Покидали ясли они в спешке, стараясь быстрее исчезнуть из места, где мор собрал богатую жатву. Иша долго стояла на коленях, застыв и не чувствуя ничего, кроме голодной пустоты в душе. Не заметила, как Лаэзель откинула свой клинок и подняла с пола меч чираи. Тяжёлое лезвие подрагивало псионической энергией, вибрировало в руке теплом. Трофей хоть немного примирил её со случившимся и вернул душевное спокойствие.

Уилл прихватил короткий клинок вместо своей рапиры, пришедшая в себя Шэдоухарт нашла в завалах мусора новый щит, а Астарион забрал арбалет и пару клинков, посетовав, что теперь придётся отчищать доспехи и рубашку от крови.

Хальсин не притронулся ни к чему, но ему оружие, похоже, и не было нужно. В чувства Ишу привел Гейл, аккуратно положив руку на плечо, ей даже показалось, что волшебник боялся её. Дроу не произнесла ни звука, проследовала мимо затянутого паутиной планетара, ощущая тяжёлые взгляды товарищей. Что ж, Лолт могла ей гордиться, только начавшие доверять друг другу товарищи по несчастью теперь провожали её настороженными взглядами.

Высушенные и окровавленные трупы густо лежали у порога внутреннего святилища, в коридорах их почти не было. Удушающий запах болезни, вымывшего весь сор жизни из этого места, провожал их компанию. Иронично, гиты перебили монахов Латандера и теперь, осквернённый смертью монастырь, стал их могилой.

Разговоры не клеились, только иногда кто-то перебрасывался отрывистыми репликами. Хальсин и Шэдоухарт с недоверием смотрели друг на друга, но больше всего – на Ишу.

Пришлось снова углубиться в горы, возвращаясь на тропу к проклятым землям, но сильно отклонившись от маршрута друида. Канатная дорога не сработала, рулевое колесо заклинило, да ещё поднялся ветер. Астарион тут же сказал, что ни за что в такую погоду не доверит свою жизнь этой люльке.

К счастью, обходной путь всё же имелся, только, как и предполагалось, оказался утыкан ловушками. Шли медленно, часто останавливаясь, а вампир проклинал гитов на чём свет стоит. Нет, он успешно справлялся с препятствиями, но механизмы всё-таки имели отличия от виденных ранее и ему проходилось дольше возиться с ними.

Спутники даже не заметили, как опустились сумерки, а потом зажглись на небе звёзды. Шокированные произошедшим, они просто брели куда-то вперёд, каждый погружённый в тяжкие думы. На стоянку решились больше из необходимости, поскольку усталости никто на удивление не чувствовал. Просто в один момент неестественно бледный Хальсин не смог сдержать кашель и сплюнул кровью. Её было меньше, чем в прошлый раз, но всё же удержание мора Талоны далось ему значительно тяжелее, чем Шэдоухарт. Жрица, наоборот, лучилась здоровьем назло последователю Сильвануса.

Разбивали лагерь второпях, беспокоясь только о том, чтобы не спать на голой земле. Иша поспешила скрыться за камнями и кустарниками, села на краю пропасти, снова разглядывая пасторальную картину горных вершин. Холодный ветер проникал под худую мантию, кусался ознобом, будто укорял за поставленный Стежок.

Иша не знала, сколько просидела, бездумно глядя на луну и звёзды, вслушиваясь в шум ветра, трепавшего волосы. Ей казалось, что вспыхнувшая в венах кровь до сих пор жгла ненавистью к себе, наказывала за невозможность что-то изменить. Дроу спасала себя, свою жизнь и едва не погубила всех вокруг. Только странными капризами богиня тьмы и бог природы оградили их от жуткого мора.

– Знала, что найду тебя здесь, – рядом села уставшая, но улыбающаяся Шэдоухарт.

– Единственная, кто не побоялась подойти, – фыркнула чародейка, откидываясь на холодный камень.

– Нет, просто никто не думал, что сегодня произойдёт нечто подобное. Вопросы веры ведь не самые важные в нашей-то ситуации, – жрица выглядела больше заинтересованной, чем напуганной или злой. – Я понимаю, что Шар не близка тебе, но ведь она ведёт войну с Лолт в Подземье. Королева Пауков свила там гнездо и теперь разинула пасть на поверхность.

