Когда Клауд проснулся, он умудрился подняться на слишком ноющих ногах, забрести наугад в ванную, дорогу к которой не должен был знать, и наполовину умыться, прежде чем до него наконец дошли события прошлого вечера.

Зубная щетка Зака рядом с раковиной. Незнакомый бренд геля для волос. Ужасающее осознание, что ручка крана не похожа ни на ту, что была в его каморке, ни на ту, что была в Седьмых Небесах.

Клауд встретился глазами со своим отражением в зеркале и сразу же забыл как дышать.

Это… он…

Когда Клауд пришел в чувства, он молча сидел на полу ванной Зака, и пристально смотрел на неподвижную стену напротив. 

Его руки слишком маленькие. Его ноги слишком короткие. Нового шрама, от выстрела Язу, который рассекал его бровь, нет. Говорящие мако-кольца вокруг зрачков…

… все еще вроде бы на месте?

Они точно не были такими четкими, как он помнил, точно сияли недостаточно ярко, чтобы их можно было заметить, если не приглядываться. Но Клауд родился с мамиными глазами, которые были чистейшего голубого цвета утреннего неба.

Изумрудные кольца точно были, просто не… там. Не такими, какими должны были быть. Не такими, какими они были, когда он заснул прошлой ночью.

Вот только… он не засыпал прошлой ночью. Он лежал без сна, а затем поехал повидаться с Айрис, и затем он–

– Блять, – прошептал Клауд себе под нос.

Блять.

Это же нормально, испытывать галлюцинации от воздействия мако? Для тех, кто входил в контакт с Лайфстримом, не было ничего ненормального в том, чтобы испытывать кучу странных и необъяснимых побочных эффектов. У всего должно было быть логичное объяснение, по крайней мере более логичное чем… чем…

Он даже не мог заставить себя произнести эти слова хотя бы мысленно. Это было невыносимо.

Резко Клауд встал и повернулся назад к зеркалу, задрав висящую на нем, совсем не подходящую по размеру, серую футболку.

Из отражения на него смотрела его грудина, бледная и нетронутая. Ужасающе гладкая, плавно перетекающая в живот без малейшего признака мышц, которые должны быть там.

– Блять, – снова прошептал Клауд.

У него ушло добрых тридцать минут на то, чтобы найти свои вещи и успокоить бешено колотившееся сердце до приемлемого состояния. За это время он узнал три вещи:

Первая: Зак оставил на стойке ужасно знакомую форму солдата отдела Общественной Безопасности с запиской поверх, на которой было написано: “Надеюсь ты чувствуешь себя лучше! Ты со всем справишься, бро!! ;)”. Спасибо, Зак.

Второе: У Зака был календарь кое-как прикрепленный к холодильнику. Он был открыть на странице августа 0002 года. Сложно было сказать, насколько точным был такой метод узнать сегодняшнее число, учитывая любовь Зака оставлять такие вещи как календари и документы без внимания по нескольку месяцев.

Одиннадцатое августа было обведено и дополнено восклицательными знаками. Клауд почувствовал, как у него в горле начал собираться комок.

Третье: коридор за дверью Зака, на самом деле, выглядел крайне реалистично. И крайне цельным, в нем не было размытых углов и уходящих в бесконечность стен.

С осторожностью, Клауд снова закрыл дверь.

Это всего лишь сон. Это всего лишь сон. Это всего лишь сон.

И, поскольку это всего лишь сон… чем лучше он сыграет у нем свою роль, тем быстрее он закончится.

Держа эту мысль в голове, он встал, автоматически натянул на себя форму Общественной безопасности, мышечная память о которой возвращалась неприятными спазмами. Пару раз он чуть не упал, вес его тела был непривычным, и ему постоянно приходилось переоценивать длину своих ног и куда могли дотянуться его руки.

Он допил оставшуюся в его стакане воду.

Глубоко вздохнул.

И вышел в коридор.

Только тогда он наконец осознал, что не имеет ни малейшего понятия, куда ему нужно было заступать этим утром.

– Блять, – прошептал Клауд уже в третий раз, но на этот раз с большим энтузиазмом.

Разве у него не должно было быть выданного компанией PHS для этих вещей? Клауд проверил карманы своей формы, но нашел только удостоверение со своими именем и фотографией. Он с трудом узнал этого молодого Клауда смотрящего на него с фото своими чистыми голубыми глазами, которые еще не знали, что судьба ему уготовила.

Логика снов была странной. Что за странную и специфичную проблему подсунуло ему подсознание? Разве его PHS не должен был появиться у него в руках лишь от мысли о нем? 

Ладно, это было не важно. Все, что ему нужно было сделать - это добежать до места, где ему была выделена койка и быстро-

… точно. Он не знал, где она находилась.

Клауд мрачно поправил шлем на своей голове и начал идти по коридору с видом, словно он знает куда идет. Так было лучше, чем просто болтаться в этом коридоре вечность, особенно, когда это кажется был этаж для расселения СОЛДАТ. Ему вообще можно было тут находиться? Могли охранники прийти, чтобы задержать его даже во сне? 

Даже просто идти ощущалось неправильно. Его ноги не могли шагать так широко, как должны были.

К счастью, лифт пришел довольно быстро, и он даже был благословенно пуст, когда Клауд проскользнул внутрь, прижимаясь к задней стене. Наверное лучшим решением было спуститься к стойке регистрации и заявить, что он потерял свой PHS и не может получить доступ к заданиям.

Свет в лифте, по сравнению с коридором, был ярким, от него в глазах летели искры, когда Клауд прикрыл глаза. Ощущение такое же яркое, словно он и не спал.

