Олег аккуратно поворачивает ключ в замке, чтобы не издавать много шума. В квартире темно, и Влад наверняка уже спит, потому что Шепс засиделся в мастерской и вернулся домой уже за полночь.

Олег тихо снимает куртку и замечает отблески оранжевого света из комнаты. Он проходит по коридору и останавливается в дверном проёме, облокачиваясь о косяк. Череватый сидит на полу в окружении небольших свечей и трёх зеркал, и Шепс заворожённо бегает глазами, рассматривая его сразу со всех ракурсов в куче отражений. В этом полумраке Влад выглядит каким-то нереальным, а его еле слышный шёпот мурашками разбегается у Олега где-то под кожей.

Шепс ненавидит чернуху и даже не хочет думать: хорошее или плохое сейчас просит у бесов его чернокнижник, но он чувствует себя как никогда спокойно именно здесь и сейчас, вглядываясь в маленькие язычки пламени в отражении чёрных глаз.

— Я не слышал, как ты вошёл, — тихо отзывается Влад, ловя взгляд в зеркале напротив себя.

— Я думал: ты спишь, — улыбается Олег.

— Сколько раз я засыпал без тебя?

Шепс опускает глаза и улыбается шире. Ни разу, если они не в разъездах. Он медленно подходит, переступая через свечи, наклоняется и обнимает Влада со спины, укладывая голову ему на плечо:

— Что делаешь?

Олег рассматривает рассыпанную около зеркал землю, несколько своих камней и вдруг вздрагивает, цепляясь взглядом за моток верёвки около чужого колена.

Череватый реагирует моментально: хмурится, сильнее вглядываясь в отражение светлых глаз, и улавливает тень страха. Он смотрит на пол туда, где замер взгляд Шепса, и мягко останавливает размыкающиеся руки, не давая Олегу отодвинуться.

— Ты чего? Мы же дома, — голос успокаивающий, но медиум всё равно тянется назад с желанием уйти из комнаты.

— Всё нормально, я посижу на кухне…

Влад выворачивается из кольца рук, всё ещё не отпуская Олега, и разворачивается к нему лицом.

— Ты в безопасности, я рядом, — он кладёт ладонь на шею Шепса, заставляя посмотреть в глаза.

— Я знаю, — Олег понимает всё, но не может отделаться от ворвавшихся в голову картинок из злосчастного леса, в котором он был уверен, что потерял двух самых дорогих людей.

Влад устало выдыхает и медленно тянется к губам, утягивая Олега в поцелуй. Он приподнимается и сжимает руку на шее чуть сильнее, вместе с Шепсом вставая на ноги.

Олег не хочет думать ни о чём, кроме того, как нежно Влад укладывает его на не сложенный с самого утра диван и как они до сих пор не углубляют поцелуй, даже не пытаясь поймать привычную искру где-то внутри.

Череватый пальцами забирается под футболку, касаясь гладкой кожи на талии, и скользит выше, медленно стягивая ненужную вещь. Олег повторяет жест, отрываясь от его губ, и оглядывает родной силуэт в свете горящих в комнате свечей. Влад над ним слишком красивый в этом полумраке, смотрит, слегка приподняв брови, от чего черты лица выглядят непривычно мягкими, и Шепс буквально тонет в этих совсем не дьявольских сейчас глазах.

Влад снова целует его и продолжает раздевать их обоих, растягивая каждое движение. Наконец он нависает сверху и заглядывает в глаза, почти прикасаясь кончиком своего носа к чужому:

— Ты мне доверяешь?

Олега обжигает дыханием от шёпота, и он не совсем понимает смысл задавать этот вопрос. Они оба знают на него ответ.

— Просто ответь…

— Доверяю.

Череватый тянется с дивана и рукой цепляет с пола верёвку. Олег дёргается, пытаясь подняться, и Влад неуверенно замирает, снова сталкиваясь с испуганным взглядом.

— Я хочу тебе помочь. Я не сделаю тебе больно, — шёпот слишком вкрадчивый. — Одно твоё слово — и я остановлюсь, обещаю.

Шепсу всё ещё страшно, но он сглатывает противный ком в горле и согласно кивает. У него нет ни единой причины не доверять.

Влад кладёт верёвку рядом и, не отрывая от Олега взгляда, снимает со своей шеи подвеску. Медиума накрывает волной каких-то смешанных чувств. Он теряется в лёгком беспокойстве, уверенности, щемящей нежности, любви и каком-то безграничном доверии, и уже не может понять, какое из чувств — его, а какое — Влада.

