Тяньлан-цзюнь ждет.

Он всегда ждет, да? Он не настаивает ни на что... более интимное, чем то, что у них уже есть.

Это очень внезапно и более чем удивительно. Тяньлан-цзюнь пользуется любой возможностью, чтобы осыпать Шэнь Цинцю... лаской. Он часто налетает на Шэнь Цинцю, только чтобы поцеловать в щеку или, последнее время, его пальцы. Тяньлан-цзюнь настаивал на том, чтобы держаться за руки, если они куда-то пойдут. Даже если будут зрители.

И Тяньлан-цзюнь остается очень и очень открытым в своих чувствах, даже когда их навещает Лю Цингэ.

Например, пока Лю Цингэ очищает меридианы Шэнь Цинцю, держась за его запястье, Тяньлан-цзюнь будет держать другую руку Шэнь Цинцю.

Или Тяньлан-цзюнь будет пытаться убедить Шэнь Цинцю сесть к нему на колени.

Или Тяньлан-цзюнь будет играть с волосами Шэнь Цинцю.

Ни Шэнь Цинцю, ни Лю Цингэ не признают этого, но оба не могут сдержать заливающий их лица румянец.

И Лю Цингэ был свидетелем всего этого— этих собачьих нежностей!публичное проявление чувств

Как неловко!

(После таких визитов Тяньлан-цзюнь спит на кушетке.)

***

И вот так идет время.

Тяньлан-цзюнь немного... прилипчивый. И немного более прилипчивый перед другими людьми. Но не переходит черту. Он не заставляет Шэнь Цинцю чувствовать себя неловко.

(И если Шэнь Цинцю полностью очевиден, было бы... хорошо, если бы его можно было вылечить от Неисцелимого. И Тяньлан-цзюнь явно готов.

И Шэнь Цинцю может быть заинтересован.

Для стратегической выгоды того, что его совершенствование не будет полностью ограничено и он не будет зависеть от Лю Цингэ, который будет очищать его меридианы до конца их бессмертной жизни.)

Итак, Шэнь Цинцю подходит к Тяньлан-цзюню, испытывая немалый стыд.

И Тяньлан-цзюнь реагирует так, как и ожидалось. С явным восторгом.

– Вот так, моя милая женушка, — говорит Тяньлан-цзюнь, усаживая Шэнь Цинцю себе на бедро.

(Шэнь Цинцю не издает ни звука. Это было бы просто нелепо и неловко. Поэтому этого не происходит.)

У Тяньлан-цзюня есть книга. Желтая книга. С довольно наглядными изображениями парного совершенствования между мужчинами.

Шэнь Цинцю обескураженно хмурится, глядя на лицо одного из принимающих партнеров. Оно искажено чем-то, напоминающим агонию. Затем он подозрительно смотрит на Тяньлан-цзюня.

– Это слишком неожиданно, знаешь ли, — бормочет Тяньлан-цзюнь, в основном себе под нос, а затем перелистывает страницу.

Там, на этой странице, один человек сидит на другом, их ноги беспомощно переплетены.

– Что ты думаешь? — спрашивает Тяньлан-цзюнь. Одна из его рук ползет вверх, поглаживая бедро Шэнь Цинцю через одежду. – Это будет слишком?

Шэнь Цинцю смотрит на действие, изображенное на картине.

– Что... это?

Тяньлан-цзюнь тихо посмеивается.

– Вот. Позволь этот муж покажет тебе, — говорит он и, прежде чем Шэнь Цинцю успевает заявить, что в этом нет необходимости, Тяньлан-цзюнь сводит их ноги вместе в похожей манере. Тяньлан-цзюнь поднимает ногу так, чтобы оно терлось между бёдер Шэнь Цинцю.

Внезапность происходящего острая и странная.

– А-ах!

– Вот и все, — говорит Тяньлан-цзюнь слишком мягко.

И, прижавшись к колену Шэнь Цинцю, он смог почувствовать то, что можно было описать только как абсолютное единение.

– Пожалуйста, скажи мне, что это твой меч.

– Ну, метафорически...

Шэнь Цинцю сглотнул. То, что он почувствовал у своей ноги, было по-глупому большим.

– Это просто смешно. Ты не можешь быть таким... таким большим.

– Мм, – Тяньлан-цзюнь прижимается щекой к голове Шэнь Цинцю, вдыхая не так уж и незаметно. – И это всего лишь наполовину. Подумай, каким большим я стану, когда моя милая жена сделает меня твердым.

Шэнь Цинцю становится очень, очень неподвижным, во рту становится очень, очень сухо.

– Это слишком? — говорит Тяньлан-цзюнь, слишком уж нахально. – Извини этого мужа. Я немного перенервничал.

Шэнь Цинцю продолжает только глупо моргать, в его ушах звенит.

– И ты утверждаешь, что мне не будет больно, когда ты засунешь это внутрь? — говорит он, голосом, срывающимся на что-то среднее между едкостью и взволнованностью.

– Ну, — говорит Тяньлан-цзюнь, понижая голос. Его горячая рука на бедре Шэнь Цинцю массирует его через одежду. – Мы бы не торопились. Сначала этот муж убедится, что его милой жене нравится, когда ее разбирают на части, понемногу, чтобы ты привык к близости. С помощью всех тех вещей, которые ты видишь в моей маленькой книжечке. Как некоторые сильные ласки, — говорит Тяньлан-цзюнь, двигая ногой совершенно нечестно, потирая ее о Шэнь Цинцю в волнующей волне удовольствия.

– Лаская руками, — говорит Тяньлан-цзюнь, на этот раз проводя рукой по переду одежд Шэнь Цинцю. – Используя рот, и на твоей колонне, и на твоей хризантеме...

– Отвратительно, — с жаром говорит Шэнь Цинцю.

Тяньлан-цзюнь наклоняет голову, слегка удивленный.

– Неужели? – Он цокает языком. – Есть еще кое-что. Я мог бы использовать свои пальцы, чтобы раскрыть тебя. И этот муж знает, что он милостиво одарен. Так что мы могли бы использовать и игрушки — нефритовые колонны и всякие вкусности, если хочешь.

Шэнь Цинцю едва успевает обдумывать всю информацию, которую ему внезапно дают. Игрушки? Внутри?

– Потом, когда ты будешь готов к парному совершенствованию, — говорит Тяньлан-цзюнь, наклоняясь так близко, что его дыхание обжигало ухо Шэнь Цинцю, — мы потратим много времени, расслабляя тебя с помощью того, что тебе больше нравится, и большого количества масла. Это не будет больно и будет очень весело, хорошо?

