Броктон-Бей, полевой госпиталь

Первое, что я увидел очнувшись, была вполне нормальная обстановка, не вызывающая недоумения, только лишь непонимание ситуации. Сквозь пелену проступило лицо потрясающе красивой девушки, рыдающей над моим телом. Затем, стала понемногу возвращаться чувствительность и взор стал более четким. Она действительно, была красивой блондинкой и держала меня за руку. Моё тело покалывало, будто я его отлежал. Блондинка вытерла заплаканные глаза рукой и сказала:

–Эми, любовь моя! Я думала, что потеряла тебя навсегда, – и она снова разревелась, а у меня появилось очень нехорошее предчувствие.

Так прошло немного времени. Я не мог пошевелиться или произнести что–либо, а девушка крепко вцепилась в мою руку и была занята собственными переживаниями. Я переводил взгляд по сторонам и пытался разобраться, во что вляпался. Ложе было довольно жёстким, мы находились внутри армейской палатки. Воздух довольно свежий, но пахло кровью, лекарствами и фекалиями. Какое-то время спустя, в палатку зашла женщина в карнавальном костюме и маске. Она отодвинула блондинку и стала водить надо мной руками, ничего не делая и не говоря. Я уже немного размял язык и попробовал произнести:

– Мадам, почему на вас маска? – слова дались мне с трудом.

Я задумался на тему, почему мы все говорим на английском языке и это кажется мне совершенно естественным. Карнавальная женщина не ответила ни слова и тихо вышла из палатки.

– Эми, ты чего, она же суперзлодейка! Эми… Эми? – блондинка была и так не в себе и к обеспокоенности, на её лице прибавилось непонимание. Затем, оно сменилось страхом, и девушка произнесла дрожащим голосом:

– Эми, ты помнишь, кто ты?

Я устало прикрыл глаза, чтобы не отвечать на вопрос. У меня были серьезные проблемы. Суперзлодеи? Я не хотел оказаться в глупом американском комиксе. В комиксах нет рациональности, абсолютно никакого здравого смысла, только пафос и навязывание националистической, придуманной морали. Никогда не любил этот жанр, разве только в раннем детстве, когда не понимал смысла, вложенного в сюжет. Ничего не имею против того, чтобы американские подростки проникались патриотизмом и портили себе вкус, читай комиксы. Но жить в комиксе – это катастрофа.

Блондинка выбежала из палатки, а я смог проверить свои подозрения. Всё подтвердилось наихудшим образом: я определённо не был мальчиком. Лёжа, непонятно на чём и непонятно где, я проходил все стадии принятия жестокой реальности. Я уже почти принял её, эту реальность и был готов жить дальше, как вдруг, вблизи послышались голоса давешней блондинки и более зрелой женщины.

Девушка делилась подозрениями, что её сестра лишилась памяти, а женщина отвечала кратко и не давала никаких конкретных ответов, пока не проведет обследование. Как понимаю, под сестрой подразумевался я, а версия с потерей памяти выглядела вполне приемлемо, да и дать другое объяснение происходящему у меня не получилось бы.

– Добрый день, юная мисс, – женщина сказала своё приветствие сразу, как вошла в палатку. – Вы не могли бы назвать нам своё имя?

Я лишь отрицательно покачал головой. Помню, что был мужчиной и жил в мире без суперзлодеек, как и супергероев, впрочем. А ещё я слышал, что при сильном ударе головой, можно не только потерять память, но и приобрести ложные воспоминания. Все сумасшедшие считают себя нормальными и ненормальным – окружающий мир. То, что я хотя бы допускаю своё безумие, оставляет надежду, что действительно оказался в чужом теле, а не сошёл с ума. В любом случае, безопаснее считать себя лишённым памяти. Лучше уж прослыть жертвой амнезии, чем быть опасным психом в обществе с английским менталитетом. Хотя, хрен редьки не слаще. Воспоминания о другой жизни слишком смутные, как она началась и завершилась я не помню. Впрочем, о жизни под именем Эми я не помню абсолютно ничего.