Боже, как же он ненавидел лифты. Они не вызывали такого же сильного укачивания, как остальные виды транспорта, но это отвратительное чувство сливалось с осознанием того, что он находился в тесной металлической коробке. Клауд, от дискомфорта, перенес вес с ноги на ногу, заставляя свой взгляд не отрываясь смотреть на блестящие двери.

Внезапно его голова заболела, с гудящей дурнотой.

Наверное поэтому у него ушла пара секунд, чтобы понять, что лифт остановился, и в него вошел кто-то еще. Кто-то еще, у кого были черные кожаные ботинки.

Знакомые кожаные ботинки.

Автоматически, не получив разрешения от своего дернувшегося сердца, Клауд заставляет себя поднять голову, чтобы встретиться глазами с Сефиротом.

Тишина.

…

С тихим металлическим скрипом двери лифта закрылись.

Закопанная где-то глубоко внутри, давно забытая мышечная память спасает его, и Клауд запоздало дергается, ставя себя в какую-то пародию позы, чтобы отдать честь. Его губы беззвучно произносят “сэр”, но в его груди нет воздуха, чтобы дать этому слову звук.

Холодные зеленые глаза Сефирота бесстрастно посмотрели на него. А затем…

…

А затем, едва заметно кивнув в подтверждение, Сефирот безэмоционально отвел взгляд.

Все эти действия наверняка заняли не больше пары секунд, но если считать по тому, как бешено колотилось его сердце, все это могло бы растянуться на часы. Действуя лишь наполовину осознанно, его руки опустились, приняв позу, которая наверное должна была быть стойкой “смирно”, но больше походила на то, что он проглотил доску, а его коленные суставы замкнулись, лишь бы не трястись.

… Сефирот пах ванилью и розами, и совсем немного обработанным мако и антисептиком. Совсем непохоже на то, что было раньше, когда Клауд мог ассоциировать его только с запахом дыма и крови.

Это просто сон. Это просто сон. Это просто сон. Это просто сон. Это просто сон. Это просто сон. Это просто сон. Это просто сон. Это просто сон. Это просто сон. Это просто сон. Это просто сон.

Неудобный.

Это тело принадлежало кадету. Причем совсем крошечному. Если Сефирот станет агрессивным или сделает… буквально что угодно, Клауд совершенно ничего не сможет сделать, только если сеттинг сна не поменяется, или его тело не трансформируется в более знакомое.

Через пару секунд его пронзят, разве нет? 

У него ушла еще пара секунд на то, чтобы наконец осознать, что он забывает дышать. Грудь Клауда болезненно сжалась, когда он резко вдохнул–

–и в следующий момент обругал себя, как только задумался над тем, насколько громким был этот звук для гипер-усиленного слуха Сефирота.

Он смотрел строго вперед, на блестящие металлические двери, достаточно чистые, чтобы отразить два размытых силуэта, один темный и длинный, другой синий и короткий, и Клауд, оцепенев, может лишь с ужасом наблюдать, как Сефирот опустил голову, чтобы взглянуть на него.

– Мы раньше встречались? 

Какую-то секунду он мог лишь смотреть на безжизненный металл, пока этот голос окутывал его со всех сторон. В голову приходили тысяча слов, тысяча вещей, которые он сказал бы, будь у него шанс. Тысяча обвинений, тысяча мольб о пощаде, и один простой вопрос, почему?

Почему Сефирот, сильнейший человек на свете, не был достаточно силен, чтобы противостоять своему собственному разуму?

Этот сон точно не следовал обычному сценарию, по которому они оба должны были играть. Тем не менее… будет лучше, если он продолжит отыгрывать свою роль, разве нет? Может быть, это поможет ему избежать участи быть проткнутым.

– … Я так не думаю, сэр.

Его собственный голос звучал гораздо более ровно, чем Клауд того ожидал, хотя это не много значило. Что-то внутри него поморщилось от осознания, что он звучал далеко не так глубоко, как он помнил.

Он звучал как испуганный подросток.

– Хм, – в голосе Сефирота проскочила странная нота, которая нарушила его безэмоциональный фасад, но это было не злорадное безумие, не садистское ликование, или что-то похожее, что Клауд мог узнать. – Возможно я ошибся.

Не в первый и не в последний раз его поражает осознание того, насколько глубоко этот Сефирот, был запечатан в его сознании Насколько размытыми были воспоминания о том, каким был Серебряный Генерал, когда еще не потерял контроль над собой. Безымянная могила, закопанная глубоко в его подсознании.

– … как скажете, сэр, – его голос все еще оставался тонковатым, но был убедительно спокойным, по крайней мере для его собственных ушей.

Клауд больше услышал, чем увидел (этот чертов шлем сидел так, словно был создан для того, чтобы ограничивать периферийное зрение) как Сефирот склонил голову, скорее всего изучая его своими яркими глазами, от этого движения его длинные волосы с мягким шорохом скользнули по кожаному плащу.

– Вы знакомы с генерал-лейтенантом Фэйром, да?

Ему пришлось приложить все усилия, чтобы не дернуться. Не смей произносить его имя.

– Так точно, сэр.

Раздался звук короткого кивка.

– Должно быть дело в этом. Он не один раз говорил о тебе.

Где-то, очень давно, существует Клауд, который прыгает от счастья от происходящего, захваченный в плен подростковыми гормонами и пугающе непотребной степенью обожествления. Сефирот, во плоти, говорящий с ним, хотя бы отдаленно знающий о его существовании.

Если бы он только знал.

Клауд почистил горло, и заставил свое паникующие сердце замедлить свой ритм, так как Сефирот наверняка достаточно отчетливо слышал его стук.

– Если вы так говорите, сэр.