Затем Тяньлан-цзюнь берет руку Шэнь Цинцю и кладет ее себе на промежность, где под всеми этими слоями ощущается его массивная колонна.

Теперь она кажется еще больше.

Шэнь Цинцю с трудом сглатывает.

И затем, так же спокойно, как все началось, Тяньлан-цзюнь отпускает его.

(Если Шэнь Цинцю сразу же идет принимать холодную ванну, то это никого не касается.)

***

Ночью Сяо Хули помогает Шэнь Цинцю одеться в его ночную одежду и заплетает ему волосы. Она кажется слишком веселой, когда желает ему спокойной ночи. В покоях Тяньлан-цзюня. Которые медленно эволюционировали, чтобы стать их общими покоями.

Тяньлан-цзюнь ждет его в постели, читая одну из своих многочисленных желтых книг.

(Почти смешно, что Шэнь Цинцю считал его покровителем искусств, когда на самом деле тот был покровителем конкретного и единственного в своем роде искусства.)

– Моя милая жена сочла нужным присоединиться ко мне, — говорит Тяньлан-цзюнь как раз в тот момент, когда Шэнь Цинцю садится на край кровати.

Свечи мерцают, отбрасывая длинные тени на стену. Благовония горят, благоухая, словно для того, чтобы успокоить его.

И он спокоен, да? Тяньлан-цзюнь ничего не делает слишком быстро.

Тяньлан-цзюнь берет подбородок Шэнь Цинцю в руку и целует его — целует снова и снова, вводя свой язык. А затем его руки блуждают, исследуя одетое тело Шэнь Цинцю.

Когда они расстаются, Тяньлан-цзюнь усмехается, словно обнажая свои острые зубы.

– Все нормально?

Не решаясь произнести хоть слово, Шэнь Цинцю кивает.

Тяньлан-цзюнь усмехается.

– Моя порочная женушка стала совсем кроткой, — говорит он. Затем он сажает Шэнь Цинцю на себя, так что Шэнь Цинцю сидит у него на коленях.

Шэнь Цинцю наклоняется вперед, кладя руки на крепкую грудь Тяньлан-цзюня.

– Хорошо, хорошо, — говорит Тяньлан-цзюнь, хватая Шэнь Цинцю за запястье и опуская руку ниже, чтобы Шэнь Цинцю мог почувствовать из-под одежды шершавый сосок Тяньлан-цзюня.

Он чувствует что-то... и даже больше.

– Нравятся ли моей милой жене мои украшения? — спрашивает Тяньлан-цзюнь тихим голосом.

– Не понимаю, как это может помочь, — бормочет Шэнь Цинцю, его щеки пылают.

Под ним Тяньлан-цзюнь медленно вращает бедрами, сталкивая их одетые колонны.

– Все это, — говорит Тяньлан-цзюнь слишком нежно. – Твое тело, твое удовольствие. Есть так много способов найти удовольствие, моя милая жена.

Дыхание Шэнь Цинцю застревает где-то в горле. Жар поднимается вверх по животу.

Руки Тяньлан-цзюня нашли свое место, обхватив бедра Шэнь Цинцю, помогая ему тереться друг о друга.

– Д-да, — говорит Тяньлан-цзюнь, его голос хриплый, его зрачки очень, очень маленькие. — Вот и все.

И Шэнь Цинцю это чувствует.

Он что-то чувствует. Внутри него разгорается какой-то жар, удовольствие скручивается внутри. Это странно. Это кажется неправильным. Но он этого хочет.

Шэнь Цинцю замедляется, его лицо становится все более и более горячим.

И Тяньлан-цзюнь подскакивает, садится как следует и целует лицо Шэнь Цинцю.

– Не думай, — говорит он, имея наглость потянуть Шэнь Цинцю за мочку уха, за чем следует еще одна вспышка горячего удовольствия. – Просто следуй за чувством.

И Шэнь Цинцю так и делает, весьма неуклюже. Потирается о своего мужа, и горячее дыхание и стоны того звенят в его ушах.

Шэнь Цинцю стонет, когда его тело находит освобождение, пальцы ног поджимаются от удовольствия.

– Вот и все, — шепчет Тяньлан-цзюнь, укладывая Шэнь Цинцю на бок. – Молодец, малыш.

Шэнь Цинцю делает несколько судорожных вдохов, приходя в себя после... этого.

Затем, со стыдом, Шэнь Цинцю замечает палатку в спальных штанах Тяньлан-цзюня. Тяньлан-цзюнь не нашел своего освобождения, и это делало Шэнь Цинцю не лучше большинства мужчин, посетивших Теплый Красный павильон.

– Чего ты хмуришься, моя глупая женушка? — спрашивает Тяньлан-цзюнь, в наказание кусая Шэнь Цинцю за щеку.

– Ты не кончил, — тихо говорит Шэнь Цинцю.

– Хм? – Тяньлан-цзюнь смотрит вниз на свой пах. – А, это. Сегодняшний вечер был для тебя, Цинцю.

Шэнь Цинцю качает головой.

– Ты не кончил, — повторяет он, все так же несчастно.

Тяньлан-цзюнь задумался на некоторое время.

– Моя милая жена хотела бы посмотреть, как я кончу?

Шэнь Цинцю колеблется. Ну, Тяньлан-цзюнь уже видел его много раз. Было бы справедливо, если бы Шэнь Цинцю узнал, какое лицо сделает Тяньлан-цзюнь, когда его удовлетворят.

Тяньлан-цзюнь снимает штаны.

А во рту у Шэнь Цинцю становится невероятно сухо.

Тяньлан-цзюнь выглядел невероятно одаренным, когда был одет. Теперь, голый, он выглядит почти комично большим. Как будто у него была третья нога. Или хвост. Его член очень большой, очень красный и течет. И это действительно слишком.

Шэнь Цинцю сглотнул, не в силах отвести взгляд.

Тяньлан-цзюнь плюет в ладонь, прежде чем обхватить рукой свой член. Он двигает рукой вверх и вниз по всей длине, нажимая большим пальцем на головку члена. И Тяньлан-цзюнь издает вздохи, стоны и всевозможные непристойные звуки.

– Цинцю, — говорит Тяньлан-цзюнь, выдыхая его имя. – Цинцю, я не могу дождаться, чтобы разобрать тебя на части. Я не могу дождаться, чтобы покатать тебя на своем члене. Моя милая жена, моя великолепная жена, моя порочная красотка.

