На четвертый день после гибели сестры Денис решил вернуться на учебу. Ксюша в своем новом платье теперь лежала под несколькими метрами земли, все слезы по ней были выплаканы, и ему показалось, что он немного принял факт ее гибели. На похоронах присутствовала только их семья и отец со своей новой женой и сыном – Марии Сергеевне показалось правильным сообщить своему бывшему супругу о смерти его дочери и о времени похорон, хоть она и не ожидала, что он придет.

Но отец пришел. Правда, вопреки их общей уверенности в том, что их разногласия – давно пройденный этап, после погребения они все-таки поругались. Александру Владимировичу хватило наглости обвинить бывшую жену в гибели Ксюши. Денис хотел предоставить родителям возможность самостоятельно разобраться с конфликтом, но когда отцу начали поддакивать его новая супруга и маленький сын, не смог не вмешаться.

Тот холодный взгляд, которым смерил его отец, Денис вряд ли сможет когда-нибудь забыть. Так смотрят близкие пострадавших на того, кто совершил чудовищное преступление и получил очень незначительный срок. Когда же отец бросил недобрый взгляд на Ларису и заявил, что через суд добьется полной опеки над ней, раз уж его лишили первой дочери, Мария Сергеевна снова не смогла сдержать слез. А Денис не смог остаться в стороне и не поддержать единственного человека, который готов сделать ради него абсолютно все.

– Ты сначала докажи, что Ларисе будет лучше с тобой, а не с теми, кто ее действительно любит, – процедил он и болезненно сморщился, когда отец крепко схватил его за локоть. – У тебя нет шансов, пап.

– Вы посмотрите, кто заговорил, – ядовито усмехнулся отец и сжал его локоть еще сильнее, из-за чего Денис шумно выдохнул сквозь стиснутые зубы. – Брат, который не посчитал нужным встретить сестру после девяти вечера, что-то там говорит про то, что он больше любит Ларису, чем ее законный отец. Ты одну сестру свою не уберег, как тебе можно доверить вторую?

Слова отца толстыми иглами впились в сердце Дениса. Несмотря на мороз, его лицо пылало от негодования, а глаза наполнялись слезами. В глубине души Денис действительно считал себя виноватым в том, что три дня назад Ксюша не дошла до дома, но он не ожидал, что отец выдаст такие едкие замечания и ударит по больному прямо на похоронах.

Масла в огонь подлила и его новая жена – она наклонилась к своему сыну и назидательно произнесла:

– Маркуша, вот тебе хороший пример, как ты не должен делать. Девочек обязательно надо встречать и доводить до дома поздно вечером. Иначе получится как с твоей сестрой…

– Она не его сестра! – в ярости прокричал Денис и резко вырвал руку из отцовской хватки. Мама подошла к нему ближе и попыталась было успокоить, но Денис устремил гневный взгляд на отца и продолжал:

– Вместо того, чтобы обвинять меня в том, что я не уберег Ксюху, сам бы пошел и проводил ее тогда до дома! А, нет, у тебя же другие дела. – Он зло посмотрел на стоящую рядом с отцом женщину и маленького мальчика, который испуганно выглядывал из-за ее спины. – Тебе Ксюха была нужна только чтобы вырастить из нее математического гения и хвастаться ей перед друзьями. Смотрите, какой я классный папа!

Слезы все-таки выкатились из его глаз, но Денис не считал нужным остановиться. Упрямо вытерев лицо, низким от слез голосом он добавил:

– А на самом деле тебе было плевать на нее. Ты даже не знал, что Ксюша переводчиком хотела стать, а не сраным математиком!