– Так ты за этим здесь? Хочешь выведать у меня её планы? Я ничего не знаю, Шэдоухарт. С ней, как с дьяволом, приходится играть по заданным правилам.

– Мы ведь могли справиться.

– Может да, а может, нет. Кто-то обязательно бы погиб, – покачала головой Иша. – Я заплатила свою цену. Знаешь, этот загадочный гость говорил, чтобы мы туда не совались, лекарства нет, всё слишком просто для того, чтобы быть правдой. Но желание избавиться от личинки, закончить, наконец, этот кошмар, привёло нас туда.

– Думаешь, удалось бы убедить Лаэзель? Я тебя умоляю, она бы быстрее со скалы сбросилась, чем упустила шанс очиститься.

– Мы могли попытаться, а вместо этого пошли у неё на поводу. И ладно, мы жаждали очищения и так надеялись на спасение, но Хальсин… Он подверг себя такой опасности. Как он, кстати?

– Поправляется, думаю, эту гору мышц ничего не свалит. Завтра будет в порядке, порой истинная вера требует жертв, и не смей себя винить. Мы все знали, на что идём – он тоже.

Наступило молчание, оно не было неловким, наоборот даже комфортным. Иша злилась на своё малодушие, на треснувшую раковину, несдержанные эмоции, заставившие приоткрыть панцирь и показать хотя бы часть себя настоящей. Не грозной огненной змеёй, перешагивающей через препятствия, а напуганной, разбитой и бесконечно одинокой женщиной. А ещё она проклинала себя за чувство беспокойства и страх потерять хотя бы одного из товарищей. С таким трудом выстраивающееся доверие снова трещало по швам из-за интриг Королевы Пауков. И так старательно выстраиваемая жизнь, где Иша никогда не позволяла себе даже дружбы, теперь осыпалась хрустальными осколками.

Богиня просила хаоса, она требовала, чтобы даже мысли метались из крайности в крайность. От полной уверенности в своих силах и принятых решениях, до осознания ничтожности своей роли в большом, поставленном богами спектакле. И единственное, что должно беспокоить, как не слететь с доски раньше времени, как не оказаться проходной фигуркой, которую в единый миг заменят.

– Может, в этом есть смысл? – будто своим мыслям произнесла жрица. – Может, мы не самые близкие друзья, но мы сейчас вместе, и чтобы ни уготовили наши богини, необязательно нести бремя в одиночку.

– Предлагаешь объединиться? – дроу совершенно искренне рассмеялась. – Вряд ли Шар и Лолт будут счастливы подобным шагом.

– Ну, пока наши тропы ведут в одном направлении. К тому же, история знала и более странные союзы, чем такой. Секреты, что мы несём в себе… У каждого своё бремя, твоё тоже не исключение, – Шэдоухарт дернулась от боли в шраме. – Простите Госпожа, но это необходимо.

– Почему она тебя терзает?

– Не знаю, как и ты. Но любое наказание наших богинь имеет смысл, которого мы пока не в состоянии понять. И… я хочу тебе кое-что показать, используй силу паразита, загляни в мой разум.

– Ты уверена?

– Да, просто, это единственное, что осталось у меня, наверное, от меня самой, – жрица заволновалась, видно, что она говорила о чём-то важном, что прятала ото всех. – Служение Шар – это утрата, на жертвенный алтарь мы кладём воспоминания. Эту астральную призму я должна принести в наш тайный монастырь, а в награду получить их обратно.

– Странно, отдать, а потом изо всех сил пытаться вернуть.

– Да, немногие это понимают, но кое-что у меня осталось.

Её разум приоткрылся, впуская в давние воспоминания, паразит задергался, уже не причиняя прежней боли. Он будто насытился, стал сильнее, наполнился мощью, уже легко проникая в омут памяти Шэдоухарт.

В нос ударили запахи влажной земли, сочной травы, а на коже пробежали мурашки детского ужаса.

– Я не помню, с чего всё началось, лишь то, чем закончилось. Я бежала.

Перед взором открылась залитая лунным светом поляна. На сырой земле, потирая царапину от острой ветви, сидела девочка лет десяти с двумя трогательным хвостиками. Она пыталась смыть кровь в грязной луже, но щёку щипало, а в воду упали её слёзы. В отражении пухловатое личико, глаза цвета весенней листы, и едва видные кончики острых ушей из-под густых волос. С трудом, но в этом маленькой девочке чётко узнавалась Шэдоухарт. Страх темноты, неизвестности, паника от того, что она заблудилась в лесу, накатывали снова и снова.