Когда Тяньлан-цзюнь кончает, он покрывает свою руку спермой. Большим количеством. Затем он подносит руку ко рту и вылизывает себя.

***

Что ж, все идет хорошо.

Следующая... тренировка (ибо Шэнь Цинцю должен считать эти встречи тренировкой, увидев своими глазами, какой столб висит между ног Тяньлан-цзюня) происходит в чем-то похожим образом.

Освежившись перед сном, они переходят к другой картинке в книге Тяньлан-цзюня.

– Иди сюда, Цинцю, — говорит Тяньлан-цзюнь, похлопывая себя по коленям. – Сядь ко мне на бедро.

И Шэнь Цинцю делает это осторожно. В эту ночь на нем нет штанов, чтобы дополнить его спальные халаты.

Тяньлан-цзюнь проводит пальцами по гладкой коже ног, скользя по бедрам. Дыхание Тяньлан-цзюня горячее на шее Шэнь Цинцю. Тяньлан-цзюнь облизывает шею Шэнь Цинцю, затем кусает его, оставляя след.

– Моя прелестная женушка, — говорит Тяньлан-цзюнь, когда член Шэнь Цинцю твердеет. – Какой чудесный подарок преподнесла мне твоя секта. А они даже не знают.

Тяньлан-цзюнь обхватывает рукой член Шэнь Цинцю и медленно, мучительно ласкает его.

– Неужели все люди такие маленькие? — спрашивает Тяньлан-цзюнь.

– Это ты просто нереально большой, — шипит Шэнь Цинцю, в то время как Тяньлан-цзюнь начинает двигаться быстрее.

Бедра Шэнь Цинцю двигаются, запинаются от внезапности удовольствия. Его дыхание прерывается в груди, когда он издает поистине непристойный стон.

– Нравится ли Цинцю рука его мужа? — ласково спрашивает Тяньлан-цзюнь.

Шэнь Цинцю может ответить только бессмысленными вздохами и стонами.

– Цинцю наверняка понравится мой рот еще больше, — решает Тяньлан-цзюнь. И когда Шэнь Цинцю кончает, Тяньлан-цзюнь подносит руку к его рту. – Давай, попробуй, какой ты сладкий, — говорит он, побуждая Шэнь Цинцю пососать его пальцы.

И Шэнь Цинцю, все еще ошеломленный и плывущий от оргазма, снова стонет.

***

Следующая тренировка немного отличается, хотя бы потому, что его муж, по-видимому, любил проводить время на свежем воздухе. Зачем бы еще Тяньлан-цзюнь вытащил Шэнь Цинцю на улицу при свете дня в один из дворов, чтобы упасть на колени и довольно смело лапать одежду Шэнь Цинцю.

И, скорее всего, все прошло бы хорошо, если бы Лю Цингэ не выбрал именно этот момент, чтобы вмешаться.

Лю Цингэ, который бросает взгляд на сцену перед собой, прежде чем стать чрезвычайно красным. Затем, в том, что могло быть вызвано только замешательством, Лю Цингэ встает между Шэнь Цинцю и Тяньлан-цзюнем.

– Что это значит? — горячо требует Лю Цингэ, его лицо так ярко покраснело. Кажется, что у него лопнет вена, и Шэнь Цинцю заинтригованно наблюдает.

– А? — говорит Тяньлан-цзюнь, пытаясь оглядеть Лю Цингэ. Тяньлан-цзюнь делает широкий жест в сторону Лю Цингэ. – А чтоэтозначит?

Лю Цингэ все больше и больше смущается. Он оборачивается, не мигая, глядя на Шэнь Цинцю. Затем его мозг догоняет остальное.

– Э-это! — рявкает он, тыча пальцем в сторону Шэнь Цинцю. – Почему тытакодет?

Шэнь Цинцю приподнимает одну бровь.

– Лю-шиди не нравится, как одевается его шисюн?

Лю Цингэ хрипит, давясь собственной слюной.

Шэнь Цинцю знает, как он выглядит. Сяо Хули очень усердно работала, чтобы делать его презентабельным каждый день. Сяо Хули нанесла хуадянь с золотой фольгой. Она выбрала некоторые из его лучших одежд, красного и черного цветов, чтобы он мог соответствовать своему мужу.

– ...ты выглядишь хорошо, — тихо говорит Лю Цингэ, прежде чем вернуться в свое гневно-смущенное состояние. – Но Тяньлан-цзюнь не должен заставлять тебя так одеваться! – Лю Цингэ дергает Шэнь Цинцю за почти прозрачный рукав.

– Почему ты думаешь, что меня к чему-то принуждают? — мягко спрашивает Шэнь Цинцю.

И тут у Лю Цингэ ломается мозг.

– Что? — бездумно спрашивает Лю Цингэ.

Тяньлан-цзюнь танцует вокруг Лю Цингэ, теперь, когда мужчина отвлекся. Затем Тяньлан-цзюнь прижимается к боку Шэнь Цинцю, обхватив его рукой за талию.

– Моя милая жена любит красивые вещи, — говорит он. – Разве ты не считаешь себя красивым, Лю Цингэ?, – говорит он затем

Лю Цингэ почему-то только сильнее краснеет.

– Ты-ты! Бесстыдный!

Тяньлан-цзюнь тихонько посмеивается. Его руки движутся к бедрам Шэнь Цинцю, обхватывают их и притягивают его жену ближе. Шэнь Цинцю вполне позволяет это, наклоняясь к прикосновению Тяньлан-цзюня.

И это приятно.

– Не так уж и бесстыдно, — говорит Тяньлан-цзюнь, широко улыбаясь. – Эй, красавец Лю, ты не останешься? Я собираюсь отсосать у мужа.

На это Шэнь Цинцю фыркает, чуть смущенный, и шлепает Тяньлан-цзюня по затылку.

Печально, но Тяньлан-цзюнь наслаждается этим.

Лю Цингэ очень покрасневший. Удивительно, что он вообще что-то делает.

– Ладно, — наконец говорит он. Тихий, сдавленный звук. – Шэнь-шисюн... Всё в порядке?

–А? — усмехается Шэнь Цинцю. – В порядке? Лю-шиди действительно хочет увидеть это? Разве Лю-шиди не называл этого шисюна развратником? Как смешно.

