Джинкс просыпается спустя Первая Звезда знает, сколько времени — на улице серые облака, впрочем, явно светлее, чем были ночью — от того, что ей снится, будто она ест огромную тарелку карри. Курочка сияет золотым светом, выглядывая из красной смеси, и ароматно пахнет имбирём, паприкой и куркумой, из белоснежного риса белой струйкой к потолку вьётся дым. Джинкс пускает слюни до того долго, что гарнир приобретает форму Сиро и скребёт её лапкой изнутри рта, пока бесконечное любимое блюдо всё восполняется, и восполняется, и восполняется, и…

Джинкс резко открывает глаза и обнаруживает, что самозабвенно грызёт рог Куро, чему тот, наверное, не обрадовался бы, если бы бодрствовал. Помимо костюма к телу липнет синий шерстяной плед, заманчиво притягивая к центру планеты сквозь диван. Джинкс лежит ещё несколько минут. Затем тяжело вздыхает. Как бы ни хотелось отдохнуть, «Звёздные сёстры» долго без неё не протянут. Ни в бою, ни на пляжике.

Она приподнимается на локте и осматривает пространство, на которое несколько часов назад ей было начхать: диван, стол, парочка комнатных растений, двери в тон стенам, чтобы точно никто не мог выйти, не найдя ручку, и лестница в небо. Люстра с каплевидными украшениями. Джинкс выдвигает вперёд нижнюю губу и думает, что это больше похоже на стерильный отель, чем на дом. Всё вычищено, надраено, будто только из упаковки достано. Невесело. Единственное, что привлекает — запах жареного лука, доносящийся из-за одной из дверей. Ну, может, ещё новоиспечённый парень, занявший маленькую часть дивана, свободную от длинных Джинксовских ног: сидит с закрытыми глазами и скрещенными руками, ногу на ногу закинул, умиротворённый такой, хоть хаосу в пример ставь.

Джинкс думает: ух ты, не приснилось. Люкс, как узнает, ещё несколько недель не будет испытывать ничего, кроме шока — как же так, у несносной подрывницы вторая половинка появилась, хотя она ни с кем не флиртовала даже. Хотя так лучше: коротко, по делу, без лишней болтовни и прелюдий. Джинкс жмякает Куро вместо того, чтобы в приливе собственничества потянуть щёки Экко в разные стороны, или расплести это ужас у него на голове, или просто заобнимать до удушения, почти не выдерживает, однако усилием воли переключает внимание на запах еды. Он ей дал поспать, теперь её очередь.

Ну и порций больше достанется.

Перед тем, как отправиться исследовать с пледом на плечах, Джинкс укладывает Куро поближе к Экко.

За первой дверью, которая посередине, она обнаруживает комнату с ковром вместо пола, мощным компьютером с экранами в четверть стены и панелью с кучей кнопок и переключателей. Она их перебирает, тыкает, дёргает. Безрезультатно. Скукотища. За второй дверью, левее, находится кухня, настолько же по-телевизионно-шоуски новая и неестественно чистая, хотя обилие пакетиков и упаковок успокаивает. Значит, люди здесь живут. За электрической плитой стоит девушка с мелироваными розовым аквамариновыми волосами, которая вчера (сегодня утром?) их встречала.

— О, — говорит она, замечая гостью. — Утречка.

— Когда доготовишь? — Джинкс заглядывает в сковородку. Там в сливочном соусе плавают кольца кальмаров. Рядом начинает кипеть кастрюля с водой.

— На тебя, подруга, не рассчитывалось.

Джинкс исподлобья смотрит на (вообще не) дружелюбную… соседку? друга? Экко и думает, что, должно быть, та является хозяйкой квартиры — такая же налощенная до идеальной картинки, будто вышедшая со страниц глянцевых журналов компаний, которые продают мебель.

— Подéлитесь, с вас не убудет.

Хозяйка квартиры коротко морщит лоб, будто ожидала не такого ответа, и закрывает соус с кальмарами крышкой.

— Порцию у Экко заберёшь, свою не отдам.

— Вот ещё, — занимает контрпозицию Джинкс скорее из принципа. Все её внутренности будто начинают покрываться шипами. Будь она не настолько уставшей, в жизни бы не согласилась здесь остаться. — Пусть ест побольше, ему меня ещё на руках носить.

— Если будешь много еды красть, то не сможет.

— Вредина, — говорит Джинкс, высовывая язык.