Едва слышный шаг, шуршание листвы и на поляне серебристым видением появился волк. Большой и страшный в глазах ребёнка, он оскалился, зарычал, прижал уши, готовый броситься на неё. Девочка в панике вскочила, попятилась и упёрлась в кого-то спиной.

Женщина в темных одеждах, мраморная маска скрывала лицо, а на лбу выделялся черный ониксовый круг. Волк заметался, окружённый такими же адептами с копьями наперевес. Он рычал, выл, пытался кинуться на них, но не мог приблизиться не насадившись на острие. Взор девочки закрыла неизвестная, она не давала ей видеть хоть что-то, кроме себя, пока не послышался истошный визг поверженного зверя.

– Она спросила, как меня зовут, я не помню, что ответила, – голос Шэдоухарт в этот момент прозвучал будто издалека, из другой жизни. – Знаю только, что она спасла меня в тот день.

Дальше всё утонуло во тьме угасшего кусочка жизни, который Шар не смогла забрать. Или же жрица слишком им дорожила, вспоминая, откуда берёт начало её фобия, раз за разом ковыряя рану, пытаясь найти в ней какой-то потаённый смысл или всё больше убеждаясь в правильности избранного пути.

– Это всё, что я помню. Твоё служение Лолт другое, но ведь это вовсе не означает нечто плохое. Думаю, поняв, что именно богиня хочет, ты сможешь не только ответить на вопросы, но и станешь сильнее.

– Я не желаю пить её яд, – огрызнулась Иша. – Твоё служение – это вся твоя жизнь, то, без чего ты не можешь. Но я не собралась бить ей поклоны, если бы я не изыскала способ, то эта тварь просто ждала бы, когда я сгорю от собственного наследия.

– Ладно, давай оставим этот вопрос, – тут же подняла руки она, призывая к спокойствию. – Но всё же она играет тобой втёмную, тебе следует узнать, чего Лолт хочет, тогда ты сможешь чувствовать себя в этом странном союзе не жертвой, а… партнёром, например. Согласись, это ведь намного лучше. Бог не может влиять на мир без последователей, а, прознав, чего она на самом деле желает, ты сможешь выставить свои условия.

– Выставлять условия Королеве Пауков? – Иша зашлась в нервном смехе. – Смешная шутка, очень.

– Я свой взгляд обозначила, а дальше решать тебе.

– Посмотрим, – дроу пожала плечами и вновь уставилась в небо.

Холодные прикосновения к плечу, робкие и почти не ощутимые, едва уловимый запах корицы. Чего душе стоило каждый раз вот так предупреждать, утешать, напоминать, что она рядом и не отступится от своего. Собирая крохами силу на поверхности, где слишком много солнца и мало тени, Кивейну, должно быть, давалось это большими жертвами. Но всё равно он на них шел, чтобы напомнить, что она не одна в этой битве и пусть незримо, он всегда рядом.

– Кто он? – вопрос заданный Шэдоухарт прозвучал несмело. Она лезла в личное дело и Иша решила ответить. Всё-таки только что жрица показала ей то, чего никому и никогда не открывала.

– Моя первая и единственная жертва на алтаре этой дряни, – Иша сжала кулаки, стараясь заглушить гнев и говорить ровно, чтобы не рычать. Шэдоухарт ни в чём не виновата, нечего срывать на неё злость. – Я не знаю, с кем он заключил сделку, кто поставил его рядом со мной, но я до сих пор в страшных снах вижу, как поднимаю и опускаю нож. Знаешь, в отличие от тебя, я помню всё слишком хорошо, все эмоции, ощущения… Как душно и одновременно холодно было в той зале, каждое легкое движение ткани платья, вес и холод клинка в руке. А потом удар и тишину.

– Ты бы хотела забыть?

– Иногда хочу, чтобы не помнить боли. Но если я забуду, то не пойму, зачем я здесь, почему всем сердцем когда-то отринула её путь, и почему всю жизнь стараюсь сбежать от её взора. Забыть – это прийти в её объятия и даже не понимать, почему душа и сердце рвутся из паутины, и служить, не осознавая, какую боль перенесла ради этого.