– Ты... – Лю Цингэ снова давится собственной слюной. Бедняга сейчас захлебнется при виде Шэнь Цинцю.

И Тяньлан-цзюнь может с этим работать.

– Ты не был развратником, — признается Лю Цингэ сквозь зубы. — Слухи были неверны.

– Слухи, которые ты помог распространить.

– Этот шиди извиняется, — говорит Лю Цингэ. – Я обидел тебя.

– Верно, — говорит Шэнь Цинцю совершенно спокойно. Он раздвигает ноги, когда Тяньлан-цзюнь занимает место между ними, прикасаясь губами к тонкой, нежной ткани одеяния Шэнь Цинцю.

И пока Тяньлан-цзюнь сосет маленький член своей милой жены, Шэнь Цинцю не отрывает взгляда от Лю Цингэ.

И да, Тяньлан-цзюнь может с этим работать.

***

Так или иначе, Лю Цингэ становится более постоянным элементом их дней. Всегда наблюдает, никогда не трогает.

Просто все приближается, приближается, приближается.

На этот раз Тяньлан-цзюнь положил Шэнь Цинцю на их общую кровать, тонкий халат Шэнь Цинцю соскользнул с тонкого бледного плеча. Да, Тяньлан-цзюнь немного разгулялся. Ничего страшного. Его милой жене это нравится.

Лю Цингэ тоже нравится.

Лю Цингэ сидит за низким столиком, спокойно пьет чай. Или притворяется спокойным. Хватка на чашке чая немного слишком сильная, настолько сильная, что вены на руке чуть вздуваются.

«Хи-хи», — думает Тяньлан-цзюнь, прежде чем наконец осуществить свой подлый план.

– Красавец Лю, ты не присоединишься к нам? — ласково спрашивает Тяньлан-цзюнь.

Лю Цингэ колеблется, забыв о чашке чая.

– Иди сюда, — говорит Шэнь Цинцю немного настойчивее.

Лю Цингэ подчиняется, хоть и немного нерешительно. Он стоит возле кровати, не уверенный в том, что он может сделать.

Поэтому Тяньлан-цзюнь немного пожалел его и похлопал по кровати.

Лю Цингэ, как кот, сидит там, куда его посадили.

– Что... ты делаешь? — спрашивает он наконец.

– Вопрос не столько в том, что, сколько в том, кто, — говорит Тяньлан-цзюнь.

Лю Цингэ что-то забормотал, как и надеялся Тяньлан-цзюнь. Но затем он, кажется, берет себя в руки.

– Что, — говорит он, дрожа как девица, — мне делать?

Тяньлан-цзюнь мычит.

– Лю Цингэ девственник?

– Неужели ты не спрашивал…? — бормочет Шэнь Цинцю, его кожа восхитительно порозовеет.

– Нет, — говорит Лю Цингэ. Все равно стыдно.

Что, по крайней мере, удивительно. Тяньлан-цзюнь был такуверенв типе Лю Цингэ: подавленный девственник, который прибегал к насилию, чтобы справиться со своими похотливыми чувствами.

– Ах, ладно, – и Тяньлан-цзюнь достает маленькую желтую книгу, лениво листая страницы, оба заклинателя наблюдают за ним. – Итак, я подумал, что мы могли бы сделать что-то вроде этого, — говорит он, показывая им определенную страницу, – или, может быть, это, — говорит он, перелистывая следующую страницу. Тяньлан-цзюнь перелистывает на определенную страницу, на иллюстрацию, показывающую, как один человек облизывает хризантему другого. – Как насчет этого?

И Шэнь Цинцю, и Лю Цингэ смотрят широко раскрытыми глазами.

Затем, без особых подсказок со стороны Тяньлан-цзюня, они неожиданно начинают действовать. Друг с другом.

"Прелесть!" — думает Тяньлан-цзюнь. Ему просто нужна была какая-нибудь закуска, чтобы насладиться просмотром этого шоу.

Лю Цингэ и Шэнь Цинцю барахтаются у кровати, раздевая друг друга небрежно, что не очень весело. Но затем что-то меняется. Лю Цингэ наклоняется, довольно сильно прижимаясь губами к Шэнь Цинцю.

– Ммф! — мычит Шэнь Цинцю весьма элегантно, прежде чем издать удивленный стон.

Этот красавец Лю, кажется, что-то знает. Лю Цингэ держит руку на затылке Шэнь Цинцю, медленно укладывая мужчину на кровать, не прекращая своих жадных поцелуев. Лю Цингэ находит свое место между ног Шэнь Цинцю, его свободная рука гладит внутреннюю часть бедра Шэнь Цинцю.

И, о, Тяньлан-цзюнь очень интересно, к чему это может привести.

Лю Цингэ остается в нижнем одеянии, открывая тонкую, изящную талию, что очень мило, и широкие плечи, тоже мило, в то время как Шэнь Цинцю лежит полностью голым, отчаянно дыша. Шэнь Цинцю краснеет до самых плеч.

Как мило.

Лю Цингэ скользит вниз по телу Шэнь Цинцю, отпуская губы его, чтобы оставить следы в другом месте. Впадина на горле Шэнь Цинцю, его ключица, вниз, вниз, вниз. Затем Лю Цингэ поднимает ногу Шэнь Цинцю и опускается на него.

Опять же, как мило.

Тяньлан-цзюнь наклоняется вперед и щекочет шевелящуюся ногу Шэнь Цинцю. Это не его вина — каждая часть Шэнь Цинцю мила! И поэтому Тяньлан-цзюнь делает что-то глупое: он облизывает широкую полосу поперек пальцев ног Шэнь Цинцю, радуясь, когда Шэнь Цинцю вздрагивает от этого.

– Что ты делаешь? — спрашивает хрипло Шэнь Цинцю, пока Лю Цингэ очень старательно облизывает его хризантему.

"А на что похоже то, что он делает?" — размышляет Тяньлан-цзюнь с глупой улыбкой на лице.

– Облизываю пальцы ног, — честно отвечает Тяньлан-цзюнь.

Сморщенное выражение лица Шэнь Цинцю просто мило. Но что еще милее, так это его лицо, когда он кончает — рот широко открыт, брови нахмурены, он издает тихий-тихий стон.

И как все это мило. Прямо как в одной из книг Тяньлан-цзюня.

***

«Тренировка» проходит довольно хорошо, настолько, что Тяньлан-цзюнь оказывается не совсем готовым к тому, что произойдет дальше.

