда сможет выделить время, тогда и ответит. Если ещё пожелает.

Дуайт почти изучающе взглянул на него, словно пытался заглянуть внутрь его головы, но не посредством магии.

– Ты будешь разговаривать, – вдруг сообщил тот ему.

– Почему я? – он слегка растерялся от неожиданности. – Разве не тебе положено общаться? На аудиенциях там... чтец же ты.

Дуайт мягко улыбнулся.

– Ты понимаешь его лучше. Кроме того... иногда на совещаниях я почти слышу его, когда ты немного раздражён, но ещё не сильно. Я не знаю, сознательно ли ты подражаешь или нет, но это полезно.

Обалдевший от такого заявления Клайв открыл рот и тут же закрыл, не находя слов: у него и мысли не было о том, чтобы пытаться подражать этому человеку. Дуайт заинтересованно поднял брови.

– Интересно... И, что касается аудиенций – я хотел бы договориться с тобой о том же, – попросил тот. – Мне было бы удобнее читать, не отвлекаясь на необходимость говорить, а что-то важное я могу сообщить и жестами. Или написать. Или, в конце концов, отодвинуться от микрофона. Делать это и так уже достаточно сложно, а ещё думать о ходе разговора... Ты понимаешь?

Он кивнул:

– Меня устраивает.

– Спасибо.

– Я про аудиенции, – уточнил он. – Я пока не представляю, что делать сейчас.

– Ну, для начала нужно выслушать, – резонно заметил Дуайт. Клайв, задумчиво потерев висок, покачал головой:

– Сначала нужно подготовиться.

На это у них ушёл час. Сперва они подготовили всю необходимую аппаратуру и программное обеспечение, параллельно вслух проговаривая всё, что на текущий момент знали о Республике, а затем устроили кратенький мозговой штурм, прикидывая, что от них сейчас хотели и как себя вести. И сошлись на мнении о том, что сейчас наиболее вероятными могли быть либо просьбы о крупной торговой или территориальной сделке, либо о военной помощи или заключении союза. Наконец, на всякий случай был подготовлен словарь республиканского языка: последний при общей похожести на общеимперский местами сильно отличался, и это уже не говоря о ином акценте, местами резавшем слух. Конечно, с ними должны были говорить на языке стороны, к которой обращались, но мало ли что...

Решив, что сделали всё, что могли, они отправили на ту сторону сигнал, возвещавший о готовности установить связь. И принялись ждать. Клайв знал, что сейчас на шпиле межпланетной радиопередачи активировалась и развернулась обычно инертная установка, которая предназначалась именно для этого рода связи: расстояние было невероятно большим, и обычный радиосигнал шёл бы сутками, позволяя вести диалог в том же темпе и разве что в виде текстовых сообщений (иным требовалось бы куда больше времени), поэтому переговоры осуществлялись несколько иным образом. Сигнал из Республики каким-то образом пробрасывали сквозь пространство, достигая неестественно высокой скорости передачи; это была не их собственная разработка, а кое-что, купленное у Эдила, поскольку там для связи с другими планетными альянсами использовался тот же способ. Именно для этого поближе к ним были отправлены беспилотники-трансиверы, принимавшие сигнал из Республики, проверявшие его целостность и передававшие его уже в Империю.

Дождавшись входящего звонка, Дуайт с Клайвом переглянулись, кивнули друг другу, и последний принял вызов. Это оказался видеозвонок: в демократической Республике в порядке вещей была всеобщая открытость и доступность информации, и её правитель руководствовался тем же принципом и при общении с внешним политическим миром. Клайв мог бы назвать пять альянсов, считавших это откровенной глупостью. И это были четыре из окружавших их пяти и сама Империя.

– Доброго времени суток, – официально поприветствовали его на общеимперском, неуклюже обращаясь с языком. Изображение немного подёргивалось, но в целом было весьма приличным, хотя присматриваться всё равно приходилось: кожа у мужчины была тёмной, почти чёрной, и рассмотреть мимику было сложно от непривычки.

