Клайв мрачно наблюдал за торопливо уминавшим свежеприготовленные блины Уиллом. Последний то ли уже соскучился по сладкому, в котором был безжалостно ограничен, то ли показывал, что всё хорошо и что его слушались. И если насчёт первого он не сомневался, то второе... с тем явно было не всё в порядке. Взять хотя бы то, что Уилл, едва выбравшись из постели, сразу же взялся приводить её в порядок, как он вчера и велел; обычно этого едва ли можно было добиться к вечеру – и то, не факт, что того же дня. Ещё тот умудрился чёрт пойми когда вымыть посуду, даже ту, что оставалась вчера после завтрака, хотя именно к этому у него не было претензий, пока ответственный за это человек плохо себя чувствовал. Затем Уилл пожелал ему доброго утра первым, чего уж точно раньше не происходило после их ссор, да ещё и каким-то образом додумался до того, чтобы поблагодарить его. И, наконец, всего каких-то десять минут назад, когда Уилл взялся его целовать (что он кое-как стерпел, но лучше бы тому подобного в ближайшее время не выкидывать), – производилось это крайне аккуратно (по ощущениям по лицу словно потопталась здоровенная бабочка); он не сумел определить, что это было: то ли Уилл нежничал, одновременно опасаясь его целовать сразу после произошедшего, то ли бессловесно выпрашивал прощения за вырвавшиеся слова. Может быть, даже всё сразу... главное, что прежде тот так не делал.

Всё это указывало на то, что Уилл очень сожалел о случившемся ночью. И на то, что тому было весьма больно морально. Он догадывался, отчего: Уилл очень часто мерзко поступал с людьми, но при этом в подавляющем большинстве случаев оставался без ответных мер, а теперь оказался наказан за то, что сделал в бессознательном состоянии, и теперь это на того давило; от веса этого Уилл, скорее всего, избавится ещё не скоро.

Однако простил его тот моментально, словно за наказание и воспринял (обижаться на которые было бесполезно), хоть обычно долго отходил после конфликтов; более того, по Уиллу было видно: тот не только признавал свою вину, но и чувствовал её, что только подтверждало очень неприятный вывод о том, что Уилл действительно всё прекрасно понимал, но всё равно поступал сообразно своим хотелкам. Это Клайва злило, но после того как он осознал, что уже не был влюблён, – не удивляло. В конце концов, Уилл был... Уилл. Ничего нового.

Последний вдруг осторожно отодвинул от себя тарелку, и он сообразил, что всё это время упирался в того тяжёлым, мрачным взглядом.

– Да ешь ты, – он толкнул тарелку обратно. – Вчера весь день почти ничего не ел.

– Спасибо, – торопливо отозвался Уилл.

Снова благодарность. И это не было подлизывание, как раньше. Нет, после утреннего разговора, в котором совершенно неожиданно для него прозвучала благодарность, Уилл, до чего-то вдруг додумавшись, действительно пытался не разозлить его ни своим поведением, ни даже манерой общения, стараясь подстроиться под него и угадать, что он сейчас хотел видеть и слышать. Два дня открытой конфронтации между ними надломили того, и он, глядя на Уилла сейчас, не особенно-то был этому рад, даже несмотря на то, что сам оказался немного крепче. Теперь ведь придётся заботиться о психическом состоянии Уилла: он был за это ответственен, он был ответственен за того в целом, и ему теперь нужно было как-то помогать со всем справиться, потому что Уиллу нужно было работать, и работать хорошо. Он, конечно, уже и так тому помог, пересилив себя, но эта полуискренняя помощь, которую он сумел из себя выдавить, вряд ли оказала полноценное действие.

На себя бы теперь силы и время найти...

Ему самому сейчас едва хватало сил, чтобы не выплеснуть наружу всё, что в нём всё ещё бурлило. Учитывая, что виновник его нынешнего состояния находился прямо перед ним, это было сложно вдвойне. И он не чувствовал себя способным сдержать совершенно всё, потому что отчасти его эмоции касались и его самого: не сумел сдержаться чуть ранее, не смог привести Уилла в чувство вовремя, хоть должен был, не сумел позаботиться о самом себе. Сверху наваливалось ещё и разочарование. Причём по отношению к ним обоим: Уилл мудаком как был, так им и остался, а он сам имел глупость на что-то надеяться. Справиться с двойной мерой подобных переживаний он толком не мог.

– Я что-то сделал? – тихо спросил Уилл, обеспокоившийся снова упёртым в себя тяжёлым взглядом. И очень своевременно уточнил: – Сейчас?

– Ты зажимал как информацию, так и заботу с лаской, – тяжело произнёс он, не в силах больше держать всё в себе, потому что его это грызло, пожалуй, больше всего. Эти вещи очень многое могли бы исправить. – Хоть и того, и другого у тебя было в достатке.

– Я же говорил...

– Тебе столько отдали за всю твою жизнь, и ты всё равно пожадничал.

– Мне отдавали совсем не это, – прошептал Уилл.

– Я тебе отдавал, – горько проронил Клайв. – Этого было недостаточно?

– Клайв, прошу тебя, я же объяснил...

Он немного повернул голову, больше не глядя на того, и Уилл, пытавшийся хоть как-то оправдать себя, умолк.

– Прости, – наконец произнёс тот.

– Почему я? – всё с той же горечью вопросил Клайв. – Мы с тобой настолько друг другу не подходим, что этого не должно было случиться. Так почему я?

– Подходим, – Уилл возразил столь же тихо, словно опасался повышать тон. – Иначе бы я тебя не полюбил. Иначе... – тот осёкся под взглядом Клайва, приподнявшего бровь.

– Я полюбил тебя тогда, когда ты начал вести себя со мной по-человечески, – сообщил он откровенно.

– Так ты... – Уилл запнулся; уголки губ у того горько опустились. – Неужели тебе кроме этого ничего во мне не нужно?

Клайв отвёл взгляд, сообразив, что нечаянно задел самомнение того. И задел сильно.

– Отношение – не мелочь, – ответил он. – Если мне не нравится, как со мной обращаются – ничто не сможет это перевесить. И ты это прекрасно знаешь.