– Тебе просто нужен был повод, чтобы отправиться в мир людей, — лениво говорит Шэнь Цинцю, осматривая состояние своих ногтей. – Ну, хорошо, муж. Мы отправимся в мир людей и, пока будем там, нанесем визит моей семье.

И, о, не будет преувеличением сказать, что у Тяньлан-цзюня мороз по коже от этих слов.

– Ох, и что задумала моя женушка? — спрашивает Тяньлан-цзюнь.

Шэнь Цинцю смотрит на него совершенно не впечатленно.

– Моему мужу наверняка понравится мой план, так что ему не нужно узнавать подробности так рано.

Так что, да, Тяньлан-цзюнь радуется тому, что запланировала его жена.

Конечно, это Сяо Хули одевала Шэнь Цинцю и так тщательно наносила косметику. И снова Тяньлан-цзюнь благодарит людей за то, что они передали ему такой драгоценный камень, который он должен был беречь и смаковать.

Шэнь Цинцю выглядит достойно его императрицы, его волосы тщательно уложены, с короной фениксакитайский женский массивный головной убор на голове. Бусины и драгоценные камни мягко покачиваются на ней, как и красные серьги, свисающие с его ушей. Знак Тяньлан-цзюня на лбу Шэнь Цинцю несомненен. Как и покрой его мантии — популярный среди молодых демонесс, с вырезом, достаточно низким, чтобы обнажить его изящные ключицы.

И когда Шэнь Цинцю делает шаг вперед, Тяньлан-цзюнь замечает разрез на его юбке, обнажающий бледную часть ног.

Тяньлан-цзюнь хватает Шэнь Цинцю, прижимая к себе.

– Моя милая жена права, — говорит он, и во рту у него пересохло. Он не хотел ничего, кроме как утолить жажду прямо сейчас, но потом подумал, не веселее ли было бы сначала покрасоваться? – Мне очень, очень нравится этот план.

Владыки Пиков понятия не имели, что они потеряли и от чего добровольно отказались.

Шэнь Цинцю усмехается, постукивая закрытым краем веера по губам Тяньлан-цзюня.

– Тогда мужу понравится ждать.

Тяньлан-цзюнь кивает.

– Конечно, — весело говорит он. – Но мою милую жену не должно видеть так много глаз.

– Что же тогда предлагает муж? – Шэнь Цинцю изогнул бровь.

Сяо Хули торопится, едва не падая раз или два, осторожно неся шляпу с вуалью. Сяо Хули, совсем крошечная, не может дотянуться до головы Шэнь Цинцю.

Итак, Тяньлан-цзюнь накрывает лицо своей жены вуалью, аккуратно водружая ее на голову Шэнь Цинцю и расправляя вуаль так, чтобы она аккуратно спадала вниз, вниз, вниз, до колен Шэнь Цинцю.

Даже увидеть, как мелькает нога Шэнь Цинцю, было уже слишком.

– Теперь ты готов, — мягко говорит Тяньлан-цзюнь.

***

Тяньлан-цзюнь берет лучшую из повозок вместе с отрядом охранников и слуг и отправляется в мир людей. А именно, в город у подножия хребта Тяньгун.

Шэнь Цинцю позволяет самому повелителю демонов осторожно вести себя.

Лицо Тяньлан-цзюня довольно известно. Однако, когда он носил знак багрового демона, его было невозможно спутать.

Люди, вероятно, не согласились бы с тем, что повелитель открыто ходит в секс-шоп. Люди определенно не согласились бы с тем, что повелитель и его жена вместе ходят в секс-шоп. Хотя, если бы Тяньлан-цзюнь был демоном, в этом сценарии это могло бы сделать ситуацию более или менее приемлемой.

Тяньлан-цзюнь осматривает все прекрасные вещи, которые предлагает на продажу торговец-человек.

Лубриканты со всевозможными запахами и текстурами. Некоторые из них торговец назвал съедобными! Что, безусловно, интересно! А Тяньлан-цзюнь больше всего интересуется конкретной смазкой — той, которая обладает мягким афродизиаком.

Тяньлан-цзюнь собирается купить по флакону каждой смазки, а также ящик нефритовых колонн и новую желтую книгу.

Внутри повозки Тяньлан-цзюнь помогает убрать вуаль с лица своей милой жены и, к своему удовольствию, замечает, что Шэнь Цинцю краснеет.

Тяньлан-цзюнь нежно щиплет Шэнь Цинцю за щеку, ухмыляясь как дурак.

– Почему моя милая жена теперь такая застенчивая? — спрашивает Тяньлан-цзюнь. – Ты разве не хотел отправиться в мир людей?

Шэнь Цинцю шлепает Тяньлан-цзюня по рукам, словно котёнок.

Это действительно очень мило.

Это было так мило, что Тяньлан-цзюнь не удержался и наклонился поближе, чтобы поцеловать Шэнь Цинцю в губы.

– Моя милая жена получит еще кое-что, чем сможет заняться, после того как она надает пощечин нескольким Владыкам Пика, — дерзко поддразнивает Тяньлан-цзюнь, кладя руку Шэнь Цинцю на свой небесный столб, прямо под слоями его одежд.

Шэнь Цинцю умудряется не вспылить тут же, хотя это и опасно!

– ... эта жена с нетерпением ждет этого, — говорит Шэнь Цинцю, прежде чем позволить вуали скрыть его лицо.

"Его жена действительно мила" - подумал Тяньлан-цзюнь.

У него была еще одна мысль, но он пока ее не озвучил.

Тройничок!

***

Группу Тяньлан-цзюня приветствуют в секте Цанцюн.

"Возможно, они думают, что это традиционный визит в дом жены после свадьбы, хотя слишком поздно" - размышляет Шэнь Цинцю, просто немного горько от того, что его так легко бросили.

Юэ Цинъюань выглядит немного бледным.

– Сяо Цзю, — говорит он, подходя ближе.

Шэнь Цинцю отходит от него, в безопасность объятий Тяньлан-цзюня.

– Глава секты Юэ, — отстраненно произносит Шэнь Цинцю, приветствуя Юэ Цинъюаня так, как он приветствовал бы любого главу секты.

– Мы благодарим главу секты Юэ за то, что он позволил нам приехать, — говорит Тяньлан-цзюнь, улыбаясь так, что видны его острые зубы.

Юэ Цинъюань колеблется, бледнея еще больше.

– К-конечно. Шэнь-фэй может посещать Цанцюн, когда захочет, — говорит он, хотя именно он выпнул отсюда Шэнь Цинцю. – Это не проблема.