Клайв ответил не сразу. У него была капелька времени на обдумывание: это к ним сигнал доходил в течение какого-то десятка секунд, а обратно шёл дольше, почти минуту (Император не пользовался устройством передачи сигнала по таким мелочам, только приёмником), и на той стороне, в общем-то, не знали, сколько конкретно времени это занимало. Прежде чем что-либо сказать, он представил себя крайне занятым человеком, чьё время было очень дорого (манеру общения Императора он припомнил заблаговременно, пока они готовились), и позволявшим себе капельку ехидства или иронии время от времени. Ещё – что демократия в Республике его смешила, иногда раздражала, и, наконец, что у него – Империя, а Республика – это жалких три планетки. Напоследок он ещё раз проверил, включён ли преобразователь речи, и только тогда открыл рот:

– Может быть, – суховато ответил он, посильнее прижав наушник, чтобы слышать собственный голос, изменённый преобразователем речи. Насколько он мог судить, было довольно похоже. – В любом случае, доброго и вам.

Собеседник некоторое время молчал: шла передача сигнала от Империи до ближайшего присланного беспилотника. Клайв покосился на Дуайта, и тот одобрительно поднял большой палец, показывая, что всё было хорошо.

– Вы ответили очень быстро, – заметили с той стороны.

Клайв немного поднял голову, угрюмо упёршись взглядом в громадный монитор. Сразу же промах. Нужно было, значит, мариновать того подольше; выходило, что Император обычно так и поступал. Дуайт постучал его пальцем по плечу, безмолвно прося сосредоточиться, и он вернулся к рабочему экрану.

– Я вас внимательно слушаю... – он слегка замялся, вспоминая, а затем осторожно и правильно назвал должность этого человека, чтобы случайно не ошибиться и не оскорбить его этим. – Мистер Президент.

– Вы снова иронизируете над нашей формой правления? – вопросил тот, едва получивши сигнал; судя по возмущению в голосе и выпаленном слове «снова», такое и впрямь было.

– Ничуть, – ещё более сухо ответил Клайв. – Есть ли у вас время?

– Разумеется, – в интонации Президента проскользнула едва слышимая нотка недоумения.

И затем Клайв промолчал. Примерно через минуту тот, не получив обратной связи от Императора, нахмурился, но, сообразив, что именно это значило, сориентировался буквально за несколько секунд и заговорил вновь:

– Я хотел бы переговорить с вами по поводу планеты с месторождениями вернонита.

– Месторождениями, простите моё невежество, чего? – отозвался Клайв. Он не припоминал, чтобы слышал о таком или чтобы об этом докладывала разведка. Дуайт, отчего-то бросивший на него укоризненный взгляд, тихонько заклацал клавишами, ища в словаре это слово.

Пауза.

– У вас его называют акернит, – слегка неприязненно (по чему можно было понять, что сам Император, скорее всего, был в курсе, что это за вернонит такой) растолковал собеседник. Дуайт кивнул, подтверждая, что это именно акернит; Клайв усмехнулся: если уж взялся говорить на общеимперском, так используй общеимперскую же терминологию.

– И о какой же планете идёт речь? – осведомился он. «Прекрати издеваться», – жестами показал ему Дуайт, на что он неопределённо пожал плечами. Он слышал свой голос в наушнике, и мог определить, насколько похоже на Императора он звучал. Конкретно эту интонацию он уже слышал, так что он её и воспроизвёл.

Президент решил проблему довольно изящно, транслировав ему свой экран с трёхмерной картой, на которой была отмечена упомянутая планета. Дуайт, тут же потянувшись к клавиатуре, щёлкнул клавишей снимка экрана, на всякий случай сохраняя неосторожно показанную информацию.

– Ах, эта. И в чём же дело?

Трансляция экрана прекратилась сразу же, как до Президента дошёл от них сигнал.

– Эти месторождения – в наших интересах, – заявил тот. Ничего себе, подумал Клайв. Это же насколько нужно было нуждаться в акерните, чтобы вот так уверенно заявлять, словно бы Республика имела какой-то хотя бы приблизительно соотносительный с Империей вес.

– И какова же цена вопроса? – осведомился он. Дуайт возмущённо и непонимающе нахмурился, и он успокаивающе поднял ладонь; естественно, он не собирался ничего продавать. Императора это бы возмутило, как и предложение, однако тот мог и поиграть чуть-чуть для собственного развлечения, а Клайв хотел вызнать о Президенте немного больше, раз уж они застряли вот так, одни, на полвека.