– Денис, милый, тише, – попросила мама, ласково гладя его по плечу. – Успокойся, мой хороший. Никто не виноват. Ни ты, ни папа. Никто. Это могло случиться с каждым…

– Нет, Маша, вы виноваты в этом, – настаивал отец, подойдя ближе к Марии Сергеевне и нагло уставившись ей в глаза. – Придумали тоже – разрешать девчонке шестнадцатилетней в половину девятого вечера одной по Москве шляться! Ладно у тебя мозгов нет, – небрежно бросил Александр Владимирович в сторону Марии Сергеевны. – Сама много лет шатаешься поздно по метро, потому что права свои ты тупо купила. Но ты-то, Денис, чем думал? Или тебе мозг по наследству от матери достался?

Заметив, как побледнело лицо мамы при злых словах, Денис бросился на отца. Тот ловко схватил его и заломил ему руки. Вскрикнув от боли, Денис услышал испуганный возглас матери, и его сердце болезненно трепыхнулось при виде ее взволнованного лица. Хотелось подойти к ней, успокоить и увести из этого места, пропитавшегося нехорошей энергетикой, но Денис знал, что мама не скоро отойдет от того, что увидела. Боль, бессильная злость и беспомощность четко отражались на ее лице.

Когда мама как можно более твердо попросила отца отпустить его, тот сделал это лишь спустя несколько мгновений раздумий. Денис сразу же поспешил отойти от него подальше. С ненавистью оглянувшись на папу, который был таковым чисто номинально, он устремил взгляд куда-то в одну точку, на чужую могилу. Мама подошла к нему и осторожно провела пальцами по его безучастному лицу. Чувствуя ласковые прикосновения и думая о том, что он хотел бы обнять ее, Денис тем не менее был не в силах заставить себя вернуться в реальность. Ему хотелось остаться внутри себя, где точно никто не обидит ни его, ни дорогих ему людей.

В конце концов выйдя из раздумий, Денис мельком взглянул на мать, потом – еще раз на отца и направился прочь. Через несколько метров, закрыв лицо руками, он плюхнулся прямо в сугроб и дал волю обжигающим глаза слезам.

Услышав, что родители снова принялись за выяснение отношений, Денис расплакался еще сильнее. Его мать и отец вроде давно уже были взрослыми людьми, но сейчас вели себя как мерзкие подростки, едва вошедшие в пубертат: передразнивали друг друга кривляясь, разговаривали на повышенных тонах, кричали, обменивались взаимными оскорблениями. Пока взрослые громогласно выясняли отношения, к Денису подбежала Лариса, о которой в пылу разборок все забыли.

По шуршащему звуку одежды он понял, что сестренка опустилась рядом с ним в сугроб, а еще спустя мгновение его обняли. Поддавшись новому приступу слез, Денис крепко стиснул Ларису в ответных объятиях.

– Денис, не слушай папу, – жалобно попросила она, гладя его по голове. – Ты не виноват, что Ксюша умерла. Это случайно получилось. Она всегда возвращалась раньше, поэтому ты и не встречал ее. Потому что знал, что она вернется.

– Может, папа все-таки прав? – практически прошептал Денис и отстранил от себя Ларису, чтобы посмотреть ей в глаза. – Я никогда не думал о том, что Ксюше может угрожать опасность. За последнее время столько фонарей поставили, столько светофоров, камер… Да и полиции везде полно. А оно… вон как получилось… Я всегда говорил Ксюхе, что если она хочет – я ее встречу. Мне несложно было. А я должен был ее встречать. Ей бы было веселее. И, конечно… Я бы не допустил, чтобы она вышла на дорогу под машину… Я никудышный брат. Я должен был заботиться о вас обеих, защищать, а я…

– Папа не прав, – уверенно возразила Лариса, а Денис опустил глаза. – Ты очень хороший брат, Денис. Ты все время готовил нам с Ксюшей обед и ужин. Даже когда сам очень уставал. А когда Ксюша вернулась из больницы после операции на коленке, ты приносил ей поесть прямо в кровать, помогал ей делать упражнения и поддерживал, когда она пыталась начать ходить. А когда Ксюша в бассейн пошла, ты носил ее вещи, чтобы ей было не тяжело.

