Редкое зимнее солнце пробивалось сквозь задернутые пологи кровати. В субботу можно было хорошенько отоспаться и разрешить себе такую роскошь как осознанный пропуск завтрака. Пришлось, конечно, немного побарахтаться в похмельном головокружении, но в запасах было полно нужного зелья.

Сириус, превозмогая утренние страдания, постарался придать себе человеческий вид, чтобы достойно встретить день грядущий. И все, что он преподнесет. 

Но слишком скоро, как для похмельного подросткового разума, его мозг стал тонуть.

Дело было в том, что Римус снова вошел в жизнь Сириуса. Рождественская гриффиндорская пьянка прошла великолепно: голову наполняли смутные воспоминания о том, как они завалились на диван, запутались в ногах и не могли перестать смеяться, что в итоге скатились на пол. Синяк на правом плече служил красноречивым доказательством реальности.

Сириус думал, что снова заслужить расположение Римуса будет ой как непросто. Даже извинись он сто раз. Но Римус снова его удивил – он всегда умел это делать.

И мозг Сириуса тонул еще глубже. Он влип по уши. Закончились одни танцы вокруг да около и тут же подоспели следующие.

В суматохе последних дней ему некогда было проанализировать то, что он чувствовал к Римусу. А когда он пытался, то сразу понимал, что нечего анализировать: он был окончательно и бесповоротно сражен своей влюбленностью в Римуса Люпина, его лучшего друга.

Как давно? Да Мерлин его знает. Оглядываясь назад, кажется, что уже приличное количество времени. По крайней мере все те разы, когда он выклянчивал внимание, хотел прикоснуться, лохматил волосы, клал голову на плечо и – Годрик, помоги, – на колени, обрели вразумительное объяснение. 

Сириус Блэк влюбился. 

Он стоял в ванной, оперевшись на раковину и проедая взглядом свое отражение — почти как тогда, когда нужно было в срочном порядке отработать трансфигурацию цвета волос. Вот только Сириус в тот момент не знал, что влюблен. Тогда — целую вечность назад, что-то около трех дней, — все было так запутано.

Он плеснул в лицо теплую воду. Сейчас все тоже должно было быть запутано. От волнения, или голода, или все-таки симптомов похмелья крутило желудок. Но Сириус на самом глубинном уровне чувствовал, почти мог ухватиться руками за ощущение того, что… 

Что быть влюбленным в Римуса Люпина, его лучшего друга, и знать об этом, было невероятно легко. И правильно. 

Так по-странному правильно, что он невольно задавался вопросом, как жил без этого раньше. И улыбался, широко и искренне, как самый настоящий псих.

Позже они расположились в разных углах общей гостинной, которая искрилась от мягких солнечных лучей и предпраздничной атмосферы. Даже здесь вовсю царил дух Рождества: не считая раскиданных по стенам гирлянд и венков, какие-то умельцы зачаровали наряженную елку парить вниз макушкой под потолком, с подстраховкой в виде прикрепленных к каменным стенам тонких канатов. В камине тихо потрескивали дрова, наполняя пространство теплом и уютом. Сириус бросил взгляд в сторону Римуса – тот, расслабленный, раскинулся на всю длину дивана, того самого дивана, и что-то читал, подложив ладонь под подбородок. 

Знал ли он, какой силы ураган вызывал одним своим видом? Вряд ли. Догадывался? Возможно. Сириус, может, не назвал бы себя отличным эмпатом, но он определенно точно хорошо знал Римуса. С его-то склонностями держать все в себе.

Так что, возможно, самую малость вероятно, что Римус догадывался о его чувствах. Не говорил напрямую, да, но и не… отвергал? Если это правда, то чувствовал ли Римус что-то похожее?

Эта мысль резко вышибла из легких весь воздух. Ведь Сириусу так отчаянно хотелось в это верить.

И самое, пожалуй, противоречивое в его рассуждениях, противное и раздражающее, но вместе с тем справедливое: он, блять, вряд ли узнает, не спросив.