– «Цена»? – изумился его собеседник. – Учитывая, насколько далеко она находится от центра Империи, вам годится отдать её за бесценок.

Нагло, подумал он. Судя по лицу Дуайта, у того промелькнула та же мысль; «я передумал», – показал Дуайт, и Клайв, решивший пока что промолчать, приготовился одновременно слушать, думать и расшифровывать жестикуляцию, но тот только весьма доходчиво ударил кулаком в раскрытую ладонь, кивнув при этом на экран. Дуайт был слишком вежливым, чтобы хлопнуть ладонью по кулаку со стороны большого пальца, но выражение лица того давало понять, что именно этот смысл и вкладывался. Клайв, уловив общий посыл, снова усмехнулся.

– Но я рад, что вы уже готовы обсуждать этот вопрос, – добавил Президент, не дождавшийся ответа и, вероятно, решивший смягчить собственные слова.

Упс. Император, значит, до этого уже имел с ним этот разговор, и категорически отказывался продавать планету. Вообще, насколько Клайв знал, тот в принципе не уступал свои планеты без крайней на то нужды, но поговорить об этом, опять же, мог – сугубо из любопытства. Можно ведь было узнать, что имелось у собеседника, исходя из того, что предложат.

– Хорошо, – неопределённо протянул он. Затем, сцепив пальцы в замок, немного наклонил голову, уперев взгляд в экран и следя за своим голосом, звучавшим из наушника. – Итак, бесценок. Что же это будет? Я сомневаюсь, что у вас есть что предложить в этой категории.

Дуайт отправил ему внимательный взгляд, не протестуя: видимо, помимо откровенной провокации уловил тонкую нотку подтрунивания в его интонации и теперь ожидал, что же последует дальше.

Пауза на этот раз была немного дольше. Они с Дуайтом, уловив это, переглянулись, ухмыльнувшись друг другу.

– А что вас могло бы интересовать? – Президент едва заметно запнулся на этой фразе, выбитый из колеи, и теперь, видимо, не зная, что вообще мог бы предложить более развитой Империи из того, что не являлось материальными ресурсами.

– Меня интересуют множество вещей, – пространно ответил Клайв. – И у меня нет времени оглашать весь список. Вы можете попробовать связаться со мной снова, когда у вас появятся более конкретные предложения. Буду с нетерпением ждать, – почти ехидно закончил он, и прервал связь, не дожидаясь ответа.

– А ты не слишком ли... – осторожно начал Дуайт, и Клайв прервал и того:

– Мы потратили на него кучу времени впустую. Просто в никуда. Или ты хотел сказать «не слишком ли мягко»?

Дуайт подпёр голову ладонью, ожидающе глядя на него.

– Что? – он нахмурился, отчего-то чувствуя, что теперь подтрунивали над ним самим.

– Жду, пока ты из роли выйдешь, – сообщил тот, улыбаясь.

– Да не входил я никуда, – проворчал он.

– О! – Дуайт щёлкнул пальцами, изобразив, будто дождался. – Так вот, не слишком ли ты резко его завернул? Я, разумеется, против подобной торговли, но, всё-таки, как-то нехорошо вышло.

Клайв пожал плечами.

– Он, по-твоему, был бы любезен? Даже тебя это рассердило. Мало того, что есть Республика? – риторически вопросил он. – Он её даже на карте отметил белым цветом.

– Я заметил, – Дуайт рассеянно кивнул. – Просто думаю, будут ли у нас после этого неприятности. Мы в них и так по уши.

– Я думаю, что человек, знающий, что Империя может стереть все его владения с лица Вселенной, не слишком при этом напрягаясь, не станет подкладывать нам свинью, – отозвался Клайв.

– Свинью?

– Да поговорка такая.

Дуайт приподнял брови, отрешённо глядя куда-то в пространство:

– Почему именно свинью...

Поднявшись, Клайв похлопал того по плечу:

– У тебя там, что, заряд кофеина закончился? Взбодрись, всё, можно этим больше не грузиться.

Дуайт с сомнением взглянул на него.