Слушая сестру, Денис кивал. Он прекрасно помнил тот непростой период, когда у Ксюши прямо на очередных соревнованиях по волейболу случился разрыв мениска, который требовал операционного вмешательства. Их маму тогда загрузили работой настолько, что она приходила домой только чтобы поспать. Поэтому Денис, хоть и не слишком хотел это делать, навещал старшую сестру в больнице, когда мама не могла отпроситься пораньше, а потом ухаживал за ней практически весь послеоперационный период.

Ксюша тогда непривычно много капризничала и на этой почве они часто ругались, но потом Денис понял, что вела она себя так не потому что решила, что восстановление после операции – идеальное время, чтобы побесить брата, а потому что банально плохо себя чувствовала, ей было больно и завидно, что товарищи по команде могли продолжать играть, бегать и даже просто ходить, пока она большую часть дня лежала в кровати. Поэтому Денис решил делать несколько небольших вещей, которые могли бы не намного могли помочь улучшить состояние сестры.

Пока Ксюша спала, он тихо проносил бутерброды ей в комнату и ставил на прикроватную тумбочку, куда также клал одну из книжек, стоявших на стеллаже. Прочитанную, которую сестра клала на пол рядом с кроватью, он возвращал на место.

Чтобы у Ксюши был доступ к любимому ею горячему чаю в течение всей первой половины дня, пока никого не было дома, Денис с утра наполнял душистым напитком большой термос, который Ксюша никогда не заканчивала к его возвращению домой.

Когда Денис приходил домой после уроков, то приносил Ксюше в комнату обед и новую чашку свежеприготовленного чая. Приносил он в ее комнату и свою порцию, чтобы они могли вместе есть и обмениваться новостями.

С самых первых дней после возвращения домой Ксюшу рвались навестить не только ее школьные подружки, но и вся волейбольная команда, включая запасных, поэтому пришлось постараться, чтобы найти время для визита, подходящее всем. В том числе Денису, который должен был быть дома, чтобы открыть дверь.

– Тяжело было, – признался он Ларисе, которая внимательно смотрела на него. – Но мы справились. Как думаешь, Ксюша могла быстро восстановиться именно благодаря моей помощи?

– Конечно, – уверенно кивнула Лариска. – Мама так и сказала, помнишь? Что если бы не ты, Ксюша бы долго еще валялась в кровати.

Денис смутился, а Лариска продолжила:

– А меня ты часто забираешь из школы сразу после уроков, когда я прошу, хотя мама оплачивает продленку. И ты слушаешь про Даню и Диму, хотя я слышала, как вы с Ксюшей говорили, что я достала говорить об одном и том же. А еще ты играешь со мной в куклы, хотя не любишь этого делать! – хихикнула Лариска, и Денис с улыбкой провел рукой по голове сестренки. – Так что папа не прав: ты самый лучший брат на свете! А вот у некоторых моих подружек братья никогда не пытаются сделать что-то хорошее для них, только обзываются и дерутся с ними. Это мои подруги должны помогать своим братьям, а не наоборот. Поэтому Ксюша мне все время говорила, что нам повезло, что ты у нас есть, и нам надо тебя ценить. Я не хочу к папе! – вдруг с волнением посмотрела она на него. – Не отдавайте меня ему! Я хочу жить с тобой и с мамой! А с папой не хочу!

Снова прижав Ларису к себе, Денис торопливо погладил ее по спине и глубоко вздохнул. После разговора с сестренкой, напомнившей ему о том, что он действительно любящий и заботливый и это ценится, стало немного легче. Однако не намного: злые слова отца в его адрес и в адрес мамы тяжелым камнем продолжали лежать на сердце. Угроза отца отобрать Ларису звучала уверенно, и как бы Денису ни хотелось надеяться, что отец блефует, он опасался, что тот может все-таки претворить слова в жизнь.