Как-то многовато перспектив важных разговоров маячило у него перед носом в этом декабре.

– У тебя такое лицо, – пропел над ухом Джеймс, – будто ты изучаешь древневаллийское магическое право.

– Фу, – поморщился Сириус. – Где ты набрался таких слов?

Но Джеймс не ответил, вернувшись к взрывающимся картам. Вскоре со стороны столика у окна послышалась очередь из тихих “бабах”. 

Сириус устал думать. Он поднялся с насиженного места в мягком кресле и подошел к дивану, склонившись над лицом Римуса. 

— Что читаешь? 

Тот чуть не вскочил от неожиданности, чем вызвал у Сириуса приглушенный смешок. 

— Черт. Не подкрадывайся. 

— Хорошо. Так что? 

Римус оторвался от книги и взглянул на нависшее над ним лицо. Кончики черных волос касались его щек, служили ширмой от остального мира. В один неизбежный момент их взгляды встретились, и время остановилось. 

Случайно или специально, это было неважно, но на один короткий миг Сириус заметил, как зрачки Римуса метнулись к губам. Щеки обдало жаром, и это было пиздец как заметно, потому что не могло быть иначе, но Сириусу было плевать. Он танцевал, тонул, искал подтверждения. Он был почти уверен. 

— Не хочешь прогуляться? — спросил он полушепотом, прежде чем смог заставить себя отстраниться и выпрямить спину. 

— Не думаю, что смогу, — ответил Римус, кладя книгу на грудь. Сириус вопросительно выгнул бровь. — Чувствую себя хреново из-за… — он запястьем обвел в воздухе окружность, — Ты понял. 

— Я понял. Тогда я буду здесь. 

Сириус уселся с противоположного края дивана, вытянул ноги и скрестил руки на груди, унимая подскочивший пульс. Он почти мог дотянуться ступнями до плечей Римуса, если бы тот не подобрался ближе к подлокотнику. То ли диван волшебным образом уменьшался с годами вместе с мантией-невидимкой, то ли они действительно выросли. Почти стали взрослыми. 

Легкий взмах палочки — и заглушающее окутало их.

— Эй! 

— Почитай мне вслух, Лунатик, — попросил Сириус. — Пожалуйста. 

Нечитаемое выражение лица Римуса было совершенно очаровательным и даже немного забавным. Немного поразмыслив, он согласился. Сириус закрыл глаза и оперся головой о мягкую спинку.

Размеренный голос успокаивал. Римус уже прочитал почти половину книги, так что не удосужился начать сначала, отчего разобраться было сложно. Да и к тому же Сириус слушал вполуха. Мысли унеслись в предстоящее Рождество и каникулы, которые они проведут вместе. У него уже приготовлены подарки для мистера и миссис Поттер, для Джеймса и даже для Питера, но из-за ссоры он совсем ничего не успел придумать для Лунатика, а времени катастрофически не было. После их вчерашнего примирения — как же это было прекрасно — в голове родилась идея. Но это значило, что Римус получит подарок последним. Черт. Не хотелось снова выставлять себя дураком. Но выхода не было.

Припасенные заранее сладости ведь будут хорошим авансом, правда? А чуть позже, на следующий день, он сделает ему настоящий подарок. И в этот раз точно о нем не забудет.

Варясь в водовороте одних и тех же мыслей, Сириус не отследил момент, когда провалился в полудрему. Его разбудил все тот же мягкий голос. 

— Сириус.

— Мм-м, — он нахмурился брови, просыпаясь. — Я только начал понимать, где какая Кэтрин. Ты что-то спросил? 

— Я рассуждал, — кивнул Римус. — Распространяется ли трансфигурация цвета волос на шерсть Бродяги? Как думаешь? 

— О. Без понятия, — честно ответил Сириус, пожав плечами.