– Не волнуйтесь, – с почти натуральной доброжелательностью на лице сказала пожилая женщина. – Это не удивительно, ведь вы получили травму головы и захлебнулись, а затем пережили клиническую смерть. Однако, всё закончилось хорошо и вы снова в списках живых. Со временем, воспоминания вернутся, а пока с вами побудет сестра. Она, рискуя жизнью вытащила вас из воды и доставила в госпиталь.

– Как это произошло? – я задал наиболее уместный вопрос, поскольку на самые типичные первые вопросы мне уже ответили.

– В городе произошла катастрофа с массовыми жертвами и разрушениями. Мне срочно нужно посетить других пациентов, – она обернулась к девушке. – Виктория, отвечайте подробно на все вопросы сестры, это поможет ей пробудить память. Извините девушки, мне нужно идти.

Ткань палатки хлопнула за удалившейся дамой, и Виктория недовольно проворчала:

– Она могла бы уделить тебе больше внимания, учитывая твои заслуги.

Девушка постояла немного, оглянулась и, не зная куда сесть, осталась на ногах.

– Эми, спроси что-нибудь. Надеюсь, воспоминания вернутся к тебе как можно скорее.

Я с виноватым видом пожал плечами и начал:

– Виктория…

– Подожди, – остановила меня она, – называй меня Вики. Меня коробит от такого равнодушного обращения.

– Хорошо, Вики. Судя по тому, что я узнала, мы сестры. Но перед этим, ты говорила со мной, будто наши отношения намного более интимные. Как это понимать?

Виктория сконфузилась и стала водить взглядом по сторонам.

– Понимаешь Эми, когда я несла на руках твое тело, мне показалось, что я никогда больше не увижу тебя живой. Никогда не услышу твой смех, не дотронусь до твоей руки и всё, что мне останется – это прощание с могильной плитой. Мне захотелось умереть в обмен на возможность признаться тебе в своих чувствах. Я попросила Деву Марию обменять мою жизнь на возможность открыться тебе. Я ведь скрывала свои чувства годами. Мне так часто предлагали встречаться парни из класса… но после многочисленных отказов начали называть меня Снежной королевой. Это лишь маска, я так много раз хотела признаться тебе, но смогла только сейчас.

Виктория замолчала и наступила тишина. Выговорившись, у неё как будто иссякла энергия и она стояла понурившись. Меланхолично, она мяла свой наряд.

– Эми, – продолжила Виктория помолчав, – я надеюсь, у меня есть какой–то шанс?

Ответа у меня не было. Я находился в непостижимой уму ситуации, к тому же девушка была очень красива и меня тронули её слова.

– Я пока не могу собраться с мыслями, у меня болит голова. Давай, я обдумаю всё и отвечу тебе позже, гораздо позже…

– Извини, это неподходящая обстановка и я не должна давить на тебя, – спохватилась Виктория.

– Расскажи лучше об этой катастрофе.

– Ну, ты ушла из полевого госпиталя, тебя накрыло волной и потащило по обломкам зданий. Потом Левиафан еще раз ударил водной массой в твою сторону. Затем тебя подлатали медики, но я не знаю, сколько прошло времени, пока доставила тебя к ним. Я бросилась искать тебя, как только получила по рации сигнал о твоей пропаже. Из-за твоей ценности, меня сразу отправили на поиски.

– Левиафан? Это что за монстр?

– Ты не помнишь? Ах да, прости. Левиафан – это ужасное чудовище, он разрушил город и убил тысячи людей. Потом он вернулся в океан и теперь, мы все заняты помощью раненым и спасением выживших.

У меня зачесалось внутри черепа от обилия информации, пришлось бессильно откинуться на лежанку. Кажется, я издал небольшой стон. Виктория быстро вышла из палатки. Я в каком–то безумном мире с Левиафанами. Этот Левиафан представился мне гигантским монстром, похожим на Годзиллу, вылезшим из воды и крушащим город. По такому нужно стрелять снарядами крупного калибра.

Как мне сказали, Левиафан разрушил город, а потом, несмотря на противодействие ряженых парней, ушёл восвояси. Ситуация у меня просто эпически плохая, мягко говоря. Я не в своем теле, я не в мужском теле, я в полевом госпитале посреди разрушенного города. Нужно срочно найти в ситуации какой–то позитив. Это поможет снизить накал негативных эмоций.