А затем, движением, в котором он едва мог оправдать свой инстинкт самосохранения, он повернул голову и взглянул на Сефирота.

Эти нефритовые глаза смотрели на него, как он и думал, и в этот момент, как никогда раньше, Клауд был рад изобретению этого дурацкого пехотинского шлема, и тому, что за ним Сефирот не мог увидеть его глаза, с легкими следами мако-кольца. Он продолжал смотреть, несмотря на тяжесть этого невозмутимого взгляда, и пытался разглядеть следы узнавания, любые отблески одержимости или жестокости, или хотя бы тень воспоминаний. 

На ровном лице Сефирота было видно лишь безмятежность, еще не омраченную злыми намерениями или глубоким заблуждением.

Клауд тихо выдохнул, даже не заметив, когда успел задержать дыхание, не в силах отвести глаза от спокойного взгляда Сефирота.

… это просто чертовски странный сон. Подсознание Клауда обычно не было настолько добро к нему, чтобы показать такого Сефирота. Спокойного, еще не порабощенного своими темнейшими желаниями. Он как будто сошел прямо с одного из постеров Клауда, просто чтобы доказать, что ни одна камера не могла запечатлеть то, насколько красивым он был вживую. 

Дзинь! 

Звук остановки лифта для Клауда прозвучал практически как выстрел из пистолета. Он резко отвел взгляд от спокойного изучающего его Сефирота. Раздвинувшиеся двери открыли вид на лобби Шинра, кишащее людьми в деловых костюмах, которые сновали туда-сюда в утренней суете.

Оно громкое. Четкое. Звук множества голосов эхом отдавался в его ушах, настолько громкий, что разбудил бы Клауда, если бы он спал.

Не задумываясь, ноги Клауда понесли его вперед с максимально возможной для шага скоростью, какую он мог сохранять, не сорвавшись при этом на бег, он направился прямиком к главному входу, самым коротким путем, не смея оглянуться через плечо. Невозможно было сказать, вышел ли Сефирот вместе с ним или нет, потому что лицо Клауда упрямо смотрело лишь вперед.

И даже так, он мог поклясться, что чувствовал взгляд на своей спине, но не мог заставить себя обернуться и проверить. 

… блять, он что, должен был снова отдать честь, перед тем как уйти или еще что-то? Так много воспоминаний о военной подготовке оказалось напрочь стерто из его головы после подвала особняка Шинра. Был ли Сефирот человеком обращавшим внимание на такие вещи, заботили ли они его? Зак всегда говорил, что тот был приверженцем правил, но–

Клауд обнаружил себя на парковке, прислонившимся к перилам, часто втягивающим воздух, перед тем как осознал, что он на грани панической атаки. Он поспешно стянул с себя вселявший клаустрофобию шлем Общественной Безопасности и прислонил его к своему бедру, пока сам отчаянно пытался вдохнуть.

Подождите-ка…

Его шлем.

В лифте… он не снимал его. Каким образом Сефирот смог сопоставить его с тем кадетом-пехотинцем о котором рассказывал Зак, если не по единственной, в это время, полу-отличительной черте? Его поразительно светлым волосам, редким для Мидгара, и в целом необычных тем, что выглядели как чистейший беспорядок непослушных вихров.

Неужели… Сефирот узнал его лишь по нижней половине лица?

Смутившись, Клауд поднял руку и провел пальцами по своему подбородку.

Верить в это казалось не самым разумным. Только если… возможно, Сефирот видел его мельком до этого дня. Могла ли его память на лица быть настолько хорошей? Клауд точно не мог вспомнить, что встречал его до дня той самой роковой миссии в Нибельхейме. Такое он бы точно запомнил.

… правда? Разве что, без его на то ведома, Сефирот не обратил на него внимание по какой-то другой причине, возможно лишь потому, что Клауд был другом Зака. Сефирот выглядел как человек, который бы строго пресекал любой конфликт интересов, а Зак не славился своей эмоциональной нейтральностью. Если Сефирот решил, что суждения Зака могут быть предвзятыми из-за их связи, тогда…

Нет. Он не мог позволить себе увлечься ничем не подкрепленными предположениями. Сейчас он был на милости своей раздробленной памяти.

Кроме того. Это сон. Во сне вещи могут не иметь смысла.

И все же… теперь, когда эти мысли зародились в его голове, от них было невозможно избавиться.

Как все повернулось бы, если бы они жили в мире, где жизнерадостный нрав Зака свел бы их троих и сделал друзьями? Хватило бы этого? Может… Сефирот прислушался бы к ним, а не к шипящему голосу в своей голове, если бы он был достаточно близок с кем-то, чтобы прислушаться к их мнению? 

Но сейчас узнать ответ на эти вопросы было невозможно.

Только–

У Клауда внезапно перехватило дыхание, от шокирующего осознания.

Только это не было невозможным.

Скорее всего это был не просто сон. Необычайно яркая галлюцинация, с просто ужасающим количеством деталей. Лайфстрим был полон воспоминаний. Разве так сложно было поверить в то, что он ходил по какому-то искусному коллажу, калейдоскопу воспоминаний, чему-то более снисходительному, чем реальность? Сну, который можно было переписать, пусть даже и посмертно.

Второй шанс. Мир без тех страданий, что были в предыдущем.

Было бы приятно увидеть его, даже если ничего из происходящего не было реальностью.

С сердцем, застрявшим в горле, Клауд обернулся и посмотрел на возвышающееся здание Шинра. Солнечные лучи пробились через Мидгарский смог, яростно разрывая мрак. Ветер нес с собой запах загрязнения, хотя большинство мидгарцев давно перестали это замечать.