Нет, ну, если он еще и в образе пса будет зеленым, это можно использовать как хорошую маскировку. Прятаться в кустах, например. Представив эту картину, Сириус рассмеялся и уставился на висящую под потолком елку.

— Не то чтобы у меня было время проверить, знаешь. 

— Ага. Тут нужно полноценное исследование, — в голосе Римуса сквозила заговорщическая улыбка.

— Как-нибудь при случае, обязательно, — поддержал Сириус. — Но знай, Бродяга неотразим в любом виде. 

— Знаю. 

Римус продолжил читать вслух, так что волей-неволей пришлось воскрешать в памяти проблемы каждой из Кэтрин. Ленивый день продолжился, и Сириус собирался насладиться каждой его минутой.

*

Замок опустел в одно мгновение. Прежде чем отправиться в Хогсмид к поезду, девчонки пожелали им всем хороших праздников и счастливого Рождества. Лили как-то очень долго и выжидающе смотрела на Джеймса, будто собираясь что-то сказать, но в итоге развернулась и вышла. Джеймс на это лишь пожал плечами. Вероятно, уже строил провальные планы на будущий год. 

Весь день перед полнолунием Римус ходил вялый и как будто помятый. Энергии на болтовню — и той не было. Не хотелось лишний раз его беспокоить. Так что Сириус молча одаривал его утащенными с кухни сэндвичами и мармеладом. 

Поздним вечером, по пути в хижину вслед за Римусом Сириус не удержался и снова трансфигурировал волосы. На этот раз в цвет хеллоуинской тыквы. Вопрос шерсти Бродяги крепко засел в его голове. Поэтому, стоило Поппи оставить Римуса, Сириус тут же обратился.

Римус по привычке не обратил внимания на скрип открывающейся двери, но радостное лаяние привлекло его. Сириус не долго думая бросился вылизывать веснушчатое лицо, просто потому что мог себе позволить.

— Ну все, все, хватит, — попытался Римус, попутно гладя пса за ухом. Но потом что-то привлекло его внимание, и он развернул Бродягу боком. — При случае, да? 

Ответом ему было звонкое «гав».

Джеймс подошел ближе и окинул взглядом цветастую шерсть.

– Бродяга теперь похож на тигра.

– Скорее, на леопарда, – поправил Римус. – Ты много встречал пятнистых тигров?

– Интересная постановка вопроса. А что, пятнистые тигры встречали много Джеймсов Поттеров?

“Боюсь, ты такой один”, – подумал Сириус, уселся напротив и склонил голову. 

Это полнолуние они провели не выбираясь из хижины. Волк, как и Римус до этого, выглядел совершенно опустошенным и уставшим. Они пытались предложить выйти на улицу, в лес, побегать по заснеженным холмам, но тот отнекивался и улегся посреди ветхой комнаты, всем своим видом олицетворяя нежелание двигаться в принципе. Единственное, что его интересовало – окраска Бродяги, как понял Сириус. Волк обошел его со всех сторон, принюхиваясь и высматривая неладное, но не нашел ничего подозрительного. Наоборот, его, кажется, даже забавляли редкие рыжие пятна, потому что когда Бродяга подошел и улегся рядом, волк стал игриво тыкать лапой в каждое из них, а некоторые даже вылизывал. Пытался стереть, наверное.

Из-за такой спокойной ночи в хижине Сириус не смог сомкнуть глаз, когда они вернулись в замок дожидаться рассвета – сон просто не шел. Он дособирал чемодан, оставив это на последний момент: всего через пару часов им предстояло отправиться в дом к Поттерам. И даже так он не мог усидеть на месте, тогда как Джеймс и Питер похрапывали в своих кроватях. Взяв из тумбочки большую плитку шоколада, Сириус отправился в больничное крыло.

– Доброе утро.

– Привет, – Сириус уселся на стул рядом с больничной койкой. – Как ты?

– Лучше, чем обычно. Кости ноют, но даже так… Бывало и хуже.

