Утро следующего дня началось с расследования. Сначала Бали-бей опросил госпожей. Почти все они были спокойны.

Шах Султан держалась гордо и с достоинством отвечала на все вопросы Малкочоглу. Хатидже Султан всем видом показывала полное равнодушие к этой истории.

Но Махидевран Султан не была так спокойна, как предыдущие представительницы династии.

Когда Бали-бей спросил, что она знает об этой истории, Махидевран гневно нахмурилась:

— Почему ты спрашиваешь меня об этом, Малкочоглу? Может, ты думаешь, что это я подстроила?

— Простите, госпожа, если мои вопросы обидели вас, но я лишь выполняю свою работу. Мне приказано опросить всех, — ответил Бали-бей.

— Я ничего не знаю об этом, — сказала Махидевран.

— А что если все же знаете? — спросил Бали-бей, немного помедлив. — Если дело в мести? В украденном у вас счастье?

Махидевран на несколько мгновений замерла в возмущении. А после спокойно проговорила:

— Я уже давно смирилась с тем, что повелитель полюбил Хюррем и женился на ней, бывшей рабыне, что было против всех традиций и обычаев. Как и Гюльфем смирилась, впрочем. Ты и ее можешь спросить о том же, о чем меня спрашивал. Я не простила ни ей, ни повелителю, но смирилась. В моих мыслях только Мустафа и забота о нем. И я правда не знаю ничего об этом, Малкочоглу.

Бали-бей кивнул и отпустил султаншу.

Затем пришел шехзаде Мустафа, но и он не сообщил ничего, что могло бы оказаться полезным при поисках.

***

Прошло еще несколько дней. Прогуливаясь по саду с Мустафой, Мехмед решил извиниться перед ним за безосновательные обвинения.

— Прости меня, брат, — повернувшись к старшему шехзаде, сказал он. — У меня и в мыслях не было тебя огорчать.

— Чем же я так обидел тебя, Мехмед? Что ты мог так думать обо мне? — вздохнул Мустафа.

— Ты ничем не обидел меня, брат. Знаешь, во время похода я просил повелителя отправить меня в другой санджак. Поверь, я думаю, что это несправедливо по отношению к тебе. Я и повелителю сказал то же, и тебе говорил об этом, однако ты не стал меня слушать и повел себя так, будто я во всем виноват.

— Но я же сказал, что ты тут ни при чем, — взглянув на младшего брата, отозвался шехзаде.

— Но я понимаю, каково тебе. Мое сердце не на месте, и все мои мысли только о тебе, брат… и о маме. Это тяжело, — вздохнул Мехмед.

— Я знаю, Мехмед… Знаю… — кивнул Мустафа и обнял младшего шехзаде в знак примирения.

Тем временем в коридоре дворца Афифе-хатун спрашивала Сюмбюля-агу:

— Куда подевался Мерджан-ага? Я с самого утра его не видела.

— Клянусь, Афифе-хатун, мне неизвестно это. Может, он с повелителем покинул дворец? — предположил евнух.

— Бали-бей требовал, чтобы он присутствовал с ним на допросах, — отозвалась стоявшая рядом с Афифе Фахрие-калфа.

— Фахрие, — обратилась к ней хазнедар, — шехзаде Джихангира одного оставлять не смей. Он переживает очень… Как бы не заболел.

Калфа кивнула в знак согласия.

Внезапно глаза Сюмбюля-аги расширились от удивления. Повернувшись в сторону входа во дворец, Афифе-хатун и Фахрие заметили слугу, который поддерживал под руку какого-то человека, помогая ему передвигаться.

— Дюзгюн-ага? — окликнула его Афифе-хатун.

Дюзгюн, обратив на нее помутненный взор, потерял равновесие и упал на пол.

— О Всевышний! Быстрее зови лекаря! — крикнула Афифе слуге и бросилась к Дюзгюну-аге.

Бали-бей снова перечитывал поддельное письмо, пытаясь найти в нем что-то полезное для поисков, когда в открытую дверь его покоев вбежал Сюмбюль-ага.

— Бали-бей! Бали-бей! — запыхавшимся голосом воскликнул он. — Всевышний услышал наши молитвы: только что объявился Дюзгюн-ага!

— Кто это?

— Ага, который сопровождал Хюррем Султан во время поездки в Конью.

— Где он теперь?

— Его отправили в лазарет, он очень плох.

— Немедленно сообщите повелителю, — ответил Бали-бей и направился в сторону лечебницы.

Когда султан Сулейман вошел в лазарет, Дюзгюн-ага уже очнулся и со страхом взирал на него.

— Ты знаешь, где Хюррем? — спросил падишах.

— Нет, повелитель, простите. По дороге в Конью на нас напали. Мы с госпожой выскочили из кареты и побежали к лесу. К нам подбежали какие-то люди в масках, меня тяжело ранили, а Хюррем Султан забрали. Я не смог помешать им.

— Так ты сбежал! Сбежал, вместо того чтобы спасти госпожу?! — с этими словами султан накинулся на слугу.

Бали-бей и Афифе-хатун бросились к падишаху.

— Прошу вас, успокойтесь, повелитель! — взяв его за руку, сказала Афифе.

— Едем на это место! — потребовал Сулейман и вышел из комнаты.

Спустя некоторое время султан в сопровождении Малкочоглу, Дюзгюна-аги и отряда воинов приехал на место, где пропала его жена.

— Это было здесь? — спросил он Дюзгюна-агу.

— Да, повелитель. Госпожа споткнулась об этот камень, когда мы бежали к лесу, — отозвался слуга, указав на большой камень возле дороги.

Сулейман, Бали-бей и воины двинулись дальше в лес.

— Узнаешь это место? — вновь обратился султан к Дюзгюну, когда они вышли на открытую местность.

— Узнаю, повелитель. Возле этого дерева я видел госпожу в последний раз.

Спустившись к поваленной ветке большого дерева, Сулейман осмотрел пространство вокруг и заметил в траве изумрудное кольцо, которое он когда-то сделал сам для Хюррем. Подняв его с земли, султан тихо вздохнул.

— Обыщите все вокруг, — обратился Сулейман к страже. — Осмотрите каждый куст, каждый камень. Заходите во все дома, какие увидите поблизости, осмотрите все фермы в округе. А ты? — он еще раз взглянул на Дюзгюна-агу. — Ты здесь ее бросил? Вместо того чтобы защищать госпожу ценой собственной жизни?

— Повелитель, я… — проговорил слуга, но Сулейман знаком приказал увести его.

— Хюррем, — прошептал он, глядя вдаль. — Где ты, Хюррем?..