… в Лайфстриме нет запаха.

Мир продолжал вращаться вокруг своей оси. Клауд с трудом сглотнул ком застрявший в горле, и машинально распрямил плечи. Что-то внутри него вибрировало.

Мир, где Нибельхейм еще не обратился пеплом.

Клауд вернулся в лобби и уже был на полпути к стойке регистрации, когда его настигло осознание собственной тупости, заставив резко встать на месте.

Слабый шепот в глубине его сознания внезапно затих, как прослушка, которую он даже не замечал, пока та не зашипела. Тот же шепот, что и у проклятого внутреннего компаса, который вел его по всему свету, прямиком в Северный Кратер, Черная Материя, протянутая в благочестивой мольбе.

Слияние.

Было ли… было ли оно там все это время? 

Но его тело даже не было улучшено. Клауд машинально заставил себя продолжать идти, чтобы не привлекать лишнего внимания, даже если его голова шла кругом.

В это тело точно не вводилось ничего похожего на сыворотку СОЛДАТ, или чего угодно похожего на то, чем его пичкал Ходжо. Никаких J-клеток, и тем более никаких S-клеток. Тогда как…

Разве Зак не говорил что-то о какой-то тестовой дозе, которую Клауд получил на экзамене СОЛДАТа? Но… разве она не должна была только проверить восприимчивость к мако? Если бы каждый человек однажды пытавшийся попасть в программу был заражен Дженовой, Рив на собрании ОВМ упомянул бы об этом, и Клауд наверняка запомнил бы.

Кто-то на другом конце лобби уронил ручку и прошептал “черт”, ткань его одежды зашуршала, когда он наклонился, чтобы поднять ее. Глаза Клауда инстинктивно метнулись в ту сторону, прежде чем вернуться к тому, что перед ним.

… подождите-ка.

Клауд никак не должен был этого услышать, не в этом теле без улучшений. Нельзя было отрицать, что были какие-то расхождения в том, каким хрупким было его тело, и тем, насколько обостренными оказались его чувства. Может… может, его чувства перенеслись вместе с памятью, даже если его тело еще об этом не догадывалось? 

У всего этого точно должно было быть логичное объяснение, даже если знаний Клауда в планетологии не хватало, чтобы до него додуматься. Может подобный феномен был зафиксирован в книгах, или даже у Сетра? То, как разум и душа, связанные в Лайфстриме перемещались в иллюзии времени? 

… эти слова звучат бредово даже признесенные мысленно. Он все еще не исключал возможности того, что все происходящее просто было очень сложным сном его сознания. С ним буквально уже происходили гораздо более странные вещи.

Сосредоточься на настоящем.

С этим он мог справиться. Люди как Бугенхаген, или Рив, или даже Нанаки и Айрис могли сосредоточиться на этих сложных вопросах, тогда как такие люди как он–

Айрис.

До того, как его рациональная часть успела вмешаться, даже не успев подумать об этом, он почти разворачивается на месте, в сторону станции и поезда, ведущего в Сектор 5.

Но ведь если и был кто-то, кто мог дать ему какие-то ответы о том, что происходит, это точно, точно была бы она.

Могли ли она… могла ли она тоже его помнить?

Клауд сглотнул внезапно появившийся в горле комок.

Если честно, то это даже не важно. Он просто хотел увидеть ее. Знать, что она жива и… счастлива. Даже если он попадет под наблюдение Турков в этой иллюзорной реальности, это будет стоить того, чтобы просто ее увидеть. Даже если она не узнает его, как не узнал Зак.

Она никогда не узнает. Если только она не его Айрис.

– Я хочу встретить тебя. Настоящего тебя, – ее глаза, сияющие зеленым, сияли так ярко в свете фейерверков. Она улыбалась ему, но эта улыбка была грустной. Она словно цитировала книгу, которую Клауд никогда не читал, и не понимал смысл, заложенный в этих словах.

Клауд насильно отгоняет от себя это воспоминание.

Но сейчас важнее всего было понять, какие у Клауда были варианты. Одним из самых насущных вопросов был тот, как ему получить назад его усиления, если он не мог просто получить их, подумав об этом. Он мог тренироваться годами, и все еще не смог бы даже поцарапать Сефирота. Никто не мог даже надеяться приблизиться к этому уровню силы, без помощи мако и хорошей дозы Дженовы.

Чтобы он не переживал… пока что законы реальности все еще соблюдались. Лучше всего, наверное, было воспринимать логику происходящего вокруг так, словно все было реально, хотя бы для того чтобы продолжать действовать.

Он не пройдет экзамен в СОЛДАТ, если он уже его сдал. В Клауде из прошлого не было ничего особенного. Это было нормально, ему все еще предстояло решить, было ли ему выгоднее остаться в Шинра, или свалить отсюда куда подальше как только представится возможность.

Но… здесь был Зак.

И… Сефирот тоже.

Если… если его чувство Слияния перенеслось в это тело вместе с остальными чувствами, тогда… почувствовал ли Сефирот это, когда они были в лифте? Может поэтому… он приметил какого-то пехотинца, чьего лица даже не видел?

Клауд нервно сглотнул, чувствуя, как от беспокойства волосы на его загривке встали дыбом.

Если Сефирот узнает настоящую природу их связи, и степень своего влияния на любого, кому не посчастливилось получить дозу S-клеток, тогда–

– Эй, Клауд!

Клауд дернулся на месте, обернулся, и увидел подбегающего к нему Зака, который махал вытянутой рукой так, словно Клауд мог его не разглядеть в крошечной толпе с расстояния шести метров.