– Держи, – он протянул шоколад, и Римус потянулся за плиткой. На мгновенье их пальцы соприкоснулись, и Сириус почувствовал тепло и что-то, похожее на искрящуюся магию, но это слишком быстро закончилось.

Римус не мог не почувствовать того же.

– Спасибо, – сказал он. – Ты сам трансфигурировал шерсть?

– Э-э, да. Я изменил цвет волос, когда мы шли в тоннеле. Эксперимент.

Его слова заставили Римуса задуматься о чем-то. Неважно. Римус улыбнулся и развернул обертку, отламывая кусочек и протягивая Сириусу. Тот с удовольствием принял. 

– Мадам Помфри сказала, что все нормально. Даже хорошо, – Римус усмехнулся, и Сириус отзеркалил его ухмылку. – И я тоже так думаю. Но она, знаешь, настоятельно рекомендовала отлежаться. Как обычно.

– Ага. Но нам скоро выдвигаться.

– Двадцать минут, и я буду в полной готовности.

После этих слов Римус сполз головой на подушку и прикрыл глаза. Каждый раз наблюдая за ним после полнолуния – ясно, чего он раньше мотался в больничное крыло ни свет ни заря – Сириус ощущал тупую тоску в груди. Он очень хотел помочь, но был бессилен вылечить ликантропию, так что оставалось только компенсировать сладостями. И какой-никакой заботой.

– Посидеть с тобой? Или лучше не надо? – спросил Сириус с надеждой.

– Если хочешь.

– Ты даже не представляешь, – полушепотом ответил он. Но даже звук на границе слышимости не мог ускользнуть от чувствительного слуха Римуса. Доказательство расплылось румянцем у него на лице.

Сириус принялся болтать на отвлеченные темы: о весеннем семестре, о квиддиче и о безуспешных романтических поползновениях Джеймса. О чем угодно, кроме того, что красной тряпкой происходило между ними после примирения, а скорее всего и задолго до этого. Римус усмехнулся на последнее и поделился (“По секрету, Сириус”), что Лили попросила у него домашний адрес Поттеров, когда узнала, что они будут там все вместе на Рождество. Сириус попытался выведать побольше, но Римус, смеясь, отнекивался, и он сдался.

Они покинули больничное крыло вместе сильно позже, чем через двадцать минут. Наверняка получат нагоняй от Джеймса, но какая разница. 

– Я уже думал идти за вами, – сказал он, а затем окинул взглядом Римуса с головы до ног. – Ты как? В порядке?

Джеймс и Питер встретили их в дверях гриффиндорской гостиной, с чемоданами и всем таким, одетые и почти бодрые. Почти, потому что Питер многозначительно молчал, пытаясь подавить очередной зевок.

– В порядке.

– Хорошо. Доберемся – и можешь дальше завалится спать. Извини, что все так сумбурно. 

– Ничего, – Римус потянулся в ручке своего чемодана, стоявшего рядом, но Джеймс остановил его руку.

– Ну, идем? – спросил Сириус, и они оставили гостинную позади на ближайшую неделю.

Петляя по коридорам замка между развешанных тут и там еловых гирлянд и свечей, они добрались до кабинета Макгонагалл, уже ожидавшей их. Первым в камин нырнул Джеймс, захватив с собой два чемодана; Питер последовал сразу за ним. Сириус предложил Римусу идти следующим, и тот согласился. Вскоре Сириус остался один на один с Макгонагалл в ее кабинете, и у него возникло забавное чувство дежа вю. 

— Мистер Блэк.

— Да, профессор? — он уже втащил свой чемодан в камин и готов был забраться туда следом. 

— Счастливого Рождества, — сказала она, и ее тонкие губы изогнулись в подобии улыбки. — Надеюсь, следующий год принесет вам много хорошего. 

— Спасибо. И вам, — он улыбнулся в ответ, и в следующую секунду растворился в языках зеленого пламени, которые унесли его далеко от Хогвартса.