Другие Владыки Пиков, пришедшие поприветствовать их, также были довольно бледны и не могли оторвать глаз от Шэнь Цинцю.

Пусть они считают его развратником. Пусть они считают его безнравственным. Пусть они смотрят на это тело, тело, которое они продали ради собственной безопасности, предав своего собственного боевого брата.

Шэнь Цинцю знал лучше.

С Тяньлан-цзюнем было и безопаснее, и комфортнее. По крайней мере, Тяньлан-цзюнь ценил его таким, какой он есть.

Однако единственного Владыку Пика, которого он желал увидеть, нигде не видно.

Шэнь Цинцю хмурится.

И, как будто этот жест посылает сигнал в мир, появляется Лю Цингэ, аккуратно спрыгивая с Чэнлуаня и едва не спотыкаясь. И снова Лю Цингэ пытается спрятать Шэнь Цинцю за собой.

Но на этот раз, похоже, он намерен защитить его от других Владык Пикоа.

– Ш-Шэнь Цинцю, — говорит Лю Цинге, кончики его ушей очень красные. – Опять?!

Шэнь Цинцю улыбается, скрытый под вуалью.

– Красавец Лю, — приветствует ее Тяньлан-цзюнь довольно нахально. – Как приятно снова тебя видеть.

– Лю-шиди, — говорит Шэнь Цинцю довольно осторожно. – Хочешь выпить чаю с этим шисюном?

Лю Цингэ запинается, но в конце концов говорит «да».

***

Пик Цинцзин стоит пустой. Но бамбуковая хижина всегда будет домом Шэнь Цинцю. В уединении бамбуковой хижины Тяньлан-цзюнь помог снять вуаль, отложив ее в сторону. А Лю Цингэ смотрел и смотрел, более чем немного очарованный тем, что он увидел.

Шэнь Цинцю сам готовит чай и разливает его обоим мужчинам, обязательно показывая и запястье, и лодыжку. Возможно, это перебор.

Лю Цингэ насыщает чаем свою жажду так быстро, что, скорее всего, обжигает себе рот. Хотя его это, похоже, не очень волнует.

Чай по большей части игнорируется.

У них троих есть еще кое-что, чем нужно заняться.

Кровать Шэнь Цинцю может оказаться немного тесноватой для запланированных мероприятий. Это не так уж и важно. Он удобно устраивается на коленях у Тяньлан-цзюня, пока тот трогает его через тонкую мантию. Шэнь Цинцю зовет своего шиди, который снова применяет слишком много силы, целуя его.

(Сяо Хули нанесла помаду на его губы, чтобы сделать их темнее. Часть цвета размазалась, и губы Лю Цингэ стали еще краснее.)

Тяньлан-цзюнь останавливается в своем служении, наклоняясь, чтобы схватить мешочек цянькунь, в котором хранится вся купленная ими смазка. Он высыпает многочисленные пузырьки на кровать.

– Что нам попробовать? — спрашивает Тяньлан-цзюнь, возясь с одной конкретной бутылкой. Если повелитель демонов возжелал что-то конкретное, почему бы просто не попробовать?

– А как насчет этого? — говорит Шэнь Цинцю, разглядывая то, что держит Тяньлан-цзюнь.

– О, моя милая жена, — говорит Тяньлан-цзюнь, тыкаясь носом в его шею. – Ты так добра ко мне!

Шэнь Цинцю протягивает руку назад и с силой дергает Тяньлан-цзюня за ухо.

А Лю Цингэ наблюдает. Немного отодвигается. А вот это было неприемлемо.

– Что это? — спрашивает Шэнь Цинцю.

– Смазка, — сладко говорит Тяньлан-цзюнь. – В этой есть легкий афродизиак, так что моя милая жена получит еще больше удовольствия.

— Зачем нужен афродизиак в смазке? — теперь Лю Цингэ с сомнением смотрит на смазку.

Тяньлан-цзюнь вздыхает. Лю Цингэ иногда мог быть скучным. Но Шэнь Цинцю он нравился, даже если он никогда в этом не признавался.

(И Лю Цингэ может быть таким же.)

– Красавец Лю, — просто говорит Тяньлан-цзюнь, — моя жена такая крошечная! И, не знаю, как ты, но я довольно щедро одарен. Мы, конечно, позаботимся о Шэнь Цинцю, но это может помочь ему отвлечься.

– Я не хрупкий, – Шэнь Цинцю усмехается, скрещивая руки на груди.

– Конечно же, нет, — Тяньлан-цзюнь улыбается. – Но это твой первый раз.

И от слов Тяньлан-цзюня румянец Лю Цингэ становится только ярче.

– Первый? — выдавливает из себя Лю Цинге.

Шэнь Цинцю шлепает Лю Цинге рукавом.

– Да, первый, — шипит он, смущенный. – Не моя вина, что какой-то придурок бегал везде, распространяя ложные слухи и очерняя мою и без того ужасную репутацию.

Лю Цингэ хмурит брови.

– Извини, шисюн, — снова говорит он, наклоняясь вперед, чтобы поцеловать уголок рта Шэнь Цинцю. – Этот глупый шиди загладит свою вину.

Тяньлан-цзюнь движется размеренно, снимая слой за слоем одежду Шэнь Цинцю, пока он не остается только в дудоу и носках, все остальное обнажено.

– Красавец Лю, передашь ли ты мне смазку? — говорит Тяньлан-цзюнь, и Шэнь Цинцю желал бы не слышать эту фразу, его лицо горит от стыда.

Шэнь Цинцю инстинктивно скрещивает ноги, пытаясь спрятаться.

Тяньлан-цзюнь цокает языком.

– Ничего подобного, моя милая жена, — говорит он слишком сладко. – Тебе придется раздвинуть ноги. Как еще я тебя раскрою?

А Шэнь Цинцю вздрагивает, когда Тяньлан-цзюнь проводит пальцами по его бедрам, рисуя бессмысленные узоры на коже.

Лю Цингэ открывает флакон со смазкой, а затем, совершая действие, которое можно описать только как «в духе Лю-Цингэ», он нюхает содержимое. И гримасничает.

– Что случилось, красавец Лю? — спрашивает Тяньлан-цзюнь.

– Сладко, — говорит Лю Цингэ.

Тяньлан-цзюнь протягивает руку и, по-видимому, сговорчивый Лю Цингэ щедро выливает немного на его пальцы. Тяньлан-цзюнь хмыкает, довольный, а затем потирает пальцы друг о друга.