– Зак…

Повернувшись к нему, Клауда наконец осеняет, что он задержался в лобби здания Шинра без веской на то причины, и его точно должны были искать, ведь он не появился на выданном ему задании или тренировке.

– Как же я рад тебя видеть, парень! Никто в твоем отряде не имел ни малейшего понятия где ты. Где ты прятался? – несмотря на свой вопрос, Зак выглядел таким же жизнерадостным, как и всегда, пока рылся в своих карманах. – И это напомнило мне, что я совсем забыл захватить вчера для тебя вот это! Виноват, чувак! – Зак протянул ему PHS, и Клауд с нетерпением взял его, – Не обращай внимания на мои последние сообщения, хах! Я вообще забыл, что у тебя не будет его при себе.

С щелчком открыв устройство, которое к счастью все еще реагировало на его отпечаток пальца, Клауд, не вчитываясь, просматривает кучу уведомлений, большая часть из которых состояла из чего-то вроде “чел, ты где??” дополненного кучей встревоженных смайликов.

Но его взгляд почти сразу устремляется к гораздо более важной информации - к дате.

14/09/02

Семнадцать дней до того, как Нибельхейм сгорел.

Прежде чем этот факт успел запустить в голове Клауда цепочку негативных мыслей, палец Зака уткнулся ему прямо в середину лба.

– Земля вызывает Клауда. Ты точно чувствуешь себя достаточно хорошо, чтобы вернуться к работе?

– Д-да, – сразу же инстинктивно ответил Клауд. – Прости, я просто, – он неловко махнул рукой, не сжимающей его PHS. – Устал.

Зак осмотрел его с высоты своего роста – он всегда был настолько выше? – и нахмурился.

– Не обижайся, но ты и правда выглядишь не очень. Я точно не смогу уговорить тебя сходить в медпункт? 

– Все в порядке, Зак, – Клауд заставил себя улыбнуться чуть шире, пытаясь вспомнить, как, черт возьми, он повел бы себя в шестнадцать.

… это странно. Если бы его спросили в любой момент до сегодняшнего дня, он бы поклялся, что отдал бы все, лишь бы увидеть Зака еще раз, лишь бы провести еще несколько украденных минут рядом со своим другом.

И это… все еще правда. Но это не его Зак, несмотря на то, что внешне они совершенно идентичны. Этот Зак не видел, как командир, которому он верил, не задумываясь сжег горный городок дотла. Этого Зака Ходжо не мучил годами, без конца ковыряясь в его внутренностях. Этот Зак… не тащил на себе безвольное тело через два континента и не умер, чтобы защитить его, просто потому что думал, что поступить так было правильно.

Этому Заку никогда не придется пройти через это, и именно поэтому Клауду стоило приложить больше усилий, делая вид, что мир не находится в шаге от конца. 

Зак снова посмотрел на него тем самым взглядом, в котором читалось: “Я знаю, что ты не говоришь мне всей правды, но я слишком вежливый, чтобы сказать об этом тебе в лицо.”

– Клауди… ты уве—

– Все в порядке, – Клауд прервал его до того, как тревога в глазах Зака смогла бы убедить его рассказать все как есть, наплевав на то, что будет с этим миром-сном после. – Прости. Я просто…

Он напрягает свои мозги, в поисках убедительной отговорки, но с тем, как Зак продолжал смотреть на него со смесью беспокойства и недоверия, Клауд чувствует, что вина была написана у него прямо на лбу.

– Я..ээ… – должен ли он вообще об этом говорить? Уже слишком поздно. – Я… встретил Се–ох, Генерала Сефирота в лифте.

– Что, правда? – Зак фыркает, но этот звук не звучит так ярко, как Клауд ожидал от него. Несмотря на это, выражение лица друга наконец прояснилось. – Забавно! Я пытался связаться с ним все утро, а ты так просто на него наткнулся. Сегодня, похоже, День Совпадений.

– Да… и правда, – думай, Клауд, чтобы ты сказал, когда тебе было шестнадцать?! – Он был очень… – Клауд сглотнул. – Высоким.

Зак вновь обвел его взглядом, но на этот раз на его лице читалось выражение, которое значило, что Клауда в будущем будут дразнить до полусмерти припоминая это.

– Это точно, – Зак ухмыльнулся, как керл, поймавший чокобо, – Знаешь, когда ты попадешь в СОЛДАТ, я смогу вас нормально познакомить! – он наклонился, чтобы снова поерошить волосы Клауда, и Клауд, не возмущаясь, послушно наклонил голову, позволяя ему это. – Он и вполовину не такой страшный, каким кажется, честно. Когда ты получше его узнаешь - сразу поймешь, что под всей этой кожаной одеждой скрывается большой добряк.

Нет, безэмоционально подумал Клауд, перед его внутренним взором промелькнул черный, серебряный и кроваво красный. Ничто во внешности Сефирота не сможет подготовить тебя к тому, насколько он на самом деле ужасающий. 

Возможно, эти мысли немного отвлекли Клауда, и позволили ему говорить более честно. Его следующие слова вырвались до того, как он смог их остановить.

– Он пах обработанным мако и… цветами.

Зак почти захихикал с этого, и Клауд ничего не может сделать с румянцем, заливающим его лицо. Конечно, такой комментарий прозвучал не так, как он задумывал, что он на самом деле имел ввиду, так это то, что я не помню чтобы он пах хоть чем-то, кроме смерти и разложения.

– Поговаривают, что он так пахнет из-за своего крутого шампуня! Но ты и так наверняка это знал, а, Клауди? – Зак хмыкнул, – Но обработанным мако? Это очень… конкретно

Клауд рассеянно промычал: 

– Сырой мако и обработанный мако пахнут очень по-разному.