— Чудачка, — парирует хозяйка квартиры.

Джинкс ждёт продолжения, но та лишь возвращается к готовке. Звёздная защитница недоумённо её сверлит взглядом. Острые на язык люди просто так не замолкают. Она точно что-то выкинет. Чуть позже. Пока стоит налить себе чаю и внимательно следить за этой принцесской.

Джинкс не отрывает от неё внимание, почти не моргает, отчего и так красные глаза становятся ещё краснее, и медленно, не закрывая дверь, отходит обратно на диван гостиной, где Куро мило сопит Экко в бок. Плед со своих плечей Джинкс не снимает, гипнотизируя хозяйку квартиры. Та периодически на гостью косится, но ничего не говорит. Лишь закатывает глаза один раз.

Экко ворочается и скользит по спинке дивана вниз. Джинкс рефлекторно ловит его голову и, подумав, быстро делает из пледа подушку. Куро перекатывается назад. Облака за спиной начинают набухать и грозиться пролить дождь. Отсутствие света в каплевидных стёклышках люстры заставляет глаза сосредотачиваться на пятнах ламп кухни и чувствовать себя, как в кинотеатре. Одиноком, большом, неприветливом кинотеатре. Даже Куро и Экко не спасают дело. Проблема явно в этой квартире.

Её хозяйка старательно что-то меряет на кухонных весах, раскладывая еду на — а-ха! — три тарелки, и Джинкс, несмотря на свою любовь к курочке со всевозможными приправами, готова с ума сойти от запаха: сливки, лук, паприка, плавленный сыр. Желудок урчит. Джинкс кажется, что именно поэтому Экко открывает глаза и широко зевает, поднимаясь.

— О, — выдаёт он, и Джинкс дёргается. В первую очередь потому, что такое приветствие она уже сегодня слышала от не очень приятного человека.

— Только не говори «утречка».

— Сейчас очевидно не утро, — замечает Экко и зевает ещё раз. По его шее будто проходит судорога. — Боже… Как долго мы спали?

— Сейчас пять вечера, — доносится с кухни.

— Приемлемо, — тихо комментирует Экко, поднимается и смотрит на Джинкс. — Давно сидишь?

— Застала, как в облаках скопилась вода, — отвечает та. Холодный чай в руках не лишился ни миллилитра с тех пор, как оказался в чашке.

— Ну, что ж, надеемся, до отъезда она не обрушится на наш бренный мир, — говорит Экко, затем смотрит на завалившегося между подушками Куро несколько секунд. — Он рядом спал всё это время?

— Откусанных волос не вижу, — предвосхищая его следующий вопрос успокаивает Джинкс. Экко коротко дотрагивается до головы. — Я же сказала, что не вижу.

— А он может?

— Конечно, — хитро щурится Джинкс. — Видишь, как у меня погрызено? Всё они с Сиро.

Экко уже заметил, что у Джинкс очень каскадная причёска, причём резко каскадная: хвостики волос длинные, но из-под резинок (это же они?) топорщатся два поменьше, которые, наверное, будут доставать ей до плеч или чуть ниже, если их распустить. Экко думал, что это специально. Теперь же к Куро он будет относиться с ещё большей настороженностью.

— Есть идите, а то всё остынет, — зовёт Киана из кухни.

— Окей, мам, — в ответ кричит Джинкс, снова насупившись.

— И волосы собери, а то вместо спагетти их есть будешь, — добавляет Киана.

Экко, заходя в кухню первым, пока Джинкс, о чудо, Киану слушает и начинает заплетать себе улучшенную версию причёски принцессы Леи из первой трилогии, забирает себе самую маленькую порцию, хоть там и по граммам всё выверено, и перед едой пьёт стакан воды. Киана, так уж и быть, ждёт Джинкс, прежде чем забрать оставшуюся тарелку себе. Обе девушки поедают спагетти с кальмаром в сливочном соусе с невероятным аппетитом, пока Экко пытается впихнуть в себя хотя бы половину. После сна обеденная пища кажется пыткой. Киана мягко намекает, что их, в целом, никто никуда не торопит, так что можно доесть потом.

В итоге порция Экко едет в контейнере к нему домой.

— Зачем нам туда? — недовольно бурчит Джинкс с пассажирского сиденья летающего автомобиля, который Экко назвал «каршеринг». Куро сидит у неё на руках. — Сиро приземлился в другой стороне, — указывает она в окно.