Вдруг перед глазами Дениса встал образ матери. Бледнолицая, с грустными голубыми глазами, а с недавнего времени – еще и заметно похудевшая, она казалась ему очень хрупкой и уязвимой. Денису хотелось защитить ее, позаботиться, сделать так, чтобы мама ни в чем не нуждалась. Она о них и так все время заботилась, часто забывая о себе и своем состоянии. Теперь наступила его очередь. Но Денис знал, что мама не позволит ему это сделать. Скажет, чтобы он спокойно учился и готовился к экзаменам, а со взрослыми проблемами она сама разберется.

Сама, сама, сама... Денис все время слышал это от мамы. Она смеялась в трубку приятельнице, явно советовавшей ей снова попытать счастья в личной жизни, и в шутку говорила, что одного мужчины в доме в лице сына ей пока более чем достаточно. Завтрак она тоже говорила, что приготовит “сама”, “сама” сходит в магазин, “сама” отведет Лариску на танцы, “сама” разберется с потекшим краном или вырубившимся Интернетом.

Денис был уверен, что если бы в учебных заведениях преподавали предмет вроде “наука жить” или “организация быта”, его мама была бы по нему твердой отличницей – она многое умела делать самостоятельно. Однако несмотря на его восхищение независимостью и самодостаточностью матери, Денису было немного ее жаль: он нередко думал о том, что его мама, должно быть, чувствовала себя очень одиноко. Поэтому когда у них выдавалась возможность вместе провести время, он ею пользовался. Это получалось нечасто, но Денис радовался, когда у них с мамой появлялись новые совместные воспоминания.

Сейчас же он был уверен: если он только заикнется о страхе лишиться контакта с Ларисой из-за того, что ее заберет отец, мама твердо заявит, что тогда они будут бороться за нее, отстаивать свои права на общение с ней. При этой мысли Денис внезапно ощутил, что у него начали проклевываться крылья.

– Ты останешься с нами, Ларис, – уверенно произнес он и крепче сжал Лариску в руках. – Мы с мамой очень тебя любим и сделаем все, чтобы ты осталась с нами. Все будет хорошо.

Лариса угукнула и прижалась головой к его шее.

– Они так орут, – пожаловалась она. – Страшно.

Денис тут же, ни минуты не колеблясь, крикнул:

– Слушайте, может, хватит уже орать? Вы ребенка пугаете! – Он взглядом показал на Ларису. Встретившись с Денисом взглядом, Мария Сергеевна вдруг отошла от бывшего мужа и его пассии. Подойдя к Денису и Ларисе, она провела руками по их головам и снова посмотрела на бывшего супруга и его новую жену.

– Не смей делать Ларису разменной монетой, Русаков, – жестко произнесла Мария Сергеевна. – И от Дениса отцепись наконец. Если у тебя претензии ко мне – мне их и предъявляй. А детей в наши отношения не впутывай.

– А ты, значит, можешь их впутывать в наши отношения? – прошипел отец и подошел ближе. От него веяло неподдельной угрозой, которую Лариса явно ощутила, потому что вскоре Денис почувствовал, как сестренка крепче вцепилась в него. Он мягко погладил ее по спине, чтобы успокоить, а мама частично загородила их от отца и твердо ответила:

– Я никого никуда не впутываю. Если ты опять начнешь говорить, что я настраиваю их против тебя, сразу скажу: я тут не при чем. Ты сам сделал все, чтобы Денис и Лариса не хотели с тобой общаться. Пойдемте, мои хорошие, – сказала она им уже более мягким голосом. Кое-как поднявшись вместе с Ларисой в руках, Денис напоследок бросил в отца презрительный взгляд.

Если раньше он еще надеялся на улучшение взаимоотношений между ними, то теперь разговор точно окончен. Если придирки в свой адрес Денис мог бы еще стерпеть, то обвинения в гибели одной сестры и угрозы отобрать вторую – нет.