Она указала на мириады светлячков звёзд, кинула взгляды на горные вершины, в низинах которых снова клубился густой туман. Шэдоухарт на удивление задумалась, видимо, ответ дроу заставил её прислушаться к себе. Что-то ещё беспокоило жрицу, не только терзающий время от времени магический шрам.

Они сидели бы так ещё долго, в коконе темноты и звуков ночи. Обратно к месту стоянки идти не хотелось, пока не почудился всплеск магии.

Оглушительный свист Карлах пронёсся по горам воем, резонируя и превращаясь в рокот, пугающий ночных птиц. Видимо, все в эту ночь решили побыть наедине с собой, и новую опасность встретили во всеоружии.

Примчавшись к огоньку костра, Иша застала там товарищей, окруживших неизвестного. Распознать, кто это, не давал глубокий капюшон, повязка на лице, одежда тёмных цветов без знаков отличия, да простой клинок, который можно найти в любой оружейной лавке. Высокий худой незваный гость мог оказаться кем угодно.

– День встреч продолжается, а я ещё не совсем успокоилась после той драки, – Карлах взвешивала в руках топор, но нападать не спешила.

Неизвестный не нападал, он явно высматривала кого-то и вскоре натолкнулся взглядом на вышедшую вперёд Лаэзель.

Она успела снять с себя доспехи, глаза были красноватые от воспалившихся сосудов. Похоже, гитьянки безуспешно пыталась уснуть, прокручивая в голове что-то успокаивающее, но переполох окончательно разбудил её.

– Кто вы? – Уилл решил не накалять обстановку и выступил вперёд.

Неизвестный помедлил секунду, а потом встал на колени и положил клинок перед собой в знак смирения, но явно смотрел всё это время на Лаэзель. Он помедлил ещё, а потом стянул повязку и откинул глубокий капюшон.

– Джестил-китрак? – глаза у Лаэезль в этот момент, наверное, были размером с луну.

Её знакомый и родной мир стремительно рушился, она сегодня стала жертвой несправедливого приговора. За следование уставу, за покорность воле королевы ей предлагалось умереть, хотя Влаакит обещала не только исцеление, но и вознесение, в чём бы оно ни состоялось. И все эти обещания разбились о реальность, где её сделали предателем рода.

Иша помнила её бормотание под нос, что Влаакит всего лишь испытывает веру, она не могла отдать такой приказ. Королева ведь не способны лгать, ведь они все – дети Гит. И вот теперь перед ней стоял на коленях, смиренно положив меч на землю Восс. Тот самый высокомерный драконий всадник, приказавший убить её не моргнув глазом, а теперь пробравшийся в их лагерь, как простой разбойник.

– Я здесь не для того, Лаэзель. Я хочу поговорить, – голос его звучал тихо и хрипло, будто он уже не впервые произносит эти слова. – Ска-кек кир Гит шаблек. Мой меч в покое, матерь Гит призывает выслушать меня.

– Выслушать тебя? – голос Лаэзель дрожал от негодования. – Ты приказал убить меня, отказал в исцелении, хотя того требовал наш устав. Только за это я могу снести тебе голову.

– Я должен был избавиться от свидетелей, – всё так же хрипло проговорил он. – Я видел вашу группу и знал, что вы сможете отбиться.

– Избавиться от свидетелей? Что ты несёшь? – она никогда не расставалась с клинком и уже схватилась за него, но гитьянки остановил Хальсин.

– Лаэзель не горячись. Ты успеешь сделать это тысячу раз, но он заслуживает сказать слово.

– Хорошо, после всего пережитого, я готова тебя выслушать.

Восс зажмурился, скривился, будто от зубной боли, вздохнул и громко произнёс:

– Я знаю, что астральная призма у вас.

– Вот только этого ещё не хватало, – уставший и бледный Гейл, схватился за грудь, хотя свечения сферы не наблюдалось.

– Это не просто артефакт, – продолжил Восс, не обращая внимания, на мигом усилившееся напряжение. – Оно несёт в себе зерно краха Влаакит, и я хочу помочь его взрастить.

– Зерно краха? Шкакет! Теперь и за это ты заслуживаешь смерти! – возмутилась Лаэзель, уже позабыв, что пришла сюда вооружённая и готова была просто задушить его.

– Подожди, Лаэзель, – Иша решилась взять слово, пока не началась поножовщина.

Восс знал, о чём говорил и, похоже, может прояснить один важный вопрос.