Запах сладкий, да. Почти конфетный.

– Хорошо, — говорит Тяньлан-цзюнь, подбрасывая Шэнь Цинцю на широкое бедро и раздвигая его ноги. – Пора начинать, дорогая жена.

Сначала странно. Очень осторожно, но странно.

Тяньлан-цзюнь размазывает по нему смазку, поглаживая хризантему, но не вдавливая ее.

Шэнь Цинцю, сидящий у него на коленях, извивается, одновременно удивляясь и каким-то образом наслаждаясь этими ощущениями.

– Каково это? – Тяньлан-цзюнь продолжает, толкаясь пальцем и имея ещё наглость спрошивать.

Шэнь Цинцю с трудом сглатывает. Он только кивает.

Тяньлан-цзюнь фыркает, почти смеется, его дыхание горячее на шее Шэнь Цинцю. И он продолжает, с большим количеством пальцев и смазки, двигаться внутри него, пальцы дразнят что-то, что заставляет его видеть звезды.

А Шэнь Цинцю задыхается, почти задыхается, чувствуя жар по всему телу.

– Хорошо, — говорит Тяньлан-цзюнь, прерывая раздумья Шэнь Цинцю. – Лю Цингэ, вытаскивай свой член.

Лю Цингэ, который и так был невыносимо красным, наблюдая за таким представлением, краснеет еще больше. Но он подчиняется, снимая с себя остатки одежды.

Его член покраснел и налился кровью, совершенно мокрый.

Шэнь Цинцю с трудом сглатывает. Лю Цингэ большой. Но Тяньлан-цзюнь больше.

(— Хм, — говорит Тяньлан-цзюнь. — Я думал, что все люди маленькие, но, похоже, это не так.

Шэнь Цинцю бьёт Тяньлан-цзюня, но тот только смеётся.)

Тяньлан-цзюнь снова перемещает Шэнь Цинцю, так что он почти полностью лежит на кровати, верхняя часть его тела зажата между бедрами Тяньлан-цзюня.

– Все готово для тебя, — снова говорит Тяньлан-цзюнь слишком уж бодро.

А Лю Цингэ может просто вспыхнуть.

Лю Цингэ находит свое место между ног Шэнь Цинцю, берет пузырек со смазкой и смазывает себя.

– Ты уверен? — спрашивает он нерешительно, хотя его член мокрый и блестит от смазки. – Ты уверен, что хочешь, чтобы я... был твоим первым?

– Ты уверен, что ты не идиот? — спрашивает Шэнь Цинцю, раздвигая ноги, чтобы так ужасно себя обнажить. Он смущен, но ему это нужно, ему снова нужно что-то внутри него, что-то большее, чем пальцы Тяньлан-цзюня.

(И, о, афродизиак определенно действует, если Шэнь Цинцю думает об этом!)

Лю Цингэ сглатывает. Он наклоняется вперед, обхватывает лицо Шэнь Цинцю и целует его. Этот поцелуй гораздо менее сильный, чем любой другой. Лю Цингэ медлителен. Он не спешит, обхватывая ноги Шэнь Цинцю вокруг своей талии.

Когда Лю Цингэ полностью входит в Шэнь Цинцю, тот издает долгий, протяжный стон.

— Вот и все, — напевает Тяньлан-цзюнь. – Баобэй, ты так хорошо справляешься.

Шэнь Цинцю закрывает глаза, ужасно дрожа. Он цепляется за бедра Лю Цингэ, подталкивая его ближе нажатием пяток.

– Е-ещё, – говорит он тихим, жалким голосом.

И Лю Цингэ двигается еще, толкаясь мучительно медленно, растягивая это.

– Шисюну нравится?

Тяньлан-цзюнь наклоняется, смахивая одну из слез Шэнь Цинцю.

– Моя милая жена не должна заставлять своего шиди ждать.

Шэнь Цинцю сглатывает. Эти ужасные люди просто издеваются над ним.

– Давай быстрее, — говорит он хриплым и горячим голосом. – Ты такой медленный.

– Вот как? — говорит Лю Цингэ, наклоняясь, чтобы укусить Шэнь Цинцю за губу. – Тогда шиди сделает лучше.

И он это делает, шлепки кожи становятся громче и быстрее.

Лю Цингэ обращается с ним грубо, его руки оставляют следы на бедрах Шэнь Цинцю.

И это так, так, так много.

Шэнь Цинцю чувствует себя странно, настолько он полон. Он не замечает, когда достигает пика, настолько переполнен удовольствием.

Лю Цингэ целует его снова и снова, призывая Шэнь Цинцю поцеловать его в ответ. Затем Лю Цингэ отстраняется, его член все еще твердый, скользкий и блестящий.

– Блять, — бормочет Лю Цингэ, грубо лаская себя, так грубо, что Шэнь Цинцю думает, что это должно быть больно.

Лю Цингэ разливается по всей руке и по животу Шэнь Цинцю.

– Что теперь? – говорит он.

– Очевидно, теперь моя очередь, — говорит Тяньлан-цзюнь.

Лю Цингэ наклоняется ближе, снова целует Шэнь Цинцю и поднимает взгляд, чтобы встретиться глазами с Тяньлан-цзюнем.

И Тяньлан-цзюнь улыбается, довольный.

– Ты можешь продолжать целовать мою милую жену, — говорит он дразняще. – Я уверен, Цинцю это нравится.

И Шэнь Цинцю это делает.

Это Шэнь Цинцю тянется к Лю Цингэ, дергает его за хвост, заставляя его снова поцеловать его. Это... красиво.

Тяньлан-цзюнь озорно смеется, потому что его маленькая жена такая милая. Все трое толпятся на этой кровати, устраиваясь по-другому, пока Тяньлан-цзюнь и Лю Цингэ дразнят Шэнь Цинцю и заставляют его чувствовать себя очень хорошо.

Позиция, в которой они оказываются, несколько похожа. Лю Цингэ откидывается на кровать, Шэнь Цинцю опирается на него, а Тяньлан-цзюнь устраивается позади него.

Опять же странно давать кому-то другому такой контроль.

Но тело Шэнь Цинцю горячее, и оно болит нуждой.

Ему это нужно, он осознает это с такой поразительной ясностью. Ему это нужно.

(Более того, ему это нравится. Ему это нравится. О нем так заботятся и Тяньлан-цзюнь, и Лю Цингэ.