Несмотря на разрешение мамы не ходить в школу столько, сколько ему нужно, он решил как можно скорее вернуться на учебу. Возможно, это поможет ему быстрее справиться с горем. К тому же рано или поздно все равно придется выйти из дома и столкнуться с реальностью, в которой жизнь продолжалась. Так лучше сделать это сейчас и таким образом содрать пластырь скорби одним резким движением. На мгновение станет больно, зато потом будет гораздо легче.

По дороге в школу Денис с тоской оглядывал окружающие его предметы. В памяти то и дело всплывали моменты, когда они с Ксюшей и Ларисой шли вместе в школу – за редким исключением, у всех них уроки начинались в восемь-тридцать утра. Ксюша постоянно скрашивала время пути забавными историями, которые происходили в их классе, слушала жалобы Ларисы на доставучего мальчишку и помогала придумать прозвища-дразнилки для него. Денис же чаще всего просто слушал разговоры сестер. Сам он что-то рассказывал крайне редко.

Подойдя к перекрестку, Денис вдруг вспомнил, как Ксюша настолько увлеклась рассказом очередной байки, что оказалась спиной к появившейся проезжей части. Если бы не молниеносная реакция Дениса, который схватил ее за руку и дернул на себя, Ксюши бы не стало еще три года назад. В его памяти вдруг всплыли ошарашенные голубые глаза Ксюши, доставшиеся ей от матери, и ее тихое “спасибо, День”, и Денис горько улыбнулся.

Странно было идти в школу совершенно одному. Может, с Лариской было бы хотя бы немного повеселее, но она решила подольше посидеть дома. Если бы она решила вернуться в школу вместе с ним, то наверняка завела бы разговор о гибели старшей сестры. Денис не был уверен, что выдержал бы его без слез. В первую очередь, без своих.

Неожиданно в его мысли проникла Злата. Словно вор-домушник, она прорвалась сквозь скорбь, тоску и образовавшуюся внутри пустоту, и теперь выжидающе смотрела прямо в душу. Денису показалось, что на улице стало холоднее.

Очень хотелось надеяться, что Злата пришла в его мысли просто потому что до этого она очень часто становилась причиной его сильных негативных эмоций. С того дня, как они с Яной подсунули ей рассказ про совсем другой фильм, Гринёва поумерила свой пыл и даже вроде как переключилась на другого одноклассника, но Денис понимал, что не стоит ее недооценивать. Возможно, это то самое затишье перед бурей. Может, Злата уже приготовила им с Яной блюдо мести и просто ждет, пока оно остынет.

В школе все было как обычно, что вызвало у Дениса чувство дереализации. Почему все ведут себя так, словно ничего не случилось? Почему никто не замечает, что он сегодня пришел один, без сестер? Почему никто не мчится к нему с соболезнованиями и не говорит, что им тоже будет не хватать Ксюши? Как оказалось, ему просто стоило подождать: он еще не дошел до кабинета биологии, как его догнал Олег Вавилов и молча похлопал по плечу.

– Я слышал, что у вас случилось, – негромко произнес он. – Мои соболезнования.

Денис кивнул, и Олег, обогнав его, зашел в кабинет первым. Там уже сидело несколько ребят, к которым Вавилов тут же направился. Денис окликнул его, и Олег повернулся к нему.

– Не надо, – попросил Денис, и одноклассник нахмурился:

– Ты уверен?

Денис кивнул, и Олег, пожав плечами, разместился на своем месте. А одноклассники, которые все же подошли к Олегу и едва слышно поинтересовались, что он хотел им рассказать, потом подошли к Денису и тоже выразили соболезнования. Они заботливо трепали его по голове, по спине, хлопали по плечу, а он лишь кивал, как китайский болванчик.

Его снова унесло в воспоминания о старшей сестре.