Зак бросил на него еще один взгляд.

– В смысле… да, они пахнут по разному, но не так много людей об этом говорят.

Сердце внезапно забилось у него прямо в горле и Клауд поморщился.

– Да, но сколько людей в Мидгаре реально чувствовали запах сырого мако?

То, что он сказал, было правдой, но только сейчас, уже произнеся эти слова, Клауд очень жалеет, что не оставил их при себе. Нормальный человеческий нос не мог уловить разницу, и обычно только СОЛДАТы Первого класса, с их обостренными чувствами, могли это заметить.

Зак улыбнулся, и Клауд в очередной раз проклял ту проницательность, которую ему дала зрелость, ведь теперь он явно видел скрывающееся за этой улыбкой замешательство.

– Наверное ты прав. Реактор в Нибельхейме все еще работает, так что ты, наверное, вырос рядом с ним, да?

Клауд с готовностью кивнул, несмотря на тянущее ощущение в груди.

– Ага. Это первая вещь, которую я заметил, попав в большой город.

– Да ладно! Твоему носу любой чокобо позавидует!

Несмотря на то, что Зак часто и легко смеялся, новизна того, что Клауд мог слышать это вживую снова и снова еще не успела рассеяться. Как и от возможности видеть, появляющиеся от ухмылки морщинки в уголках голубо-фиолетовых глаз, сияющих также ярко, как он помнил.

Клауд слабо ухмыльнулся в ответ.

Остаток дня прошел без особых событий, и Клауд отчаянно пытался снова найти фантомный ритм, давно оставленной позади жизни.

Встреча с его КО прошла лучше, чем он ожидал: она всего лишь зафиксировала его внезапное “медицинское осложнение” и сказала ему посетить медпункт. Он послушно прошел небольшой осмотр,так как даже с его ненавистью ко всему, связанному с медициной, находиться в медпункте отдела Общественной безопасности, не имело ничего общего с нахождением в настоящем Научно-Исследовательском отделе Шинра. Скучающая медсестра сказала ему, что его жизненные показатели в норме и посоветовала вернуться, если у него появятся какие-то жалобы. Клауд не собирался этого делать.

Он даже смог найти выделенную ему койку, и, к счастью, прошлый Клауд в этом сне был достаточно асоциален, что никто и глазом не повел, когда он тихо проскользнул через ряды других коек, с, вжатой в плечи, опущеной головой.

Вопрос Какого черта я вообще сейчас делаю? ни на секунду не утихал в его голове все это время. Ему нужен был план, и срочно.

Обратный отсчет в семнадцать дней, в конце-концов, длиннее не становился.

В голову закралась мысль Если я усну во сне, может, проснувшись, я вернусь к нормальности?

Эта мысль разбилась вдребезги, когда Клауд в третий раз проснулся после беспокойного сна в крошечной койке Шинра, измученный, дезориентированный, и от души проклинающий тех жмотов, которые обустраивали барраки отдела Общественной безопасности. Он спал на промерзших камнях и каким-то образом этот опыт был более приятным, чем сон на этом, полном комьев, матрасе.

Сон продолжал ускользать от него.

Удобно, что в голове у него продолжали проноситься лишь наихудшие сценарии. Видения леденящих глаз Сефирота, ярко сияющих среди огня, блеск его клинка, с которого капала Нибельская кровь.

Технически, однажды он уже победил Сефирота, будучи просто мальчиком из глубинки с разбитым сердцем и элементом неожиданности. Но чтобы снова так проткнуть Сефирота, ему нужно, чтобы Зак бросил меч Бастера, а чтобы Зак бросил свой меч, его друг и Сефирот должны будут сражаться пока Зак не сможет оставаться на ногах от полученных ран.

Это… не лучший вариант.

Не менее неприятно осознавать, что он вряд ли сможет ударить Сефирота и не получить удар в ответ, разве что Клауд сможет убить его одним ударом. Учитывая регенерацию Сефирота, вероятность такого исхода… была крайне мала. Обезглавливание могло сработать, но чтобы такое провернуть нужно было чтобы все звезды во вселенной сошлись именно в этот момент.

А такого с Клаудом Страйфом не произойдет никогда, так что этот вариант не рассматривался.

В идеале, он должен был вывести Сефирота из строя не получив при этом смертельных ранений (сомнительно) и вместе с тем, не привлекая к этому делу никого (еще более сомнительно, учитывая что Зак был как собака с костью, когда волновался).

Всегда существовал вариант попытаться убить Сефирота пока он еще находился в здании Шинра, до того, как они вообще отправятся в Нибельхейм, но этот вариант был не самым лучшим сразу по нескольким причинам. Самой немаловажной из которых являлся тот простой факт, что единственным оружием, с которым его тело могло эффективно управляться сейчас, была обычная пехотинская винтовка. Благодаря рассказам Баррета и Винсента, и по своему личному опыту, Клауд отлично знал, что скорость пули была совершенно незначительной для Сефирота с его рефлексами и скоростью обновления клеток.

… и единственным вариантом, как кто-то настолько слабый, как Клауд, мог нанести удар любым другим оружием - была ситуация в которой Сефирот обязательно будет крайне отвлечен и наполовину не в своем уме.

Что возвращало его к самому началу. 

Предрассветные часы были тихими, даже если Клауд и слышал слишком явно храпение и шевеление других пехотинцев в комнате. Часть Клауда мрачно думает, что, теперь уже шестнадцатидневный, обратный отсчет - это даже, в каком-то смысле, благословение, если после него ему больше не придется снова страдать в кадетской программе Шинра.

Он не мог по-настоящему посмеяться над шуткой. Все, что Клауд мог видеть за своими веками всякий раз когда моргал - было лишь пламя.