У него немного закружилась голова — Сириус ненавидел каминную сеть. Но стоило ему оказаться в знакомой гостинной, залитой светом и запахом, напоминавшим яблочный пирог, как весь негатив испарился. 

— Сириус, дорогой, — сказала Юфимия, встречая его. На ее лице отражалось беспокойство. — Мы уже думали, что-то случилось. 

— Нет, все хорошо, — заверил он, выходя из камина. Нельзя было заставлять ее переживать за него. — Доброе утро. 

Они обнялись, после чего он пожал руку мистеру Поттеру. Последний раз они виделись летом, и с тех пор у него прибавилось седины. Но она, казалось, лишь подчеркивала его внешность добродушного мужчины, любящего отца и мужа.

— Чувствуй себя как дома, — сказал он и улыбнулся: узкие морщинки собрались в уголках его глаз. 

— Спасибо. 

— Мальчики завтракают. Тебе тоже не помешает — совсем исхудал! 

Сириус бы поспорил, но вместо этого кивнул, проходя в столовую, где друзья уплетали — действительно — яблочный пирог. Он с радостью присоединился. 

После завтрака Римус отправился досыпать заслуженное, а Питер отлучился домой, пообещав, что присоединится к ним позже вечером. Родители Джеймса дежурно, но с искренним интересом поинтересовались их академическими успехами, после чего Флимонт дал добро на час полетов на поле близ их дома. 

— Вернетесь и поможете нам с обедом и ужином! 

— Да, мам! 

— Если бы они знали, за что я получил отработку, ни за что бы не отпустили, — рассмеялся Сириус, имея в виду выходку с сараем.

— Думаю, папа бы оценил. И спасибо, что вернул журналы, я их обыскался. 

— Как будто там пишут что-нибудь полезное, — ответил Сириус, взмывая в воздух. Легкий морозный ветер приятно пощипывал лицо. 

— Давно тебя интересует что-нибудь полезное? — спросил Джеймс, поднимаясь следом, и Сириусу не нужно было отвечать.

Ему до боли в груди нравилось чувство свободы, которое дарил полет. Когда перед глазами бескрайние поля и небо, и можно думать обо всем и ни о чем конкретно, освободить мозг от гудящих мыслей. Что-то сродни медитации, которой его пытались научить на прорицаниях, но безуспешно — по-настоящему он мог медитировать только на метле, наворачивая круги и крутя петли. Ветер шумел в ушах вместе со звуком колотящегося сердца, где-то рядом кружил Джеймс. Сириусу было искренне жаль, что он не мог вечность провести в полете. Время от времени хотелось бросить все и испариться за горизонт. Особенно остро это желание расцвело в нем летом, но к середине осени подуспокоилось, и сейчас он каждой клеточкой тела наслаждался возможностью просто полетать.

Полет, как это ни странно, успокаивал и дарил надежду на то, что все будет хорошо. 

Час прошел незаметно, и вот Сириус с Джеймсом, взмыленные и разогретые, появились на пороге кухни. Юфимия отправила обоих в душ прежде, чем они смогли произнести хоть слово. 

Выйдя из душа, Сириус обнаружил Римуса, который хозяйничал на кухне. Он помогал нарезать овощи для будущего рагу, а домашний эльф Поттеров отправила в духовку маринованную индейку. 

— Привет, — сказал Сириус, садясь за стол напротив Римуса. Влажные волосы оставляли пятна на его домашней футболке, и она местами липла к коже.

— Привет, — ответил Римус, откладывая нож. — А где Джеймс? 

— Без понятия. Я могу помочь? 

— Надо нарезать целую кучу овощей, — Римус указал на полную миску справа.

— С удовольствием.

Сириус взял нож и доску около раковины и присоединился к Римусу. Они были одни на кухне, не считая домашнего эльфа, но и она то и дело аппарировала туда-сюда, принося что-нибудь из погреба. Хозяева дома занимались своими делами: Сириус подозревал, что мистер Поттер работал в своем кабинете, а Юфимия была где-нибудь с Джеймсом.