Урок проходил как в тумане. Денис изо всех сил старался не отвлекаться, но это было сложно, ведь спустя каждые несколько реплик учительницы, ставших ее своеобразной фишкой, в уме всплывали Ксюшины пародии на них. Однако в середине урока их биологичку вызвала другая учительница – четверо учеников из класса, чьим классным руководителем была Галина Семёновна, подрались прямо во время урока истории.

Делать было нечего: Галине Семёновне пришлось оставить девятый “А” и бежать разбираться со своим классом. Дав задание, она вышла из кабинета, но к заданию, естественно, не приступил никто, за исключением Дениса, Яны и еще парочки тех, кому была нужна хорошая оценка по биологии.

Через пять минут дверь в кабинет снова открылась. Все резко затихли, думая, что это вернулась Галина Семёновна, но это всего лишь были Злата и Ника. Когда девчонки получили ответ на вопрос о местонахождении учительницы биологии, Ника сразу прошла на свое место, а Злата как обычно задержалась у парты Дениса.

– Как дела, Рыжик? – сладко улыбнулась она ему и растрепала ему волосы. Денис тут же принялся лихорадочно решать, как поступить. Проигнорировать, обратившись к Яне? Просто промолчать?

– Нормально, – все-таки ответил Денис, стараясь сохранять спокойствие и в очередной раз питая надежду, что Злата удовлетворится этим ответом и уйдет. Но как это обычно бывало, она не отстала от него.

– Че тебя не было три дня?

– Болел.

– Чем это?

– Пропоносило, наверно, – захихикала Ника, и часть класса засмеялась вместе с ней. Денис покраснел, ощутил, как все его тело пробил пот, и постарался абстрагироваться, но Злата продолжила допрос:

– Правда, что ли?

– Кривда, – презрительно выплюнула в ее сторону Яна, но Злата проигнорировала ее, продолжая пристально глядеть на Дениса. “Господи, вот же пиявка!” – с досадой подумал он, но снова поднял голову, внимательно посмотрел Злате в глаза и ответил:

– Нет. Неправда.

– А что тогда? – Денис промолчал и снова уткнулся в учебник, изо всех сил стараясь сконцентрироваться на тексте параграфа. – А чего ты такой грустный?

– Просто.

– Ну правда, Русаков, – заныла Злата, – чего такой кислый? Смари, какая погода классная за окном: снег, мороз, темно еще. Красиво же, ну! Красиво же, Русаков?

– Красиво, – нехотя согласился Денис, а Яна ткнула его в бок, мол, не разговаривай с ней. Он вопросительно посмотрел на нее, словно отвечая: “Она впервые сказала что-то нормальное, почему бы не поговорить?”. А Злата продолжала:

– Ну вот! А ты сидишь с таким визажем, как будто кто-то умер.

В классе резко стало тихо. Яна, Олег и несколько других ребят посмотрели на Злату с нескрываемым осуждением. Она удивленно посмотрела на них в ответ и обвела взглядом весь кабинет. Кто-то выглядел так же озадаченно, как и Злата. Кто-то сидел, зажав рот рукой. А кто-то все еще улыбался и оглядывал одноклассников, но чем дальше, тем больше тускнела его улыбка.

Денису же показалось, что он перестал дышать. Это чувство продлилось примерно мгновение, после чего в груди появилось подозрительное тепло, которое быстро увеличивалось, словно воздух в воздушном шарике, быстро надуваемом кем-то из учеников, спешащим украсить актовый зал к какому-нибудь празднику или концерту. От напряжения, волнами проходящего по всему телу, у Дениса заболела голова – в частности в области лба, дыхание стало поверхностным, а тепло, наконец разросшееся внутри его грудной клетки – шарик надули достаточно, чтобы перевязать его бечевкой, – это тепло превратилось в ощущение, что он, Денис, – переполненный жидкость сосуд, из которого эта жидкость с минуты на минуту прольется.