Как он вообще справился со всем этим в первый раз? Нужное для этого мужество теперь кажется совершенно недостижимым - ускользает от него, как вода сквозь пальцы, и тает, словно эфемерные зеленые нити.

Несмотря на то, во что многие верили после падение Метеора, и с еще большей силой после Дня Пришествия, он не был героем. Он был просто мальчишкой, который решил прыгнуть выше головы, но который вечно застревал не в том месте и не в то время. Ему не была предназначена какая-то великая судьба. Он сделал это лишь благодаря череде неудач и упрямству, заставлявшему его двигаться вперед, но больше всего благодаря рукам, что тащили его за собой.

В отличии от Сефирота, чье падение было буквально вписано в его генетический код. Никакая судьба была не нужна, когда за все твои нити дергал Ходжо, начиная с пуповины.

Какая из них получалась пара. Ангел, которому суждено было пасть, и ничтожество, которого Судьба ненавидела достаточно сильно, чтобы постоянно сталкивать с первым. Клауд практически закатил глаза от этой мысли. Если Судьба существовала, она наверняка целыми днями надрывала живот от смеха, наблюдая конкретно за ним.

Тем не менее, им явно было суждено столкнуться, в том или ином смысле, неважно где они находились. Или когда, как сейчас.

Независимо от его навязчивых мыслей, или случайных чувств, которые ему приходилось подавлять, было кристально понятно, что Дженова, а затем и Сефирот, должны умереть, чтобы планета оказалась в безопасности. Независимо от того, что Клауд мог думать, глубоко в своих самых личных и темных мыслях. Мир был гораздо важнее, чем его личные прихоти.

Даже если… часть него помнит пустой взгляд Сефирота в лифте, без ненависти, без воспоминаний, и хочет засомневаться.

Это эгоистичная мысль.

То, что у них есть - максимально приближено к естественному порядку вещей. Сама суть “Клауда” и “Сефирота”. Ангел берет, и сжигает, и потрошит, а Клауд отвечает яростью, вкладывая в это каждую каплю своей злости, ради тех, кому повезло не оказаться на его месте.

Ничего другого им не осталось.

С внезапным бзз, PHS Клауда вибрирует рядом с подушкой. На автопилоте он рассеянно взял его и по привычке, которую, он не уверен, забывал ли когда-то, открыл папку Новые Сообщения.

Кадет К. Страйф, ID617395, гласит сообщение. Поздравляем.

В голове у Клауда моментально стало пусто.

Мы с большим удовольствием приветствуем Вас в рядах Шинра, девизиона СОЛДАТ Третьего класса. Инструкции по ориентированию в программе Вы можете получить через своего КО [см. приложение], и Ваш текущий военный контракт будет рассмотрен и пересмотрен во время встречи. Контракт составленный под руководством ООБ будет аннулирован в момент вступления в программу СОЛДАТ. Текущим военнослужащим будет присвоен новый ID Компании Шинра под руководством подразделения СОЛДАТ.

Мы, Шинра, желаем вам всего наилучшего и будем рады оказать поддержку вам и вашей карьере.

С уважением,

ЛАЗАРД ДОЙСЕРИКУС

Директор СОЛДАТ

51-01, часы работы 9:00 - 18:00

[email protected]

PHS, который Клауд держал в вялых трясущихся руках, с глухим стуком упал на пол под койкой. Кадет, спавший на койке над ним, пошевелился, издал недовольное “хрнммфф” и снова замер.

У Клауда ушло несколько секунд на то, чтобы успокоить свое бешено бьющееся сердце и наклониться. чтобы поднять аппарат с пола. Он перечитал сообщение еще несколько раз, чтобы убедиться, что он не понял содержание совершенно неправильно.

Поздравляем.

Это…

Это не то, что должно было произойти.

Принят в программу СОЛДАТ? Могли они что-то перепутать? Мог кто-то прислать ему это сообщение по ошибке? В начале точно было его имя, но…

Этого не должно было произойти. Он ведь уже прошел экзамен для поступления в СОЛДАТ, так? До того, как “проснулся” здесь. Тогда каким образом…

Что-то явно не так. И все же… все же…

Поздравляем.

Это слово продолжает крутиться в его голове, заставляя мысли путаться, заставляя что-то приторно сладкое и опасное скручиваться в его груди, шепчет слова вроде “что если”, и “второй шанс”, и “что если в этот раз все наконец будет в порядке?”

Он выбежал из дверей главного входа, трусцой направляясь к утренним поездам, не успев как следует подумать, куда он собрался ехать. Утренний воздух был свежим и холодил его лицо и руки, ветер мягко игрался с его волосами.

Это было хорошее утро, с бледно-голубым небом и парочкой пушистых облаков, которые розовели по краям. Можно было почти не обращать внимания на запах смога в воздухе. Такое утро принадлежало кому-то гораздо более удачливому, чем Клауд, который сидел в практически пустом вагоне и пытался восстановить дыхание.

Поздравляем.  

Он лишь накинул наспех какую-то куртку поверх футболки и штанов, она была выцветшей, армейского зеленого цвета, и скорее всего даже не принадлежала ему. Незавязанные ботинки болтались на ногах, а шнурки тащились по земле. Когда к Клауду начало возвращаться самообладание, он прерывисто вздохнул.

… прямо как испуганный мальчишка. Стоит чему-то шокировать его и он уже бежит под плиту, к ее церкви, просто по привычке.