– Тот, кто внутри. Ты знаешь, кто это?

– Если вам до сих пор это неизвестно, значит, на то есть причины. Пока тот, кто в призме, не назовётся сам, я ничего не скажу. Но он взял вас в союзники и защищает своей силой, а это уже многое значит для меня и для других. И мы должны освободить его, он положит конец тирании Влаакит. Когда призма пропала, я запаниковал, ведь многие годы старался освободить пленника. Но сейчас у меня есть возможность, которой я ждал столь долго. Нам осталось только найти ключ, способный отпереть её… И, думаю, знаю, кто на это способен.

В этот момент Шэдоухарт даже ушла дальше в тени, будто её тут и нет. Она боялась, что Восс знал, кто именно стащил артефакт. Всадник перевёл дух, видно, что ему тяжело давались эти откровения, но у него не оставалось выбора, а отбирать призму он, похоже, не собирался, решив, что пленнику лучше знать, как поступать.

«Кто же ты такой?» – мысленно спросила Иша, не слишком надеясь на ответ, но он последовал:

«Пока это следует оставить в тайне. Ты слышала его».

Небольшую заминку никто не заметил, поскольку Восс снова обратился к соплеменнице:

– Лаэзель, вместе мы принесём конец тирании королевы и разобьём цепи нашего рабства.

– Я не раба, джестил-китрак. Бессмертная королева и есть моя свобода. Она очистит меня и дарует вознесение.

– Это ложь, Лаэзель, всё – от первого до последнего слова. Никакого очищения и вознесения не существует. Зайтиск не очищает нас от паразитов, он извлекает воспоминания и убивает заражённых. А королева-лич не награждает вознесённых своей милостью, она пожирает их души, чтобы со временем самой стать богом.

– Нет-нет, – она даже отступила на шаг, схватилась за голову, отгоняя и не принимая его слова. – Ты пытаешься меня смутить этой… этой ересью! Я.. Я…

Она схватилась за клинок, оскалилась, но Восс не двигался, понимал, что любая попытка сопротивления сейчас станет подтверждением его лжи.

– Я ничего не хочу больше слушать!

– Лаэзель, зайтиск тебя чуть не убил, – вмешалась Иша. – Если бы не наш загадочный гость...

Гитьянки скрежетала зубами, рукоять тяжелого меча инквизитора выскальзывала у неё из рук. Восс всё так же стоял на коленях и смотрел на неё, покорно ожидая решения, не показывал ни страха, ни паники, лишь глубокую убеждённость в своих словах.

Ладони воительницы разжались, меч упал на землю, звякнув металлом о мелкие камни, а следом повалилась и Лаэзель. Она всё ещё отказывалась ему верить, но помнила о зайтиске, ведь чувствовала, как тот вгрызался в её память, безжалостно разрывая её на лоскуты, не заботясь о том, что в погоне за извивающейся в голове личинкой, причинял оглушающую боль.

– Я всю жизнь служила королеве, шла с её именем в бой, заучивала слова её устава, но она назвала меня хшар-лак, даже не дав сказать и слова. Пообещала очищение и вознесение только чтобы потом чираи отрубил мне голову… Я не знаю, чему мне верить… И гость, что приходил к нам во снах… Всё это время я считала, что это гхайские уловки, но он реален и заперт внутри артефакта.

– Слишком много странного, – Восс, наконец-то, встал на ноги, поднял клинок. – Я знаю, тебе сложно принять мои слова, но поиск ответов направит тебя, поможет увидеть истину, прорвать лживую пелену речей Влаакит. А сейчас мне надо идти, королева до сих пор думает, что я верен ей. Нельзя ей дать и повода усомниться.

– Когда я найду ответы…

– Мы встретимся, обещаю, я не оставлю тебя одну на этом пути. Храните призму, никому её не отдавайте, а любого, кто попытается отнять, уничтожайте.

Восс вытащил что-то из кармана, взмахнул рукой и открылся проход, где сияли звёздами туманные небеса. Астральный План. Снова накинув капюшон и наскоро повязав ткань на лице, всадник скрылся, а Лаэзель всё никак не могла встать, поднять оружие и даже двинуться, лишь тихо произнесла:

– Надеюсь, я об этом не пожалею.