Было бы хуже, если бы вместо милой сестры лесбиянки, меня встретил кто–то другой. Я вообразил усатого мексиканца в пончо и сомбреро, требующего выписать побыстрее его любимую жёнушку, поскольку не справляется с кучей спиногрызов. Это представилось так ярко, что мои глаза зажмурились до слез, а в желудке провернулся комок колючей проволоки. Закружилась голова и стало так плохо, что я перегнулся через край лежанки и меня стошнило желчью. За тентом послышались голоса Виктории и кого–то ещё. В палатку вошла высокая мускулистая санитарка, осмотрелась и влепила мне в вену укол. Картинка плавно отключилась.

Чат «Эсперы Америки», Раздел «Панацея»

Форместре: Панацея вошла в число жертв Левиафана.

Ангел ОК: Хватит распространять непроверенную информацию.

Ренегат1980: Смотрите в разделе Новой Волны: двое мемберов погибли, двое серьёзно ранены.

Ангел ОК: На видео есть кадры, как Панацею несут на носилках к медикам.

Паралавер666: Она же должна находиться в самом защищённом месте, с другими врачами.

Ренегат1980: Ждём поступления новой информации.

Сознание вернулось резко. Слышалось три голоса. В одном я опознал Викторию, а в другом – пожилую даму врача. Третий был голосом взрослой женщины с нотками властности. Они обсуждали меня.

– Я понимаю ваши претензии, миссис Даллон и понимаю, как важна нам всем Эми, но тут мы бессильны. Её осматривали целители и с тех пор, как она вернулась к жизни, они не могут внести изменений в её организм. Это пассивная способность целителей: они должны быть при смерти или осознанно расслабиться, чтобы дать другому доступ к своему телу. К тому же, у нас нет сейчас сильного целителя, а имеющиеся способны только удержать умирающих или вылечить обыкновенные травмы.

– Значит, она тоже не сможет помочь другим? – спросила взрослая женщина.

– Я сомневаюсь, что она в ближайшем будущем сможет присоединиться к бригаде врачей. Вначале, она перенапряглась во время атаки Левиафана, леча раненых. Затем, она сама получила сильные повреждения, особенно головы, и в итоге потеряла память. Даже будь ей доступна её способность, допустить её до работы не позволит ни один адекватный врач. Чтобы вылечить травмы мозга и память, требуется узкоспециализированный целитель, которого не будет даже в той партии специалистов, которые приедут к нам на помощь.

Интересная информация. Следовательно, я попал в тело человека, наделенного сверхспособностями. Не будь само их существование абсурдом, моя ситуация стала бы шаблонным сюжетом для истории из комикса. Однако, как говорится, если попал в колесо – пищи, но беги!

Я не большой фанат этого жанра, но несколько экранизаций видел. Больше всего меня смущает наличие в комиксах мозгоклюев, наподобие Чарльза Ксавьера, которым – раз плюнуть – выяснить подмену личности в теле. Для начала, было бы неплохо проверить имеющуюся информацию. Не знаю, как работает здешняя «магия», но контроль над доставшимися мне способностями мог бы решить часть проблем. Может ли в этом помочь опыт медитаций? Попробую очистить сознание и сконцентрироваться на внутреннем мире, обращая внимание на всё, что можно считать необычным.

Почувствовать что-то странное у меня получилось практически сразу. Будто бы это дверь, которая так и ждала, когда я распахну её. Ощущаю собственное тело до мельчайших подробностей и интуитивно понимаю, как работает эта «биомашина». Есть неисправности, которые мне не нравятся. Усилием мысли устраняю мелкие дефекты и последствия травм. Вспомнив, что нахожусь в женском теле, торможу овуляцию. Не позволяю любопытству и энтузиазму завладеть собой и давлю в зародыше соблазн на полную усовершенствовать свой организм.