– Я понял, – донеслось от того; Уилл так взглянул на кусочек свёрнутого блинчика в пальцах, словно последний уже не лез в горло. И ему вдруг стало того жалко. Хотя должно было стать жаль себя: это он вынужден был терпеть Уилла, а не наоборот. И это ему планомерно выносили мозг. И отнюдь не бесконечные ресурсы организма.

– Будешь работать сегодня удалённо? – поинтересовался он, уже заранее планируя работу. Что-то, может быть, придётся перенять на себя...

– Я пойду, – торопливо откликнулся Уилл, уже отставивший в сторону тарелку и отсутствующе смотревший в кружку. – Я пойду с тобой в штаб, я нормально себя чувствую.

Нормально себя чувствовал... С виду Уилл вроде был уже поживее; к тому, вопреки логике, вернулся даже здоровый блеск волос и глаз. Однако стоило ли это того, что начинало происходить, если Уилл не получал от него ничего на протяжении недели? Билет, который тот вытащил в генетической лотерее на этот раз, оказался не таким уж и выигрышным, как ему показалось вначале.

До него вдруг кое-что дошло.

– Как же ловко ты себе выбил запрет на медицинские исследования, чтобы тебя нельзя было пролечить и выставить, – озвучил он.

Уилл едва не выронил кружку из затрясшихся пальцев.

– Красиво рассчитал.

Прошло несколько минут, пока он ждал какого-то ответа или комментария, а Уилл всё ещё не посмел поднять на него взгляд. Тот даже не шевелился, словно боялся открыть рот даже для простейшего извинения... и, в общем-то, правильно. Такое либо не делают, либо потом не просят и не жалуются.

Вздохнув, он наконец замкнул в себе эту тему, почувствовав, что теперь был в состоянии это сделать.

Ему вдруг подумалось о том, что, возможно, Император хотел, чтобы всё так получилось. И предупредил его именно в такой форме только для того, чтобы он сам не позволил себя сломать. Потому что, если припомнить, его правитель прямым текстом сказал ему, что Уилл был не столь важен, как он.

Допив чай, Уилл, очень осторожно поблагодарив за завтрак, шмыгнул к умывальнику, и он одёрнул того, попытавшегося взяться за испачканную в процессе готовки посуду:

– Оставь. Вечером займёшься.

– Клайв...

– Вечером, – непреклонно повторил он. – Сейчас у тебя на это нет времени. Собирайся.

Торопливо вытерев руки и бросив взгляд на часы, Уилл, нахмурившись, потянулся к его запястью, но, поосторожничав, так и не коснулся его.

– Клайв, я в порядке.

Он скептически изогнул бровь.

– В порядке, – почти настойчиво повторил тот, глядя ему в глаза, и теперь нахмурился уже он.

– Тогда иди и собирайся.

Кивнув, Уилл послушно отправился на выход; Клайв только вздохнул. Он догадывался, что нужно будет некоторое время тому потакать, дабы пришёл в норму скорее; проблема была в том, что просительно, искательно заглядывавшему в глаза Уиллу обычно тянуло потакать, чего излишне делать было нельзя, иначе его тут же возьмут в оборот, сообразив, как можно чего-нибудь добиться. Ещё придётся присматриваться да прислушиваться: Уилл, с другой стороны, мог и сделать вид, что всё в порядке (да и настаивал на этом подозрительно упорно), а уж изображать тот умел превосходно.

Позже он заметил, что Уилл тоже за ним наблюдал, и очень внимательно: он замкнул всё в себе ещё сильнее, потому что в рабочее время нужно было держать лицо, так что понять что-то по последнему становилось сложно. Никто ничего и не заметил. Кроме Дуайта, ещё в самом начале совещания уставившегося на него с изумлением и тревогой, и Хэвлока, что-то заподозрившего примерно к середине (или выдавшего беспокойство только к этому моменту; он сегодня не особенно следил за союзниками.

Рабочий день, к его облегчению, протекал как обычно. Никаких проблем, сложностей, катастроф... даже Уилфорд не выдал ничего нового, только рассеянно поулыбавшись в своей обычной манере. Зато через пару часов после обеда, на уже традиционном распитии кофе и всякой всячины, пребывавшей в шкафчике у Хэвлока в кабинете, Дуайт с Хэвлоком, очень терпеливо прождавшие всё это время, хором насели на него, пытаясь узнать, как он себя чувствовал и что там у них с Уиллом вышло. Клайв, совсем не желавший освещать всё в подробностях, отвертелся, упомянув, что Уилл сейчас был на своего рода испытательном сроке, и от него понятливо отстали. Зато ему подняли настроение, отчего он, к этому моменту вроде бы переваривший часть того, что творилось у него внутри, разгрузился ещё немного, и до конца рабочего дня полностью ушёл в себя, почти не реагируя на внешние раздражители. Уилл столь же понятливо его не дёргал вообще ни по какому поводу, просто тихонько работая.

Вернувшись домой, он просто уселся на кровать, ожидая, и попытался собраться с духом: он не представлял, как теперь этим заниматься с Уиллом. Он не был в состоянии вообще к тому прикасаться. Может быть, через неделю его на что-нибудь и хватило бы, но, наверное, нужно было сейчас: несмотря на то, что на протяжении дня он не заметил за Уиллом ухудшений, у него не было никакой гарантии, что тот не пил лекарства втихомолку.

Наконец Уилл, завернувший по дороге в магазин (очень осторожно отправив его при этом домой), вернулся. Клайв слышал, как тот немного повозился на кухне, потом на некоторое время затих, а затем всё с той же осторожностью появился в спальне – видимо, искал его.

– Наконец-то. Раздевайся, – велел он, не размениваясь на хождения вокруг да около. Уилл тут же, ни о чём не спрашивая, послушно снял пиджак, временно пристроил на спинку кровати, и, когда туда же отправился галстук, Клайв, уже приблизившийся, взялся за пуговицы рубашки на том.

– Клайв?..

– Давай-давай. Закончим побыстрее, и...

– Не нужно, – Уилл впервые позволил себе его перебить. – У меня ещё есть несколько дней.

– Несколько дней? – переспросил он в замешательстве. – Но вчера...