Денис боролся с собой. Сжал руки в замок. Поджал губы. Изо всех сил старался не моргать чаще, чем обычно, хоть его глаза того и требовали. Он не мог поддаться нахлынувшим на него эмоциям. Не сейчас, когда над ним стоит эта язва Гринёва, во все свои огромные и крашеные глаза смотрит на него и явно придумывает новый способ задеть его. Очевидно, тело считало, что лучше знает, что сейчас нужно его обладателю, поэтому Денис издал еще несколько коротких, отрывистых вздохов и из его груди вырвался первый всхлип, вслед за которым из глаза покатилась слеза.

– Денис! – негромко воскликнула Яна и погладила его по спине. Искушение дать подруге пожалеть его было велико, но плакать перед всем классом Денис категорически не хотел. Поэтому он резко поднялся и зло уставился на Злату. Ту явно испугала такая резкая перемена в нем, потому что Гринёва молча сделала шаг назад, все так же продолжая глазеть на него – на этот раз удивленно. Олег Вавилов, флегматично наблюдавший за происходящим, вдруг произнес:

– Это уже перебор, Гринёва.

– Че? – не поняла Злата. А Лёва Акиньшин, один из друзей Олега, с вытаращенными глазами зло выпалил:

– У него сестра умерла, дура!

– Ксюша?.. – прошептала ошарашенно Злата и посмотрела на Дениса, который уже направился к выходу. Класс снова погрузился в тишину, прерываемую лишь его тихими всхлипами. Никто не пытался остановить его, даже Яна. Вдруг Ника Селиванова подала голос:

– Пипец. Злат, это реально перебор.

– Да замолчи ты! – громко рявкнула Злата на подругу. Денис же, практически ничего не видя из-за слез, вышел из кабинета и побрел куда глаза глядят. Яна догнала его, но Денис прошипел, чтобы она оставила его в покое. Продолжив путь, он снова услышал еще одну пару ног и обернулся, чтобы повторить требование оставить его одного, как увидел Злату. От неожиданности Денис остановился как вкопанный, а Злата заговорила нормальным тоном:

– Русаков, я не знала. Мне очень жаль. Как…

– Отвали от меня! – вдруг заорал он, совсем забыв, что идет урок. – Что ты ко мне прицепилась?! Я ненавижу тебя! Из-за тебя я ненавижу эту чертову школу! Потому что ты каждый день, каждый год лезешь ко мне с придирками и оскорбляешь меня! – Он снова всхлипнул и сквозь слезы посмотрел в глаза Злате, выглядящей обескураженной. – За что ты так со мной? Что я тебе сделал? Я тебе хоть раз что-то плохое сказал? Я тебя хоть раз обидел?

– Нет, – помотала головой Злата и подошла было к нему, но Денис снова всхлипнул и отступил на шаг назад.

– Тогда почему ты все время пытаешься меня унизить? – негромко спросил он, не делая ни малейшего усилия, чтобы стереть катившиеся по лицу слезы. – Чтобы я был несчастен? Я уже. Можешь больше не стараться, Гринёва. И если ты так хочешь, чтобы я ушел из этой школы, – радуйся: я уйду в ближайшее время. Можешь считать, что ты победила.

Денис направился к лестничному пролету, но не успел он уйти с этажа, как его догнали Олег, Саша и Лёва. За их широкими спинами маячила Яна.

– Денис… – начал было Олег, но Денис помотал головой и продолжил свой путь. Олег и компания последовали за ним. С одной стороны, Дениса тронуло, что они пошли за ним, чтобы узнать, как он, но с другой… очень не вовремя. Страдать он предпочитал в одиночестве.

На лестнице Денису показалось, что ему резко перекрыли кислород. Испугавшись, что сейчас умрет, он начал хватать ртом воздух, а потом схватился за галстук и дрожащими пальцами начал пытаться его развязать. Ничего не вышло. Сзади кто-то схватил его за плечи, а Яна – Денис узнал ее по легкому цитрусовому аромату парфюмерной воды, которой его подруга не изменяла с самого начала средней школы, – стиснула его ладонь.