Когда обследую и изменяю тело, тратится загадочная энергия, но это трудно уловить. Дело в том, что манипуляции я провожу не самостоятельно, а делаю это через посредника, как шаман проводит свою волю через духов. Управление осуществляется акцентированным желанием знать состояние своего организма, а также через намерение воздействовать, или исправить неугодное. От меня требуется только определиться, какой результат хочу получить и выбрать один из возможных вариантов, если они есть. Будто, кто–то шепчет едва слышно на ушко: «Желаешь убрать шрам? Регенерирую ткани, удаляю шлаки, трачу немножко выделенной тебе энергии, что ты хочешь ещё?».

Когда что–то непонятно, и я хочу разобраться, подгружается осмысление в виде дополнительной информации. Ощущения потрясающие, будто мозг подключён к продвинутому медицинскому комплексу, созданному тысячелетним техническим прогрессом и находящимся под управлением благожелательно настроенного искусственного интеллекта.

«Хм, что-же это получается, я также свободно могу сменить себе пол?» - подумал я, а затем вернулся к ощущению своей силы. Да, так и есть: при наличии еды и времени могу трансформировать тело без ограничений. Марк Аврелий однажды сказал, что человек – это душонка, обременённая трупом. В моём случае это уже не труп, а оболочка с безупречной кастомизацией, уже не столь обременяющая…

Однако, передо мной остаётся серьёзная проблема: что делать со своей легендой? Не хотелось бы прослыть извращенцем из другой вселенной, занявшим тело умершей девочки с непонятными, но угрожающими намерениями. Меня сразу же посчитают опасным для общества. Родственники и друзья Эми будут не только убиты горем от смерти близкого человека, но и потребуют освободить взятое на прокат тело для проведения погребальной церемонии. Власти этого мира даже изучать меня не будут. На всякий случай кремируют заживо, и никакая регенерация не вывезет. Что же касается Вики, этот удар она может не перенести, а ведь девушка мне понравилась.

Самый безопасный вариант поведения заявить всем что ничего не помню, а все странности – результат удара по голове. Хотя бы на время необходимо сделать вид, что я – это она. Однако делать это следует как можно более убедительнее. Для этого, придётся приучить себя даже в мыслях соответствовать легенде. Постараюсь избежать разоблачения полностью вжившись в новую роль. Отныне я просто Эми потерявшая память. Девушка, начавшая жить с нуля.

*****

У меня давно саднило горло, и я громко прокашлялась. Несколько мгновений спустя, полог палатки откинулся и вошли трое посетительниц. Известные мне промолчали, а незнакомка обратилось с приветствием:

– Привет дочка, ты как?

Я поёрзала на кровати и спросила:

– Мама?

Все трое переглянулись и пока не начали нового разговора, я решила высказаться:

– Мама, извини, но вы все для меня как чужие. Я не помню кто я, нет ни одного знакомого человека. Для меня это как первая встреча.

– Всё в порядке, дочь. Доктор сказала мне, что твои воспоминания могут не вернуться никогда или вернуться, когда ты увидишь что–то знакомое или кого–то знакомого. Мы поможем тебе всё вспомнить, ни о чём не переживай. Скоро прибудет сильный целитель. Тебе нужно будет расслабиться и позволить ему залечит твои раны.

– С этим нет проблем, мама, сестра.

– Что ты имеешь в виду?

– Я сама справилась со своими ранами. Я залечила тело и мозг с помощью своей силы.

Мать с сестрой ошеломленно переглянулись, а врачиха с большим интересом уставилась на меня.

– Это, несомненно, второй триггер! – она удовлетворенно кивнула и повернулась к выходу.

– Я оставлю вас дамы, – с этими словами женщина врач вышла и удалилась из зоны слышимости.

– Превосходная новость, но жаль, что такой ценой… – мать покачала в задумчивости головой, – теперь ты можешь лечить разум… у меня появилось несколько срочных дел, девочки. Вики, присмотри за сестрой!

Наша мать вышла и тоже исчезла вдали.

– У них так много работы из-за этой катастрофы, – произнесла я, глядя в пространство.