– Вчера было.

– Было?.. – эхом повторил он; Уилл кивнул. – То есть, ты хочешь сказать... неважно, в какой форме?..

Теперь тот немного опустил голову, отведя взгляд; это тоже было подтверждение.

Клайв зажмурился, закрыв глаза ладонью: сразу представил себе, как этим мог бы воспользоваться иной человек, не слишком озабоченный самочувствием партнёра и вопросами морали. Чёрт, да спасибо большое, что конкретно они двое не оказались в обратной ситуации, когда ему понадобилось бы такое...

– Ужасно, – выдавил он. Уилл едва ощутимо тронул его за запястье, безмолвно прося опустить руку и не переживать.

– Сейчас всё хорошо. Клайв, правда, всё хорошо. Я, однако, не отказался бы опять спать рядом с тобой... – последнее было проинесено с намёком, и он, убрав руку от лица, внимательно взглянул на того; Уилл уже потихоньку начинал приходить в норму, судя по запросам. Быстро. Либо стремление требовать от жизни большего, чем предлагали (а предлагали Уиллу обычно много), было заложено в том очень глубоко. – Я сам постираю и выглажу гостевую простыню. И сложу в шкаф.

Удивительно, подумал Клайв, качая головой.

– Нет?

– Да спи, чёрт с тобой, – разрешил он. Вряд ли ему нужно было чего-то опасаться, раз у Уилла за удовлетворением специфических нужд сразу возобновлялась слабость – и тот, не будучи дураком, хорошо понимал, что мог отхватить хлеще вчерашнего.

– Спасибо. Я купил тебе мяса. И витаминов.

– Я пропил курс витаминов, когда вернулся, – напомнил он.

– Пропей ещё. Или, хочешь, поделим его пополам, – тут же предложил компромисс Уилл, заработав себе этим долгий, внимательный взгляд.

– Мясо тоже пополам, – ответил он, продолжая наблюдать; тот всё так же послушно кивнул. – Несколько дней?

Уилл вдруг отвёл взгляд.

– Контекст, – проронил тот. – Зависит от контекста. Сейчас я не чувствую, что этого хватит на неделю.

Тяжело вздохнув, Клайв потёр лоб, устало прикрыв глаза. И ощутил лёгкое, осторожное прикосновение к запястью. Снова. Присмотревшись к Уиллу, он понял, что тот хотел его трогать, очень хотел (что было неудивительно, учитывая, что его ещё вчера взялись целовать, даже догадываясь, что ему это, скорее всего, не понравится), и отказался сейчас только потому, что наверняка видел: он себя заставил с этим подойти. Очень... тактично, для Уилла-то.

– Спасибо.

– За что? – слабо удивился тот.

– За честность, – лаконично ответил Клайв, не ставши расписывать, за что именно; в этом случае одно было связано с другим, и логическую цепочку Уилл мог выстроить и сам.

Видимо, это и сделав, последний мягко улыбнулся в ответ.

– Ну, ладно, – Клайв отступил, взявшись уже за собственный пиджак, дабы переодеться в домашнее. – Там ещё с мясом сейчас разбираться...

– Я взял две готовых порции, – отозвался Уилл. – На сейчас. Остальное можешь готовить, когда тебе будет удобно.

Вот это да, подумал он, воззрившись на того с изумлением и едва не высказав свою мысль вслух. Уилл умудрился найти компромисс между тем, что хотел для него что-то сделать, и тем, что он не любил пустых расходов – дешевле-то всегда было приготовить самому.

– Молодец, – ответил он: по тому было видно, что ждал поощрения. – Спасибо.

И ответил вполне искренне – ему понравилось, что Уилл догадался о том, что и о нём сейчас нужно было позаботиться. Если это было не временно, и тот будет продолжать в том же духе и дальше, то, может быть, из их отношений ещё могло выйти что-то более-менее здоровое. Сразу на это надеяться, конечно, не стоило: им ещё следовало прийти в себя, прежде чем что-то налаживать.

Может быть, ему это нужно было больше, чем Уиллу. Последний железно знал, что он не навредит, и вряд ли испугался по-настоящему... а вот у него в этом уверенности не было. И теперь тем более. Он ещё в штабе, когда ушёл в себя, поймал это самое себя за том, что часть него продолжала наблюдать за Уиллом, но с беспокойством не за того, а за него. Как будто он подсознательно ожидал от того ещё чего-то болезненного.

Из-за настороженности он, к тому же, заметил, как в первый день Уилл молчал между их разговорами. Подавленно, грустно, с надеждой, но так, словно она была последней на очереди к иссяканию. Тяжело молчал. Но при разговоре упорно держал лицо.

На следующий день Клайв не ощутил от того настолько сильного эмоционального фона; либо Уилл, проведя первую с того дня спокойную ночь, поднабрался сил и заодно удостоверился в том, что пока что выгонять не собирались, либо он сам, немного отошедши от всего, перестал подсознательно за тем следить.

Следующие два дня прошли совсем спокойно. И, на удивление, в том же духе: Уилл, общавшийся с ним всё так же тихо, мягко и ласково, старался его не злить, исправно делал всё, о чём просили, всё, что должен был делать и без напоминаний, и даже совался к нему дома, чтобы перехватить у него из-под рук все бытовые дела, с которыми умел справляться сам. И, видя, что он отнёсся к этому благосклонно, потихоньку оживлялся. Клайва из-за этого не покидало ощущение, будто он теперь жил с совершенно другим человеком. И он непроизвольно проникся к этому человеку благодарностью за помощь, которая позволяла выделить время на себя и собственное состояние. В какой-то момент, конечно, до него дошло, что Уилл подобным образом его попросту обманывал, и обманывал совершенно бессовестно, подменяя одну линию поведения другой так, чтобы от диссонанса он перестал пытаться разобраться в чужом образе действий и просто принял последний, посчитав, что теперь так и будет... а так с ним проще было помириться. Ну, по крайней мере, на этот раз его обманывали во благо.