— Позволишь?

Череватый тянется к его амулету и, дожидаясь одобрительного кивка, расстёгивает цепочку. Он хочет избавить Олега от этого страха раз и навсегда, заменив его совершенно другими ощущениями. Чернокнижник снимает чужую защиту, чтобы чувствовать Шепса на все сто процентов.

— Закрой глаза, — тихо просит Влад.

Олег прикрывает веки и тут же чувствует мягкие губы на своих.

— На тебе не будет ни одного узла, только мои руки, — Влад отрывается и невесомо ведёт подушечками горячих пальцев по коже на груди, — и губы…

Шепс рвано вдыхает, когда кожа на шее вспыхивает от лёгкого поцелуя. Он почти не замечает, как верёвка оборачивается вокруг правого запястья, пока Череватый языком обводит ключицу. Если бы Олегу сказали, что его дьявол может быть настолько нежным, он бы не поверил ни капли. Но Влад обращается с ним, как с чем-то самым хрупким и дорогим, и Шепс плавится, как каждая из горящих на полу свечей.

Он не хочет открывать глаза и вздрагивает от каждого прикосновения, которые Череватый нарочно разбрасывает по всему телу, оставляя невидимые следы. Влад знает на нём каждую родинку, и ему хватает мимолётных касаний, чтобы заставлять Олега выгибаться, а самому протягивать очередной виток верёвки вокруг податливого тела.

Пальцы резко сжимают простыню, когда Череватый языком ведёт влажную дорожку под самым нижним ребром. Он на секунду замирает и улыбается, когда окончательно перестаёт чувствовать чужой страх. Верёвка снова делает оборот, и Олег уже не может шевелить руками, когда губы чернокнижника соскальзывают с живота вниз.

Шепс подаётся бёдрами вперёд и стонет слишком громко. Ему хочется запустить руку в тёмные волосы, и он дёргает запястьем, но Влад сильнее сжимает конец верёвки в своей руке.

— Блять…

Череватый не реагирует, потому что отчётливо чувствует только разливающееся по чужим венам возбуждение. Внутри Олега: ни капли страха и боли, и чернокнижник ухмыляется про себя, продолжая медленные движения языком.

Медиум всё-таки открывает глаза, когда Влад отрывается и тянется к нему. Череватый замирает и смотрит на него всё ещё слишком нежно.

— Откуда ты такой? — он шепчет как-то надрывно, и мурашки бегут по коже сразу у обоих.

Влад правда не понимает, за что ему, такому пропащему, достался этот человек. Он буквально не узнаёт себя, потому что никогда не верил, что может чувствовать столько всего. Олега хочется защищать, хочется заставлять улыбаться, хочется делать счастливым и никогда не отпускать. А ещё его до безумия просто хочется.

— Я очень сильно тебя люблю, — Череватый говорит прямо в губы, и ему не нужен ответ.

Он знает и так, а сейчас, когда на Олеге нет амулета, ещё и чувствует каждой клеточкой.

— Зачем? — отрывается Шепс, когда Влад начинает развязывать верёвки. — Всё же нормально.

— Ты же больше не боишься? — в чёрных глазах мелькает знакомый огонь.

— Нет, — Олег приподнимает бровь, а чернокнижник расплывается в хитрой улыбке.

Он затягивает крепкий узел на запястьях и заводит связанные руки Олега наверх, за голову, с силой прижимая к дивану.

Череватый впервые за вечер целует жёстко, и они эхом стонут от первого движения внутри. Влад сильнее сжимает чужие руки и неотрывно смотрит в глаза, наслаждаясь тем, как ресницы Шепса подрагивают от каждого его толчка.

— Бесишь, — на выдохе выдаёт Олег.

— Чем? — Череватый ждёт ответа, не прекращая двигаться.

— Почему я не могу перестать на тебя смотреть?

— А ты хочешь? — Влад медленно облизывает губы и ухмыляется.

— Нет, — у Олега во рту сухо, и он зеркалит жест Череватого. — Этим и бесишь.

Они снова сплетаются в глубоком поцелуе и ловят одну мысль на двоих: без амулетов настолько ярко, что даже страшно. Они растворяются друг в друге до невозможности, не в силах отличить свои собственные чувства от чужих. Влад ведёт бёдрами в последний раз, и они кончают одновременно, буквально выпадая из реальности.

— Мы будем снимать их каждый раз, — не предлагает, а утверждает Череватый.

И после такого Олег просто не может не согласиться.