— Мы обошли почти весь город, а его не нашли. Есть у меня идея, куда он ещё мог угодить, — поясняет Экко. Автомобильная сенсорная панель грозно его предупреждает, что ниже двадцать первого этажа опускаться на нём нельзя, на что Экко чересчур агрессивно отвечает «да знаю, завались».

— У вас автомобили разговаривают? — удивляется Джинкс.

— Надеюсь, что как минимум слышат.

Под низкими дождевыми облаками они летят сквозь свободное пространство междомья, разминаясь с другими машинами. Джинкс внимательно наблюдает за всем, что происходит за окном и в его пределах. На её Земле летающие машины ещё не изобрели, как, в общем-то, и деление социальных классов по этажам, на которых они живут.

— У вас тут круто.

— Что, звёздные крейсеры уступают?

— У нас таких нет, — Джинкс продолжает мять Куро, на этот раз немножко для успокоения и для того, чтобы спутник, наконец, проснулся и подал голос. Он может почувствовать Сиро, и тогда не придётся торчать здесь дольше нужного. Хотя… — Что у тебя за идея?

— М?

— По поводу Сиро.

— А, это. В том направлении, куда он откололся, есть маленький городок, — начинает капать. Экко включает дворники. — Поспрашиваю у своих знакомых, видели ли чего.

— Сейчас не можешь?

— Телефон дома.

— Ты без телефона выходишь на улицу? — поражается Джинкс. — Безумец.

— Твоего что-то не вижу.

— У меня другая ситуация.

Экко отвлекается от дороги на пару секунд, раз уж их останавливает красный свет, и осматривает Джинкс. И правда, до этого он как-то не скрестил, что костюм героини махо-сёдзё на ней, скорее всего, не просто так.

— Отпульнули из места великого сражения?

— Ага. Отвлекли, падлы, в последний день отдыха, — раздражённо вздыхает Джинкс и сползает чуть ниже. Затем вздыхает. — Я даже не знаю, как там моя команда.

— Уверен, всё в порядке, — осторожно поддерживает Экко. Загорается зелёный свет, и они спускаются ещё на несколько этажей вниз, чтобы объехать начинающуюся пробку. Из-за переведённого внимания на дорогу он не видит выражение лица Джинкс.

— Ты ж их не знаешь, — зато голос, полный претензии, слышит.

— Если вы защищаете Вселенную, то как будто должны уметь это делать в одиночку.

Джинкс насупливается. Должны, конечно. Только в пос… в крайний раз им понадобилась помощь другой команды. Это не радует. Думать долго о том, что, возможно, монстр после всех ударов и раскатывания членов команды в стороны, всё ещё держится на ногах, не хочется.

— Как ты к ним вернёшься? — спрашивает Экко. Его не полностью, но волнует момент с тем, как быстро упавшая звезда его покинет — и покинет ли вообще.

В планах на год нет пункта о мгновенном нахождении сожительницы, хотя против Джинкс Экко ничего не имеет. В конце концов, шутка про «дарованную звёздами» является ею лишь наполовину, поскольку ни неловкости, ни желания как-то сдержать свой порыв спросить или поприкалывааться рядом с ней не было. Для Экко это важно. Что, притворившись парочкой, ему не хочется спектакль оканчивать. Эгоистично? Может быть. Но намного лучше, когда в голове есть чёткое понимание: девушка в его вкусе, в поведении и словах за всю ночь ничего смущающего, и, чудо, он ей тоже нравится! Без многонедельных «а если» и «так ли всё понял», как периодически было раньше. Просто и понятно, будто подошедшие друг другу шестерёнки.

— Не знаю, — признаёт Джинкс. — Но вернусь только после того, как найдём Сиро.

Её бездействие бесит. Раздражает, как горло спустя пять дней после болезни: вроде можешь нормально существовать, однако что-то постоянно скребётся в недосягаемой зоне. Ты это чувство и лекарствами, и напитками пытаешься заглушить, а оно затихает на две секунды и приходит вновь.

Ни карту она не понимает, ни технологии, ни даже людей — повезло, что воздух схож и язык тот же самый, иначе бы вообще невыносимо было.

Экко, тем не менее, кажется надёжным. Ни капли сомнения, прёт напролом, как она сама, только без взрывов и замечаний от своего окружения (хотя он же парень, их за подобное ругают редко). Сказали «надо найти» — найдёт. Даже если человек, который сказал, встретился ему меньше суток назад.