Осознав всё это, он перестал ощущать нужду беспокоиться о Уилле (раз уж сумел придумать, как бы в сложившейся ситуации хоть сколько-нибудь вывернуть обстоятельства себе на пользу, то уже вполне был в порядке), и всего этого времени ему, сосредоточенному уже на себе, хватило, чтобы худо-бедно поправиться самому, чему очень способствовали ежедневные встречи с друзьями. На протяжении двух дней он, ушедший в себя, ощущал себя почти что оторванным от внешнего мира.

И он не сразу вспомнил о том, что с Уиллом следовало поговорить ещё на одну тему: следовало бы рассказать тому о временном отсутствии Императора, раз Уилфорд уже об этом знал и сам; вреда уже не будет. А когда вспомнил – тем же вечером пришёл с ноутбуком в гостиную, где Уилл по своему обычаю вечером смотрел фильмы, и прямо сообщил, что нужно было переговорить; тот тут же остановил воспроизведение и повернулся к нему, внимая. Где бы так раньше...

– Что-то по работе? – осторожно спросили его. Он сел рядышком, пристроил ноутбук на коленях и мысленно ещё раз напомнил себе не сболтнуть ничего лишнего.

– Почти. Я хочу кое-что... прояснить, – начал он с нелёгким вздохом: он понятия не имел, поверят ли ему. Не то чтобы Уиллу была чужда концепция отпуска, но у того могло не уложиться в голове, что туда мог уйти Император, да ещё и на полвека. – Нас... на самом деле сейчас никто не курирует.

– Нас ведь уже давно прекратили курировать, – непонимающе изрёк Уилл. – С того момента, как выдали нам новые пропуски.

– Я говорю не об этом. Не обо всех. О нас с Дуайтом.

Тот некоторое время на него смотрел.

– Вас совсем не проверяют? – переспросил Уилл, недоверчиво приподняв бровь. – Он решил дать вам двоим автономию?

Клайв снова вздохнул.

– Нет. Он... ему нужно было отдохнуть, и он ушёл в... своеобразный отпуск.

– Ну, оно и понятно, меньше работы. Но я не совсем понял...

– Нет, Уилл, ты совсем не понял. Нас оставили. Нас оставили, и теперь мы выгребаем сами, – просто в лоб сообщил он, увидев, что не было никакого смысла заходить издалека. И получил на это долгий взгляд с немалой долей сомнения. – Не веришь? А я тебе кое-что покажу, – он поднял крышку ноутбука, на котором загодя была открыта глобальная карта. Уилл всмотрелся в экран.

– Карта... Империи? – полуутвердительно произнёс тот, взглядом испросив объяснений. Раньше Уилл бы их потребовал, и потребовал вслух.

– Карта Империи, – подтвердил он. – Я обновляю её шесть раз в сутки. Иногда – чаще, если приходят срочные сообщения. И слежу за фронтом.

– Ты... ты хочешь сказать, что ты справляешься с войной один?

– Справлялся, – мрачно буркнул Клайв. – На прошлой неделе я потерял «грифа».

– Когда?

– В четверг.

У Уилла сделался такой вид, словно окатили холодной водой.

– Значит, политикой занимается Дуайт? – слабо уточнил тот, тут же уходя от потенциально опасной для себя темы.

– Политикой занимаемся мы оба, Дуайт держит экономику. Я стараюсь укладываться в ту часть ресурсов, которая зарезервирована на меня, чтобы ему было проще, но недавно мне пришлось просить у него сумму на нового «грифа», – безжалостно напомнил он, и Уилл поёжился. – Ещё я отслеживаю всё, что как-либо связано с тем будущим, но это я хоть немного переложил на тебя, потому что мне нужно ещё и думать наперёд. Видишь, наконец? У меня действительно много работы. Я надеюсь, что ты больше не будешь спрашивать, чем я таким занимался, чтобы так уставать.

Его осторожно, мягко взяли за запястье, и он отпустил ноутбук, позволяя взять себя за руку; Уилл, выглядевший так, словно водой был окачен повторно, тут же обхватил его кисть ладонями.

– Я не знал, – с сожалением выдал тот; он расслышал, что чувство это было искренним. Дошло, слава Творцу. – Я думал, что ты занимаешься только разведкой и контрразведкой. Почему ты не рассказал мне раньше?

– Раньше... были немного другие условия. Я не мог.

Уилл кивнул, словно этого было достаточно, хотя было видно, что нет; ещё того явственно что-то беспокоило, но он не понимал, что именно.

– Что? – коротко спросил он, собираясь сразу выснить.

– ...Ничего.

– Ты опять собрался о чём-то умолчать?

– Нет! – моментально откликнулся Уилл. – Я хотел тебя кое о чём попросить, но теперь... – тот, пожав плечами, отвёл взгляд.

– Говори давай, – со вздохом велел Клайв: если Уилл действительно что-то хотел, то всё равно будет пытаться с ним договориться, и проще было сразу переговоры эти провести и не тратить время.

– Я хотел съездить домой.

– Так съезди, – разрешил он. В чём вообще состояла проблема? Время на это он дать мог без особых проблем, особенно утром, чтобы Уилфорд того не поймал, будучи сам на работе.

– Домой... домой, – произнёс Уилл, и он понял ещё до объяснения: – На Гернию.

– Ну и слетай на Гернию, – он пожал плечами. – Я могу дать тебе выходной.

– Я хотел с тобой.

– Уилл, ну, в самом деле, я-то...

– Я знаю! – почти обиженно прервал его Уилл. – Я же сказал, что теперь уже...

Тот упрямо поджал губы. Клайв пристально, изучающе взглянул Уиллу в глаза: фирменное «я хочу» уже весьма прочно установилось обратно, почти так же, как и раньше.

– А зачем тебе там я? – осведомился он.

– Хотел сводить тебя домой. К тому же, я обещал тебе сфотографировать аудиотеку – помнишь? Ты мог бы уже и вживую на неё взглянуть.

Клайв прищурился. Это была причина, по которой ему нужно было оставлять работу, рискуя при этом что-то пропустить или где-то ошибиться? Нет, Уилл не мог обнаглеть настолько, ещё и при том, что вёл-то себя очень осторожно в последнее время. К тому же, предлог... аудиотека. Тот обещал ему фотографию уже много лет. А так как данные ему обещания подобного рода Уилл всегда исполнял, это значило, что дома тот не был. А могло и не это значить. Иногда у него возникало ощущение, что это было каким-то обещанием, неисполнимым до последнего.