Ну. Клауд неуверенно прикусил нижнюю губу. Учитывая, что он уже на полпути…

Он снова и снова перечитывает сообщение о принятии, пока поезд, с грохотом, мчится по рельсам. Даже здесь, в этой “жизни”, которая может быть просто навеянной Лайфстримом галлюцинацией это все еще ощущается чем-то нереальным, думать, что он зашел так далеко.

Мечта, которой он горел однажды… теперь близка настолько, что к ней почти можно прикоснуться.

К счастью, здравый смысл вовремя включился, не дав мимолетной эйфории полностью захватить его. Хотя эта новость и… не так неприятна, как он того хотел бы, даже после всего, она предвещает нечто совершенно иное и гораздо более ужасающее.

Что-то уже успело измениться, чтобы создать этот эффект ряби. И учитывая, что с момента его “пробуждения” прошло чуть больше дня, пытаться понять, что именно спровоцировало изменения просто… подавляет. Особенно когда он и так уже еле справлялся, пытаясь по кусочкам собрать жизнь, которую помнил лишь в теории. И это все если предположить, что происходящее не просто плод его подсознания, дразнящего Клауда пустыми обещаниями, просто для того чтобы сделать его отчаяние более явным.

А ведь прошел всего лишь день.

Поезд останавливается на станции Сектора 5 скорее, чем Клауд того хотел, и одновременно с этим недостаточно скоро. Клауд единственный, кто выходит из вагона, но это не о многом говорит, учитывая, что два других пассажира представляли из себя мужчину в грязном худи, который спал на сиденьях, и выглядящего измученным офисного рабочего, который выглядел почти готовым сравниться в бессознательности с первым. Время для утреннего ажиотажа еще не настало.

Ноги сами несут его по грунтовой дороге, в обход гор мусора, со все нарастающим трепетом.

Если это его сон… тогда она будет знать его. Это казалось непреложной истиной. Айрис всегда была такой решительной, даже когда была лишь фрагментом его разума. Она всегда знала, что сказать, даже когда это были слова, о которых Клауд не мог заставить себя думать.

Если кто-то и знал, что происходило, то это была она.

Его руки вспотели, несмотря на утреннюю прохладу, и Клауд запихнул их в карманы куртки, в попытках унять дрожь. Он замерз. Он не чувствовал холод уже много лет.

Время все еще довольно раннее. Будет ли она вообще там, когда день только занялся? 

Сколько ей вообще было лет в этот момент времени? Семнадцать? Насколько иначе она выглядела тогда? Носила ли она розовое, с волосами заплетенными в косу? Была ли она… все еще…

Насколько отличалась Айрис, которую знал он, и Айрис, которую знал Зак столько лет назад?

Двери церкви величественно нависают над ним, и Клауд стоял перед ними, замерев на месте, и ничего не мог поделать с бегущими по спине мурашками. Он когда-то жил здесь, Гайя его подери. Не было причин дрожать от страха лишь при виде здания.

Клауд неуверенно поднял свои, все еще дрожащие, руки, чтобы толкнуть одну из дверей, совсем немного, лишь чтобы заглянуть внутрь. Они оказались значительно тяжелее, чем он помнил, и ему пришлось налечь всем незначительным весом своего тела, для того чтобы попытаться сдвинуть хотя бы одну из них. Напряжение в его руках оказывается разочаровывающе явным.

Петли громко заскрипели, возвещая о его прибытии, и Клауд застыл на месте, не смея даже дышать.

Он увидел фигуру облаченную в белое, тихо сидевшую рядом с небольшим клочком земли, усыпанным желтыми цветами, рядом с полуразрушенной кафедрой, охранявшей руины церкви. Услышав скрип петель, она, вздрогнув, оторвалась от работы и подняла на него взгляд своих ярких, зеленых, и широко раскрытых от удивления, глаз.

Она выглядела… такой юной. 

– Привет? – ее голос все тот же, хотя сейчас он звучит немного тише и осторожнее, чем Клауд помнил. От него по спине бегут странные мурашки.

Тишина затягивалась.

Клауд отчаянно искал, что сказать,замерев в дверном проеме, не в силах думать. Во рту пересохло и разлилась горечь.

– Ты… в порядке? – Айрис поднялась и отряхнула переднюю часть юбки, повернувшись к нему лицом. Это движение было таким знакомым. Он тысячу раз видел, как она стряхивала пыль со своей юбки. – Ты выглядишь немного бледным.

Ее волосы все те же, все еще завязаны бледно-розовой лентой. Сейчас она выглядела новее, менее выцветшей, розовый так похож на цвет лепестков цветов. Она стояла освещенная утренним светом, пробивающимся через трещины в потолке. В крыше было на одну зияющую дыру меньше, чем он помнил.

– Приве-е-ет? – Айрис наклонилась, ее все еще широко раскрытые глаза рассматривали Клауда с явным любопытством. Она сделала шаг вперед, и Клауд заметно вздрогнул, инстинктивно сделав шаг назад.

Она остановилась, явно заметив его тревогу. Клауд чувствовал, как сжалось его горло, и не мог отвести от нее глаз. Пятно грязи на щеке. Небольшая царапина на локте. Живая.

Когда тишина вновь затягивается, она осторожно делает шаг назад, словно стараясь не спугнуть его.

– Как тебя зовут, мистер? 

Айрис ласково улыбается ему, и она так болезненно близка к той оживленной девушке, что он помнил, и одновременно с этим слишком хрупка, чтобы быть ей. Где-то глубоко в душе, Клауд чувствует, как тот крошечный росток надежды, что он посмел взрастить, увядает и рассыпается в прах.

Его не должно тут быть.

–... прости, – смог он произнести неровным голосом, – Прости.

И со скоростью, на которую, он думал, это щуплое тело было неспособно, Клауд развернулся в дверях и сбежал.