– Ну, по крайней мере, на ближайшую неделю, – добавил он, и наклонился над своим ноутбуком: в кармане у него завибрировал передатчик со срочным сообщением, а с компьютера взглянуть всё-таки было удобнее. Писал ему снова офицер Картер. – Беспилотники повернули и убираются обратно, – передал он Дуайту.

– А-а, – вяло протянул тот. И зевнул, не глядя нащупывая передатчик в кармане. Видимо, он был прав насчёт кофеина. – Эх, столько волнений – и из-за такой ерунды...

Клайв припомнил, что Дуайт и в прошлый раз, занервничав, выглядел после этого вяловато; видимо, тот так на кофе налегал и из-за этого тоже.

– Хэвлок зовёт к себе, – сообщили ему, пряча передатчик в карман. Он кивнул, принимаясь убирать рабочее место и отключать всю аппаратуру, которой он до этого пользовался.

От зала совещаний они направились в одну и ту же сторону, и около своего кабинета Клайв притормозил.

– У тебя сейчас дела? – вежливо, но капельку разочарованно спросили у него. Он не нашёлся с ответом: ему-то Хэвлок не написал, так что он не мог просто так к тому припереться. – Хэвлок звал и тебя тоже, – добавил Дуайт, каким-то образом догадавшись, о чём он думал. Он немного поколебался, но потом, кивнув, предложение принял: он тоже не отказался бы сделать перерыв и отвлечься на что-нибудь другое, прежде чем возвращаться к работе.

Когда он шагнул в кабинет Хэвлока, его обоняние захлестнул запах кофе, и он понял, что их звали, собственно, совсем не по работе. В этом аромате работать было совершенно невозможно. Вот и Хэвлок, задумчиво помешивавший ложкой в кружке и подпёрший голову ладонью, определённо точно не работал.

Подняв на них взгляд, тот похлопал ладонью по столу напротив, где уже стоял не только стул для посетителей, но и ещё один, ранее стоявший под стеной и отчего-то служивший подставкой для вазона с бодро зеленевшим фикусом, ныне безжалостно спроваженным на пол.

– Ты что, мысли читать научился? – шутливо поинтересовался Дуайт.

– Я работаю над этим, – Хэвлок усмехнулся. – Налегайте. Бутербродов нам слепил, – тот кивнул на стол, где помимо двух кружек для них стояла и тарелка с пресловутыми бутербродами (видимо, у Хэвлока тоже где-то тут был маленький холодильник).

Задумавшись, отчего всё это вдруг, Клайв придержал за локоть направившегося к столу Дуайта и, немного наклонившись, шепнул тому на ухо:

– Ты что, проболтался?

Дуайт взглянул на него сперва непонимающе, а, когда он указал взглядом на стол – укоризненно, словно спрашивал, за кого он соратника своего держал.

– Сказал раньше, что у нас сейчас срочная и нервная работа, – шепнул тот в ответ. – Мне нужно было уйти.

Он кивнул, успокоившись: видимо, он написал Дуайту, когда тот разговаривал с Хэвлоком, и нужен был предлог.

– Что вы там шепчетесь? Только не говорите, что вы взялись стесняться, – почти задорно поддел их Хэвлок. – Вчера вон никто ничего не стеснялся, хотя вино с тортом – уже практически свидание.

Дуайт прыснул.

– Это ты загнул. Не бывает свиданий на троих.

– Наивный, – протянул Хэвлок. – И вообще, это ты виноват. Если бы не вино, всё выглядело бы прилично.

– Смотри-ка, я ещё и виноват, – усевшийся на стул Дуайт тут же прилип к кружке с кофе. – М-м-м... пахнет просто сногсшибательно.

Клайв, устраивавшийся поудобнее на стуле, поймал взгляд Хэвлока, бывший отчего-то обеспокоенным. Тот тут же подвинул тарелку к ним поближе, умудрившись оставить её ближе к нему, чем к Дуайту, будто бы понукая угощаться именно его, и желудок у него вдруг тоже забеспокоился, прося положить что-нибудь внутрь, хоть обед был совсем недавно. В конечном итоге, пока они сидели у Хэвлока, он умял три бутерброда, хотя собирался из вежливости угоститься только одним.