Он отставил ноутбук на диван около себя и развернулся, сжав ладонь Уилла и заведши колено между ногами того, не давая в случае чего сбежать от разговора.

– У тебя какое-то предчувствие? – прямо спросил он, внимательно глядя Уиллу в глаза; последний замялся, отведши взгляд. – Говори, Уилл. Я понимаю, что это – очень личное, но в наших условиях мне нужно знать.

– Предчувствие, но не то, о котором ты сейчас подумал, – честно ответили ему, и он приподнял бровь, безмолвно вопрошая, какое же тогда. – Я... чувствую, что мне нужно туда вернуться. Причём обязательно с тобой. Чтобы ты понимал, я на самом деле не горю желанием туда возвращаться. С другой стороны, с тобой я бы очень хотел...

– И ты хочешь просто так взять и заявиться после того как тебя так долго там не было? – переспросил Клайв.

– А почему нет? – Уилл пожал плечами. – Повод есть. Родители как раз созывали всех Фезеров повидаться. И я ещё не видел младшую сестру.

Клайв уставился на того, параллельно отметив, что не было произнесено «всю семью», словно некоторые из Фезеров ею сугубо субъективно не являлись.

– Ты когда в последний раз вообще дома был?

– Клайв, – с укоризной изрёк Уилл. – Ей сейчас лет семь, едва ли восемь. До меня известие дошло незадолго до того как я попал туда. Хочу на неё посмотреть. Теперь не я младший ребёнок, так что мне интересно, как она справляется.

– Погоди, но твоим родителям уже...

Он с трудом себе это представлял. Даже если Уилла завели рано, то матери того сейчас было не меньше семидесяти, и число это было под большим вопросом, раз сказано, что младший ребёнок.

– Суррогатное материнство, – отмахнулся тот. – Отцу, наверное, опять детей приспичило. Внуков-то до сих пор не дождался.

Клайв вдруг кое-что осознал.

– Так это мне придётся знакомиться с твоими родителями?

– Это... – Уилл замялся уже в который раз за сегодня. – Я на самом деле... не собирался афишировать. Не собираюсь бесить отца аж настолько.

Потерявший дар речи Клайв просто уставился на того.

– Что ты?.. – Уилл непонимающе нахмурился. – А, нет, ты неправильно меня понял. Клайв, ты не так меня понял, не злись, пожалуйста. Отец на дух не переносит всех, кто не гетеро.

– Даже би? – слегка заторможенно уточнил он; Уилл просто кивнул.

– Если бы я явился с женщиной, это взбесило бы его куда меньше, потому что он принял бы её за гетеро, – добавил тот. – Плюс, он всё ещё ждёт внуков, хотя, наверное, на меня в этом плане не очень надеется. Но я могу сказать маме. От неё точно никто не узнает. И ещё брату, – Уилл немного наклонился, заглядывая ему в глаза.

– Так это не потому, что это... – заговорил он, уже почти успокоившись. Была бы заявочка, конечно... – Ну, я?

– Что значит «ты»? Творец, Клайв, официально ты – офицер десятого ранга, только это уже делает тебя очень... – Уилл запнулся.

– Выгодной партией, – закончил он. Тот занервничал.

– Я не...

– Я об этом и спрашивал. Твой отец ведь с этой точки зрения это воспринимает?

– Мне без разницы, что он там воспринимает, – пробурчал Уилл. – Он и так с течением времени становился всё более невыносимым, и я понятия не имею, как он сейчас. Прости, но я буду представлять тебя как коллегу и ближайшего моего друга.

– Я ещё не согласился, – напомнил он.

– Пожалуйста? – настойчиво попросил Уилл. – Клайв, пожалуйста. Я уже просыпаться начал с мыслью о том, что нам нужно туда.

Он поколебался, глядя на того. Это было больше похоже действительно на уговоры, а не на настаивания, так что он был бы склонен согласиться, если бы не ситуация с работой. Тут придётся брать с собой ноутбук, а для посещения Гернии и так было что нести: планета была холоднее Бринии, так что нужны были сменные одежда и обувь, чтобы не замёрзнуть. Там уже наверняка начались снегопады. Помимо этих неудобств, придётся оставить здесь без усиленного присмотра Уилфорда, побаивавшегося его, но вряд ли боявшегося Дуайта; последний тогда будет как на иголках, что могло быть очень заметно. С другой стороны, Дуайт – взрослый мальчик, сможет управиться и без него какое-то время. А то что-то он слишком взялся стремиться контролировать абсолютно всё.

Главное, чтобы отдел связи на Гернии работал добросовестно: им с офицером Картером, посылавшим ему отчёты, придётся воспользоваться межпланетной связью. А вот распоряжения, которые он отсылал обратно... он не мог поручиться за то, были ли у них среди связистов на Гернии предатели, а кто-нибудь мог и обратить внимание на содержание сообщений и на отправителя: если он воспользуется каналом связи, переданным ему Императором, то будет странно, что указания от Штаба придут с Гернии, а если он воспользуется собственным – вопросы у кого-нибудь уже могли возникнуть к нему самому. Уилфорд мог пока ещё не передать союзникам весточку об отсутствии Императора, раз у них всё пока ещё было тихо (не считая недавнего теракта, конечно). Как же тогда быть? Просто понадеяться на то, что всё будет в порядке?..

Он поймал себя на том, что уже искал решение, хоть, как заметил сам же, пока ещё не согласился. И как это понимать? Это только то, что он хотел бы что-то сделать для Уилла, или он тоже ощущал, что должен был там побывать? Как же сложно отделить... Подсказки интуиции порой бывали очень слабыми и тонкими, и слушать их было легче всего тогда, когда в проблеме не было замешано личное. Однако... их с Уиллом личное прямо касалось этого дела, раз уж его даже Император предупредил.

Только проблема с чёртовой почтой никуда не девалась. Он даже не мог ни о чём договориться с Николасом, потому что тот ничего не знал; с точки зрения главы отдела разведки, офицер Картер передавал офицеру Кортсу отчёты от разведки, которые последний, прежде произведя над ними какие-то действия, отправлял в архивы и Императору. Рассказывать Николасу, ясен пень, нельзя было.