– Ты не знаешь, но это очень важно для матери, – ответила сестра. – Наш отец получил повреждения мозга в сражении с Левиафаном. Вот только, ты не смогла вернуть свою память, сможешь ли помочь ему? Раньше ты не могла лечить мозг, но раз уж теперь смогла вылечить свой, то у нас появилась надежда. Мама так любит отца…

Виктория впала в задумчивость и мне тоже было, о чем подумать. Судя по всему, я продемонстрировала способности, выходящие за рамки доступного в прошлом. Не знаю, какое значение они придают слову триггер, но поскольку это что–то типа переключателя, он должен включать у людей суперсилы. Кажется, моя ценность для окружающих довольно высока из–за выдающегося таланта целительницы.

– Я думаю, что тебя скоро выпустят, раз уж ты сама вылечила себя, – сказала наконец Вики. – Но знаешь, прежде чем ты выйдешь, я бы хотела, чтобы ты ответила мне. Дашь ли ты мне шанс быть с тобой?

– Почему ты так торопишься? – спросила я помедлив. – И мне непонятно, как ты обойдешь вопрос с родственными узами. Не мешают ли они тому, чем тебе, в конечном счете, хочется обладать?

– Ты не упомянула ещё, что мы одного пола, – заметила Виктория.

– И это тоже. Но всё же, первый вопрос мне кажется более важным.

– Ты не говоришь мне нет, но задаешь вопросы, которыми я мучилась долгое время и даже пыталась задавить в себе чувства, а после старалась их скрыть, – она подняла голову высоко и в её взгляде была видна отчаянная смелость. – Я не могу больше выносить этой муки. Только не после того, что чуть не произошло!

Я помолчала, пытаясь переварить услышанное. Просто игнорировать такое признание было никак нельзя, да и не хотелось на самом–то деле. А хотелось чего–то, сама не знаю, чего. У меня появилось нехорошее предчувствие, что такие эмоции – норма для девушек.

– Я не говорю тебе нет, – осторожно ответила я. – Однако, ты поступаешь слишком эгоистично, взваливая на меня подобный выбор. Я уже восстановила свое здоровье, но вокруг меня информационный вакуум, и я не знаю даже, что происходит за стенами палатки. Я не помню ничего о своей жизни. Возможно, у меня был парень, который появится, как только я сделаю шаг за порог.

Виктория смутилась и даже взбледнула. Она отворачивала взгляд и её плечи нервно задрожали.

– Неужели, я угадала? – воскликнула я удивленно.

– Каждый вправе бороться за своё личное счастье, – ответила подавленная девушка.

«Этого ещё не хватало», – подумала я оторопев.

– На самом деле, я не хотела тебе говорить этого, не зная, как ты отнесешься к сказанному…

– Скажи уже как есть, – я с внутренним напряжением вгляделась в лицо Вики.

Если возникшее подозрение окажется правдой, то я буду бежать отсюда, обгоняя собственный визг.

– У тебя был хороший парень, – медленно проговорила сестра и замолчала.

– Он что, бросил меня узнав, что я пострадала головой? – спросила я, почувствовав мгновенное облегчение.

– Н–нет, – сестра замялась. – На самом деле, он погиб при нападении Левиафана. Это за ним ты бросилась из госпиталя, услышав по рации, что он попал под удар. Его просто разорвало. Ты не могла его спасти, а после сама оказалась в опасности.

На Викторию было жалко смотреть. Я почувствовала облегчение, вину и ещё что–то непонятное. Радоваться смерти неизвестного парня было совестно. К тому же, он героически погиб, защищая людей. К тому же, он был дорог прошлой Эми. Ему не повезло умереть, но если бы он выжил, то его бы ждал разрыв отношений.

Виктория совсем уж поникла и у неё задрожал голос:

– Все звали его Рыцарь. Все его любили. Ты его любила. Вы собирались пожениться, у–у–у…

Божечки! Она в итоге разрыдалась, и я притянула её к себе руками, чтобы утешить. Я тоже нуждалась в утешении и меня успокаивало только осознание, какой неприятности я избежала. Бр–р–р! Я погладила по волосам сестру, но поплакать с ней за компанию не смогла, да и было бы это чересчур.

– Я его не помню, но мне его жаль, – сказала я макушке. – Я ведь сделала всё, что могла, хоть и не помню ничего.