— Выспался? 

— Да, немного, — Римус отложил кубики моркови в отдельную миску. Оставалось совсем немного овощей. — Думаю, мы могли бы прогуляться. Я задолжал тебе. 

— О, конечно, — улыбнулся Сириус. — Я тоже кое-что тебе задолжал. 

Ну вот, он сказал это. Пути назад нет, но у него хотя бы есть время подготовиться. Подумать, как сказать о том, что он понял за эту сумасшедшую последнюю неделю. 

Они дорезали овощи как раз когда появилась миссис Поттер вместе с Джеймсом. 

— Ох, мальчики, вы просто молодцы! Спасибо. 

— Не за что, — ответили они в один голос. 

— Мы хотим немного прогуляться, если есть время? — вопросительным тоном сказал Сириус. 

— Конечно. Джеймс как раз вас подменит, правда? 

— Правда, — на лице у Джеймса не было никакого энтузиазма. 

Опустив плечи, он под четким руководством матери принялся разделывать свежую рыбину. Сириусу было почти жаль. 

— Небольшой круг около дома? — предложил он, едва оказавшись за порогом. Римус кивнул, и они медленным шагом поплелись по заснеженным дорожкам. 

Снег приятно хрустел под ногами. Через какое-то время Римус задал вопрос. 

— Это ведь все был ты, да? 

Сириус не очень понял, что именно тот имел ввиду, но уточнение последовало практически сразу. 

— Эти шалости: простуда, волосы.

— А, — смущение накрыло с головой. Он не думал, что Римус догадается. Боялся, что если узнает, то разозлится на него еще сильнее. Может, он сам бы сказал ему когда-нибудь потом. — Да. Ты злишься? 

Удивление тут же отразилось на чужом лице в виде высоко вздернутых бровей. 

— Чего? Нет. Это правда было забавно. 

— Что ж, я рад, — усмехнулся Сириус. — Когда ты понял? 

Они прошли мимо одинокого фонаря и свернули, устремившись к полю. Небо затянули серые тучи, и было темно несмотря на разгар дня. Тихонько начал падать снег. 

— Думаю, что в Хогсмиде, когда мы разговаривали с Лили. Но окончательно убедился, увидев пятнистого Бродягу. Почему ты тогда не расколдовал себя? 

Сириусу потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что именно Римус имел в виду. Он рассмеялся. 

— Мое прикрытие слетело бы в ту же секунду! 

— И ты добровольно ходил с этим ужасом на голове? Кто ты и куда дел Сириуса? 

— Эй! Это было ради тебя, — выпалил Сириус быстрее, чем успел осознать смысл своих слов. Хотя это было правдой. Он попытался сменить тему. — О чем вы с Лили говорили в Хогсмиде? 

Обогнув поле по касательной, они двинулись обратно к дому.

— В основном говорила она, — ответил Римус, его щеки красные то ли от мороза, то ли от чего еще. — Сокрушалась, что устала от выходок Джеймса. И что тот никак не догадается сам пригласить ее куда-нибудь, а не через… посредников. 

— Вау, — он-то думал, что Эванс собирается отшивать Джеймса до конца. А тут вот как.

— Ага. Для меня это тоже было потрясением.

Дом был все ближе, а Сириус так и не сказал самого важного. Хотя, раз уж они затронули тот легендарный поход… 

— Лунатик, знаешь, у меня тоже было одно потрясение тогда, в Хогсмиде. 

Ну вот и все. Вот его конец. Сириус остановился на месте. Сердце предательски забилось с утроенной силой.

— Говоря о Джеймсе и Эванс… То, что он постоянно придумывает что-нибудь эдакое, чтобы впечатлить ее, — он изо всех сил старался не смотреть на Римуса, но ощущал его взгляд на себе. — Я делал то же самое, чтобы поговорить с тобой.

— Вы действительно разлученные братья, да? — попытался пошутить Римус, и Сириус почувствовал, что тот старается съехать с темы. Что ему может быть так же сложно. Годрик, помоги. 