Все снова разбрелись в разные стороны, но хотя бы это откровение отвлекло от случившегося в яслях. Значит, гость из снов не просто находится внутри призмы, он в плену и от кого-то отбивается. Его ищут и гиты и слуги Абсолют, вероятно именно из-за его силы. Он не даёт им стать рабами странной богини, а так же удерживает от церроморфоза. Этой силой никто не отказался бы завладеть.

И только Лаэзель осталась сидеть возле костра, ей попробовал помочь подняться Уилл. Гордая гитьянки ещё пару часов назад просто бы отпихнула от себя протянутую руку, а сейчас даже не заметила этого жеста.

Иша слишком хорошо знала такое состояние, сама подобное пережила, когда казалось, что жизнь разрушена окончательно. Вот только у Лаэзель пока ещё оставался выбор, а у дроу его не было.

Уже укладываясь на ночь, заметила, что в лагере отсутствует одна язва. Он, конечно, мог быть на охоте, но сегодня в яслях вампир изрядно подкрепился, да и Карлах так свистнула, что слышно, наверное, было в самом Аверно.

Усталость давала о себе знать, и чародейка вспомнила, как на след вампира вышел гурец. Так может, их настигли его соплеменники? Вряд ли, возле яслей гиты зачищали всё и всех. Всё равно не зная, чем себя занять и снова ощущая на спине прожигающие взгляды товарищей, пошла прочь. пусть жутко хотелось лечь и просто провалиться в забытье, но, после визита Восса, отдыхать не тянуло вообще.

Бродить среди теней получалось тяжело, ей казалось, что всё заволакивала паутина. Деревья лишились зелени листьев, поглощённые серым полотном, где виднелись мириады яиц, а в них – дремлющих детей Лолт. Кольцо молчало, будто ничего и не произошло.

Всматриваясь в звёзды, не заметила, как вышла к тропе, там, среди скал, она и увидела Астариона. Он снял доспехи с рубашкой и пытался проследить пальцами по рисунку шрамов на спине.

Зрелище было до ужаса комичным, Иша стала переступать осторожно, чтобы вампир не услышал. Конечно, слух у него лучше, но всё же он оказался так увлечён, что ничего вокруг не замечал. Дроу подошла довольно близко, чтобы расслышать его недовольное бормотание, а потом и возмущённое.

– Да, чтоб тебя! Ну и как понять, что там написано?

Оперевшись плечом о покосившийся ствол дерева, Иша спросила:

– А давай я тебе спину почешу, – вампир тут же встрепенулся и уставился на неё так, будто она только что застала его за чем-то очень страшным. – Вдруг понятнее станет?

– Ты что тут делаешь? – раздражённой змеёй спросил он.

– Да решила узнать, почему не пришёл на свист Карлах.

– Дорогая, – он тут же повеселел, мигом напяливая маску беззаботности обратно, – ты обо мне беспокоилась?

– А дьявол тебя знает, что может у тебя в голове щёлкнуть.

– Не оправдывайся, милая, – он будто осознанно опасался называть её по имени.

Дроу улавливала, как он на мгновение делал паузу, чтобы выдать дежурный слащавый комплимент, чтобы не выпалить её имя. Интересно, в тот вечер в роще он просто не сдержался или же и ей удалось задеть в нём нечто, что он никогда и никому не показывал.

– Хорошо, я действительно забеспокоилась, но раз ты в порядке, я пошла, – не став медлить, развернулась, чтобы уйти, но тут же услышала его зов:

– Подожди.

Чародейка остановилась и недоумевающее на него посмотрела, улыбнулась, ожидая, что же он скажет дальше:

– Слушай, ну, раз ты ничем таким не занята, то может ты… могла бы… – вампир оскалился и выпалил: – Ты не могла бы, в конце концов, прочитать, что у меня там написано. Пожалуйста.

– Повернись, – очень хотелось выдать какую-нибудь колкость, но не смогла.

Астарион развернулся очень медленно, нерешительно, изломанной куклой, которой по-настоящему страшно показать что-то сверх того, что уже видели. Попросить помощи, осознавать, что ответы могут зависеть от другого, вызывали у него чувства сродни панике. Не нужно было даже лезть в его голову, по тому, как тот застыл, всё было понятно без слов.