– Клайв? – забеспокоился Уилл, до этого терпеливо молчавший. – Если тебе нужно что-то подготовить для этого, я помогу тебе со всем, к чему мне позволено иметь доступ.

Он поднял на того взгляд. В принципе, он мог оттуда в любой момент сорваться обратно на служебном транспорте – хотя бы один «стриж» всегда находился на планете на всякий случай.

– И когда? – кратко поинтересовался он.

– Послезавтра, к ужину. Мы можем взять «стрижа» и вылететь утром, после совещания...

– Нет, – он покачал головой, уже успев прикинуть, как это было бы лучше провернуть в плане сугубо перемещения. – Мы сядем завтра на ночной рейс. Гражданский. В гражданском. Нечего нам афишировать. Тебя это, может быть, не устраивает, но...

– Устраивает, – торопливо согласился Уилл, с готовностью, невольно заставлявшей заподозрить, что того устроит буквально всё что угодно, лишь бы он туда полетел.

– Мы можем вернуться сразу после ужина, или у тебя есть какие-то планы?

– Была парочка...

– Сколько времени на это уйдёт?

– Я думаю, мы сможем сесть обратно на ночной рейс. Я забронирую, – с готовностью откликнулся Уилл, и он прикинул, сколько времени пройдёт здесь в таком случае. Они улетят ночью, там будут... когда они там будут?

– К какому времени мы будем на Гернии в нужном нам месте?

– Да как раз перед ужином и будем.

Значит, на Бринии будет утро, с которого, в принципе, можно было начинать отсчёт. Там они пробудут весь вечер, начало ночи и, учитывая немного больший период обращения Гернии вокруг своей оси (и, соответственно, более длинные сутки по сравнению с бринийскими), вернутся к ночи. Итого у них вылетало чуть менее суток. И, кстати, одно совещание... Ну, с этим можно что-то придумать, это как раз таки не проблема.

– Хорошо, – наконец вынес он окончательное решение. – Тебе обязательно нужно сообщать о приезде?

– Да вообще не нужно, – Уилл оскалился. – Так даже лучше.

Несколько мгновений он просто смотрел на того, раздумывая, не напомнить ли о том, что на Гернии, равно как и на Бринии, подобное не приветствовалось, но не стал; тут Уиллу было знать лучше. Вместо этого он вспомнил о другом:

– Нужно успеть ещё что-то присмотреть. Мы ведь не можем прийти с пустыми руками.

Уилл, вероятно, действительно долго всё это обдумывавший, едва дождался, пока он договорит.

– Я сам всё устрою. Можешь даже не задумываться.

– И от меня тоже? – недоверчиво переспросил он.

– И от тебя тоже.

Ну... Уиллу, вероятно, и в самом деле лучше было знать.

– Тогда... хорошо, – заключил Клайв. – Никому ничего не говори. Я сначала переговорю с Дуайтом, и мы столкуемся о том, как объяснить наше отсутствие на совещании, а потом дам знать.

– Я понял, – поблагодарил его тот и открыто, искренне улыбнулся. – Спасибо.

Этим же вечером, поздно, почти что ночью, Уилл куда-то ушёл, однако утром ему не бросилось в глаза ничего лишнего дома. Затем тот метнулся из штаба на обеденный перерыв и, наконец, попросился уйти на час раньше. Клайв отпустил без возражений: он уже понял, что тот готовился к визиту домой. Сам он договорился с Дуайтом о том, что ему оформят больничный (если у кого-нибудь возникнут какие-то вопросы, то Вик, скорее всего, выскажется о том, что он на протяжении некоторого времени плохо выглядел, так что в этом не было ничего удивительного или необычного), а у Уилла полно дел – и работа, и присмотреть за ним нужно было, поэтому тот тоже будет отсутствовать. И сразу же извинился за то, что пока что не мог ничего рассказать по поводу своего отсутствия; Дуайт понимающе закивал.

А когда он вернулся домой – обнаружил в спальне Уилла с кучей пакетов и упаковок.

– И что у тебя тут? – спросил он, уже видя, что Уилл ожидал от него проявления интереса. И уж точно ожидал, что похвалят.

– Всё, – Уилл, отчего-то довольный, неопределённо повёл ладонью. Он даже искренне заинтересовался тем, чем же таким тот бы столь доволен.

– Ну-ну, давай по порядку.

– Взял отцу парочку сувенирчиков отсюда. Они его раздражают, – ухмыльнулся Уилл. Клайв этого немного не понял; зачем было специально раздражать отца? Что у Уилла вообще за отношения с семьёй были? – Маме – шерсти. Думаю, она всё ещё рукодельничает, – почти что нежно добавил тот. – Ну и вещей себе взял. А то во всём остальном меня дома уже видели.

Клайв пристально взглянул на того: подобное было обычно женской манерой, которую он сам вообще не понимал, и за Уиллом он подобного не замечал. Да, тот очень придирчиво относился к одежде, вплоть до того, что обращался в половине случаев даже не в магазины, а в пошивочные мастерские, но после этого носил одежду долго, до тех пор, пока она имела приличный вид, но вот таких заскоков точно не имел. Опять что-то, связанное именно с родительским домом?

– Взял тебе, – Уилл жестом попросил его подойти ближе.

– Что взял мне? – осторожно переспросил он, опускаясь на кровать на некотором расстоянии от того: мало ли...

– Брюки я у тебя приличные видел. А вот свитера... – Уилл скептически покачал головой, и он с возмущением уставился в ответ. – Нет-нет, те слишком тонкие. На Гернии холодно, тем более, сейчас. Вот, держи, – тот положил ему на колени упаковку. Последняя была подарочной. А одежда считалась подарком очень личным, почти что интимным.

– Уилл... я правильно понимаю?

– Ну а что? Я мог бы просто тебе купить, но почему не совместить приятное с полезным? – резонно (со своей точки зрения) протянул Уилл. – Я ведь имею полное право подарить тебе одежду, да?

Вопрос. Обычно Уилл подобное просто заявлял. Всё ещё не пришёл в норму полностью...