Он чувствует тепло.)

Тяньлан-цзюнь смотрит на хризантему Шэнь Цинцю, всю распущенную и покрасневшую. Когда он закончит с Шэнь Цинцю, она будет зиять.

– Что ты делаешь? — шипит Шэнь Цинцю, словно сердитый котенок, которым он и является.

– Смотрю, как хорошо красавец Лю тебя испортил, — сладко говорит Тяньлан-цзюнь. Он достает пузырек со смазкой и щедро выливает ее на свой член, медленно лаская себя. – Готов?

Шэнь Цинцю вздрагивает, а Тяньлан-цзюнь улыбается, явно довольный происходящим.

Тяньлан-цзюнь массирует бедро Шэнь Цинцю. Еще немного, и Шэнь Цинцю вылечится от Неисцелимого. И все будет хорошо.

Тяньлан-цзюнь входит медленно, стараясь не причинить боль своей милой жене. Он будет входить медленно, и если возникнет необходимость, Тяньлан-цзюнь сможет остановиться. Использовать больше смазки. Возможно, даже вытащит одну из купленных ими игрушек.

Но нет.

Тяньлан-цзюнь погружается в Шэнь Цинцю, как будто Шэнь Цинцю был создан для этого. И Шэнь Цинцю содрогается вокруг него, издавая маленькие пронзительные стоны, такие хриплые, такие идеальные.

Словно прочитав мысли Тяньлан-цзюня, Лю Цингэ приподнял подбородок Шэнь Цинцю и поцеловал его.

– Ох, баобэй, — говорит Тяньлан-цзюнь, почти вздыхая. – Ты так хорошо справляешься.

И Шэнь Цинцю действительно справляется отлично, все его тело дрожит, когда он все это воспринимает.

– Вот и всё, — напевает Тяньлан-цзюнь. – Вот и всё.

Тяньлан-цзюнь движется мучительно медленно, задавая свой собственный темп, а Шэнь Цинцю пытается встретить его толчки. Так чертовски идеально.

Позже Тяньлан-цзюнь, возможно, смутится, что не продержался долго. Но на этот раз, и только на этот раз, все в порядке. Шэнь Цинцю издает тихий всхлип, и это подводит Тяньлан-цзюня и толкает за край.

Но Шэнь Цинцю еще не кончил, поэтому очевидно, что нужно делать дальше.

Тяньлан-цзюнь с большим энтузиазмом вылизывает то, что они с Лю Цингэ сотворили, ужасно дразня эту опухшую розовую дырочку.

Неисцелимый, должно быть, уже вылечен, но они проводят еще несколько раундов, развлекаясь, просто чтобы убедиться.

***

На следующий день рано утром Шэнь Цинцю и Тяньлан-цзюнь покидают Цанцюн, отправляясь на встречу с процессией демонов.

(Шэнь Цинцю не надел шляпу-вуаль, когда пошел прощаться с другими Владыками Пиков, и отметины на его шее и ключице были видны всем. Только после этого Тяньлан-цзюнь помог укрыть Шэнь Цинцю.

Конечно, Шэнь Цинцю нечего было стыдиться.

Но этими радостями следовало делиться с теми, с кем Шэнь Цинцю чувствовал себя комфортно.)

Но прежде чем Шэнь Цинцю успевает сесть в карету, он слышит слишком знакомый голос.

– Сяо Цзю, подожди!

Губы Шэнь Цинцю кривятся под защитой вуали. Однако он ждет. Он всегда ждал Юэ Цинъюаня. Очень медленно он поворачивается, чтобы встретиться с ним.

– Глава секты Юэ, — говорит он несколько официально.

Эта дистанция ранит Юэ Цинъюаня.

Шэнь Цинцю не может заставить себя беспокоиться.

– Сяо Цзю, — снова отчаянно говорит Юэ Цинъюань. – Ци-гэ... Ци-гэ сожалеет.

– А за что извиняется глава секты Юэ? — спрашивает Шэнь Цинцю.

Тяньлан-цзюнь, всегда рядом с ним, улыбается во все зубы.

– Глава секты Юэ, — говорит он очень плавно. – Нам действительно пора с женой уходить.

– Пожалуйста, — говорит Юэ Цинъюань, звуча по-настоящему несчастным голосом. – Пожалуйста, я сделал только то, что считал лучшим. Я думал, что ты будешь в безопасности. Я не знал, что...

Шэнь Цинцю заставляет его замолчать.

– Глава секты Юэ, я в безопасности. Рядом с мужем, — говорит он. – Нам больше нечего сказать друг другу. Давайте расстанемся и больше не будем путаться.

(Если Юэ Цинъюань выглядит совершенно разбитым, то, ну, Шэнь Цинцю может почувствовать себя плохо.

Но... это было бы к лучшему, говорит себе Шэнь Цинцю. Это должно было быть к лучшему.)

– Ты готов идти? — спрашивает Тяньлан-цзюнь тихим голосом.

– ...да, — говорит Шэнь Цинцю через некоторое время, глядя вслед удаляющейся спине Юэ Цинъюаня. – Просто дай мне еще немного посмотреть.

Тяньлан-цзюнь позволяет это. Тяньлан-цзюнь позволяет всё.

Его муж так добр к нему.

Шэнь Цинцю прислонился к Тяньлан-цзюню и глубоко вздохнул.

– Ты готов? — спрашивает Тяньлан-цзюнь, только спустя некоторое время.

Шэнь Цинцю поднимает взгляд на красивое лицо своего мужа.

– Да.

***

Эта жизнь не будет одинокой.

У Шэнь Цинцю были Тяньлан-цзюнь, Чжучжи-лан и все демоны, которыми командовал Тяньлан-цзюнь.

Лю Цингэ навещал их всё чаще, потому что Лю Цингэ такой уж человек.

(И однажды Лю Цингэ посетит их в будущем и приведет с собой нужных учеников. А именно Нин Инъин и Мин Фань.

Шэнь Цинцю ужасно скучал по ним и в своем глупом, эмоциональном состоянии позволил детям прижаться к нему, прижимаясь мокрыми лицами к его одеждам. Все, что он сделал в ответ, это вздохнул и положил руку им на головы.)

Эта жизнь все еще могла бы быть такой хорошей, такой сладкой, и Шэнь Цинцю мог бы сделать и увидеть так много всего.

Все будет хорошо. Он в этом уверен, хотя никогда не признается в этом Тяньлан-цзюню или Лю Цингэ.