— Я не про это, — выдохнул Сириус. Еще никогда, никогда в жизни он не ощущал такого водоворота, который сейчас происходил в его животе. — Я правда хотел тогда поговорить с тобой, но не мог придумать как, и решил разыграть себя. Джеймс мне немного помог вначале. Но потом я понял, что я хотел, чтобы тебе понравилось. Чтобы тебе понравилось то, что я придумал, как я и сказал, я делал это ради тебя. Потому что, ну, ты мне нравишься, Лунатик, и я хотел понравится тоже. 

Вот. Он сказал это. Выпалил как на духу. Пульс звучал в ушах так громко, как не звучал ни на одном матче по квиддичу. 

Он поднял глаза на Римуса — тот смотрел уж как-то чересчур ошарашенно. Молчание затянулось, и Сириус уже готов был дать заднюю и рассыпаться в извинениях, исчезнуть куда-нибудь, запустить Аваду в свою голову, когда Римус приблизился и положил теплую ладонь на его щеку. 

— Прости, я звучу совсем как Джеймс, — пробубнил Сириус, отводя взгляд в сторону. Он не готов был выслушивать, как его пошлют куда подальше. По-джентельменски, разумеется. 

— Сириус, замолчи, — прошептал Римус и накрыл губы Сириуса своими. 

Это ощущалось прекрасно. Сириус целовался раньше, конечно, но никогда это не было вот так. Правильно, жаждуще и одновременно с этим невероятно нежно. Губы Римуса грубые, обветренные на морозе, и Мерлин знает, как он умудрился поплавить мозг Сириуса до такой степени. Колени подкосились. Сириус подался навстречу и отчаянно вцепился руками в куртку, шире открывая рот. Он не знал, что ждал этого так долго. Кажется, что всю жизнь. 

Но поцелуй — самый лучший на свете — закончился слишком быстро. 

— Это намного лучше Силенсио, — шепотом сказал Сириус, смотря в теплые янтарно-карие глаза. Водоворот внутри не успокаивался, но к нему присоединилось всепоглощающее тепло. 

Все было правильно. 

Римус закусил нижнюю губу. 

— Ты нравишься мне и без, как ты сказал, «чего-нибудь эдакого»? Давно. 

— И ты ничего мне не говорил? 

— Мы недавно говорили о храбрости. Как бы я сказал? 

Справедливый вопрос. Сириус ведь сам до дрожи в коленях боялся, и даже когда подмечал взаимность с его стороны, боялся, что ошибается. Но вспомнил, что говорил себе.

— Ты мой лучший друг. Один из. И я решился только потому, что был уверен, что ты поймешь. Ну, процентов на восемьдесят уверен. Но ты понял даже лучше, чем я мог представить.

— Ничего не может быть просто, да? — спросил Римус, улыбаясь, и Сириус не смог сдержать ответной улыбки. — Я ужасно ревновал тебя, и это было так глупо, и я злился на себя за это. 

— Я понимаю, — Сириус оставил легкий поцелуй в уголке губ. Ведь теперь можно! — Я сам тот еще придурок. Я ведь не знал, что чувствую, пока меня носом не ткнули.

— Я бы хотел услышать эту историю. В Хогсмиде, да? 

— В другой раз, — улыбнулся Сириус. — Пойдем, а то пропустим Рождество, — и он потянул Римуса за руку.

Они добрались до дома со стороны внутреннего двора — противоположной от той, откуда они выходили. В окнах горел свет и можно было различить мерцание зачарованных гирлянд на елке и снующие туда-сюда силуэты. Праздник почти физически ощущался на пороге. 

Было очень трудно оторваться от Римуса. Сейчас, стоя на террасе, Сириус понимал, что стоит переступить через дверь — и магия распадется. Хотелось еще немного побыть вдвоем, наедине, в вакууме от остального мира. 

