— Какого чёрта ты зацепился за этот кол? — почти шипит Гецати, хватая Сашу за грудки и толкая к стене. 

Едва почувствовав лопатками жёсткий кирпич, Шепс рычит и инстинктивно скалится белоснежными клыками: 

— Она могла навредить людям! 

— А ты мог себя раскрыть! Или это бы не навредило людям? 

— Кость, отъебись, — Саша спокойно затягивается сигаретой и выдыхает дым Гецати в лицо, заставляя того ослабить хватку. 

Константин отстраняется и сердито вглядывается в глаза напротив. Пустота. Провидец никогда не перестанет удивляться этой способности Шепса — скрывать свои эмоции. В голубых — ни капли страха, но Гецати знает, что медиум боится, если не за себя, то за брата точно. 

— Я всегда думал, что проблемы будут от твоего малого, но, видимо, забыл, что из вас двоих самоуверенный идиот — именно ты. 

Саша лишь хмыкает, продолжая курить, и бросает взгляд на сидящего на бордюре Олега. Костя понимает, что разговор бесполезен, и уходит, бросая напоследок: 

— Вы не бессмертные, Шепс. Помни об этом. 

А Саша помнит. Прекрасно помнит, что порезы на руках заживают за несколько минут. Помнит, что разбиться на машине — это всего лишь переломать все кости. Он помнит, что любая боль проходит через время, а этого времени у них с Олегом — целая вечность. И прервать эту вечность недостаточно сил ни у чернокнижников, ни у ведьм, пока они не знают, чем и куда бить. 

— Как думаешь, она знает? 

Саша вздрагивает от голоса брата, выныривая из своих мыслей. 

— Кто? 

— Надежда. 

— Конечно, нет, — успокаивающе улыбается Саша, замечая, как у Олега подрагивают руки. — Забей. Для всех это всего лишь мой образ, предмет для шуток — не более. 

— Осиновый кол — плохой предмет для шуток, — хмурится Олег и переходит на шёпот. — Зато хороший предмет, чтобы нас убить. 

— Не говори ерунды, малой, — отмахивается Саша. — Я вызываю такси. Ты едешь? 

— Да. 

Конечно, Олег едет. У него слишком много вопросов, не предназначенных для посторонних ушей. И обсуждать всё это возле готического зала, где всё ещё снуёт только недавно закончившая смену съёмочная группа, было бы максимально тупо. Хотя Олег почти наверняка уверен, что «обсуждать» — это громко сказано. 

Саша вряд ли ответит хотя бы на один его вопрос. Его старший брат с вечным синдромом «мамочки» никогда не покажет свою слабость, а скрывать её рядом с Олегом — слишком сложно, поэтому в такие моменты Саша просто избегает разговоров. 

Как только, около часа назад, в готическом зале прозвучало словосочетание «осиновый кол», Олег вздрогнул и явно почувствовал липкий страх, нарастающий внутри. То ли свой, то ли Сашин — он не разобрал. Он чувствовал, как неподалёку напрягся Гецати, когда экстрасенсы вдруг начали мусолить тему о том, что Саша — вампир. Его брат лишь смеялся и, как всегда спокойно, парировал любые предположения. 

Конечно, он ест чеснок. Кто вообще придумал эту сказку, что вампиры не едят чеснок? И да, старший Шепс носит серебро, но исключительно благодаря защитному кожаному браслету, который когда-то для него заколдовала Мэри. Саша давно убрал в дальний ящик все её подарки, кроме этого, потому что носить серебро — отличное алиби. Сам же Олег этой роскоши лишён, и серый холодный металл моментально оставляет волдыри на его коже. 

В целом, Саша легко рушит все стереотипы про вампиров, несмотря на свои идеально острые клыки. Ведь даже этому он придумал отличное объяснение: приступ эпилепсии и выбитые зубы, которые пришлось заменять имплантами. И вправду не подкопаешься. Но Олегу всё равно страшно каждый раз, когда кто-то поднимает эту тему. 

Он не знает, верят ли их коллеги в вампиров, но почему-то уверен, что ведьмы вряд ли обрадуются, если узнают, что они существуют, да ещё и прямо здесь. Два вечно молодых Шепса постоянно стоят рядом с ними в готическом зале, ездят на испытания, помогают людям, а по возвращению домой выпивают по стакану настоящей человеческой крови. 

Братьям эта жизнь нравится. Саша к ней давно привык, а Олег просто был благодарен, что несколько лет назад брат не дал ему умереть от остановки сердца. Кровь доставать было не так сложно, даже не причиняя вреда людям, а с остальными неудобствами было не так сложно ужиться. Сложнее всего ужиться было с Гецати. 

Олег до сих пор не понимал, на чьей стороне этот Хранитель. По логике — нейтральная особа, в обязанности которой входит охранять людей от вампиров, а вампиров — от людей. Но медиуму почему-то слабо верилось, что если бы пресловутая Надежда с этим осиновым колом набросилась на Сашу, Костя реально бы ему помог. С доверием у Олега было плохо. 

— Хватит об этом думать, — Саша телепатом не был, но не чувствовать беспокойство брата было невозможно. — Это было в рамках испытания и не имело никакого отношения ко мне. 

— Уверен? — Олега это не успокаивает. 

— Насколько это возможно, — пожимает плечами Саша. — Не думаю, что Надежда вела бы себя как обычно, если бы что-то знала. Костя присмотрит за ней, и, я думаю, всё будет в порядке. 

Олег еле заметно ведёт бровями и больше не продолжает разговора, краем глаза замечая, как Саша молча опускает взгляд на собственную руку. Этот шрам от осины, оставленный Викой, никогда не даст им забыть и перестать бояться.