– Именно, – Клайв кивнул. – Это просто... А ты уверен, что взял правильный размер? – воспользовался он подвернувшимся под руку вопросом, не особенно желая признаваться в том, что его это смутило: такое в подарок он получал уже очень давно.

– А ты думаешь, я настолько глупый, чтобы не догадаться посмотреть размер одной из твоих вещей? – парировал Уилл, и он несколько усомнился в том, что тот всё ещё не был в норме. Уж если ехидничал, то был, как минимум, к ней уже довольно близко.

– Кто знает, – протянул усмехнулся Клайв, аккуратно вскрывая упаковку: ему нужно было сначала примерить, прежде чем куда-то собираться – проверить, как вещь сидела, не пахнула ли она чем-то слишком интенсивно; ещё Уилла вполне могло потянуть купить ему вещь из натуральной шерсти, и последняя могла кусаться. Уезжать им нужно было всего через несколько часов, и лучше было проверить всё, пока было время.

Свитеров оказалось два. Тёмно-коричневый, почти бурый, и тёмно-серый: ему выбрали неброские, но приятные цвета, подобные которым он обычно и носил. И ему нравилось.

– Тёплые, – задумчиво произнёс он. И тут же озвучил для Уилла свои впечатления: – Мне очень нравится.

– И-и? – протянул тот. Он, сбросив с себя пиджак, взялся за коричнево-бурый свитер, чтобы примерить; свитер сел хорошо. Смотрелось неплохо, ткань не кусалась, и он заключил:

– Пойду в этом.

– И-и-и? – ещё более протяжно и намекающе изрёк Уилл. Клайв чуточку склонил голову набок, догадываясь, что тому нужно было отнюдь не обычное «спасибо», а затем, наклонившись, придержал Уилла за затылок и прикоснулся губами над бровью того. Прямо перед этим ему показалось, что делать это сейчас будет сложно, однако неприятия у него вроде бы не возникло (хоть целовать того в губы он бы пока не стал). По этому он заключил, что и сам уже почти пришёл в норму, что, впрочем, было неудивительно: да, ему нужно было день-два побыть совсем одному после ссоры, но отходил он обычно быстро, не неделями, как некоторые.

Просияв, Уилл похлопал ладонью около себя:

– Садись, это ещё не всё.

– Ещё нет? – слабо спросил он, уже непроизвольно задумавшийся над тем, хотел ли тот что-то в качестве ответного подарка, и что бы это могло быть.

Уилл кивнул.

– Взял маме от тебя набор здешних специй. Она такое любит.

– Так, – протянул он, опустившись рядышком на кровать. Чтобы сейас неприятного сюрприза не последовало... – А отцу?

Взгляд у Уилла сделался хитрым и снова довольным; тот достал из принесённой с собой сумки небольшую чёрную подарочную коробочку и вручил ему. Он осторожно заглянул внутрь, и, обнаружив, что там пусто, недоумённо повертел её в пальцах, осматривая. По краешку крышки шла оранжевая полоса: оранжевый был цветом Гернии, отчего её местный, второстепенный флаг был чёрно-оранжевым. У каждой планеты был какой-то свой цвет; у Бринии же флаг был, как и флаг Империи, чёрно-жёлтым.

– И это... – он поднял взгляд на Уилла, и последний протянул ему какой-то небольшой свёрток. Взяв и его, Клайв взялся осторожно (вдруг хрупкое?) это разворачивать. Под слоем плотного полиэтилена оказалась прослойка плотной же бумаги, а внутри неё, в слое синтетической упаковочной ваты... лежал вытянутый, кривоватый, но довольно толстый кусочек ветки.

– Так. А это как понимать? – озадаченно вопросил Клайв. – Где ты вообще это взял?

– Да заехал к одному знакомому, который поваленные деревья скупает. Выпросил продать мне что-нибудь из отбракованного. Ты по этому не скучал? – вопросил Уилл, слегка наклонившись, чтобы заглянуть ему в глаза.

– По че... – он осёкся, сообразив: в будущем он львиную долю свободного времени проводил за вырезанием фигурок из дерева, а теперь, когда не было ни времени, ни, собственно, дерева, он и думать об этом забыл. Уилл же то ли помнил, то ли вспомнил при нужде.

У него тут же зачесались руки.

– Подожди, но это там могло быть вполне себе симпатичным подарком, – резонно заметил он. – А тут...

Уилл показал ему небольшую бутылочку с прозрачной жидкостью внутри и пробкой-кисточкой: лак. Если аккуратно выгладить вырезанную фигурку и покрыть лаком, у неё будет вполне приличный вид, как и у тех, которые втридорога продавали в качестве сувениров и подарков.

– За пару часов высохнет. Но если у тебя совсем нет времени, то я могу присмотреть что-нибудь другое, – миролюбиво предложил тот.

– И... нормально будет ему подобное дарить?

– Ему понравится, – заверил его Уилл. Смерив того взглядом, он, отложив сверток вместе с коробочкой около себя на кровать, крепко обнял Уилла. Его тут же прижали к себе в ответ.

– Спасибо, Уилл, – тихо проронил он. Тот умудрился сделать ему ещё один подарок: он действительно был бы не прочь занять этим руки, дабы скоротать время до вылета и, возможно, поймать парочку дельных мыслишек, как часто бывало. Затем он, уловив одну из таковых, отстранился и внимательно взглянул на Уилла. – Ты сказал, что и маме понравится то, что ты от меня взял... ты хочешь, чтобы я понравился твоим родителям?

Тот открыл рот, вроде бы готовый что-то ответить... и закрыл. И устремил взгляд куда-то вбок; он даже успел пожалеть о том, что спросил, потому что Уилл теперь выглядел сбитым с толку, и видеть это было очень непривычно.

– Да, – наконец ответил тот. – Это странно, но да.

– Почему странно?

– Да потому что плевать я хотел, – в тоне Уилла едва заметно проскользнуло раздражение. – Одобрят тебя или не одобрят – это всё равно больше не имеет ни малейшего значения.