В темноте тяжело было разглядеть детали надписи, потому дроу призвала пляшущие огоньки. Зазубренный дьявольский шрифт, символы тяжело точно различить из-за зарубцевавшейся кожи. Да Иша никогда особо не изучала этот язык. В Арах-Тинилте преподавали его, но даже будучи молодой девочкой, решила, что никогда не станет заключать договоры с дьяволами, потому сбегала часто именно с этих занятий. И вот как повернулась жизнь, что именно эти упущенные знания оказались нужны.

– Ну, что там написано? – нетерпеливо спросил вампир, которому с каждым мгновением молчания становилось всё труднее сохранять спокойствие.

– Слушай, я не уверена, – она подошла ближе, в желании рассмотреть парочку знакомых символов, дотронулась до кожи и чуть потянула её.

Астарион дёрнулся, зашипел разъярённым котом, но всё же подавил желание резко развернуться и зарычать Ише в лицо.

– Прости.

– Ничего, оно само вышло.

Нарастающее чувство неловкости накрыло обоих. Вампир пускал туда, куда сам взглянуть не мог, доверился, чего, похоже, не делал многие годы. В этой ситуации разобраться ему самому не получится.

– Слушай, стой смирно, я сейчас нарисую.

Хорошо почва была каменистой, а галька не такой крупной, чтобы нельзя было сделать рисунок. За неимением инструментов пришлось рисовать руками, забивая под ногти пыль и грязь. Получалось примерно, но чем больше Иша рисовала, тем больше понимала – это не стихи. Больше походило на печать, отметину или клеймо, но никак не полёт извращённой фантазии повелителя вампиров.

– Всё, – на этом слове вампир повернулся излишне быстро, вскинул брови, завидев рисунок.

– Что за чёрт? Что он со мной сделал? – Астарион даже припал на колено, чтобы лучше рассмотреть, хотя тоже не понимал ни слова.

– Это – не стихи, но что – неясно, к сожалению, его изучение не было моей любимой дисциплиной в Арах-Тинилите, – мрачно пошутила Иша, но вампир никак не отреагировал, продолжая разглядывать рисунок.

– Двести лет я ношу это на спине, и, наконец, вижу собственными глазами. Странно. Касадор, конечно, дьявол во плоти, но не в буквальном же смысле.

– Ты говорил, что он принимал гостей и не всех притаскивали ему на прокорм, так может, кто-то из них?

– Сомневаюсь. Для большей части Врат Балдура Касадор Зарр представитель сливок общества. Да, немного эксцентричный и нелюдимый, но тем не менее. Иногда он устраивал приёмы и балы, но среди приглашённых никогда не было никого, от кого бы несло серой. Поверь, я бы почуял.

– Ладно, если будет возможность, то надо бы понять что это.

– Серьёзно? – он не верил своим ушам, Иша сама предлагала ему поддержку в таком деле.

– Как ты стал свидетелем, любые тайны рано или поздно вывалятся скелетами из шкафов. А у кого-то их там на целое кладбище хватит.

– Например, у тебя? – странно, но он спрашивал это без издёвки, а совершенно серьёзно.

– Да, – не стала лукавить она. – Ладно, пойду отдыхать, завтра тяжелый день. Надо хоть немного расслабиться.

– Слушай, – снова окликнул он её. – Спасибо. Я… ну, в общем… я оценил, правда.

– Спокойной ночи.

Больше ходить по окрестностям у неё не было желания. На удивление больше на пути в лагерь, не было никаких пугающих видений, кольцо молчало. На стоянке возле костра, дроу заметила Шэдоухарт.

Она молилась Шар и на удивление богиня отвечала. Иша физически ощущала чужое присутствием, могущество, окрашивающее фигуру жрицы в темные тона, сверкая фиолетовым светом на магическом шраме, но сейчас та сидела спокойно и не чувствовала боли.

Подходить дроу не решилась, мало ли на что сейчас настраивала её богиня, но сомнений не оставалось. Лолт сделала свой ход и Шар готовилась ответить, передвинуть свою фигурку в чудовищной партии, и к чему это приведёт – неизвестно.

Прикосновение к плечу, запах корицы почти не улавливался среди запахов влажной земли, росы и дерева. Но он успокоил, показал, что всё ещё рядом и готов выполнить и своё предназначение, в чём бы оно ни заключалось.

Уже проваливаясь в медитацию, Иша в очередной раз с грустью думала, что упускает время. Тени не умеют говорить, а кто приставил к ней эту – непонятно и эта неизвестность может стоить жизни им всем.