— Тебе ведь понравились мои шалости? — спросил он, опираясь на стену дома в месте, где не было окон, где они могли максимально уединиться. 

— Определенно, — кивнул Римус, походя ближе. 

— Тогда позволь мне еще одну.

Сириус незаметно взмахнул палочкой у своего бедра, и с верхних балок крыши веранды начала спусткаться зеленая лоза. Римус поднял голову. 

— Это омела, — сказал он. 

— Это стопроцентно она, — подтвердил Сириус и поцеловал его. 

Это было не так, как в первый раз, но все еще восхитительно. Губы Римуса, его язык, его руки во взъерошенных волосах Сириуса — нежные и успокаивающие. Руки Сириуса на острых плечах, его спина упирается в холодную стену дома. Шум крыльев позади. 

Шум крыльев? 

Пришлось — снова! — оторваться от Римуса.

Сова. Сова запустила плотный конверт в дверной проем для писем и уселась на перекладине рядом, буравя Сириуса и Римуса своим совиным взглядом. 

— Она меня пугает, — сказал Сириус. 

— Она никому ничего не скажет, — уверил Римус, но Сириус не это имел в виду. — Пойдем. 

Римус зашел в дом первый и подобрал лежащее на полу письмо. Сириус последовал за ним и попытался разглядеть надпись на конверте. Прочитав, он не смог сдержать улыбку. 

— Джеймс! — крикнул он громко. Так, чтобы услышали во всех уголках дома. Взъерошенная голова Джеймса показалась в проеме кухни. 

— О, вы вернулись. 

— Танцуй, — добавил Сириус, поднимая конверт на вытянутой руке над головой. 

Римус приложил ладонь ко рту и одними губами произнес «от Лили», чем заставил Джеймса в миг преодолеть разделявшее их расстояние и попытаться забрать конверт. Сириус недолго сопротивлялся. 

До праздничного ужина оставалось все меньше времени. Скоро должны нагрянуть гости, и дом наполнится голосами людей, о которых Сириус время от времени читал в «Пророке». 

Оставалось еще одно небольшое дело. 

— Лунатик, — сказал Сириус, когда они мыли руки после прогулки, стоя плечом к плечу у раковины. — Обменяемся подарками завтра вечером? 

— Эм, хорошо? 

— Просто, — он пустился в объяснения, — со всем вот этим я не успел приготовить тебе подарок. И так вышло, — он улыбнулся, — что он все еще в городе в одном магазине. 

Римус тихонько рассмеялся.

— Думаю, в этом году я уже получил отличный подарок на Рождество, — сказал он, невесомо поцеловав Сириуса в губы. — Твои розыгрыши были хороши. 

— Да, но… Я подумал, что было бы неплохо начать собирать новую музыкальную коллекцию. С чистого листа, или что-то в этом роде, — Сириус неопределенно пожал плечами, скрывая смущение.

— Да. Хорошо. 

Они вышли в гостиную и застали Джеймса пилящим взглядом открытку, которую он, очевидно, вытащил из конверта. Услышав шаги, он поднял взгляд на друзей и деловито поправил очки. 

— Завтра идем в город, — декларировал он. 

— Как удачно. Не скажешь, почему? — спросил Сириус, падая рядом с ним на диван. Римус уселся в кресло напротив. 

— Мне нужна самая лучшая поздравительная открытка. Таких нет даже у мамы. Выходим с утра.

Джеймс развернул открытку текстом к Сириусу, и тот мгновенно узнал аккуратный почерк Эванс. Ко всему прочему, там были нарисованы несколько маленьких снеговиков. Он не успел вчитаться, потому что Джеймс через секунду вернул открытку себе. 

— Для вас тоже есть, — он вручил по одной Римусу и Сириусу. 

— Что, счастливого Рождества, я полагаю? — спросил Римус, читая поздравления. 

И, Мерлин, Макгонагалл оказалась права. Будущий год определенно принесет Сириусу много хорошего. Он обязан. 

— Счастливого Рождества.