Тот отчего-то с досадой шумно выдохнул, снова отведя взгляд. Странно... вроде бы обычное, нормальное желание, но Уилл отчего-то посчитал, что оно не должно присутствовать. Опять какие-то предрассудки, как было с заботой друг о друге, или просто натянутые отношения с родителями.

– Уилл? Не заморачивайся, – посоветовал он: ему сейчас было важнее, чтобы предстоящий вылет и все связанные с этим события не повредили их обоих и только-только наладившиеся взаимоотношения. Всё это сейчас было хрупким. Пусть лучше и впрямь не заморачивается.

– И что прикажешь делать? – с едва ощутимым ехидством осведомился тот.

– Упаковать нужные тебе вещи, например, – он легонько толкнул Уила в бок. – Потом шкаф понадобится уже мне, а вдвоём толкаться около него неудобно.

Он успел. Успел выточить из кусочка дерева фигурку (это получился сокол; как он решил – почему бы и нет, если фамилия Уилла была схожа с бринийским словом «перо», да и делать было легко и быстро), успел заранее покрыть её лаком, чтобы последний хорошо просох до упаковки в коробочку, успел и по графику проверять почту, заканчивая с распоряжениями очень быстро от специфической собранности ума. Успел даже немного поспать поздним вечером. Так что к трём часам ночи они начали собираться, чтобы вовремя прибыть в межпланетный порт: рейс был в четыре.

И когда они собрались начинать, Уилл придержал его за локоть, а затем за него же развернул – довольно деликатно – спиной к дверце шкафа. И, уложив ладонь ему на грудь, потянулся к нему, отчего он, дёрнувшись назад, упёрся в дверцу шкафа лопатками.

– Перед вылетом! – возмутился он. – Уилл, нам уже нужно собираться, что ты творишь-то?

– Нет, стой-стой, я не это хотел, – торопливо отозвался Уилл, успокаивающе погладив его по плечу: почувствовал, что это было одно из последних предупреждений, и нарываться не следовало. – Просто поцелуй меня, хорошо?

– Я знаю, чем это заканчивается, – твёрдо возразил он, взяв того за запястье, чтобы убрать с себя руку.

– Клайв, я действительно хочу только это. Пожалуйста.

Взгляд у Уилла был серьёзным. Он обхватил того ладонью за затылок, но вместо того чтобы поцеловать, когда к нему доверчиво потянулись, без экивоков нажал наклонил и пощупал щекой висок Уилла. Ему показалось, что тот был теплее обычного.

– У тебя опять температура? Так, марш за градусником. Бегом.

– Да не надо мне, – заворчал Уилл, укладывая ему ладони на шею и упираясь большими пальцами в его нижнюю челюсть: не давал отвернуться или увернуться, пусть и мягко. Вот чего сейчас приспичило? – Просто поцелуй меня. Не много ведь прошу.

Он коротко коснулся губами губ того, проверяя для начала собственную реакцию: всерьёз целовать Уилла после всего всё ещё было бы неприятно. У него появилось непонятное, непривычное для него ощущение того, что он целовал другого человека, и настрой против этого действа удвоился: он не хотел ни Уилла, ни кого-то чужого.

– Ты уверен, что тебе не станет хуже по пути? – уточнил он, пытаясь избавиться от этого впечатления.

– Возьму с собой что-нибудь, – уже с хорошо слышимым недовольством отозвался Уилл и, прижав его затылком к дверце шкафа, поцеловал его сам; он вздрогнул, зажавшись, и тот, почувствовав, что от него вообще ничего не исходило, отстранился, глядя одновременно угрюмо, укоризненно и с предчувствием ответа на резких тонах.

– Не хочу, – негромко, но столь же угрюмо проронил он, тоже взглянув исподлобья в ответ.

– Клайв, ну, пожалуйста, – ещё тише попросил Уилл, прислонившись к нему лбом, и впрямь подозрительно тёплым. – Мне нужно от тебя немножко... Я тебе обещаю, что не буду это дальше куда-то вести, правда...

– А ты бы ещё собирался?

Уилл угрюмо замолчал, пойманный на слове (сугубо из вредности), и только просительно поцеловал его в щёку... но не отодвинулся, продолжая настойчиво стоять рядом. Последнее в совокупности со словом «нужно», из-за которого он уже заимел себе проблем, побудило его всё же попытаться себя пересилить, так что он, предупредительно упёршись предплечьем в ключицы того, повторил всё то же касание, пытаясь абстрагироваться от неприязни уже к самому себе (ему на самом-то деле было бы неплохо ещё с недельку воздержаться от интимных взаимодействий с этим человеком). Вот почему всегда так? Почему для него слово «надо» было требованием чего-либо от себя, а для Уилла – от окружающих?

Последний прерывисто вздохнул, схватил его за плечи, но инициативу не попытался перехватить – наоборот, разомкнул губы, поощряя его, почти расслабил, только мягко прихватывая его в конце движения, словно призывал делать с собой что ему в голову взбредёт, но только бы уже хоть что-нибудь.

Что удивительно, первым отстранился именно Уилл, с дрожью, с трудом, но отстранился.

– Хорошо, – выдохнул тот. – Спасибо...

Он опять пощупал Уиллу лоб; ему показалось, что тот стал чуточку менее тёплым.

Уилл едва заметно, но довольно улыбался всю дорогу до межпланетного порта. Однако как только они сели на рейс, улыбка эта исчезла, словно и не было. И он догадался: тот всё же нервничал. Насколько же давно тот на самом деле был в родительском доме?.. Он больше об этом не спрашивал – это было, в общем-то, и не его дело, – но, может быть, ему и стоило знать: Уилл, давно не бывший дома, сейчас кого-то приведёт, и, вполне естественно, к этому человеку возникнет повышенный (если не излишний) интерес. А он не любил, когда им излишне интересовались. Мало того, у него сформировалось подозрение о том, что семья у Уилла была большая...

На протяжении перелёта немного нервничать начал и он сам; потом он вспомнил, что гражданский рейс протекал куда дольше, чем на служебном корабле, и, попросив Уилла разбудить его за полчаса до посадки, устроил поудобнее голову на спинке кресла, даже не став немного опускать последнюю (умение спать сидя никуда из него не выветрилось за прошедшее время), после чего уснул.