Продолжая задыхаться, Денис тем не менее спускался к лестничному пролету, где было окно, через которое можно было впустить в душные каменные школьные стены немного свежего воздуха. Кто-то продолжал придерживать его за плечи и довольно крепко – Денис несколько раз дернулся, но видимо, слишком слабо, чтобы вырваться из чужой хватки, мешающей ему скатиться кубарем с лестницы.

Наконец добравшись до окна, Денис подергал ручку в попытках распахнуть створку, но она ни в одну сторону не поворачивалась. Когда он ощутил, что из какой-то маленькой, не заметной глазу щелки дует, Денис принялся ощупывать обшивку. Отыскав щель, он припал к ней лицом и, выпустив долгий выдох, прикрыл глаза.

Дыхание все еще было тяжелым, и пальцы снова потянулись к галстуку, чтобы все-таки развязать его и выкинуть к чертовой матери. Зачем вообще эти удавки нужны? Лицо было влажным от пота и слез, и мокрый кончик падающей на лоб челки щекотал его.

Денис быстро провел рукой по волосам, чтобы убрать их назад, и вдруг его развернули спиной к окну. Увидев Олега, сжимавшего его плечи и обеспокоенно глядевшего ему в глаза, Денис лишь слабо удивился. Сил на то, чтобы рассердиться из-за того, что его отказ не был услышан, у него не было.

Олег продолжал внимательно смотреть на него своими холодными глазами, но когда он заговорил неожиданно теплым голосом, из груди Дениса снова вырвались всхлипы, которые он тут же попытался подавить. Олег лишь продолжал успокаивающе похлопывать его по плечам и говорить с ним. Денис не разбирал, что ему говорит одноклассник, но тем не менее слушал его негромкий низкий голос и кивал. Слезы продолжали катиться по его щекам, спускаясь к подбородку и щекотно соскальзывая по шее.

Яна тем временем умудрилась пролезть ближе к Денису из-за плеча Олега, нежно вытерла несколько слез с его лица большим пальцем и быстро развязала его галстук. Освободившись от него, Денис расстегнул несколько верхних пуговиц рубашки, сделал несколько вдохов и выдохов и почувствовал, как душащая его паника постепенно отступает, а воздуха становится больше.

– Вот так, молодец, – спокойно говорил Олег, продолжая внимательно смотреть ему в глаза. – Дыши спокойно, не торопись. Все хорошо. Все в порядке. Тебе лучше?

Денис кивнул и посмотрел в глаза каждому из ребят, кто последовал за ним, пока он был оглушен горем.

– Лучше, – прохрипел он. – Спасибо, ребят.

Молчавший все это время Лёва так же молча хлопнул его по лопаткам. Яна протянула Денису упаковку бумажных платков, которую тот с благодарностью принял. Достав один платок, он высморкался, но тяжесть в груди все еще не уходила. Слезы продолжали литься из его глаз, и Денис опустил голову.

– Не гноби себя из-за этого, – посоветовал голос Олега, после чего на затылок Дениса опустилась тяжелая ладонь. – У тебя горе. Плакать сейчас необходимо, чтобы стало легче потом.

Денис молча кивнул. Снова отвернувшись к окну, он на мгновение зажмурился от яркого дневного света, но в то же время подумал о том, какой сегодня приятный зимний день: в меру морозный, солнечный и в то же время – пахнущий весной. Лёва тем временем снова молча хлопнул его по спине, Яна положила голову Денису на плечо, а Олег мягко потрепал его по волосам, как будто младшего брата.

Теперь вместе с грустью и тоской по ушедшему родному человеку Денис ощущал бесконечную благодарность в адрес тех, кто не высмеял его бурное проявление чувств, а помог и поддержал.