Это не позволяет раздражению перерастать в полноценный гнев: Экко всё-таки понимает, что нужно действовать быстро. Джинкс такое нравится. Без лишних соплей и оттягивания неизбежного, без тараканов в голове. Её собственным конкуренция не нужна.

Они доезжают до двадцатой первого этажа абсолютно не отличающегося от других здания, останавливаются и выходят на специальную площадку. Затем спешно ныряют внутрь, на лестницу, поскольку дождь крупными каплями молотит по всем доступным поверхностям. Джинкс почти ждёт, что его квартира тоже будет отполирована, однако спустя несколько пролётов Экко говорит:

— У меня там только… немного не убрано.

— Да не парься, — отвечает Джинкс, чуть радуясь. — У меня дома тоже вечный срач.

Экко показывает палец вверх, не оборачиваясь.

Срач — обязательный элемент гостеприимного дома, считает Джинкс, потому что по нему сразу можно понять о человеке всё: что носит, что любит есть, чем увлекается, где учится или работает, насколько способен самого себя занять и не отвлекаться на бесполезные вещи типа ежедневной уборки, насколько близким считает гостя. Чем больше неубранного хлама в квартире — тем лучше.

Поэтому, когда, спустя несколько приветствий от соседей, тёмно-серая дверь открывается, Джинкс приходит в восторг. В первую очередь от запаха.

По сравнению с хлорированными помещениями в доме Кианы и щелочным аэрозольным воздухом «каршеринга», простой домашний запах заспанного пространства, нагретой пыли и тяжёлых штор ощущается божественным. В комнате Джинкс пахло почти так же, за исключением неуловимого привкуса обжитости. В него хочется завернуться и сидеть, вдыхая каждой клеткой тела.

Что, по сути, Джинкс и делает, как только скидывает костюм перевоплощения, оказываясь в цветных шортах, фиолетовом топе со звездой на груди и светло-коричневых ботинках.

Экко, наблюдая, как упавшая звезда ныряет в заваленное одеждой красное ворсистое кресло-мешок вместе с Куро, удивлённо моргает, а потом думает: собственно, не переодеваются же девочки-волшебницы перед каждым боем сами. Долго и непрактично.

— Я тогда пока телефон поищу, — говорит Экко, запинывая жестяную банку из-под энергетика под кресло, и добавляет для протокола: — Обустраивайся.

Джинкс крутится в кресле-мешке в поисках положения по-удобнее, пока Экко переворачивает свои вещи в поисках крохотной машинки связи. Наконец, нацепив на себя плотную футболку, найденную в залежах ткани, Джинкс успокаивается. Кажется, впервые по-настоящему с тех пор, как упала. Она следит за Экко с одной мыслью: Сиро он найдёт. Раньше, конечно, сомнений не возникало, но все мысли, как штормовое небо, беспокойно гремели и сверкали в голове, не оставляя места для простого «всё будет в порядке».

— Почему мы сразу сюда не приехали? — Джинкс с кротким обожанием переводит взгляд на перегоревшую лампочку, благодаря которой свет становится приглушённым.

— Мы сюда на машине ехали полтора часа. И это без пробок. А ты чего не переоделась сразу?

— Стала бы я при твоей капризной принцесске свои преимущества показывать.

Экко фыркает, пожалуй, слишком громко.

— Киана только с незнакомыми себя так ведёт.

— Я тоже свою коллекцию показываю только избранным.

— Я избранный, — полувопросительным тоном утверждает Экко. — Теперь буду знать.

— Ты должен был это понять, когда на тебя свалилась такая звезда, как я, — Джинкс смотрит в сторону холодильника, который почему-то тусуется с ними в комнате, а не около пространства для готовки. — Поесть есть?

— Можем пиццу заказать.

— Она у вас существует?

— Разумеется, — Экко смеётся. — Это вселенских масштабов важная пища. Но мне всё ещё нужен телефон.

Когда тот находится под подушкой и достаточно заряжается, Экко сначала отправляет сообщение в маленький городок, а затем звонит в службу доставки для нижней части города. Джинкс на половине заказа меняет пожелание в блюде на двойную порцию карри с рисом.

— Как там твои знакомые? — нетерпеливо интересуется Джинкс после того, как Экко кладёт трубку.

— Сейчас узнаем.